Их общение со Стасом превратилось в крепкую дружбу – они сошлись на почве музыки. К тому же Крис соизволил написать Стасу несколько песен. Время от времени он тащил подругу к Стасу, и они вдвоем начинали уговаривать ее сыграть в группе на синтезаторе. Юля каждый раз жутко бесилась. Ей искренне хотелось играть. Но она не могла. И точка.
– И что? – спросила она сухо.
– У них проблемы с клавишником, – вздохнул Крис. – Прямо мистика какая-то…
В группе Стаса действительно была проблема с клавишниками. Они сменялись один за другим. Кто-то не мог прижиться в группе, кто-то не хотел долго репетировать, а кто-то просто переходил в другие музыкальные коллективы. У последнего неожиданно забеременела девчонка, и тот бросил все – и хобби, и универ, и пошел работать на фирму к отцу, чтобы обеспечивать ребенка. И все это – прямо перед важным выступлением на местном рок-фесте.
– Не ново, – отозвалась Юля. – У вас всегда эти проблемы. И мой ответ – нет.
– Что – нет? – заорал возмущенно Крис. – Ты ничего не знаешь и уже неткаешь! Я от тебя в афиге, подруга!
– Я знаю, что ты хочешь, – перебила эмоционального друга Юля.
Ее снова хотели позвать в группу на клавиши.
– Всего лишь один концертик, Юлька, – заканючил Крис. – Через два дня выступление! Спаси нас!
– Ты играть умеешь, сам и заменяй, – отрезала Юля.
– Ну ты и сволочь, Юлька, – восхитился Крис. – Ты же знаешь, что я с отцом через два дня буду на закрытии «Штрихов».
– Отпросись, – насмешливо посоветовала Юля.
– Угораешь? – мрачно спросил Крис.
Одним из двух человек, которых он искренне боялся, был его собственный отец – Иван Савельевич, преподаватель консерватории, дирижер и друг Юлиного отца. Сына он воспитывал один, с помощью своей матушки, пожилой, но грозной женщины, некогда оперной певицы. И бабушка была вторым человеком, которого Крис не смел ослушаться. И если отец сказал Крису, что тот будет с ним до самого закрытия фестиваля, а после пойдет на торжественный банкет, где соберется множество деятелей искусства, то будет так, и никак иначе.
– Это ты угораешь. Забыл? Я тоже там буду, – фыркнула Юля.
Она собиралась выступать на фестивале, как и Марта. Обе сыграют в зале филармонии в последний день. Только Марта – с оркестром, а Юля – сольно.
– Я пробил у бати инфу – ты будешь выступать до часов семи, а потом освободишься. А у нашей группы концерт в девять. Успеешь! Да и репетировать тебе почти не надо, ты же талантливая, – льстиво заметил Крис, – ноты посмотришь, чуток послушаешь и…
– Нет, Крис. Попроси кого-нибудь другого. – Я – пас. – И Крестова отключилась под внимательным взором любопытной и скучающей Марты.
Юля вернулась и села рядом с сестрой. Викентий Порфирьевич не замолкал – рассказывал душещипательную историю о своей первой поездке в другую страну.
– …и вот когда наш оркестр отправился за границу, с нами поехали – так, знаете ли, тогда полагалось – два сумрачных типа из КГБ. Эти товарищи зорко бдели за нами. Железный занавес – это вам не шутки! Каждый наш шаг контролировался. А мне нужно было попасть из гостиницы…
– Наш рейс, – перебила его Юля.
Она следила за информационным табло в центре зала.
– Тогда скорее идемте встречать нашего гостя! – встрепенулся преподаватель, резво подпрыгивая на месте. – Вдруг он нас не заметит!
– Заметит, – ответила Юля. – И прямо сейчас мы его не встретим. Сначала он пройдет регистрацию, после получит багаж и только потом появится.
– Какая ты рассудительная, Юлечка, – с умилением посмотрел на нее Викентий Порфирьевич. – А я даже номер рейса не запомнил. Эх, что бы мы с Мартой без тебя делали, как бы этого Феликса… – Тут он глянул на желтую табличку, забыв фамилию. – Грея профукали как нечего делать.
Крестова в этом и не сомневалась. Препод забылся в рассказах о прошлом, а Марта летала в облаках, думая о чем-то своем.
Спустя некоторое время из зоны прилета появились первые пассажиры, летевшие на одном самолете с Феликсом Греем. И трое встречающих внимательно вглядывались в толпу, силясь отыскать там пианиста.
