Жизнь замечательных врачей Татарстана
Первопроходец
Жить наследием известного предшественника, профессора И. В. Домрачева, новый завкафедрой Н. П. Медведев посчитал неправильным, хотелось создать свою школу, и в качестве нового перспективного направления была выбрана хирургия сердца. Три месяца стажировки у А. А. Вишневского в Институте хирургии Академии медицинских наук дали необходимую базу. Но в организационном и техническом плане начинать приходилось практически с нуля.
Роин Джорджикия, заведующий кафедрой хирургических болезней №2 КГМУ, профессор, д. м. н.: «Сердечная хирургия, которую он фактически основал здесь в Казани в 60-х годах, развивалась не так легко – в то время не было опыта, диагностического оборудования. Общий наркоз только зарождался, и первые операции на сердце очень тяжело протекали. Летальность была высокая, но это тоже надо было иметь мужество перенести. Не все врачи задерживались, многие уходили. Николай Петрович старался оснастить клинику – доставал, «пробивал». Через нефтяников в Альметьевске закупили аппарат искусственного кровообращения – таких тогда и в Москве было всего несколько штук.
С позиций сегодняшнего дня операции тех лет нельзя назвать радикальными. Тогда не клапан пересаживали, а помогали ему открыться, чтобы убрать одышку. Через 10—15 лет таких больных снова приходилось оперировать, но ведь они им продлевали жизнь, без такого хирургического вмешательства они могли просто погибнуть! Конечно, выбирали молодых, потому что пожилые пациенты могли не перенести такую операцию. В то время проводить научные исследования по хирургии было достаточно сложно. В кардиохирургии необходимо очень много аппаратуры, которая берёт на себя функции организма. Поэтому «законодателями мод» являлись наши западные коллеги,
которые были лучше технически оснащены и раньше получали возможность выполнять обширные операции. А защищаться сотрудникам надо, поэтому было выбрано ещё одно направление – биохимические изменения в организме человека в связи с оперативным вмешательством. На этой почве сам Николай Петрович написал три монографии. Защищено 22 кандидатских и 8 докторских диссертаций».
Было и то, что называется и смех, и грех. «Как-то в кабинете А. А. Вишневского я заметил целую связку американских зондов, – писал Николай Медведев. – Он вышел, и я решил взять, попросту украсть один зонд, с которым мы потом целый год работали. Я тогда подумал, что пропажу одного зонда не заметят. Институт академический – получит ещё, а мы – бедная кафедра, нам никто не даст. Потом кардиохирурги из других городов говорили мне, что и они воруют зонды, нужда заставляет. Потом столичные клиники стали все дефицитное прятать от нашего брата».
Команда
В 1963 году кафедра и хирургическая служба были переведены из 3-й городской больницы в 6-ю городскую клиническую больницу Казани. За первый год существования службы было выполнено 44 операции. Из них 21 – закрытых митральных комиссуротомий с летальностью 24%.
Вспоминает Владимир Зайцев, который 23 года проработал главным врачом 6-й ГКБ: «Николай Петрович принимал у меня выпускные экзамены по хирургии в 1961 году. Четвёрку поставил. А в 1974 меня назначили главврачом, и у нас с ним сложились очень тёплые отношения. Он в последнее время уже сам не оперировал, но стоял и всегда подсказывал, учил молодых хирургов. Всегда спокойно, никогда не повысит голос, если есть замечания – после операции отведёт в сторонку, поговорит наедине. Его доброжелательность передавалась всему коллективу – никогда у нас не было склок, жалоб в министерство. И, конечно, Николай Петрович был замечательным диагностом, прекрасно владел аускультацией и методом выслушивания. Послушает, постукает, посмотрит цвет кожи, состояние глазного яблока и т. д. И выясняет такие детали, что все только диву давались. Когда в 90-е годы Родион Нахапетов привёз сюда целую группу американцев – профессоров и лучших хирургов, – они проводили отбор детишек со сложными пороками сердца, подключили аппаратуру, записали все показатели. Николай Петрович им сказал: „Эту операцию в наших условиях вы провести не сможете“. И оказался прав. Американцы пошли на операцию, но она закончилась неудачно. И они не могли понять, как ничем внешне не выдающийся старый профессор сумел поставить диагноз точнее, чем их аппаратура».
