Безумно богатая китайская девушка
– Красотища! – хихикнула Фелисити.
В этот момент в комнату ворвалась Лилиан Мэй, сопровождаемая свитой сыновей и дочерей с супругами и внуков. Матриарх семьи Тань подошла к Суи, слегка поклонилась и по традиции поздравила с Новым годом, пожелав процветания.
– С Новым годом, а вы кто? – спросила Суи, глядя на гостью сквозь тонированные бифокальные очки.
Лилиан Мэй была ошарашена:
– Суи, это же я, Лилиан Мэй Тань!
Суи выдержала секундную паузу, прежде чем сказать совершенно невозмутимым тоном:
– О, я не узнала тебя с новой прической. Думала, та злая англичанка из «Династии» заглянула в гости.
Лилиан не знала, радоваться ей или обижаться, но все остальные в комнате разразились смехом.
Вскоре начали прибывать другие члены расширенного клана Янг-Цянь-Шан, и все бросились осыпать друг друга новогодними поздравлениями, совать детям красные конверты, делать друг другу комплименты по поводу нарядов, комментируя, кто прибавил в весе, а кто выглядит слишком худым, обмениваться отчетами о том, чей дом только что был продан, демонстрируя фото на тему последних отпусков / внуков / медицинских процедур и с аппетитом лакомясь тарталетками с ананасом.
Когда толпа слегка поредела и гости двинулись к парадной лестнице в сторону гостиной наверху, Лилиан Мэй воспользовалась возможностью, чтобы поприветствовать Элинор:
– Я не хотела делать комплименты перед Фелисити и Викторией, которые всегда так тебе завидуют, но должна сказать, что это фиолетовое платье с запа́хом выше всяческих похвал! Ты, безусловно, самая элегантная женщина среди собравшихся!
Элинор милостиво улыбнулась:
– Ты тоже прекрасно выглядишь. Этот наряд очень необычен… а кафтан можно снять?
– Да, приобрела его, когда навещала сестру в Сан-Франциско. Открыла там для себя нового чудесного дизайнера. Как его имя? Дай мне подумать… Эдди Фишер. Нет-нет… Эйлин Фишер! Кстати, сейчас на Западном побережье действительно необычно холодная зима. Вы должны взять с собой очень теплую одежду в поездку.
– В какую поездку? – Элинор нахмурилась.
– В Калифорнию.
– Но я не еду ни в какую Калифорнию.
– Но вы ведь с Филипом наверняка поедете на… – Тут Лилиан внезапно осеклась.
– Куда?
– Господи, я такая дура… Прости, я тебя с кем-то перепутала. Старею, – пробормотала Лилиан и подумала: «И это меня до смерти раздражает». – Ой, смотри, а вот и Майкл с Астрид! Астрид просто великолепна. А малыш Кассиан просто очаровашка в галстуке-бабочке. Пойду ущипну эту пухлую щечку!
Элинор стиснула зубы. Эта Лилиан Мэй была никудышной лгуньей. Что-то вот-вот произойдет в Калифорнии, и Элинор перебирала в уме варианты. Зачем ей и Филипу отправляться в забытую богом Калифорнию вместе? Разве что на какое-то важное мероприятие с участием Ники. Он наконец женится? Да, да, наверное. Конечно, единственным человеком, знавшим правду, была Астрид, которая в эту самую минуту стояла на лестничной площадке, пока Лилиан Мэй как-то странно ощупывала ее платье. Издалека казалось, что на Астрид довольно простое белое платье-рубашка с синими вставками на рукавах и подоле, но, когда Элинор подошла ближе, она поняла, что синие детали на самом деле были шелковой вышивкой, имитирующей китайский геометрический орнамент.
– Ай-я, Астрид, каждый год я прихожу сюда просто посмотреть, какое платье от-кутюр ты наденешь! И ты, конечно, не разочаровала! Ты, безусловно, самая элегантная женщина среди собравшихся. Кто дизайнер? Бальман? Шанель? Диор? – ворковала Лилиан Мэй.
