Сибирские светлые иные. Песнь Химауры и осени. Часть 1
Хотя… в Сумраке Архимаг почувствовал, что у его возлюбленной кто – то там на стороне завелся. Ванек, Васек или кто там… Сам также был нечист. Тиль после секса с Гвелдом просто забеременела, и даже не знала об этом. До поры не знала… А потом ИХ ребенка, когда девушка была в коме, запросто убила ТЕМНАЯ СТОРОНА, а проще – Илльо и Химаура. Ребенок погиб на раннем сроке. Ребенок, зачатый В ЛЮБВИ и ИСКРЕННЕ. А после… после начался Ад.
Самый настоящий.
Не видя иной ситуации, вернее, выхода из нее, Крейт предложил очнувшейся Тиль – Ире выйти за него замуж. Та, видя, что ситуация на корню изменилась, согласилась. Хотя сама и не хотела быть его женой. Она на самом деле желала выйти замуж за Гвелда, вдобавок тот сделать предложение успел. Когда Тиль заявила, что ей жить осталось всего – то пару месяцев, а потом все, в гроб, Гвелд, не видя иного выхода, чтобы спасти возлюбленную от гибели, просто с ней переспал. Не думая о последствиях. А может, специально не предохраняясь? Итог – она выздоровела, Энрике оставил в ней частичку себя… чтобы запомнила красавца – кельта. Она и запомнила. Этот неземной секс… О котором он мечтал все это время. Оберегая свой идеал и любя всем сердцем…
А после… А после отправки в портал Тиль, разум у Гвелда помутился на нервной почве. У него случился страшенный нервный срыв, от которого он так и не смог оправиться целых десять лет. Обезумев от горя, Архимаг с мольбой погнался на Тропы, чтобы Тиль вернуть обратно. Он сначала рыдал, а после, малость успокоившись, стал просить. Но все в этой ситуации уже было ПРОТИВ него. В Темный час Энрике пришел. Именно потому все пошло не так. И сумасшествие Гвелда в деревне «Икс», оно было не просто так. Обезумевший Гвелд от горя решил для себя, будто та Ирина с деревни и есть его Тиль. Он бы, может, и пил с горя, если бы не ЧУДОВИЩНОЕ СХОДСТВО. Но он просто слетел с катушек, начав за ней сначала ухаживать, а после пошли разборки со здравомыслящим Максимом, который, в отличие от шефа, прекрасно видел этот нервный психоз. Никакие уговоры на Архимага не действовали. Может быть, Макс и разбил бы ему лицо, чтобы тот наконец «протрезвел» от наваждения. Максим, едва увидев Иру, поперхнулся водкой, чуть не спросив: «Тиль, что ты тут делаешь, тебе же надо быть в Штабе»! Но его остановило совсем другое: одежда, старинная, которую люди вообще не носили теперь. Дореволюционная.
И, судя по взгляду Энрике, он понял- ВСЕ. Тому снесло башню.
Много раз коллега – Инквизитор пытался Гвелда образумить, но все было тщетно. У Энрике напрочь отрубился мозг. И теперь, спустя десять лет, Энрике пил каждый день и материл себя последними словами: «Додумался я тогда уединиться с ней, додумался»… На тот момент квартира его была вплоть до потолка набита всякой рухлядью, кою жена тащила со свалок, в холодильнике гнили продукты, которые не были как следует приготовлены. Заплесневелые огурцы и помидоры в банках, кастрюли с непонятно чем… Проще говоря, она готовила по своим понятиям, и это называлось – «как свинье». Тиль же в отличии от нее готовила ШИКАРНО. И хозяйкой была прекрасная. Также Ирина с деревни не умела НИЧЕГО, даже трусы стирать, и все это бремя легло на плечи мужа. Поначалу он терпел этот бедлам, а дальше принялся психовать, так как отдачи просто НЕ БЫЛО. Жена же орала, что идеально готовит. Будто мама ее учила, по словам. Но мама и правда готовила отлично, а эта могла только яйца варить. Все ее оправдания Энрике давно выучил на зубок.