Рустем Садеков, кардиохирург Межрегионального клинико-диагностического центра: «Мне повезло после интернатуры целый год работать с Николаем Петровичем в одной команде. Любая сложность, любая неудача – это касалось всех. Практически весь коллектив оставался и погибал вместе с пациентом. Боролись до последней минуты – это могли быть и сутки, и двое, и трое. Все были здесь – от молодого доктора до Николая Петровича и его сына Вячеслава Николаевича, который с 1981 года стал заведовать кафедрой. Кардиохирургическая служба стала быстро развиваться только благодаря тому, что у нас была сплочённая команда. У команды есть единый дух, есть доверие друг к другу. С 2006 года заработала хирургическая служба в условиях новой, оснащённой современным оборудованием, клиники МКДЦ. Поэтому, оказавшись практически всем коллективом в новых условиях, мы смогли выполнять не по 300 операций в год, а по 1 500, и качество их только растёт».
Фарит Абзалов, перфузиолог МКДЦ: «Операции на сердце выполняются с участием большого количества персонала. У нас в ходу такой образ: должна быть одна команда – как в футболе. Оперирующий хирург стоит впереди как нападающий. Анестезиологи – это защитники, их задача – не пропускать, чтобы больной во время операции не погиб. Есть вратарь – это перфузиолог, последний, от кого зависит жизнь пациента. Каждый должен быть на своём месте и выполнять свои обязанности от и до. Если кто-то ошибается, то проигрывает вся команда».
Народный профессор
Раиса Медведева, невестка Николая Медведева: «О Николае Петровиче у меня остались только приятные воспоминания. Он говорил порой: „Надо же, как повезло сыну – жениться на такой порядочной, хорошей женщине“. Вместе мы прожили не так много, около трёх лет в одной квартире, потом разъехались. Главное, чему я успела у него научиться, – это отношению к людям. Он никогда не проходил мимо знакомого человека, не спросив, как у него дела, какие у него проблемы, может ли он помочь. Очень хорошо относился к внукам. Любил их посадить рядом с собой и рассказывать, какая у него была операция. Всегда чему-то учил их, и они всё могут: и машину починить, и гвоздь прибить. Оба они – и Александр, и Андрей – закончили мединститут. Правда в медицине работает только старший, он – кардиолог».
Роин Джорджикия: «Николай Петрович был, что называется, народным профессором – в лучших традициях казанской медицинской школы. Он сам вышел из народа, из простых людей. Знал все их страдания и тяготы. Был очень коммуникабельным, мог найти общий язык с человеком любого ранга – и с руководителями республики, и со своими сотрудниками, и с рабочими».
О человеческих качествах Николая Медведева хорошо говорит его книга воспоминаний «Путь к сердцу (записки хирурга)». В своих мемуарах Николай Петрович совершенно не старается выглядеть в хорошем свете, приукрасить достижения, сгладить неудачи. Перед читателем предстаёт и его профессиональный путь, и люди, с которыми его свела судьба, и исторические события грозной эпохи. Он описывает анекдотические случаи из своего опыта, переживания от потери больных, то, как призывники шли на членовредительство, чтобы избежать фронта. Было и такое. Его книгу будет полезно прочитать не только хирургам, но и молодёжи в целом и даже серьёзным историкам.
В заключение хочется привести завет маститого хирурга начинающим врачам:
«Когда юноша или девушка решают посвятить себя медицине, они, в первую очередь, должны решить, есть ли у них стремление оказать помощь ближнему в самых сложных условиях, и могут ли они поставить общественные интересы выше личных. Больной доверяет врачу, делится с ним такими мыслями, которые не доверил бы даже другу. В этих ситуациях врач должен обладать большой душевной силой, оценить переживания больного и всячески ему помочь».