– Ой, это просто эксперимент моего приятеля Юна[33] специально для меня, – ответила Астрид.
– Просто божественно! А Майкл! Из Тоа-Пайо – в магнаты! Сын говорит, что он станет сингапурским Стивом Гейтсом.
– Ха, ну что вы, тетушка, – сказал Майкл, слишком вежливый, чтобы поправлять старую леди.
– Это правда! Всякий раз, когда я открываю «Бизнес таймс», вижу твое лицо на фото. Поделишься самыми свежими новостями на рынке? – спросила Элинор, присоединяясь к группе.
– Тетя Элли, судя по тому, что говорят мои друзья из «Джей Кей Го», это вы можете дать мне пару советов по купле-продаже акций, – хохотнул Майкл, явно довольный невиданным восхищением со стороны родственников жены.
– Чушь, лах! Я просто мелкая сошка по сравнению с тобой. Прости, но мне нужно на минутку украсть твою жену, – сказала Элинор.
Она взяла Астрид под локоток и повела по длинной гостиной в угол, где стоял рояль. Молодой пианист выглядел так, будто едва закончил первый курс сингапурского музыкального колледжа, он обильно потел в своем костюме, исполняя какой-то безобидный шопеновский этюд.
По силе хватки Астрид поняла, что у тети серьезный разговор. Заглушая музыку, Элинор спросила:
– Я хочу знать правду. Ники женится в Калифорнии?
Астрид сделала глубокий вдох.
– Да.
– Когда?
– Не хочу тебя обманывать, но я обещала Ники, что не стану выдавать никаких подробностей, поэтому тебе придется спросить у него самой.
– Ты же отлично знаешь, что мой сын не отвечает на звонки больше двух лет.
– Это касается только вас. Пожалуйста, не втягивай меня в ваши отношения.
– Ты и так уже втянута по самое не балуйся, хочешь ты того или нет, поскольку у вас от меня секреты! – разъярилась Элинор.
Астрид вздохнула. Она ненавидела подобные стычки.
– Учитывая обстоятельства, ты отлично понимаешь, почему я не могу тебе этого сказать.
– У меня есть право знать!
– Да, но у тебя нет права срывать его свадьбу!
– Я не собираюсь ничего срывать! Ты обязана мне сказать. Я ЕГО МАТЬ, ЧЕРТ ПОДЕРИ! – взорвалась Элинор, забыв, где находится.
Шокированный пианист перестал играть, и все взгляды в комнате теперь были прикованы к ним. Астрид видела, что даже бабушка с недовольством посматривает в их сторону.
Астрид поджала губы, отказываясь отвечать.
– Просто потрясающе! – Элинор сверлила ее гневным взором.
– Потрясающе, что ты ожидаешь, будто Ники захочет видеть тебя на свадьбе! – ответила Астрид дрожащим голосом и ушла.
За три недели до Нового года повара Янгов, Шанов и Цяней собирались в кухне Тайерсаль-парка, чтобы начать марафон по производству новогодних деликатесов. Маркус Сим, известный кондитер семьи Шан, проживающий в их поместье в Англии, прилетал, чтобы приготовить всевозможные десерты нонья: разноцветные многослойные куэ ляпис, деликатно вылепленные куэ «красные черепашки» и, конечно же, свое знаменитое печенье куэ бангкит с миндалем. А-Лянь, давний повар Цяней, руководил командой, ответственной за трудоемкое приготовление тарталеток с ананасом, греховно-сладких няньгао и пикантных цай тао куэ с дайконом. А-Цин, кухарка в Тайерсаль-парке, отвечала за новогодний стол, где ежегодно появлялась гигантская запеченная ветчина (с ее фирменным соусом из ананасового бренди).
