Северная корона. Против ветра

Глава 1

В далеком подростковом возрасте, когда Никита сидел после драки с одноклассниками на крыше ярко-красного, как пятно свежей крови, гаража, солнце впервые ему показалось мерзким.

Может, потому что именно тогда он начал осознавать, что его семья… несколько отличается от других, обычных и счастливых. Ребенка из обычной семьи не тыкают носом в то, что матери у него нет, отец и брат – преступники, а старенькие, порядком измученные бабушка с дедушкой не смогли воспитать из него человека. По крайней мере, так говорили Никите учителя после очередных драк с одноклассниками-уродами. Почему-то виноватым всегда был именно он. Все ведь логично: его отец – бандит, который мотает срок, брат тоже сидит, значит, и он такой же, как они.

Воспитание идет из семьи – это непреложная истина. Учителя верили непреложным истинам. А Никите не верил никто.

В тот день, когда после очередной драки, которая закончилась его безоговорочной победой – нокаутом одного соперника и разбитым носом второго, – Ник в полной мере осознал свою непохожесть на нормальных детей.

Мать пострадавшего парнишки, решившего нарваться на Кларского, женщина довольно обеспеченная и работающая в городском управлении образования, долго квохтала над сыночком, а после, уже в кабинете директора, разразилась громовыми воплями по поводу того, что обидчика и драчуна нужно наказать. Она ведь не знала, что зачинщиком был ее сын, мальчик не только избалованный, но и сильный и жесткий. Парнишка занимался в секции бокса, а одноклассник Никита Кларский, у которого и так была плохая репутация, нехило его раздражал.

Мама третьего участника драки, которого Никита после ловкого удара под дых отправил корчиться на пол, тоже этого не знала, правда, и не кричала, а тихонько выговаривала сыну за то, что тот встрял в драку.

– И что вы теперь будете делать? Да в вашей школе произвол! Настоящий про-из-вол! – кричала первая женщина.

Завуч и классный руководитель стояли рядышком, пытаясь сгладить ситуацию. Инспектор по делам несовершеннолетних сидела и стучала пальцами по столу. Немногословный мальчишка Кларский, если честно, ее уже порядком достал. Он уже находился на учете в детской комнате милиции – драк с его участием хватало.

– Детей избивают посредине дня, а вы и в ус не дуете! Моего ребенка избили! Второму мальчику тоже досталось. – Женщина кивнула на мать второго пострадавшего.

Сам Кларский, в отличие от одноклассников, один из которых поехал в травмпункт, а второй ушел обратно в класс, стоял в кабинете, за спинами завуча и классной, в тени, и хмуро пялился в окно. За ним светило майское солнышко и кричало о том, что всего через недельку начнутся долгожданные летние каникулы. Никите в драке тоже досталось, но никто, кажется, этого не замечал.

– Куда вы смотрите, когда у вас такое происходит?! Я спрашиваю куда? – рявкнула женщина в лицо директору. – Я этого просто так не оставлю! Вы знаете, где я работаю!

– Давайте успокоимся и все обсудим, – торопливо заговорил тот. – Вы ведь понимаете – это мальчишки, в таком возрасте драки – дело обычное…

– Ах, обычное? – взбеленилась женщина. – Мой сын в травмпункте… это, по-вашему, дело обычное?! Куда учителя смотрели, пока моего сына избивал этот мерзавец? – И она ткнула пальцем с длинным красным ногтем в сторону Никиты.

Тот поднял на нее глаза, не по-детски серьезные, но ничего не сказал.

– Что, молчишь, стыдно стало? Или просто боишься? – спросила его женщина, уперев руки в бока. – Других бить не боишься, кто слабее, а как ответ держать, то и сказать нечего?

Кларский продолжал молчать.

– Трус ты, – вынесла ему вердикт мать одноклассника.

Никита одарил ее мрачным взглядом.

– Вы посмотрите, как он на меня смотрит! Звереныш! Трусливый звереныш!

– Не надо так говорить, – остановила ее классная руководительница – молодая учительница, недавно закончившая педагогический институт.

Мама второго паренька, женщина, видимо, неконфликтная и добродушная, тоже поддержала ее, но ее никто не услышал.

– А я с ним сюсюкаться не собираюсь. С трусом.