Николай Чугунов. Стремление помогать людям8
40 лет проработал главврачом РКБ-2 Николай Иванович Чугунов. Он прошел через всю войну, чтобы встретить свою любовь. Он построил больницу – одну из лучших в Татарстане. Он вырастил смену, которая сохранила традиции заботы о людях.
О Николае Чугунове вспоминают:
Галина Кипенская, с 1972 по 1986 г. заместитель главврача по медчасти, ныне заведующая отделением статистики РКБ-2, к.м.н.
Александр Мартынов, секретарь партбюро с 1979 г., ныне заместитель главврача РКБ-2 по оргметодработе, врач высшей категории, заслуженный врач РТ
Владимир Коробов, заведующий отделением терапии с 1979 г., ныне заведующий отделением рентгенохирургии РКБ-2, врач высшей категории, заслуженный врач РТ, к.м.н.
Александр Чугунов, завкафедрой эндоскопии, общей и эндоскопической хирургии КГМА, профессор, д.м.н.
Война
Николай Чугунов поступил в Казанский мединститут в 1937 году, но закончить его не успел. В 1941-м, недоучившись один год, был призван в армию. На фронт он попал в самое драматическое время – в июле 1942 года, когда немецкие войска рвались к Волге. В качестве полкового врача, а с октября – дивизионного врача прошел Сталинградскую битву. Участвовал в сражении на Курской дуге, форсировании Днепра, взятии Измаила и освобождении Болгарии.
Александр Чугунов: Мама говорила, что в военной форме отец был очень красив. В двадцать лет – уже майор и заместитель командира дивизии по медицинской части. Длинные загибающиеся вверх ресницы, которым завидовали все девушки. А еще он был лихой мотоциклист, который выжимал из мощного трофейного мотоцикла такую
скорость, что полевых птиц сносило в зону разрежения за проносившейся машиной.
Мама тоже была яркой личностью. В 1943 году после окончания Казанского мединститута она отказалась от аспирантуры и ушла добровольцем на фронт. Всем на удивление – ведь ее предки и родственники были голубых кровей, среди них были и духовенство, и участники гражданской войны на стороне белых. Но она так решила и поехала на фронт навстречу своей судьбе.
Они познакоились в Одессе, где собрались медработники для обмена опытом. Это была любовь с первого взгляда. Вскоре отец добился перевода моей матери в свою дивизию, и в штабной палатке комдив выдал им справку: «Чугунова и Меньшикову считать мужем и женой».
Война для врача – это, прежде всего, постоянная забота о здоровье солдат. Не только раны и морозы выводили из строя бойцов, но и цинга. И когда эта беда пришла в дивизию, майор Чугунов нашел выход из положения – всему личному составу в обязательном порядке стали давать пить отвар хвои ели и сосны. А тем, кто отказывался, предъявляли приказ командира дивизии. Цинга отступила.
Когда в 1946 году гвардии майор Николай Иванович Чугунов вернулся в Казань, то, кроме гвардейского значка, его грудь украшали боевые ордена Красной Звезды и Отечественной войны 1-й и 2-й степеней, медали «За оборону Сталинграда» и «За победу над Германией». Уже в мирное время к ним прибавился орден Трудового Красного Знамени.
Начало пути
Для энергичного фронтовика с великолепными организаторскими способностями, к тому же ученика известного хирурга Ивана Владимировича Домрачева, в Казани сразу нашлось дело – создание больницы для лечения хозпартактива, в просторечии «обкомовской». Начинать пришлось практически с нуля: с двух палат на восемь коек на базе горбольницы №3. Уже в 1959 году больница стала самостоятельным лечебным учреждением с поликлиникой и стационаром на 100 коек.