Но впервые за много лет Элинор не наслаждалась обедом, едва притронувшись к ветчине, которую Джеральдина Тань объявила «даже более сочной, чем в прошлом году», и не могла даже смотреть на любимые няньгао. Ей нравилось, как здесь готовили этот десерт из клейкого риса: нарезали массу кусочками в форме полумесяца, опускали в жидкое тесто и жарили до золотисто-коричневого цвета, чтобы снаружи образовалась легкая корочка, но при этом десерт таял во рту сразу же, как укусишь. Увы, сегодня у нее просто не было аппетита. Следуя строгому протоколу рассадки, она оказалась в ловушке рядом с епископом Сингапура и пристально смотрела на мужа по другую сторону стола: он накладывал себе в тарелку очередную порцию ветчины, непринужденно болтая с женой епископа. Как у него кусок лез в горло в такой момент? Час назад она спросила Филипа, слышал ли он что-нибудь о свадьбе Ники, и муж шокировал ее ответом:
– Разумеется.
– ЧТО? Почему ты мне не рассказал?
– А не о чем рассказывать. Я же знал, что мы не поедем.
– Что ты имеешь в виду? НЕМЕДЛЕННО ВЫКЛАДЫВАЙ! – потребовала Элинор.
– Ники позвонил мне в Сидней и спросил, не хочу ли я приехать на его свадьбу. Я спросил, приглашена ли ты, и он ответил «нет». Поэтому я сказал ему: «Удачи, парень, но я не приду, если твоя мать не приедет», – спокойно объяснил Филип.
– Где свадьба? Когда?
– Я не знаю.
– Аламак! Как ты можешь не знать, когда он пригласил тебя?
Филип вздохнул:
– Я не спрашивал. Это не важно, раз мы все равно не едем.
– Почему ты не рассказал мне о разговоре?
– Потому что я знал, что у тебя крышу снесет от этой новости.
– Ты идиот! Беспросветный идиот! – взвизгнула Элинор.
– Видишь, что́ я говорил.
Элинор ковыряла палочками горячую лапшу, делая вид, что слушает жалобу епископа на жену какого-то пастора, которая тратила миллионы на то, чтобы стать знаменитой поп-звездой. За детским столом няня Кассиана пыталась уговорить его закончить обед.
– Не хочу макарошки! Хочу мороженку! – капризничал мальчик.
– Это Новый год. Сегодня никакого мороженого.
Внезапно Элинор пришла на ум блестящая идея. Она подозвала одну из служанок и сказала:
– Будь любезна, передай А-Цин, что у меня все горло обожжено горячей пищей. Я дико хочу мороженого.
– Мороженого, мэм?
– Да, любое подойдет. Все, что найдется в кухне. Только не тащи его сюда. Встретимся в библиотеке.
Пятнадцать минут спустя, выдав няне Кассиана пять хрустящих стодолларовых купюр, Элинор сидела за лакированным столом в библиотеке, наблюдая, как мальчик поглощает мороженое из большой серебряной миски.
– Кассиан, когда мамы не будет дома, ты можешь просто попросить Людивин позвонить мне, и мой водитель заедет и отвезет тебя поесть мороженого, когда только пожелаешь, – сказала Элинор.
– Правда? – Глаза Кассиана расширились.
– Разумеется. Но это будет наш маленький секрет. Кстати, а когда мамочка уедет? Она не говорила, что скоро сядет в самолет и полетит в Америку?
– Ага. В марте.
– Она говорила, куда поедет? В Купертино? Или Сан-Франциско? Лос-Анджелес? Диснейленд?
– В Лос-Анджелес, – ответил Кассиан, отправляя в рот еще одну ложку мороженого.
Элинор вздохнула с облегчением. Времени еще предостаточно. Она потрепала мальчика по голове и улыбнулась, увидев, что его классическая рубашка «Бонпойнт» спереди вся заляпана горячей помадкой. Вот тебе, Астрид, за то, что пыталась утаить от меня такие важные вещи!
