– Однажды я послушала рекомендацию мужа и взяла вас на должность министра поставок. С тех пор каждый год казна не добирает продовольствие, – взглянула на него безжалостным взглядом.
Министры переглянулись, но на их лицах отчетливо прочиталось одобрение.
– Жена да будет послушна мужу! – выкрикнул помощник министра Гулима.
Двое. Кто еще?
– Подданый, выйди! – приказала ему.
Мужчина лет тридцати вышел на середину зала, оглядываясь по сторонам.
– Арын Логарь, ваше величество, – соблюдая дворцовые правила, представился он.
– Логарь вторая ветвь клана красных лисиц, – произнесла я, рассматривая лицо с мелкими пятнышками.
– Верно, ваше величество.
– Основатель империи подарил вам земли и позволил ему служить верой и правдой.
– Истинно так.
– Ни один представитель клана красных лисиц не входил в императорскую семью. Знаешь почему?
– Не могу знать, ваше величество.
– Ваши женщины не получают должного уважения. Вы относитесь к ним наравне с домашней скотиной, оставляя им предназначение для воспроизводства потомства. Ни один император не захотел видеть возле себя необразованную и трясущуюся от страха женщину. Какими бы красавицами клан красных лисиц не пытался соблазнить императора, они всегда отказывались.
– Это закон! – возгордился Логарь.
– Хорошо, что ты вспомнил о законе, – согласилась с ним. – Подданый, неподчиняющийся своему государю, объявляется предателем.
Мои слова прогремели в наступившей тишине. Министры переглядывались, осознавая, что ситуация с изменой мужа, не пошла им на пользу.
– Подданый, не признающий своего государя, признается предателем. Подданый, ты сомневаешься в императорской власти?
– Нет! Никогда, ваше величество! Я лишь говорил, что женщина не может находиться у власти! – он выкрикнул слова, которые я ждала.
– Измена! Стража! – выкрикнула приказ.
Капитан первым ворвался в зал, выбежав из-за трона. Министры отшатнулись от военной силы, загородившей меня.
– Арын Логарь признается предателем! – вынесла приговор.
Джеджун мгновенно вытащил меч и проткнул им сердце представителя клана красных лисиц.
Я никогда не вмешивалась в дела его рода, но мне казались отвратительными их законы. Забитые женщины продавались, обменивались и ценились ниже домашнего скота. Я с удовольствием наблюдала за умирающим мужчиной от карающей руки. И не скрывала этого.
– Поместить под домашний арест принца-консорта Сефастьяна до объявления ему наказания.
Несколько стражников подняли на ноги трясущегося от страха мужа и повели прочь.
– Министр Гулим лишается должности. Допросить и вернуть недостачу за весь период службы.
– Пощадите, ваше величество! Я не виноват! Засуха и морозы! Пощадите! – вопил приспешник мужа-изменщика.
– Министры, какое наказание выбрать для принца-консорта Сефастьяна? – спокойно спросила я, когда крики преступника затихли.
– Его измена очевидна, – сказал военный министр.
– Казнить! – басовито произнес министр земледелия.
– Почему? – строго спросила у него, подозревая, что на меня хотят возложить ответственность за смерть супруга.
Новый виток интриги против меня. Неужели они никогда не сдадутся и постоянно будут мешать править страной? Казнь принца принесет недовольство его клана.
– Он изменник, а, как только что напомнила нам императрица, измена государству карается смертью, – он угодливо улыбнулся и поклонился.
– Вы считаете мое лоно равным империи? – серьезно задала ему вопрос и наклонилась вперед, ожидая реакции.
Мужчина испугано поперхнулся. Остальные переглянулись.
– Я считаю императорскую особу неприкосновенной. Любое посягательство на нее считается изменой, – собрался с мыслями министр.
– Министр юстиции, объясните своего другу, в чем он не прав, – предложила я, наблюдая за борьбой взглядов сторонников.
– Ее императорское величие неприкосновенно, но принц-консорт Сефастьян никаким образом не покушался на жизнь государыни. Его измена не может приравниваться к предательству короны, – министр высказал именно то, что я пыталась донести до собрания, и вернулся на свое место.
– Если, кроме казни, никто не может ничего предложить, я придумаю ему наказание, – кажется, моя злая улыбка напугала даже военного министра, привыкшего сражаться в жестоких схватках.
После собрания головная боль усилилась. Дворцовые служанки приготовили лекарство и скромно удалились на расстояние, ожидая приказов. Капитан личной охраны замер у дверей, а я хотела выйти из огромного зала и забыть обо всем, что сегодня произошло.
Дворец душил историей кровавых переворотов и убийств. Принимать решения о том, кого лишить жизни, нелегко. Однако государю приходится это делать. Если жадные до власти люди почувствуют слабину, распрощаться с жизнью придется императору.
Донесения, послания просматривала внимательно и ставила резолюции. Сегодня я справилась, укротив заговор в зародыше, но, судя по всему, они не успокоятся. Неужели министры не понимают сложность ситуации? Парма готовит войска у границы, а наши склады почти пусты. Регулярная армия не сможет дать отпор противнику, если не будет провианта.
Любовница мужа, подаренная послом Пармы …
Кусочки интриги складывались, выявляя новые слабые места. Боль от измены мужа никуда не делась, поэтому не торопилась определить ему наказание. Пусть потомится в заточении, осмыслит свое поведение, а когда решит, что я его простила, тогда настигнет справедливая кара.
Мысли кружились в голове, не позволяя избавиться от боли в висках. Хотелось выйти на воздух.
– Джеджун, отвези в поместье, – устало попросила я. – Мне необходимо отдохнуть.
Он шел позади. Мужественный, сильный, преданный. Множество раз закрывал собой от стрел и кинжалов. Его тело испытало боль, предназначенную мне. Но после измены мужа я стала иначе смотреть на личного охранника. Предаст?
– Ваше величество, вы сегодня не спали ночью. Постарайтесь уснуть. Оставьте государственный заботы на завтра, – сочувственно посоветовал он, помогая подняться в карету.
– Ты переступаешь границы, – оборвала его речь.