– Я не трус, – сами собой открылись губы Никиты и выдали эту фразу. Выдали довольно-таки дерзким тоном уличного хулигана. Он даже не ожидал.

Женщину это невероятно разозлило.

– Кларский! – нахмурилась завуч. – Рот на замке подержи.

– Так, все, сейчас мы на него заявление напишем. Мой сын сейчас как раз в травмпункте со старшим братом, там все побои засвидетельствуют!

Ник закатил глаза к потолку, вдруг представив, как он с Андреем тащится в травмпункт, и ему стало смешно. Это разозлило маму его одноклассника еще пуще. Классная вновь попыталась угомонить мать своего пострадавшего ученика. Она-то подозревала, что Кларского, мальчика неразговорчивого и, в общем-то, спокойного, явно спровоцировали – такое уже не раз бывало. Однако у классной руководительницы ничего не вышло, как и у директора с завучем и инспектором, которым все-таки хотелось решить дело полюбовно, без заявления в милицию.

– Как вы детей воспитываете? Почему такие выродки вырастают?

– Мы – учим, воспитывать в семье должны, – напомнил директор.

– Ах, в семье?! Все правильно, нынче школы не способны воспитывать! Да и учат из рук вон плохо! Ну, и где тогда его мать? – рявкнула женщина. – Хочу в глаза посмотреть! Вырастила такого сыночка!

У Никиты от злости сузились глаза.

– У Кларского нет матери, – встряла инспектор по делам несовершеннолетних.

Женщина капельку растерялась. Мама второго мальчика жалостливо глянула на Никиту.

– Отец тогда где?

– Сидит, – негромко проинформировал ее директор.

– Кларский – подросток из неблагополучной семьи, – добавила со вздохом инспектор. – Отец сидит, старший брат тоже сидит. Его дедушка с бабушкой воспитывают.

– Они уже совсем старенькие, – ловко вклинилась в разговор классная руководительница, желая хоть как-то защитить ученика. – Больные, их тревожить не надо. Давайте уж так с Никитой разберемся. И без заявления.

Пыл воинственно настроенный матери подостыл. Мать второго участника драки еще жалостливее посмотрела на Никиту и даже руки к груди прижала. Жалостью было пропитано ее румяное круглое добродушное лицо, как ромовая баба – ромом.

– Им живется не слишком хорошо, – продолжала классная. – Давайте войдем в положение мальчика. Конечно, его поступок – отвратителен, но все же примем во внимание тот факт, из какой он семьи.

Никита словно окаменел. Тогда, наверное, и произошло полное его осознание себя и своей семьи как неблагополучной. Он возненавидел это слово. Так же сильно, как и жалость. Кларский с ненавистью смотрел на тех, кто посмел его жалеть, а в его юной душе клокотала злоба. Жалеют ущербных. А он – нормальный! Такой же, как все!

Они все стояли на солнце, а он – в тени.

Они все были белыми, а он – черным.

– Да, давайте, – одобрила вторая родительница. – Мальчику и так тяжело, давайте без заявления. К тому же все трое виноваты, раз кулаками махать стали. Я своего Ваньку знаю – он у меня в драки не прочь влезть.

Дело кончилось тем, что в душном, опаленном солнцем кабинете директора Никиту сначала долго по очереди ругали, а после так же долго и нудно наставляли на путь истинный. Потом уставший от всего этого балагана директор пригрозил Кларскому вылетом из школы и отпустил восвояси.

Тем майским солнечным днем Никита понял, что он далеко не такой, как все. Он долго сидел на крыше ярко-красного гаража, изредка прикрывая глаза от лучей ладонями с разбитыми после драки костяшками, и сам себе твердил, что слезятся глаза именно из-за солнца.

Он всем сердцем не желал быть неблагополучным.

Никита сделал все что мог, чтобы не казаться таким в университете. И да, пусть это была ложь – в первую очередь самому себе, – но он был счастлив. Только по-прежнему недолюбливал солнце. Возможно, оно ассоциировалось у него с жалостью?

***

Никита смотрел на Нику и вспомнил, как давным-давно целовал ее, и у него в груди что-то болезненно сжалось.

«Прощай, глупая. А знаешь, ты мне нравилась», – мысленно сказал он, бросив последний взгляд на невесту – не его, а какого-то гипотетического недоумка. Поднялся с лавочки под заинтересованными взглядами молодых мамочек и неспешным прогулочным шагом пошел прочь со двора, повернувшись к окнам Ники Карловой спиной. В лицо ему дул ругающийся ветер.