6
Мортон-стрит
Нью-Йорк10 февраля 2013 года, 18:38, тихоокеанское поясное время
Текстовые сообщения на мобильный Николаса Янга (номер, который не знают родители)
Астрид: Твоя мама узнала про свадьбу. С НГ!
Ник: Что за черт? Как?
Астрид: Не знаю, кто проболтался. Она пристала ко мне у бабушки. Все кончилось плохо.
Ник: Правда???
Астрид: Она взбесилась и устроила сцену, когда я не рассказала подробности.
Ник: Она не знает когда, где и т. п.?
Астрид: Нет, но не сомневаюсь, что узнает в итоге. Готовься.
Ник: Я удвою охрану. Наймем бывших моссадовцев.
Астрид: Убедись, что они правда из Тель-Авива. С хорошим загаром, щетиной и крепким прессом.
Ник: Нам нужны злодеи. Может, стоит позвонить Путину, посмотрим, кого он посоветует.
Астрид: Скучаю. Пора бежать. Лин Чэ звонит в гонг, приглашает к столу.
Ник: Пожалуйста, пожелай ей счастливого Нового года. Оставьте мне куэ с дайконом.
Астрид: Соберу для тебя крошечки.
Ник: Мои любимые!
10 февраля 2013 года, 9:47, восточное поясное время
Сообщение на автоответчике Николаса Янга в Нью-Йорке
Ники, алло? Ты там? С Новым годом! Вы празднуете в Нью-Йорке? Я надеюсь, что вы собираетесь отметить наш праздник. Если не сможете найти юйшэн в Китайском квартале, по крайней мере, съешьте тарелку лапши. Мы были у бабушки весь день. Все пришли. Все твои двоюродные и троюродные братья и сестры. Новая индонезийская жена Эрика Таня очень красивая, и у нее очень белая кожа.
Думаю, она ее отбеливает. Я слышала, что они устроили грандиозную свадьбу, как у Колина и Араминты, только в Джакарте. Родня невесты, конечно, взяла на себя бо́льшую часть расходов. Уверена, теперь они будут платить и за все убыточные фильмы Эрика. Ники, пожалуйста, позвони мне, когда получишь это сообщение. Мне нужно кое-что обсудить с тобой.
11 февраля 2013 года, 8:02, восточное поясное время
Сообщение на автоответчике Николаса Янга в Нью-Йорке
Ники, ты там? Аламак, это уже не смешно. Ты не можешь и дальше игнорировать меня. Пожалуйста, перезвони. Мне нужно сказать тебе кое-что важное – и тебе будет интересно это узнать, гарантирую. Пожалуйста, позвони мне как можно скорее.
12 февраля 2013 года, 11:02, восточное поясное время
Сообщение на автоответчике Николаса Янга в Нью-Йорке
Ники, это ты? Ники? Его нет дома… Это папа. Пожалуйста, позвони маме. Ей нужно срочно поговорить с тобой. Я хочу, чтобы ты на время забыл о своих переживаниях и просто позвонил ей. Это ведь китайский Новый год! Пожалуйста, будь хорошим сыном и позвони домой.
Первой сообщения услышала Рейчел. Они с Ником только что вернулись домой из Калифорнии. Поставили багаж, и Ник выбежал за сэндвичами в «Ла Панинерию». А Рейчел начала распаковывать вещи и заодно проверила голосовую почту на домашнем телефоне.
– У них кончилась мортаделла, поэтому я взял прошутто с фонтиной и инжирной горчицей, а еще панини с моцареллой, помидорами и песто… Подумал, что можно съесть напополам, – сообщил Ник, вернувшись. Передавая пакет Рейчел, он почувствовал перемену в ее настроении. – Ты в порядке?
– Мм… тебе нужно прослушать голосовые сообщения, – сказала Рейчел, протягивая ему беспроводной телефон.