Марта как смогла описала его:
– Высокий, темноволосый, темноглазый, стройный. Очень симпатичный и улыбчивый…
Тут сестра осеклась под заинтересованным взглядом Юли. Ей показалось, что о госте Марта говорит с излишней эмоциональностью.
«Нравится он ей, что ли?» – подумала она про себя. Юля знала Феликса лично – они встречались на одном престижном конкурсе несколько лет назад. Были конкурентами, и лауреатом первой степени стала она, а не он, что дико его расстроило. Он даже заплакал. Лучше талантливый мальчик из интеллигентной семьи, чем бандит, за которого собралась замуж Ника.
– Отлично! Ждем нашего гостя! – воссиял Викентий Порфирьевич. И высоко, как только мог, поднял табличку с его именем.
Поток прибывших его рейсом почти иссяк, а Феликса все не было. Юля видела, что Марта нервничает, да и сама хмурилась: не любила, когда что-то шло не по плану. Юле нравилось контролировать ситуацию, а не зависеть от нее.
– Пропустили мы гостя нашего. Видать, мимо прошмыгнул, – покачал головой Викентий Порфирьевич. – Давайте-ка поступим так, госпожи студентки. Я останусь тут с плакатом, а вы побродите по залу и поищите гостя, раз знаете, как он выглядит. Нам без него никак нельзя уехать.
Девушкам пришлось повиноваться. Марта отдала букет преподавателю и пошла в одну сторону, а Юля – в другую. Отдаляясь от сестры, Юля вдруг подумала, что они всегда так – идут в разные стороны. Всю жизнь.
***
Марта четверть часа ходила по шумному залу прибытия международного терминала, даже выбегала на улицу, пытаясь найти Феликса, однако ее поиски не увенчались успехом.
«Возможно, у него возникли накладки с регистрацией или с получением багажа, и он только сейчас вышел в зал прилета», – вернувшись в зал, подумала Марта. И решила подойти к Викентию Порфирьевичу. Не без труда разыскав его, Карлова чуть не подпрыгнула от радости. Он стоял не один, а в компании с высоким стройным молодым человеком в черных зауженных джинсах и в светло-серой кофте с длинными рукавами. Рядом с ним находилась большая дорожная сумка. Парень стоял к Марте спиной, она не видела его лица, но точно решила: это Феликс. Ну кто еще это может быть? Она даже не обратила внимания на то, что друг несколько вырос да размах его плеч стал как-то шире. Ее сердце радостно забилось от предвкушения долгожданной встречи.
Марта решила немного поозорничать. Она осторожно пробралась к ним сквозь толпу встречающих. Викентий Порфирьевич, размахивая желтой табличкой и букетом цветов, удивленно взглянул на нее, но Марта прижала палец к губам, и он заулыбался.
Марта подкралась к Феликсу, встала на носочки и закрыла ему глаза ладонями. Вернее, хотела закрыть глаза, а закрыла ладонями линзы огромных очков. Это ее слегка смутило, но Карлова не отступила.
– Угадай, кто? – весело спросила она Феликса, уверенная в том, что тот поймет, кто это.
Но Феликс не понимал. Он застыл.
«Не узнал, что ли?» – подумала Карлова с некоторым недовольством.
– Угадывай! – повторила она громко, касаясь щекой его спины. – Иначе не отпущу! Ну же!
– Марта, дорогая… – хотел что-то сказать Викентий Порфирьевич, но не успел.
Феликс ловко стряхнул с себя ладони скрипачки, неожиданно развернулся, схватил ее за запястья и притянул к себе, разглядывая сквозь темные стекла солнцезащитных очков. Держал он девушку уверенно, цепко, но не причиняя ей боли.
– Боже, – выдохнула Марта.
Несмотря на капюшон и очки она поняла: это не Феликс! Это кто-то другой! Она просто подошла к незнакомому молодому человеку и закрыла его глаза ладонями.
– Вы… кто? – тихо спросила она, не сводя с него изумленных глаз.
Бледное, довольно узкое продолговатое лицо с точеными чертами, словно вырезанными скальпелем, тонкий нос с хорошо оформленными крыльями, который при этом не выделялся на лице, поскольку отлично гармонировал со слегка выпирающим подбородком и линией тонких губ, отчего-то ярких, с коралловым оттенком. Аура вокруг этого человека была какая-то необычная, полная таинственности.