А Ника, притворяясь, что усиленно дышит воздухом, просто смотрела в небо, и ее взор опустился на грешную землю только тогда, когда Никита покидал двор. Ника лениво скользнула по нему взглядом и наконец решилась вернуться в зал, где Саша с кем-то отрывисто говорил по мобильнику.

«Может, это Никита?» – робко предположил внутренний голос Карловой. Но она себя обругала. Нет, естественно, это не он. Ее расшалившаяся фантазия делает подставу за подставой. То ей чудится, что Никита приходит к ней ночью, то мерещится, будто он стоит в ее дворе. Пустые иллюзии!

Ника хотела пойти в свою комнату, чтобы переодеться, однако, вопреки здравому смыслу, вдруг развернулась и вновь оказалась на балконе, где принялась отчаянно искать глазами светловолосого парня в белой рубашке и в темных джинсах. А, вот он! Стоит под деревом!

Ника перегнулась через перила, стремясь получше разглядеть молодого человека. Словно почувствовав взгляд невесты, тот, кто подпирал плечами толстый ствол тополя, отлип от него, шагнул по направлению к центру двора и поднял голову. Карлова вздохнула. Нет, это был не Ник, совсем не Ник. Какой же это Ник? И как она только приняла этого незнакомца с печальным худым скуластым лицом, черты которого словно были вырезаны из светлого камня, за господина Укропа?! Совсем ведь не похожи! Идиотское воображение!

«Хватит цепляться за прошлое, дура», – сама себе сказала обессиленная Ника и вернулась в зал.

Ника не поняла, что просто-напросто перепутала Никиту с другим парнем в белой рубашке. Этот человек усмехнулся, когда на балконе во второй раз появилась будущая жена того, кого он ненавидел. Его светлые глаза с сумасшедшей злой поволокой, которую так легко было спутать с артистичностью оригинального человека, на мгновение закрылись, и человек представил вкус блюда под названием «Месть за содеянное». Такое же, как бифштекс с кровью. А кровь на белом платье будет выглядеть весьма и весьма своеобразно. Красное и белое смотрятся красиво и по отдельности, а уж когда они вместе…

В его кармане запиликал мобильник, оповещая о том, что пришло текстовое сообщение, и обладатель этих злых мыслей медленно достал из кармана телефон.

«Зайка, ты не обидишься, что у нас сегодня не получится встретиться?» – спрашивала та, которая считала его своим парнем.

Милая девочка, глупая и такая влюбленная.

– Не обижусь, – тихо произнес молодой мужчина.

Он и правда не обидится.

Ему все равно.

А Никита уже ехал на неприметном арендованном «Форде» по своим делам. Блюдо «Месть за содеянное» ждало и его, хотя, наверное, было не таким острым, как у того, кто прятался под старым тополем.

Благодаря странным стечениям обстоятельств, во дворе дома, где жила Ника Карлова, пересеклись две параллельные прямые – два человека, одержимые желанием отомстить.

Глава 2

До того момента, как Ник обязался передать архив с компроматом, оставалось еще порядка восьми часов. С сотрудником органов правопорядка, с которым его свел Виталий Сергеевич, Кларский должен был встретиться на очередной законспирированной квартире и передать ему ключ от банковской ячейки, а также сообщить нужный пароль.

Фамилия, имя и отчество Ника, а также прочая информация о нем не зря пропали из списка потенциальных преступников. В обмен на архив через посредничество все того же Виталия оперативники согласились «убрать» Ника из уголовного розыска. Для них это было малой ценой. По сравнению с теми, на кого имелись компроматы, младший брат покойного Андрея Марта был мелкой сошкой.

После передачи компромата Никита планировал в скоростном режиме покинуть город и уже издалека наблюдать за тем, как Даниила Юрьевича Смерчинского и Макса настигнет заслуженная кара в лице правоохранительных органов. После этого путь в родной город ему будет заказан, потому как оба врага поймут, откуда у ментов появился тот самый легендарный архив. Это же поймут и остальные, кто попадет под гребенку арестов и задержаний – компромата у Андрея было собрано достаточно и на энное количество людей, занимающих нехилые должности в государственном аппарате или являющихся шишками в преступном мире. Они, скорее всего, очень захотят встретиться с тем, кто им так знатно подгадил.