Пока Ник слушал, Рейчел пошла в кухню и начала разворачивать сэндвичи. Она заметила, что пальцы ее дрожат и ей трудно принять простое решение – оставить сэндвичи в вощеной бумаге или положить на тарелки. На миг она рассердилась на себя. Вот уж не думала, что голос Элинор возымеет такой эффект. Какие ощущения он вызвал? Беспокойство? Ужас? Рейчел и сама не знала.
Войдя в кухню, Ник сказал:
– Мне кажется, впервые в жизни папа оставил мне голосовое сообщение. Я всегда сам звонил ему. Наверное, мама его достала.
– Похоже, секрет перестал быть секретом. – Рейчел выдавила улыбку, пытаясь замаскировать нервозность.
Ник поморщился:
– Астрид прислала мне предупреждение, пока мы гостили у твоего дяди, но я не хотел портить Новый год. Хватило одних разговоров про твоего отца… Стоило бы догадаться, что это произойдет.
– И что ты намереваешься делать?
– Ровным счетом ничего.
– Ты правда собираешься игнорировать ее звонки?
– Разумеется. Я не буду играть в ее игру.
Сначала Рейчел испытала облегчение, но потом ее охватили противоречивые чувства: сумеет ли Ник справиться с ситуацией? В прошлый раз, когда он игнорировал мать, это привело к неприятностям. Он снова совершает большую ошибку?
– Ты уверен, что не хочешь хотя бы поговорить с отцом? Может быть, попытаться как-то выяснить отношения перед свадьбой?
Ник задумался.
– Так ничего не нужно выяснять. Папа уже дал нам свое благословение, когда я разговаривал с ним месяц назад. По крайней мере, он рад за нас.
– А что, если сообщение не связано со свадьбой?
– Слушай, если родителям потребуется сказать мне что-то реально важное, то они просто наговорят это в сообщении. Или Астрид передаст. Это какая-то новая интрига, которую сплела моя матушка, чтобы попытаться в последний раз отговорить меня от женитьбы. Я ей все объяснил, а она ведет себя, как бешеная собака, которая ни в какую не хочет отпустить твою ногу.
Рейчел прошла в гостиную и опустилась на диван. Вот она, девочка, которая выросла, так и не узнав своего отца… Как бы она ни ненавидела Элинор Янг, сейчас ей было очень грустно, оттого что Ник настолько отдалился от своей матери. Рейчел знала, это не ее вина, но тошно было при мысли, что отчасти причина в ней. Она несколько минут размышляла, прежде чем наконец сказала:
– Мне жаль, что все так получилось. Никогда не думала, что из-за меня ты окажешься в подобном положении.
– Да в каком таком положении я оказался?! Мама сама во всем виновата, и ей некого винить, кроме себя.
– Я просто не думала, что так выйдет… В итоге на свадьбе не будет родителей жениха и бо́льшей части его родни…
Ник присел рядом:
– Мы это уже обсуждали. Все будет хорошо. Астрид и Алистер приедут, а они мои ближайшие родственники. Знаешь, я всегда ненавидел традиционные китайские свадьбы, на которые приглашены все родственники до единого чуть ли не с домашними питомцами. Мы собираемся устроить церемонию в окружении вашей семьи и наших ближайших друзей. Только ты, я и некоторые наши родные. А больше нам никто не нужен.
– Ты уверен?
– Более чем, – заверил Ник и начал целовать ее нежную кожу над ключицами.
Тихо вздохнув, Рейчел закрыла глаза. Она надеялась, что Ник действительно имел в виду то, что сказал.
Пару недель спустя студенты, выбравшие в Нью-Йоркском университете курс «Британия между войнами: потерянное поколение – открытие, изучение, возрождение», насладились прелюбопытным зрелищем. Посреди лекции профессора Янга две очень загорелые и очень белокурые амазонки вошли в аудиторию. Они были одеты одинаково – в облегающие темно-синие кашемировые свитера и безукоризненно отглаженные белые льняные брюки. На голове у каждой блондинки красовалась белоснежная морская фуражка с золотым шнуром. Парочка продефилировала к доске.