Галина Кипенская: Я работала с Николаем Ивановичем Чугуновым с 1972 года. Я уже закончила аспирантуру и защитила кандидатскую диссертацию, когда он предложил мне стать своим заместителем по лечебной части. Работать с ним было трудно, но интересно. Николай Иванович был вспыльчивым, но ему все прощали за его отношение к больным и сотрудникам. С кем бы что ни случилось, он всегда первым приходил на помощь, без всякой просьбы.
Благодаря невероятной энергии у Николая Ивановича были колоссальные связи. И когда я ездила с больными на консультацию в Москву, он предусматривал все – где остановиться, куда пойти, кого спросить. Мы только открывали дверь в институт, а к нам уже подходили: «Вы из Казани? Вас ждут». За день мы успевали сделать то, чего другие ждали неделями. Причем практически любой вопрос он мог решить сам, даже без обращения в Минздрав.
Александр Чугунов: В организационных делах ему помогала уникальная память. Николай Иванович не пользовался телефонной книжкой, знал наизусть телефоны всех руководителей в республике, директоров заводов, их замов – служебные и домашние. Прекрасно помнил не только каждого пациента, но и данные его анализов, проведенные процедуры, даже его семейные проблемы.
В отличие от некоторых тогдашних главврачей он был не просто хозяйственником, но прекрасно разбирался в лечебном процессе. Он проводил операции, а в сложных случаях приглашал на консилиум самых крупных специалистов. Выслушивал каждого, но резюме подводил сам.
Партшкола и муравьи
За 40 лет в должности главврача РКБ-2 Николай Иванович Чугунов полностью отстроил больницу, участок за участком отторгая землю от находившейся по соседству партшколы. Венцом этой строительной эпопеи стало возведение семиэтажного главного корпуса, завершившееся в 1982 году. Это увеличило больничную базу до 305 коек. Также в больничный городок вошла поликлиника на 520 посещений в смену, помещения для хозяйственных служб, соединенные с лечебными корпусами надземными и подземными переходами. Были оборудованы централизованные кислородная система и стерилизационная. Пробурены две скважины на значительную глубину, что позволяет в случае необходимости обеспечить больницу автономным водоснабжением и минеральной водой.
И по сегодняшний день здесь функционирует оранжерея, где круглогодично выращивают зелень к столу больных и сотрудников. На территории больницы высажено более 500 деревьев и кустарников, причем около 300 – редких и ценных пород, а также имеются дорожки для дозированной ходьбы.
Александр Мартынов: Когда достроили семиэтажный корпус, старый можно было разрушить, но Николай Иванович не стал этого делать. Он всегда смотрел в будущее. Корпус был переоборудован для лечения ВИП-пациентов. Несмотря на то, что средства были лимитированы, его сделали просто шикарным благодаря участию замечательного архитектора Алексея Спориуса и художника Кондрата Максимова. Особую атмосферу создавал больничный парк: лиственничная, еловая, кедровая аллеи. Николай Иванович большую часть деревьев посадил собственноручно, сам делал скворечники. Даже из марийских лесов привозил муравейники – крупных лесных муравьев – чтобы деревья были здоровы.
Но не все благосклонно относились к его деятельности. Много на него писали в разные инстанции, особенно по поводу земель совпартшколы. Проверки шли за проверками, очень нарушая нормальный ритм работы. Но вот однажды Николай Иванович идет по парку и видит на скамеечке обкомовского работника, который много ему неприятностей доставил. Вид у того очень грустный. Николай Чугунов остановился, по имени-отчеству к нему обращается: «Чем я могу вам помочь? Я же вижу, что вы больны». Тот расплакался: «Я вам столько насолил, а вы еще о моем здоровье печетесь!» Николай Иванович был широкой души человек!
Смена
У каждого руководителя первая забота – это кадры. Тем более, если учреждение растет и развивается. Николай Чугунов умел специалистов для своей больницы найти, вырастить и удержать.