Короче говоря, Кларского захотят убрать уже не только Смерчинский и Макс, а множество других влиятельных людей. Конечно, лучше бы отдать оперативникам ту часть архива, где содержалась информация о Смерчинском и бывшей левой руке Марта, но это было невозможно технически. Например, на видео и фото, где Макс участвовал в сделке с наркоторговцами, был запечатлен не только он, но и те, с кем сделка, собственно, и заключалась.

После того как Кларский вновь побывал во дворе Ники и беззвучно с ней попрощался, он направился в свою квартиру, чтобы переждать медленно тянущееся до встречи с оперативником время, однако на полпути передумал. Ник вдруг захотел поездить по городу и посетить знакомые места. Например, проехать мимо университета, где он когда-то учился.

Это было иррациональное желание, но поделать с собой Кларский ничего не мог – «Форд» направился к месту получения его высшего образования.

Главный корпус оставался прежним, словно и не прошло трех лет. И все те же студенты сидели на лавочках перед зданием, читали учебники, курили украдкой, смеялись.

Одна из девушек, светловолосая и шумная, отчего-то напомнила ему ту смешную, порой раздражавшую его девчонку по имени Маша, подружку клоуна Смерчинского, которую он должен был забрать для Марта.

К девушке, которая что-то радостно кричала друзьям, подошел темноволосый смазливый тип и обнял за плечи.

Ника посетило легкое дежавю. История повторяется?

Наверняка. Очередная девочка найдет своего идеального мальчика. Очередной мальчик полюбит свою неповторимую девочку.

Такие дети.

И он поехал дальше.

Никита не испытывал ностальгии или острой тоски по прошлому, он просто с интересом рассматривал знакомые места, подмечая все изменения, словно и не отсутствовал в родном городе целых три года. Единственное, что заставило его проявить эмоции – усмехнуться, – так это тотальное отсутствие пробок в городе, которое давало ему перемещаться очень быстро, испытывая от вождения удовольствие.

Ник будто катался по своему прошлому, почти забыв о настоящем и точно не думая о будущем. Он просто ездил, ездил, ездил.

А где-то часа через два Кларский не без изумления обнаружил, что находится неподалеку от дома Насти и Полины, хотя совершенно не планировал подъезжать к нему вновь. Более того, он увидел свою несостоявшуюся невестку. С полным пакетом в руках она шла из местного супермаркета в сторону подъезда – крайнего в огромном десятиэтажном доме, расположенном буквой «Г».

Никита медленно проехал и остановился поблизости от подъезда, задумчиво глядя на Настю. Наверняка сейчас, придя домой, она приготовит вкусный обед себе и дочери, обязательно испечет что-нибудь сладкое – такое, что мягкий аромат ее десерта будет витать по всей квартире. А после Настя устроится около окна, занавешенного легкими занавесками, в удобном кресле, с Полиной на коленях, откроет большую яркую книгу и начнет читать ей детскую сказку. А мелкий щенок, которого Настя подобрала на улице, уже совершенно чистый и сытый, уляжется у нее в ногах и будет мирно сопеть, слушая тихий голос своей хозяйки и изредка подергивая ушами во сне.

Нику показалось, что семья, состоящая из матери, дочери и их пса – хороший вариант, почти счастливый. С Мартом они бы не были так счастливы. И с ним, Ником, – тоже.

Настя, чьи огненно-рыжие волосы развевались на ветру, как кровавый флаг, не замечала Ника и шагала вперед, цокая тоненькими каблучками кремовых босоножек. Она не замечала и другой машины, припаркованной напротив ее подъезда, в которой находились двое мрачных молодых людей весьма крепкого телосложения. Те не спускали с нее внимательных, цепких, как у гончих псов, глаз. Они походили друг на друга, как братья – одинаковые, близко посаженные карие глаза, тяжелые челюсти и волевые подбородки, носы с горбинками, какие бывают у борцов или боксеров, коротко стриженные темные волосы. Впрочем, они и были братьями – братьями Баталовыми. Среди криминального мира города их знали как приближенных Макса. Когда-то, когда у руля был Март, они тоже состояли в банде «пристанских», потом попали в места не столь отдаленные, а год назад вышли, чтобы вернуться под крыло Максима.