– Мистер Янг? Требуется ваше присутствие. Не соблаговолите ли пройти с нами? – обратилась к профессору одна из блондинок. Она говорила с сильным норвежским акцентом.
Не зная, как реагировать на происходящее, Ник ответил:
– Лекция заканчивается через двадцать пять минут. Подождите за дверью, и после занятий мы поговорим.
– Боюсь, это невозможно, мистер Янг. Дело не терпит отлагательств. Нам велено доставить вас немедленно.
– Немедленно?
– Да, немедленно, – кивнула вторая блондинка. В ее английском слышалось сильное влияние африкаанса, так что голос звучал еще строже, чем у норвежки. – Проследуйте с нами.
Пара была сорвана, и Ник начал уже закипать, как вдруг до него дошло: это, должно быть, какой-то предсвадебный розыгрыш – скорее всего, сюрприз от его лучшего друга Колина Ху. Ник заверил Колина, что не хочет никакого мальчишника и вообще шумихи, но похоже, что две длинноногие блондинки – часть некоего замысловатого плана.
– А что, если я не пойду с вами? – поинтересовался он с игривой улыбкой.
– Тогда вы не оставите нам выбора и мы будем вынуждены прибегнуть к крайним мерам, – предупредила норвежка.
Нику едва удалось сохранить невозмутимый вид. Он надеялся, что эти дамочки не собираются включать бум-бокс и устраивать стриптиз. Аудитория погрузилась бы в полный хаос, и он потерял бы контроль над этими и без того не слишком внимательными студентами. Не говоря уже о заработанном с таким трудом авторитете – ведь Ник выглядел ненамного старше большинства из них.
– Дайте мне пару минут на сборы, – наконец сказал он.
– Хорошо, – дружно закивали блондинки.
Десять минут спустя Ник вышел из аудитории, а взбудораженные студенты выхватили телефоны – и новость полетела в Интернет. В «Твиттере» тут же появились сообщения, в «Инстаграме» – фотографии профессора, которого уводили две статные белокурые морячки.
Перед зданием университета на площади пленника ждал серебристый внедорожник «БМВ» с тонированными стеклами. Ник неохотно сел в машину и, когда она помчалась по Хьюстон-стрит к шоссе Вест-Сайд, задумался о том, куда его везут. Он терялся в догадках.
Но вот на Пятьдесят второй улице седан вырулил на съезд, ведущий к терминалу Манхэттена. Там стояли все круизные лайнеры, пришедшие в Нью-Йорк. На пирсе 88 пришвартовалась суперъяхта – как минимум пятипалубная. Этот монстр гордо именовался «О́дин». «Господи, у Колина слишком много свободного времени и денег!» – подумал Ник, глядя на гигантское судно, которое сверкало, когда осколки солнечного света, отражаясь от воды, плясали на темно-синем корпусе. Ник поднялся по трапу и вошел в большой кокпит – устремленный ввысь атриум с круглым стеклянным лифтом посередине, который выглядел так, как будто его украли из магазина «Эппл стор». Блондинки провели Ника в лифт, тот поехал вверх и открылся на следующей палубе.
– Можно было бы подняться по лестнице, – с иронией заметил Ник.
Он вышел из лифта, ожидая увидеть толпу друзей, включая Колина Ху, Мехмета Сабанджи и кого-то из двоюродных братьев, но оказался один со своими сопровождающими на главной палубе яхты. Амазонки повели его через ряд помещений с роскошными интерьерами: по залам, обшитым панелями из золотистого платана, мимо барных стульев, обитых крайней плотью кита, по салону с потолком, который светился, как инсталляция Джеймса Таррелла.
У Ника появилось подозрение, что все это вовсе не связано с мальчишником. Как только он начал обдумывать варианты поспешного побега, они подошли к паре раздвижных дверей, охраняемых двумя высокими палубными матросами[34]. Те открыли двери, ведущие в обеденную зону. В конце палубы, в белом пиджаке, белых джодпурах и песочных сапогах для верховой езды от «Фрателли Фаббри», бездельничала не кто-нибудь, а Жаклин Лин.
