– Да не бойся ты, не съем я тебя. Всяко не орк, – хмыкнул некромант, скривив губы. – Говорят, внутри тебя артефакт.
– Говорят, вы пожираете детей, высасываете жизнь из подвластных деревень и обращаете всех вокруг в мертвецов. Надо ли верить всему, что там говорят? – с суровым видом исподлобья уставилась на него зеленоглазая девчонка с рассечённой левой бровью.
– Давай-ка лучше помедитируем, – очертил в воздухе круг чернокнижник, и тот засверкал на полу сиреневыми узорами меж двух мерцающих и переливающихся линий.
Мужчина зашагнул с дальнего края и уселся, скрестив ноги, жестом руки подозвав Анфису, чтобы та присоединилась. Она не желала, но противиться смысла не было. Она безоружна, замок торчит посреди Преисподней, деваться некуда, а кругом ещё черти да прочие приспешники этого чёрного колдуна. Пришлось подчиниться и нехотя зайти внутрь круга, усевшись напротив.
Она предпочла бы сражаться, но не была уверена в своих силах. Считала, что унизительно выполнять всё, что тот хочет и требует, от презрения к себе становилось только хуже. А тело пронизывала настоящая дрожь. Анфиса никогда не боялась его во снах. Девчонка легко расправлялась с такими, с приспешниками языческих культов, магами-изменниками, преступниками, но попав в чёрный замок, как будто бы потеряла веру в себя. Её что-то начало угнетать, тревожить, пугать. Ведь каждое появление некроманта было для неё чем-то неведомым, всегда становилось неясно, что от него ожидать.
– На совете решили, что из тебя надо вытянуть часы и вернуть к жизни Хроноса. Его сил может хватить на то, чтобы проигранную битву разыграть дважды, – проговорил Бальтазар, изучая ауру девочки.
– Чтобы проиграть её вновь? Глупая затея. Как и всё, что вы тут делаете, – недобрым тоном проговорила та.
– Прикрой глаза и расслабься. В противном случае будет только хуже, – предупредил Бальтазар.
– Звучит так, словно собрался меня изнасиловать, – фыркнула Анфиса.
Некромант слегка шлёпнул её по щеке, чтобы замолчала и перестала говорить глупости. Та лишь схватилась за покрасневшее место на коже и оскалилась. Но этого Бальтазар не видел. Он сам прикрыл взор, полыхая сиреневой пламенной аурой, как волной, нахлынувшей на всё тело пленницы, пронизывая её энергию в поисках артефакта.
Наконец он протянул руку к её левому запястью, вытягивая оттуда и концентрируя рядом золотистую энергию по крупицам. Анфиса обнаружила себя почти парализованной. Сидячая поза, ровная спина, руки в стороны – всё это объято чем-то подвижным, холодным, будто сильные ветра обдували её встречными потоками, не позволяя пошевелиться.
Она ощущала, как силы её покидают. Этот артефакт был не просто частицей, а словно большей частью её естества. Будто оставалось где-то треть от её той, какой она привыкла быть это последнее десятилетие с этой штуковиной внутри себя. Брови хмурились, губы дрогнули в напряжении.
– Нет… – попыталась она закричать, но сдавленное будто железной хваткой горло издало только жалобный стон. – Это вам не поможет… – попыталась она проговорить.
– А я и не сказал, что собираюсь возвращать Хроноса, – зловеще пророкотал Бальтазар. – Я сказал, что так хотят боги совета. Я дал им замок для заседаний, но не собираюсь им подчиняться, – открыв свои густо-фиолетовые глаза, глядел некромант на то, как песчинки света формируют фигуру песочных часов прямо в воздухе между ним и Анфисой. – У меня на всё это совершенно другие планы.
Фигура сверкающих часов становилась всё более плотной, практически обретала жёсткость, твёрдость, становилась материальной. В хрустальной колбе с радужными переливами осыпались золотые песчинки, пока те всё переворачивались и переворачивались снова и снова.
– Гляди, как всё начиналось, – произнёс Бальтазар, и Анфиса открыла глаза.
В сиянии песочных часов пред ними предстал сам Иггдрасиль, время на котором словно шло вспять, к доисторическим временам, когда не было ни на земле ни под землёй ни единого монумента, ни народов, ни цивилизаций. Сверкающая разными оттенками модель мира то увеличивалась, как бы приближая отдельные элементы, то отдалялась, показывая более цельную картину.