Ходил питаться в кафе, дабы зарплата очень даже позволяла. А потом стало еще хуже. Когда на работе он начал жаловаться на жену, никто ему поначалу не поверил. Посмеялись ВСЕ. А когда Гвелд показал ее фотографию, все упали от смеха, а потом ужаснулись. Но решили проверить, не псих ли он. Те, кто уполз от смеха под стол, сказали: «Ну раз она Светлая, давай ее к нам! Куда Тильсирвэ – то пропала»? После такого заявления Гвелд просто вылетел из кабинета, схватившись руками за голову. И слышал потом говор коллег с Максимом. Макс рассказывал, что на самом деле было в деревне той, с чего такой выбор, и все качали головами. Кто – то сказал, что письмо оттуда было лишь провокацией на приезд от той сумасшедшей. Может быть, дело было и так, да Макс сказал, что в той Тьмутаракани Гвелда как подменили с первого дня.
Коллеги говорили: «Немудрено, что его подменили, это же двойник Тиль, это сумасшествие с его стороны, нельзя так! Но ЗАЧЕМ при ее поведении он ЖЕНИЛСЯ на этой дуре»?!
«А что, не видно, зачем»?
«А если сказать ему, что его напарник Тиль вышла замуж? Тогда что? Он повесится у себя в кабинете»?
«Нет, он упрям и будет ее добиваться, народ. Для него ее потеря это страшное ГОРЕ вот и нашел себе игрушку для утешения и постели».
И это была горькая правда коллектива. Прострадав так год, Энрике взял свидетельство о браке и отправился в ЗАГС писать заявление на развод. Соответствующая инстанция Иных ему дала отворот поворот, заявив, что Светлые Иные НЕ РАЗВОДЯТСЯ. Что это у него исключительный случай – будто выгнать жену с ребенком из дома. Не говоря уже о том, что Энрике не такой, чтобы взять вот так, вышвырнуть дуру с хаты с ее мусором и в пять минут развестись. Гвелд шарахнул кулаком по столу и заявил:
«Разведите меня с ней! Я ТРЕБУЮ этого, она же сумасшедшая»! – При этом его взгляд сиял таким гневом, что народ невольно попятился. Энрике отступать не собирался. Ему ехидно ответили:
«А кто вообще просил и понес тебя эту сумасшедшую в постель тащить? Вдобавок НИКТО не просил и не тянул везти эту Светлую в Братск, так что разбирайся сам с этой фигней»!
«Я уволю вас ВСЕХ отсюда, и мне будет ПЛЕВАТЬ! Я непременно разведусь, и мне чихать, кто тут, Светлый или Темный! – орал Энрике, не помня себя от гнева. Впервые за все время, проведенное в Братске, он понял, что окончательно попал в капкан. Из которого даже ему выбраться будет ой как непросто… А то и вовсе невозможно. – Ну давайте, покажите мне, что такое по – вашему развестись! Я не идиот, я уволю вас, если не сделаете свою работу»… – ухмылялся Архимаг, прекрасно понимая, что дома будет еще хуже, чем когда – либо, если ничего не сделать путного.
Начальник ЗАГСа лишь руками развел:
«Она Светлая Иная. Но не Волшебница. Кстати, а где та Тильсирвэ, которую Вы ТАК любили? Это не она, совсем не она, там уровень развития и ранг не соответствует. Привели лучше бы ее в ЗАГС».
Глаза Гвелда бешено сверкнули.
«Теперь еще и ВЫ будете рыться в моем белье, с кем я ел, пил и спал?! Да после такого я лучше проститутку оприходую, чем вас просить разобраться! Разговаривать, как я понял, без толку».
«Ваша Светлость, поймите и нас, Светлые Иные НИКОГДА не разводились и не разводятся. МЫ НЕ ИМЕЕМ ПРАВА вас развести! Это же какой шум будет, и какая репутация на нас всех… ПОЗОР»!
Теперь уже Энрике потерял дар речи.
«ПОЗОР?! О каком позоре идет речь?! Моя жена СУМАСШЕДШАЯ, и с ней невозможно жить! Если разведусь, то отправлю сразу ее обратно оттуда, откуда она сама явилась. И буду жить спокойно»! – Он подошел к бойлеру с водой и налил себе холодной воды, чтобы хоть как – то успокоиться. Сил умолять больше не было.