Владимир Коробов: Первый раз я увидел Николая Ивановича в 1977 году. Во время распределения выпускников мединститута он пригласил меня на работу. Я мечтал стать хирургом, но он мудро заметил, что если не знаешь клинических симптомов заболеваний, то и хирургом быть не сможешь. Только спустя годы, когда уже сам стал руководителем, я понял, что ему в больницу был нужен терапевт. Но ничуть не жалею, что согласился. Уже через два года я принял отделение терапии. Причем Николай Иванович так все тактично организовал, что пожилая женщина, которая возглавляла отделение до меня, приняла это не с огорчением, а с радостью, и помогала мне быстрее войти в курс дела. И мы еще долго вместе работали. А в хирургию я все же вернулся впоследствии – уже как рентгенохирург.
Александр Мартынов: Когда набирали выпускников в РКБ-2, надо было пройти целевую ординатуру. И я два года учился на кафедре госпитальной терапии. Когда нас отбирали, Николай Иванович спросил меня: «Кем хочешь работать?» А я в армии отслужил, поэтому четко ответил: «Я – солдат. Где прикажете, там и буду работать». Мой ответ ему понравился.
Николай Чугунов как раз проводил смену поколений в больнице, коллектив был уже возрастной. Тогда много молодежи пришло, которая сейчас известна стала: Рустам Бахтиозин – сейчас в Москве, занимается магнито-резонансной томографией в Первом МГМУ, д.м.н., Мунир Тухбатуллин – профессор, завкафедрой ультразвуковой диагностики КГМА, Равиль Нигметзянов – ныне торговый представитель Республики Татарстан в США.
В быстром прогрессе нашего поколения сыграла свою роль постоянная учеба – не раз в пять лет, а порой по два раза в год. Я по кардиологии в Ленинграде учился четыре месяца, физиотерапию изучал месяц. И, конечно, молодые кадры надо было удерживать. Николай Иванович только за счет своих связей всех нас обеспечил жильем. Даже одиноких, что было по тем временам невероятно.
Галина Кипенская: Николай Иванович был передовым человеком, поэтому у нас в больнице впервые в Казани появился фиброгастроскоп, аппарат УЗИ. В Москву отправляли учиться специалистов. И консультанты у нас были такие маститые, как кардиолог Леопольд Рахлин, онколог Михаил Сигал и другие. Это были не просто профессора, а учителя и врачи с большой буквы. Разумеется, каждая консультация, консилиум были серьезной школой для молодежи. Так же, как и встречи с ветеранами войны. Эти традиции были заложены Николаем Ивановичем. Потом их подхватили и развили следующие главврачи – Иван Клюшкин, Рашид Абашеев, Альмир Абашев.
Ни минуты без дела
Знакомясь с многогранной деятельностью Николая Чугунова, задаешься вопросом – как он успевал заниматься всеми этими делами? Как ему хватало времени на все? А секрет оказался прост. Он вставал очень рано и уже в 4 – 5 часов утра был в больнице. К 10 часам основной объем работы уже был выполнен. И, конечно, холерический темперамент не позволял ему сидеть без дела.
Вне работы его страстью была природа. Дача в Боровом Матюшино стала практически мичуринской лабораторией, где он экспериментировал с сортами яблонь и груш. Эту страсть он стремился передать и своим детям, и своим сотрудникам. Был Николай Иванович Чугунов заядлым грибником, знал такие места, что мог всю кухню завалить белыми грибами. А на охоте проявлял себя великолепным стрелком.
Еще одной его страстью, проявившейся еще на фронте, был автомобиль. Ездил очень быстро, но без аварий. В деловых поездках Николай Иванович сажал водителя на место пассажира и выжимал из «Волги» все, на что она была способна. Эту страсть перенял его старший сын Юрий, ставший в 1985 году чемпионом СССР по автогонкам, а также – кандидатом технических наук.
