Собираясь домой, я боролась с искушением забрать букет с собой и похвастаться Лёке. Но из вредности оставила на работе, о чем и грустила всю дорогу до дома.
От Лёки мое настроение не укрылось. Рассказывать ей о Юсупове я не собиралась – ведь придется поведать и о первых двух встречах (я же вознамерилась про них забыть и никогда не вспоминать). Однако сила моей воли дала слабину, я проболталась практически сразу и со всеми подробностями. Сестрица слушала меня с большим вниманием и несколько округлив глаза. Когда история моя подошла к концу, она откинулась на спинку стула и с возмущением спросила:
– Скажи-ка мне, младшенькая, почему это в нашей семье принято считать авантюристкой именно меня?
Я скромно потупила глазки. Лёка же, весело фыркнув, притянула меня за уши и расцеловала в обе щеки:
– Не горюй! Мы ему покажем, где раки зимуют.
– Вот еще. Буду я тратить время на этого зазнайку с бандитским замашками.
– Не будешь?
– Абсолютно. Я иду переодеваться и на пляж. Ты со мной?
– Спрашиваешь, – хитро улыбнулась она. – Конечно, с тобой, я ведь сегодня там всего четыре раза была.
– Да? – с некоторой завистью спросила и уточнила я. – И где именно вы купаться изволили?
– Купаться мы, Лёка Первая и Единственная, изволили на речке, где люди водятся. Но мимо дома Степановой проходить тоже не забывала – не спокойно мне как-то было. Мало ли что карга старая видела.
– Удалось пообщаться? – похвалив сестрицу за дальновидность, спросила я.
– А то, – довольно сказала она. – Правда, с третьей попытки.
– Не томи.
– Старушенции на выходных действительно не было. Она куда-то там с младшей внучкой ходила. Одним словом, не до нас, грешных, ей было.
– Повезло, – протянула и радостно потерла руки.
С некоторых пор Степанова была трижды бабушкой. И похоже, все внучки имели шанс бабушкин характер перенять. А наблюдательность вместе с ним. Словно прочитав мои мысли, Лёка сказала:
– Старшая у нее глазастая. Всего двенадцать, а уже первый стукач на деревне. Чувствую, проблем с ней наберемся.
– Помнишь, как дедушка учил? Стукачу – первая палка.
– Сравнила, – хмыкнула Лёка. – То у нас. Я лет в шесть на Сашку пожаловалась, он с друзьями за сараем отцовские сигареты курил. Обоих и наказали. Его за сигареты, меня за длинный язык.
– У Степановых, видимо, за тоже самое поощряют. Сдал ближнего – получи эскимо.
Как бы то ни было, о соседке мы решили не вспоминать. Чудачить не планировали, а настроение портить не хотелось. Вдоволь накупавшись, мы наскоро перекусили и отправились прогуляться.
Во главе с развеселой Каштанкой мы дошли до Уткино, купили по мороженому и отправились обратно (в отличие от сестрицы, мне надо было рано вставать и полуночничать я не хотела). Дойдя до моста, Лёка нахмурилась.
– Черти малолетние…
Ее недовольство объяснить было просто. С момента возникновения моста местные мальчишки использовали его как трамплин для прыжков в реку. И все бы ничего, да течение в этом месте было сильное, а глубина в несколько метров. После нескольких несчастных случаев детям прыгать было запрещено строжайше, но кто же родителей слушает?
Так и сейчас пятеро оболтусов прыгали друг за дружкой. Причем, один из них явно боялся и прыгать не хотел. Однако товарищей своих боялся сильнее (а может, слабаком показаться не хотел) и все же решился перелезть через парапет.
– А ну стой! – крикнула Лёка и устремилась на мост, я поспешила следом.
Заметив взрослых, мальчишки разгорячились и в пику Лёке хором закричали:
– Давай-давай-давай…
Мальчик прыгнул. Как по команде мы бросились к перилам и, с силой вцепившись в них, уставились в воду. Вдруг ребенок показался на поверхности. Но тут же вновь исчез, не успев даже вскрикнуть.
Побелевшая Лёка молниеносно бросила сумку и собралась прыгнуть следом. Ее опередили всего на долю секунды.
Сосредоточив все внимание на непутевых мальчишках, мы даже не заметили, что были не единственными взрослыми на мосту. Незнакомый мужчина, видевший, что ребенок пошел ко дну, бросился на помощь.
Легко перемахнув через ограду, он скрылся под водой. Повисла звенящая тишина. Перепуганные шалопаи вцепились друг в друга и стояли в оцепенении, открыв рты. Лёка бросилась к берегу, я следом.
Наконец, незнакомец и мальчишка показались на поверхности. Мальчик не шевелился, не мог плыть сам. Лёка громко закричала:
– Сюда!
Мужчина поплыл на ее голос. Бросившись ему на встречу, мы вытащили ребенка на берег. Я не сразу заметила, что к нам присоединись еще двое мужчин.
Сосредоточившись, на мальчишке, Лёка прикрикнула на нас:
– Разойдитесь, нужен воздух. Агата помоги. Кто-нибудь, позвоните в скорую.
Следующие несколько минут были откровенной мукой. Под руководством Лёки мы делали мальчишке искусственное дыхание. Но ничего не менялось. Его губы и лицо были иссиня-черными. Я не слышала, как испуганно плакали его друзья-сорванцы, не чувствовала взгляды окруживших людей. Но мне не было до них дела. Единственный, кто волновал меня сейчас – пухлый дуралей, чья глупость не должна быть оплачена такой чудовищной ценой.
– Раз, два, три…
Под громкий Лёкин счет мальчик содрогнулся и закашлялся. Следуя команде сестры, я отпустила его.
Только сейчас я заметила собравшуюся вокруг нас толпу. Поднявшись с земли, я строго сказала:
– С ним все будет нормально. Помощь не нужна, разойдитесь.
Жадные до зрелищ отдыхающие уходить не хотели, но остаться не осмелились. Оглядываясь и переговариваясь, вернулись на пляж. Спасший ребенка мужчина стоял тут же, рядом со своими друзьями.
Судя по их одежде, все трое занимались бегом и по счастливой случайности оказались здесь.
Невольный спасатель оказался высоким широкоплечим шатеном. Откинув со лба мокрые волосы, он сказал, обращаясь к одному из бегунов:
– Влад, возьми, пожалуйста, машину и развези детей по домам.
Бегун справа дважды себя просить не заставил. Достал телефон и куда-то позвонил. Не прошло и пары минут, как показался джип «Инфинити». Перепуганные мальчишки, то и дело оглядываясь, загрузились в машину. Водитель тут же тронулся с места.
Скорой же понадобилось куда больше времени. Укутав ребенка в полотенце, мы остались ее ждать. Бережно поглаживая мальчишку по голове, Лёка сидела рядом с ним. Шатен неожиданно спросил:
– Замерзли?