«Вы после этого НИКАК не сможете жить спокойно, Архимаг Гвелд. Если Вас разведут хоть сейчас, да еще и с ребенком, то автоматически Инквизиция даст добро на ликвидацию не только Вашего рабочего места, но и ранга, да и Силы. Все, что Вы нажили за века, ВСЕ будет забрано. Вы опуститесь до третьего уровня, и потому МЫ НЕ РАЗВЕДЕМ ВАС НИКАК, И НИКОГДА. Думать надо было, кого выбирали и к нам тащили, а не спать с дурами при Вашем положении и с несвободным сердцем»… – ответили ему. Заткнув так сказать. Гвелд окончательно понял, что сделал страшную ошибку на нервной почве. Понял, что хода назад не будет.
И началось дальше еще хуже… эта постылая жизнь. Дальше регулярно начались психушки с женой, смирительные рубашки, мольбы ребенка попасть к матери. Да и у дочери стали проявляться признаки сумасшествия. Врачи, уколы, капельницы… но все было тщетно. И деваться было некуда. Плюс на работе пошли слухи, что мол с Тиль что – то там случилось. Из ряда вон выходящее. Но вообще, брак Энрике с дурной девицей остался только на бумаге. Он уже не считал ее супругой, орал на нее, когда та начинала нести бред. Даже люди говорили Гвелду, что нельзя разводиться, что мол терпи так, пока она не умрет, ведь там ребенок. Гвелд сначала пропускал это мимо ушей, а потом стал орать на таких советчиков. Что мол не их дело, что там такое, и ему плевать, что там дочь, он пытался достучаться, что жить с сумасшедшими нереально. Его не слышали и не понимали, не хотели понимать. Никто даже не задумывался, КАК отразится на ребенке ТАКАЯ жизнь, и продолжали давить на живое. Как обычно и бывает, дети в таких семьях выстастают с покалеченной психикой. Но тут было бы еще хуже, если бы… но об этом позже.
«ДА ПЛЕВАТЬ МНЕ, ЧТО ТУТ ДЕТИ, – ЭТО НЕ ПОКАЗАТЕЛЬ, ЧТО СЕМЬЯ ДОЛЖНА БЫТЬ! ЭТО АД, АД И ЕЩЕ РАЗ АД! ЯСНО ВСЕМ!? НЕ ВЕРИТЕ – ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ И ПОЖИВИТЕ НЕДЕЛЮ, СБЕЖИТЕ КАК МИЛЕНЬКИЕ»! – был им ответ.
Так в глазах таких советчиков Гвелд стал тираном, будто он довел жену до психоза и прочего. Очень простая логика – не мое, значит пусть терпит потому что там дети… Копнуть глубже, почему отец семейства стал пить, никому в голову даже не приходило. Проще осудить, не разобравшись. Даже коллектив заявлял, что он замучил девушку. Хотя какая там была девушка… уже взрослая женщина. И сколько бы он ни говорил, что дома происходит – все было тщетно. Один раз, не выдержав, Энрике привел сумасшедшую супругу в офис. И что?
Его подняли на смех.
«ЧТО же вы сделали, Тропы?! ПОЧЕМУ»?! – думал он вечерами, глуша горе водкой. Выхода из ситуации Гвелд не видел, ну разве что убить и все. Пил и пил, проклиная свою глупость. Не обращая внимания уже ни на кого. Скучал по Тиль, представляя ее в своей постели. И думал Энрике: «А не забеременела ли она тогда от меня»? Этот вопрос так и повис в воздухе. А вдруг? И что тогда?
С такими мыслями Энрике шел до столовой, потеряв веру и в себя, и в жизнь. Думая о Тиль, о воссоединении с ней. Уже навечно. Естественно, директору он полностью все не стал выкладывать, просто сказав, что плохо все очень. А директор Братской ГЭС только качал головой, и говорил с сожалением, что из – за выбросов таких сумасшедших здесь достаточно много. Что такие сгнивают в дурках, в кандалах. Также он поинтересовался, не из Братска ли супруга. Энрике пожал плечами.