А младший сын продолжил медицинскую династию. Перед его глазами был пример не только отца, – главврача РКБ-2 – и матери, – известного в республике акушера-гинеколога, преподавателя ГИДУВа. Дядя матери – Виктор Константинович Меньшиков – был великолепным детским врачом, профессором, заведующим кафедрой педиатрии мединститута. После его смерти детская клиника, которую он возглавлял в течение 46 лет, была названа его именем – Клиника Меньшикова. Имея такую родословную, было бы стыдно оставаться в середнячках, поэтому Александр Чугунов не только успешно окончил Казанский медицинский институт, но и стал одним из основателей в Татарстане направления «эндоскопическая хирургия», профессором и заведующим кафедрой КГМА.
Известна мудрость: чтобы жизнь человека считалась состоявшейся, он должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына. Яркая жизнь Николая Ивановича Чугунова по всем параметрам перекрыла этот стандарт. Он построил целый больничный городок, посадил прекрасный парк, а своим сыновьям оставил на память не только фронтовые награды, но и пример любви к своей профессии и бескорыстного служения народу. Мемориальная доска с его барельефом украшает вход в больничный корпус. Это честь, которой удостаиваются поистине немногие.
Александр Ратнер. Яркий след в медицине9
Его ученики защитили 5 докторских и 50 кандидатских диссертаций, но главное – его исследования позволили изменить травмоопасную методику родовспоможения и спасти тысячи жизней новорожденных, а миллионам – сохранить здоровье.
Новый подход к родовспоможению
Марс Михайлов, заведующий кафедрой лучевой диагностики, почетный ректор КГМА, профессор, академик АН РТ, заслуженный деятель науки РФ и РТ, д. м. н.:
Александр Юрьевич Ратнер очень рано защитил докторскую диссертацию, в 33 года. Не всем из его коллег это пришлось по нраву, и ему тогда не нашлось места на кафедре неврологии. Он организовал в ГИДУВе новую кафедру детской неврологии – третью в Советском Союзе. Кроме Казани, такие были еще в Москве и Ташкенте. Ратнер собрал вокруг себя команду молодых специалистов – педиатров, детских невропатологов и хирургов. В ней были также патофизиолог, патологоанатом, я же вошел как рентгенолог. С 1971 года мы начали вплотную заниматься изучением родовых повреждений позвоночника и спинного мозга.
Тема была совершенно непроработанной, и наши результаты шокировали медицинское сообщество, в корне изменив устоявшийся взгляд на неврологические заболевания и их последствия у новорожденных, а также доказав, что часто причиной их гибели была именно родовая травма. Мне пришлось вместе с патологоанатомом изучить повреждения позвоночника и спинного мозга у 130 детей, погибших при родах. Александр Юрьевич сам нередко принимал участие в этой работе, стремясь понять – отчего погибают дети. Мы обнаружили смещения и переломы шейных позвонков, повреждения позвоночных артерий.
Некоторые московские профессора в штыки восприняли утверждение, что порочна сама методика родовспоможения, когда акушеры активно «помогали» родиться ребенку. Однако жизнь расставила все на свои места. За несколько лет родовой травматизм в Казани удалось снизить в 4 раза! Тысячи врачей освоили новые подходы на циклах профессора Ратнера и акушеров, принявших его правоту. Под его руководством были защищены 5 докторских и 50 кандидатских диссертаций. Мы выезжали с лекциями в Австрию, обе Германии, Югославию, Норвегию. Одна из конференций в Казани собрала участников из 30 стран – в том числе США, Канады, Европы.
Если говорить о его увлечениях помимо медицины, Александр Юрьевич был очень разносторонне образован, прекрасно разбирался в искусстве, музыке. При очень внушительной внешности и росте под два метра обладал замечательным басом, и мы с удовольствием слушали арии из известных опер в его исполнении.
Мне приятно отметить тот факт, что я оказался первым докторантом среди учеников Александра Юрьевича Ратнера, а его дочери Елена и Наталья защищали свои кандидатские диссертации уже под моим руководством.