Загадала так загадала

– Замерз, – пояснила я старушке, – нам бы чего-нибудь тепленького.

– Чайку пожалуйте, – задернула она за нами шторку, пропуская в комнату.

Мы сели за стол. Зубы Пикли опять начали отплясывать, выдавая незамысловатый ритм. Перед нами старушка поставила кружки и плеснула в них желтоватую жидкость, назвав ее отваром из лучших луговых трав.

– Не пей, – одернула я Пикли, когда старушка отвернулась. Он отставил стакан, жадно сглотнув. Я взяла обе наши кружки и плеснула содержимое на пол. – Интересная у вас деревня, – начала я отвлекающий разговор, – всего четыре дома.

– Да, немного нас осталось, реликтовая раса, можно считать.

Я со знанием дела кивнула и тут же наклонилась к Пикли.

– Что такое реликтовая?

– Вымирающая.

Интересно, спрашивать какая – сильно неприлично? Я же под местную кошу, по идее должна знать. Но уж очень хотелось бы знать, кто сейчас считается вымершим: людоеды, троглодиты или пожиратели фей.

– Не очень гостеприимные ваши соседи, – вскользь заметила я.

– Не обижайтесь на них, –  старушка достала из печи пирог и поставила на стол. На вершине пирога тестом была выложена фигурка феи, раскинувшей руки. Есть перехотелось напрочь. –  Соседи у меня нелюдимые, но безобидные.

Ага, то-то вилы у каждого наготове.

– А что же вы не едите ничего, кушайте на здоровье.

– Нам бы поспать, с утра у нас поезд.

– Конечно, милые, –  лицо старушки на секунду исказила гримаса недовольства, но она быстро справилась, и снова стала бабушкой-божий-одуванчик.

Она отодвинула шторку на русской печи и жестом пригласила нас внутрь.

– Печь теплая, только натоплена, всю ночь проспите как убитые.

Пикли нервно дернулся, я схватила его за руку, чтобы не убежал.

– Спасибо, бабушка. Мы вас не стесним? Сами вы где ночь проведете?

– У меня местечко найдется, не переживайте. Забирайтесь и отдыхайте.

Мы залезли, старушка задернула шторку и стала прибирать остатки не сложившегося ужина со стола. Через щелку я наблюдала за ней.

– Давай так, – шепнула я Пикли, – ночью дежурим по очереди.

Повернулась, чтобы определить, кто дежурит первым и увидела спящего эльфа. Кто первый уже понятно. Растолкать бы его в середине ночи. Старушка угомонилась и ушла, в доме воцарилась полная тишина. Мне не спалось. Прошло уже, наверное, несколько часов. Пикли рядом сопел как слон у водопоя, а я не могла сомкнуть глаз. Где-то я это уже видела. Прямо вот так, как это выглядело: старушка, гостеприимный стол, дымящаяся картошечка и запеченный каравай. В раздумьях я начала проваливаться в сон. В нем моя бабушка укладывала меня спать в своей деревенской избе. Я лежала на кровати, а рядом со мной висел огромный ковер. На нем были вышит домик, стоящий в лесу, и маленькая старушка, тащившая огромный мешок.

«Никогда не смотри на внешность», – говорила мне бабушка, – «За видимой добротой и невинностью может скрываться смертельная опасность. А за страшным, неприглядным чудовищем – доброе сердце. Всегда смотри на мелочи. Что ты видишь на картине?»

«Бабушка несет мешок картошки», – беззаботно отвечаю я, внимательно разглядывая старушку, ее белый фартучек, белые от муки руки и платочек в цветочек.

«Откуда? Ты видишь где-нибудь огород? А почему у нее руки в муке, если она только что копала картошку?» – Я внимательнее присматриваюсь к рисунку, пытаюсь найти объяснение, но не могу.

«В далекие времена жила-была старушка. На вид она была самая безобидная бабушка во всей деревне. Только жители не любили ее. Посмотрит она на корову – та сдохнет, возьмет в руки клубень – весь урожай сгниет. И выселили тогда ее жители на самую окраину, ближе к лесу. Стала она нелюдима. Но горестей у людей стало больше – каждый год за 18 дней до Нового года пропадали у них парень с девушкой. А поутру находили их сожженные тела на границе деревни и леса, аккурат около ее дома. Поговаривают, что заманивает она молодых, накормит дымящейся картошечкой, да пирогами. А потом в печи и сжигает».