– Я даже не знаю, откуда ее родители. С тещей больше не общаюсь, после того, как она приехала раз, стала меня жизни учить и обзывать извергом. Я дал ей пощечину. Хватило.
– Бывает. – кивнул собеседник.
Энрике поправил галстук, вдохнув запах супа. Чтобы еще хоть немного расслабиться, забыть о проблемах дома, и представить, как он обнимает свою Тиль, а она вкусно кормит и отвечает любовью и лаской… Иметь от нее детей, несколько ребятишек, и жить счастливо. Гвелд прекрасно знал, что его возлюбленная вышла замуж, причем против воли – у нее просто выбора не было. Конечно, Энрике мог стать и отличным любовником, только ЗАЧЕМ?! ЗАЧЕМ так пачкать свою репутацию, так опускаться вниз… Все в любой момент может поменяться. Потому что Крейт на самом деле был очень ненадежным товарищем, с наркоманскими началами, такими же друзьями, да вдобавок он постоянно пил. Только между ним и Гвелдом насчет пития была громадная разница – Гвелд пил с горя, Крейт – потому что друзья налили: а почему бы и не выпить? Он брал и пил. Мучая всем этим супругу, доводя ее до истерик. Понятное дело, Энрике все это на расстоянии чувствовал, и плакал, слыша в Сумраке крики возлюбленной.
Тут в кармане зазвенел мобильник, Энрике глянул на его дисплей и поднял глаза к потолку с мольбой – это была ЖЕНА.
– Алло… – раздраженно он принял вызов, думая при этом, что лучше бы взять ситуацию в свои руки, да раз и навсегда покончить с этим всем. И он бы взял, и прилетел со всеми вытекающими последствиями. Просто убив сумасшедшую. – ЧТО тебе еще надо от меня?! Б… ть, да НЕТ никаких свиней в ванной, НЕТ!!! Да чтоб ты сдохла, мразь, всю жизнь мне испоганила!!! Нет? Я еще раз повторю для тебя, сволочь, и буду повторять, пока не уяснишь, – Я НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!!! И НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛ! Я ЛЮБЛЮ ДРУГУЮ ЖЕНЩИНУ!!!
– Олег Аренский! Коровка Зорька хочет гулять! Пошли с ней на поляну! – раздался истеричный голос по громкой связи. Директор с опаской покосился на парня. Однако, не все так хорошо в датском королевстве. Ох как несладко…
– Знаешь что, закрой свой рот, дрянь моя дорогая, и пошла ты от меня куда подальше! Вместе с такой же дочерью, как и ты! Дочь тоже проявляет твое сумасшествие, и я вижу, что ОЧЕНЬ десять лет назад ошибся с выбором жены! КАК же я раскаиваюсь, что лег с тобой в кровать! Лучше бы я не ездил в ту дремучую и дикую деревню… где и не было ничего хорошего… Все, все, заткнись, и уберись поскорее от меня куда подальше!
Он нервно отключил вызов и пошел обедать. Обед был простой – пюре с котлетами. Обед оказался до невозможности невкусным. Аппетита от нервов не было. Хотелось теперь не только напиться вдребезги, но и повеситься. Хотя само повешение не дало бы никаких результатов – Гвелд бессмертен.
Они спокойно ели, разговаривая про строительство ГЭС и о последствиях стройки. Разговор получился достаточно интересным. Глаза у Гвелда к тому времени просохли, и он теперь принялся думать лишь о собственной шкуре. Жену в самом деле сразу гнать от себя надо было, вдобавок он решил и дочь отправить куда подальше. Потому как действительно ее голова, как и у матери, переставала отличать галлюцинации от яви. Виной тому – рассечение ДНК. Два сумасшедших в доме – это осталось только в петлю залезть.