– Она? – сверился с фотографией один из братьев.

– Она, – отозвался уверенно второй. – Зайдет в подъезд, и мы с ней. Макс сказал доставить ее тихо, без шума.

– Лады, – коротко кивнул первый. – А если этот мудак. – Он имел в виду Никиту. – У нее на хате тусуется?

– Зайдем с ней в хату, проверим.

Второй Баталов коснулся наплечной кобуры, спрятанной под пиджаком. Его брат согласно кивнул.

Буквально полчаса назад эти двое получили важное задание от Макса: найти по указанному адресу изображенную на фото девушку и срочно доставить ее к боссу. Слишком сильно тот хотел с ней потолковать.

Результаты акции «Поймай Никки – получи приз» были хорошими. Макс, которого очень нервировало присутствие Ника в городе, стал обладателем важной информации. Кто-то из его людей вспомнил, что на выезде с кладбища вроде как была дорожная камера. Макс самолично просматривал запись. Кларского, естественно, он не увидел, зато заинтересовался выезжающими из кладбища машинами. Особенно его заинтересовала ярко-красная типичная женская тачка, которая едва не столкнулась с тачкой его ребят. Пассажиров, к сожалению, не увидели, но вот номер разглядели. После того как номер машинки пробили, Макс даже выругался: она принадлежала хорошо знакомой ему девушке – бывшей подружке Марта.

Появление этой рыжей девки показалось Максу крайне подозрительным, а потому он отправил своих людей к ней. Возможно, она знает, где находится Никки – не зря же засветилась ее тачка на камере.

Кольцо вокруг Кларского сужалось.

Одновременно с этой информацией Макс узнал еще кое-что важное. Один из барыг, занимавшийся оружием, донес, что его посетил тип, похожий на того, кого ищут «пристанские», и купил ствол. По фото он признал Никиту и добавил, кто именно направил к нему этого мальца. Таким образом, Макс через пару часов вышел и на Виталия Сергеевича – он лично поехал к нему пообщаться. Ему не к спеху было портить с ним отношения, но собственная безопасность стояла у Макса на первом, приоритетном, месте.

Настя подошла к подъезду и стала искать в сумочке ключи – из-за увесистого пакета поиски затянулись. В это время братья Баталовы покинули свою машину и встали у нее за спиной – со стороны они походили на желающих попасть в подъезд, а не на тех, кто замыслил похищение человека. Один из мужчин даже помог ничего не подозревающей рыжеволосой девушке подержать пакет, а после пропустил поблагодарившую его Настю вперед, вежливо придержав дверь и благосклонно кивнув на ее слова.

Никита, наблюдая за девушкой брата, слишком поздно вспомнил этих двоих мужчин – он выскочил из машины тогда, когда подъездная дверь захлопнулась.

Кларский не ожидал, что люди Макса выйдут на Настю, которую он так неудачно встретил на кладбище. Если они нашли ее – дела плохи. Этих парней Макс не послал бы на самое простое задание – для этого были «шестерки». Баталовы занимались обычно серьезными, вернее, грязными делами. Например, избавлялись от ненужных людей. Под личиной легального бизнесмена жил все тот же моральный урод, который не остановится ни перед чем на пути к власти и деньгам.

А сейчас они шли за Настей.

И это не было случайностью.

На Никиту волнами накатывали холодный гнев и неосознанный страх за Настю и ее ребенка. Он знал, что сейчас только от него зависит их судьба. Иначе они отправятся к Марту – если не сейчас, то пару дней спустя – точно.

Эта мысль ледяной стрелой пронзила его затылок.

Конечно, правильнее было бы смыться, спасая свою шкуру, но Никита отчетливо понимал: он этого не сделает. Не сможет. И холодный трезвый ум, отдающий приказ отступать, оказался слабее голоса сердца.

Кларский методично принялся звонить в квартиры по домофону, представляясь участковым. Дверь ему в результате открыли, но он потерял две минуты драгоценного времени.

Никита зашел в подъезд, аккуратно прикрыв дверь.

Где-то наверху, через несколько лестничных пролетов, он услышал неясные мужские голоса. На ходу достав пистолет, с которым не расставался, он побежал вверх по лестничным пролетам, игнорируя лифт. Настя жила на третьем этаже, и до него оставалось совсем немного.