– Ой, Ники, как раз успел на суфле! – воскликнула она.
Ник подошел к старой подруге семьи, чувствуя себя одинаково удивленным и раздраженным. Надо было раньше догадаться, что вся эта скандинавская ерунда как-то связана с Жаклин, которая давно сожительствовала с норвежским миллиардером Виктором Норманном.
– Из чего суфле? – беспечно спросил Ник, садясь напротив легендарной красавицы, которую на страницах светской хроники назвали китайской Катрин Денев.
– Вроде из капусты браунколь с сыром эмменталь. Тебе не кажется, что вокруг этой капусты возник слишком большой ажиотаж? Я хочу знать, кто занимался пиаром в этой отрасли, – они действительно заслужили награду. Ты не удивился, увидев меня?
– Вообще-то, я расстроен. В какой-то момент я подумал, что меня похитили и везут сниматься в фильме про Джеймса Бонда. В массовке, конечно.
– Тебе не понравилось знакомство с Аланной и Метте Марит? Я знала, что ты не придешь, если я просто позвоню и приглашу на обед.
– Понравилось. Тем не менее для знакомства я предпочел бы другое время. Надеюсь, вы найдете мне новую работу, когда меня уволят из университета за то, что я бросил студентов в середине лекции.
– Ой, ну не будь таким занудой! Ты даже не представляешь, как тяжело было найти место, чтобы пришвартовать этого монстра. Я-то думала, что Нью-Йорк – город мирового уровня, но известно ли тебе, что здешняя самая большая гавань может принимать только яхточки до ста восьмидесяти футов? Ну и где парковать нашу малышку, скажи на милость?
– Да, у вас прямо настоящий зверь. «Люрссен», я полагаю?
– Вообще-то, «Финкантьери». Виктор не хотел, чтобы яхту строили где-то рядом с Норвегией, где надоедливые журналисты внимательно следят за каждым его шагом, поэтому он выбрал итальянскую верфь. Конечно, Эспен[35] спроектировал эту яхту, как и все остальные наши суда.
– Тетя Жаклин, я не думаю, что вы вызвали меня сюда, чтобы беседовать о судостроении. Почему бы не поговорить начистоту? – спросил Ник, отрывая горбушку еще теплого багета и обмакивая в суфле.
– Ники, сколько раз я просила не называть меня тетей! Ты заставляешь меня чувствовать, что я вышла в тираж! – проворчала Жаклин, разыгрывая ужас, и смахнула блестящую черную прядь за плечо.
– Жаклин, ну сколько можно повторять, что вам не дашь больше сорока, – сказал Ник.
– Тридцати девяти, Ники.
– Хорошо, тридцать девяти, – улыбнулся он.
Приходилось признать, что, даже когда Жаклин сидела напротив под ярким солнечным светом, почти без косметики, она все еще выглядела потрясающе. Она и правда была одной из самых привлекательных женщин, которых он когда-либо знал.
– Ох, та прекрасная улыбка! Блеснула хоть на миг! А то я уже испугалась, что ты становишься угрюмым. Только не это, Ники, это просто фу. Мой сын Тедди всегда смотрит на всех мрачным, надменным взглядом. Эх, не надо было отправлять его в Итон.
– Думаю, Итон тут ни при чем, – предположил Ник.
– Может, ты и прав. Он унаследовал снобистские рецессивные гены Лимов со стороны покойного мужа. Пожалуй, ты должен узнать, что весь Сингапур говорил о тебе в Новый год.
– Я очень сомневаюсь, что прямо-таки весь Сингапур говорил обо мне, Жаклин. Я не живу там более десяти лет и мало кого знаю.
– Ты же знаешь, о чем я. Надеюсь, ты не возражаешь, если я скажу честно. Я всегда тебя любила, и мне грустно, что ты совершаешь ошибку.