Энрике параллельно думал, что скоро либо ему придется отбивать возлюбленную у Крейта, схватившись насмерть, либо просто развоплотиться. А жить дальше хотелось. Дело в плане детей было таково, что дочка хватанула от матери дефектных ДНК, так что НЕЛЬЗЯ было в будущем ей ни работать, ни замуж выйти, ни жить полноценной жизнью… но и рожать тоже не сможет. Иначе пойдет поколение неполноценных Иных или людей – все – таки отец ребенка ого – го какой Архимаг. Да и не знал даже Энрике, что Тиль после того волшебного секса с ним ЗАБЕРЕМЕНЕЛА, но ребенок умер до рождения. Сын или дочь – уже было неважно.
А это… от сумасшедшей ребенок…
ВСЕ…
Это был GAME OVER жизни в Братске. Вот она, плата за чудовищную ошибку… Это КОНЕЦ.
Энрике дожевал котлету и посмотрел в Сумрак. Чисто. Ничего беды пока не предвещает. Тихо в городе, люди спокойно работают как там, так и на ГЭС. ОЧЕНЬ странное это затишье… Хотя, если вспомнить ту чудовищную Резню в Эдеме, Темных в Братске и его пригородах не стало вовсе. И та бойня дала свои плоды: Химаура, оставшись без своих слуг, стала спасать свое положение, порождая более страшных Темных: тех, кого простым оружием НЕ УБИТЬ. Это были гибриды химии и Тьмы, проще говоря, обнаркоманенные моральные уроды, смертельно опасные. Которые порой и друг – друга убивали и не видели в этом ничего плохого.
Все это говорило о том, что Братск вступил в новую Эпоху Тьмы. Эпоху вымирания обоих сторон и не только. Но с виду пока что все было ХОРОШО.
Все начнется ПОТОМ. И дальше будет прогрессировать.
Из мыслей Архимага вернул голос директора.
– Молодой человек, почему вы так настороженно смотрите в стену перед нами? Там что, что – то не так? Она недавно побелена и выкрашена. Надо ведь мне как – то держать марку.
Энрике тряхнул головой. Очнулся. Понял, что здесь что – то пошло не так.
– Э… да я просто не выспался. И я еще хочу у вас узнать одну вещь, как у начальника. Это важно. Для всех.
– Какую же, молодой человек? – Мужчина внимательно поглядел на курьера. Ему было интересно, с чего парнишка с модельной внешностью так заинтересовался его работой. Энрике спокойно глядел на человека глазами взрослого мужчины. Золотые волосы тяжелыми прядями, с кольцами на концах, сбегали по спине. «Словно сошедший со средневековой картины»… – подумал смертный. И сам смотрел на Архимага, пораженный его красотой. Глаза цвета горного озера, благородное лицо, прямой нос… а руки… но на руке – точнее, на пальце, – была небольшая царапина. На правой руке тикали часы последней марки. На шее повязан галстук темного цвета. Темная ткань матово поблескивала в свете ламп.
«Менеджер, от безнадеги подрабатывающий курьером… Вот дожили… Плохо стало у нас, однако… Да и на ГЭС тоже несладко»…
– И вот что я желаю спросить… Когда молодые строители прибыли в тайгу на место будущего Нового Братска, они сами хотя бы думали о последствиях? Дальше что с нами будет? Лет, например, через пятьдесят, восемьдесят или сто? Задумывались? – строго спросил Гвелд. А директор растерянно поглядел на него.
– Я правда не знаю… – растерялся он ни на шутку, – куда пальцем ткнули, там и построили. Вот и все. Романтика, сам понимаешь, молодость, коммунизм, мечта Ильича…
– По сути, плотина рассчитана лет на сто. Потом что будете делать? Как известно, самое страшное слово в квантовой физике, – УПС… Я просто со скуки перерыл гору литературы, связи у меня есть на этот счет. И правда, мне стало страшно. Вот эти все люди, большинство с исковерканными генами, ничего не подозревающие, и тут бац, волна смывает город, и все трупы… ВЫ ОБ ЭТОМ ДУМАЕТЕ?! Подумайте об этом, пока не поздно. Мне не хотелось бы…
– Олег Аренский, вы не первый, кто уже об этом спрашивал. Мне самому не по себе.