Настя ничего не заподозрила, когда следом за ней в подъезд вошли двое крепких молодых людей в темных костюмах. Четыре пролета они молча следовали за Настей, и лишь когда оказались на площадке между вторым и третьим этажами, вдруг резко затормозили ее. Один из парней встал впереди рыжеволосой, второй – позади, перекрывая все пути к бегству.

– Вы чего? – удивленно спросила Настя, крепче вцепляясь в пакет, и повернулась лицом к тому, кто стоял сзади.

– Поедешь с нами, – ответил один из мужчин.

– В смысле? – не поняла она. – Что вы хотите?

– Пойдем с нами, – повторили ей.

– Кто… кто вы такие? – сглотнула рыжая.

Она мгновенно поняла, что эти люди связаны с Андреем и миром, в котором он жил. Где-то в глубине души она знала, что однажды за ней придут. Только верить в это не хотела.

– Спускайся вниз, – велели ей.

Сильные руки толкнули Настю в спину, и от неожиданности она выронила пакет с продуктами. Тот порвался. Детские печенья в форме грибочков, которые так любила Полинка, упали к мусоропроводу. Туда же покатились и зеленые большие яблоки.

– Давай-давай, шевели ножками, девочка.

– Что вы хотите? – испуганно спросила Настя. – Кто вы такие?

– Заткнись, – поморщился один из них. – Делай что говорят.

– Помогите! – закричала было Настя, но ей грубо закрыли рот ладонью, больно сдавив губы.

– Тварь, не ори, – равнодушно сказали ей на ухо, и шепот огнем обжег бледную кожу.

К боку испуганной Насти приставили самый что ни на есть настоящий пистолет.

– Или застрелю, – спокойно продолжал мужчина. – Ствол с глушителем. Никто не услышит.

От ужаса Настя едва не упала на холодный пол вслед за пакетом. Дыхание ее моментально сбилось, руки задрожали, ноги подкосились.

– Не шуми и делай что говорят, – прошипели ей на ухо вновь.

Настя покорно кивнула. Лучше просто уйти, увести их от квартиры с Полиной и старшей сестрой.

– Брат, квартиру-то проверим?

– Проверим, – согласился мужчина, убирая ладонь со рта рыжеволосой девушки. – Эй, стерва, он там?

– Кто? – с трудом выдавила Настя.

Она подумала почему-то об Андрее. От пульсирующего в висках страха кровь в ее жилах сворачивалась. Настя даже представить не могла, что те ищут Никиту.

– Сама знаешь кто, – нехорошо улыбнулся ей один из Баталовых. – Дурочку включила? Еще раз: он там? Этот сосунок в твоей хате?

– Т-там н-нет ник-кого… – запинаясь, прошептала Настя и получила по лицу.

На белоснежной коже, еще не тронутой загаром, остался красный отпечаток от широкой мужской ладони.

– Сама знаешь. Дуру из себя не строй.

– Я правда… правда н-не знаю…

Она получила еще один удар.

– Заткнись, – велели ей. – Идем проверим. А ты, стерва, откроешь нам хату. Сделаешь это тихо. Иначе пристрелю.

Тот, кто держал пистолет, посильнее вдавил его в бок Насте, второй рукой опять закрыл ей рот и потащил наверх, к ее квартире, где находились дочь и старшая сестра. Те знать не знали, что сейчас к ним в квартиру ворвутся эти ужасные люди. Настя еще больше похолодела от этой мысли.

Ее фактически тащили к квартире. В этот момент Настя поняла, что пойдет на все, лишь бы эти ужасные люди не вошли в ее дом. Кто знает, что они могут сделать с ее дочерью? Полина – это все, что у нее есть. И она будет защищать ее до последней капли крови.

Она решилась. Да и времени долго думать у нее не было.

До площадки третьего этажа оставалась половина лестничного пролета. Настя, сжимая ключи, приказала себе собраться, напрягла ватные мышцы и замахнулась, поцарапав ключами щеку того, кто держал пистолет. От неожиданности бандит, выругавшись, с силой ударил по лицу рыжеволосую девушку, и та, не удержавшись на ногах, покатилась по ступеням вниз, разбив голову в кровь о батарею.

Почти сразу она потеряла сознание.

– *Запрещено цензурой*! – прохрипел мужчина. – Тварь!

Настя уже не слышала его слов.