Я вскочила, чуть не свалившись с печи. Сегодня какое число? Кажись, 12 декабря. То есть сегодня ночью она и должна сжечь молодых? Вот почему в соседние дома нас не пустили, а гнали вилами, своих берегли. Чужих не жалко, согласна. Если не знакомиться близко, жалость не появится, значит, совесть молчать будет. Интересно, они проводников специально подговаривают нерадивых пассажиров именно на этой станции в этот день высаживать? Я бы с молодцами, которые нас на станции выкинули, поговорила бы, жаль поезд уехал. Но радоваться своему каламбуру было не время, нужно было бежать. Однако, первая задача – растолкать спящего эльфа. Как оказалось, задача эта не из простых. Новогодние эльфы, по всей видимости, могут спать и под бой колоколов, и под пушечные выстрелы. По крайней мере, мои попытки растолкать его, не увенчались успехом.

Осторожно я сползла с печи и подобралась к столу. На нем стоял графин с водой. Но что-то есть или пить во вражеском доме было чревато. Насколько помню, во всех перечитанных мной сказках для дошкольного возраста героев усыпляли или травили именно при помощи еды или питья. На окне стояла бутылочка с пульверизатором. Видимо, старушка баловалась комнатными цветами. Схватив оружие пыток, я юркнула обратно на печку.

– Вставай, – брызнула я на Пикли. Тот заворочался и стал тереть лицо руками.

– Ты чего? Нормально разбудить не могла?

– Нормально ты не будился. Проснулся? А теперь давай сваливать.

– Это еще почему? Тут тепло, – сладко потянулся он на печи. Именно так представляла я себе Ивана-дурака из сказок.

– Про фей в банках забыл уже? – лицо его в момент утратило всю негу.

– Не забыл. Но куда мы ночью пойдем? Может, отоспимся, а утром быстренько добежим до поезда?

– Утром от нас одни уголечки останутся. Вспомнила я, где эту бабку видела.

– Неуважительно ты говоришь. К пожилым нужно относиться вежливо, – начал меня воспитывать доморощенный лектор.

– Бабка эта раз в год заманивает к себе молодые пары из ближайшей деревни, кормит, поит и сжигает.

– Ха, сказки это. Тут и деревни-то нет, три дома.

– Может, поэтому и нет?

Такая мысль явно не приходила ему в голову. Но стоит отдать должное, он быстро сориентировался и стал собираться. Но было поздно. В комнате зажегся свет, и длинная скрюченная тень проползла по комнате. Мы замерли, пытаясь разглядеть, что происходит. Старушка подошла к печи, встала напротив и заводила руками, что-то нашептывая.

– Колдует? – прошептал Пикли мне на ухо.

– Ну точно не ворожит.

– Жарко, – эльф расстегнул верхнюю пуговицу своего сюртучка.

Воздух вокруг стал густым, будто из него забрали весь кислород. Не было видно ни дыма, ни слышно треска огня, но температура однозначно ползла вверх. Сидеть становилось все сложнее, пятую точку нещадно грело. Старушка все стояла, делая пасы руками как заправский фокусник и бубня то ли проклятья, то ли заклятья.

– Ой, –  не выдержал Пикли, схватился за свое самое мягкое место и выскочил в комнату. –  Горю, –  прыгал он по комнате, закидывая коленки, отплясывая дикое «Яблочко».

Старушка замолчала и с ужасом смотрела на пассы безумного эльфа. Ждать, когда она оклемается, я не стала. Свалилась с печи, схватила дрыгающегося эльфа под мышку и потащила к выходу. На наше счастье дверь была не заперта. Видимо, старушка до того запутала жителей, что не боялась, что появятся отважные спасители, желающие прийти на помощь.

Мы с Пикли вывалились наружу и прямо как были, без сапог и валенок побежали прочь. Точнее, бежала я, а эльф хрюкал у меня под мышкой, раздавая ценные указания.