– И вы также знаете, что на стройке ГЭС были сумасшедшие для всех люди, которые орали где только можно: ХВАТИТ, ОСТАНОВИТЕСЬ!!! – и их снимали со стройки и отправляли в психушку… клеймя позором? Они говорили правду, и потом все горожане правду услышали. В виде отравления выбросами. На собственной шкуре убедились, что молодость – просто шлак, когда можно по мановению руки какого – то левого человека наломать дров. – заметил Энрике.
– Да, были. Такие потом, как и множество других, закончили свою жизнь в психушках или тюрьмах. Мой отец или дед просто делали свою работу. Не более. И вдобавок, престижно было сюда поехать, даже в страшный мороз или в жару с невыносимым гнусом в тайге, терпеть все это ради страны. Да и вдобавок… Город Юности, где нет стариков… Красота!
Олег нахмурился.
– А что потом стало в итоге? БРАЗ, БЛПК, ЛПК, и дым до небес… Рак костей, горла, мертвые дети, через несколько часов после рождения… Вы все хоть ДУМАЛИ, КАКАЯ жизнь ждет нас после постройки таких заводов, помимо юности?! Это я рассуждаю трезво, с расстановкой последствий. А молодость… глупость, прикрытая красивой оболочкой. Я вас лично ни в чем не виню, все случилось до вашего рождения. Вы живете в другое время. Как и я сам, и мы расхлебываем все последствия той роковой стройки. Никто тогда не слышал здравый смысл.
– Через сто лет плотина в прямом смысле начнет рассыпаться. С какой части – одному Господу известно. И мы будем всех эвакуировать…
– Но сами жители же об этом и не предполагают… Большинство просто уезжают, заколачивая дома, квартиры… И сколько производств стоит брошенных. В девяностых годах в Братске творилось непонятно что… То вопли «Помогите!», то выстрелы из пистолета в парке… Потом все это как – то затихло. А свадеб было сколько, свадеб… – рассуждал Энрике. Ему просто хотелось узнать мнение руководства. А непросто работать курьером, чтобы, кроме водки и отчаяния, любви к Тиль, еще что – нибудь было. – Вот и у меня была своя свадьба, да толку нет… Лучше бы ее и не было. А эти величественные стены плотины… не напоминают ли они вам кладбище тех несчастных, кои заживо были погребены под камнями – булыжниками на перекрытии, или тех, кто тут погиб за кусок хлеба? Ведь плотину и зэки строили… заливали бетоном заживо! Так что это, извините, еще и обряд – детинец… В старых архивах и в памяти строителей таких историй пруд пруди… Здесь пролилась кровь… но Братск о них МОЛЧИТ, это ТАЙНА за семью печатями. НИКТО вам лично никогда этого не скажет. Только величие стройки и плотины пережило десятилетия. Каждый раз, когда я слышу гул турбин в машинном зале, то представляю, какая глубина там, за другой стороной плотины… На этом кладбище… кто верил в эту юность… И вот настала расплата. За спиной у нас толща воды, которая готова нас уничтожить в любой момент. Вы представляете, КАКОЙ объем воды хлынет на город, и причем внезапно, случись что здесь?! Никто не успеет и пикнуть, цунами было – и как будто ничего не было. – Архимаг сжал в кулаке кусок черного хлеба. – И потому… потому мы…
Он осекся, потому что что – то почувствовал. В Сумраке. Но ЧТО это? Непонятно.
Взгляд его уперся в одну точку, губы дрогнули. Глаза застекленели на минуту. Куда – то на стену, у потолка…
– Если что пойдет не так, мы, конечно, эвакуируем ВСЕХ. Вдобавок, Олег, вы помните, что из – за какой – то сволочи на нашей ГЭС, на вахте вроде бы, забыли нажать во время пожара на тревожную кнопку? В результате Саяно – Шушенскую ГЭС тряхнуло и разорвало так, что весь мир ахнул. Это наш позор. На Братской ГЭС напор воды сто метров. Потом посадили виновных, но не ту гадину, кто кнопку не нажал.
– Это точно… – вздохнул Гвелд. – Сорок минут бегали – искали, не нашли… Вот плотина рванула… И это вам знак. Потому что, когда нажимают тревожную кнопку, на ней замыкаются ВСЕ гидроэлектростанции Сибири. Этого сделано не было, потому что, как мы и сказали, кнопку не нажали только мы. Сто один человек на Небесах. Жаль и их, и их родственников. Мы не должны больше допустить такого! Но если…
Он не успел договорить… потому что уши заложило, поднялась пыль, и раздался СТРАШНЫЙ треск… потом грохот, крики, глаза заволокло известью и грязью… Туман, яркая, слишком яркая вспышка, и Гвелд не узнал себя в вопле, истошном вопле: «ЛОЖИСЬ»!!!
Как на автоматике, он не помнил, как оказался на полу, закрыв руками голову. Люди испугались, думали все, прорыв… Взрыв… Непонятно почему раздался взрыв. В этой столовой… Директор последовал примеру Энрике. И больше человек ничего не помнил, потому что потерял сознание…
НОЧЬ НАЧАЛАСЬ…
ШЕЛ 2015 ГОД.
– 2 —
Энрике и директор ГЭС лежали на полу, засыпанным строительной пылью, обломками, штукатуркой… Оба перепачканы полностью, как снегом припорошены, и поначалу оба не поверили, что уцелели. Крики и дальше продолжались, в основном народ думал, что случился теракт. Думал, что у кого – то рванула сумка под столом, но только КАК быть с чудовищным треском бетонной стены?! Страшенная трещина до потолка, такой звук бывает, когда дом складывается, как карты.
– В Москве им мало терактов, уже и до нас дошло! – со стоном проговорил директор, пытаясь подняться. Но тут же упал. Не смог встать. – Вот твари!
Гвелд шевельнул рукой и медленно повернул голову. Его золотые волосы были белые от пыли и прочей грязи. Оглянулся, приподнялся. Взрывом разбросало столы и стулья, где – то там стонали раненые. Кровь, страх… Кто – то из охраны и вышестоящих структур уже ходил с собакой, осматривая каждый угол. В надежде найти взрывчатку.
Но взрывчатки и не было тут. Он была на Небесах.
И об этом знал лишь Энрике. И ужас подкрадывался к нему…
Сглотнув ком в горле, Энрике понимал это. Но ведь, как такового, взрыва НЕ ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ. Что – то из ряда вон произошло в Сумраке, да и в реальном Мире. Всей силы невидимого мира не хватило бы, чтобы просто так взять и разрушить не то что столовую, но и толстенный бетон пятидесятилетней выдержки, и тем более на ГЭС! Да и таких случаев не было НИКОГДА.
И вот еще что…
Глянув в потолок, Гвелд увидел там большую и рваную ДЫРУ, и увидел еще, что и дальше, выше нее, на этаже выше, что по потолку пошла огромная трещина, достаточно внушительных размеров. И дальше она шла по стене. Гвелд под тявкание собаки принялся тормошить директора, поскольку тот снова потерял сознание, тот пошевелился и застонал. Архимаг посмотрел на человека сквозь Сумрак: переломов нет, только несколько тяжелых ушибов, от которых долго оправляться придется. В воздухе пахло кровью, Смертью…
Харкнув в пол, Энрике понял, в чем тут дело: Химаура захотела жрать, захотела крови. Фактически, она переродилась в нечто новое… живое, меняя и все остальное на своем пути. Теперь она напоминала медведя – шатуна по ярости, который убивает ВСЕХ на своем пути, или женщину – истеричку, которую десять лет не затаскивали в постель. Прокашлявшись и поднявшись на кулаках, Гвелд помог и спутнику встать. Тот держался за бок. И только сейчас начальство поняло, насколько хорошо ударная волна здесь похозяйничала. В столовой практически живого места не осталось. Санитары уже уносили на носилках потерпевших.
«Началось… – подумал Гвелд, потирая лоб, по которому что – то сильно царапнуло, – Вот теперь ты как людей и Иных – то губишь… Мало тебе было кладбища несчастных строителей, сволочь! Не смог я тебя победить, чудовище… Черная энергия, мертвая, накрывшая куполом город, утопившая Старый Братск»…
На глаза навернулись слезы. Взгляд остановился на страшной трещине в потолке. На мгновение показалось, что оттуда доносится шум воды.