И Анфиса узрела зарождение мира. Как с чудовищным великаном, парящим в космосе, с каким-то неистовым и странным монстром столкнулся огромный камень-астероид, покрытый мхом, зеленью и содержащий в своём ядре глыбу льда. Девочка даже не сразу поняла, что космическим гигантом является легендарный Имир: обычно для упрощения понимания мироздания его представляли как великана. Однако это существо не имело ничего общего с антропоморфным гигантом с привычным количеством рук и ног.
Вытекшее сердце расколовшегося Имира стало солнцем. А останки после случившейся трагедии завертелись и закружились вокруг него, словно в вальсе, постепенно срастаясь, сжимаясь от силы вращения в единый плотный ком, в котором смешалось всё: ставшая камнем и почвой плоть чудища, мельчайшие лишайники, грибки, паразиты, расплавленные от жара солнца металлы…
Плоть Имира весьма отличалась от останков ныне живущих зверей, мёртвые ткани его стали почвой и глиной, кости – горами и скалами, а сосуды сдавленных щупалец – полостями пещер и подземных тоннелей. Первейшие дикие элементы, чьи частицы находили своё отражение в материальном естестве, но принадлежали более тонкому слою – энергетическому эфиру.
Именно его потоки и заставляли течь магму внутри, а реки – снаружи, заставляли двигаться земную кору, а небесные тела – вращаться. Необузданный хаос постепенно упорядочивался среди бушующих катаклизмов. Огромные «мировые змеи» – паразиты, некогда жившие и копошившиеся внутри тела Имира, – способные выдержать натиск первобытных стихий и всю дикость окружающей действительности, казалось, были единственными обитателями образовавшейся планеты.
Формировалась астральная оболочка каждого объекта, а дикие инстинкты создавали мысленный слой, из которого все потомки мировых змеев, детей Йига, разбросанных по вселенной и попавших в том числе когда-то на плоть космического чудовища Имира, могли черпать знания об окружающем. Именно он содержал в себе то, как надо охотиться, как ползать, прятаться в норы и рыть их, как отличать ядовитую жижу от той, которой можно утолять жажду. Все первичные инстинкты и сформировали ментальный план мира.
Серные пары, дым вулканов, горячая лава, кипящие океаны, бесконечные землетрясения – среди всего этого разворачивалась настоящая война между чешуйчатыми титанами: Уроборосом, Йормунгандом, Апофисом, Офионом, многоглавым Шешой, крылатым и пернатым Кецалькоатлем, небесным радужным Унгуром, водяным Левиафаном и многими другими. Именно они породили драконов, вишапов, виверн, змей и ящеров.
Древние чудища сквозь пространство и время посещали формирующийся Иггдрасиль, не то будто приходя попрощаться с Имиром, оплакивая его кончину, не то, наоборот, слетаясь на его труп, как стервятники. Шаб-Ниггурат породила рогатых и копытных созданий, Дагон – рыб, Бокруг – земноводных, Атлач-Нача – паукообразных и далее, далее, далее. Отродья Хаоса разделили меж собой весь мир. Но они были чем-то большим, нежели просто жуткие твари, путешествующие меж планет по черноте космоса.
Всё это были порождения неделимого Азатота, чьим проявлением явились небесные сияния. Творца всего сущего, причины, по которой закручиваются галактики и мчатся сквозь пространства метеориты, создавая всё новые и новые миры от столкновений. И чем больше скапливалось хаоса, тем сильнее всё упорядочивалось – появлялись закономерности, принципы, циркуляция энергии. Иггдрасиль принимал постепенно свой нынешний вид.
Высшие чудовища перешли на иной план реальности, существуя вне упорядоченного материального мира. Куда-то в свой звёздный хаос, в бездну, откуда молчаливо наблюдают с ночных небес. Они – сами законы этого мироздания. День и ночь, прорастание и увядание, таяние и оледенение. Боги для богов, периодически порождающие всё новых и новых чудовищ. Те, кто сплетали мир, кто и позволил сжаться останкам Имира до состояния Иггдрасиля.
Энергетические сгустки, летавшие над миром, стали духами-хранителями – теми, кого теперь, как знала Анфиса, именуют Старыми Богами, чья суть была лишь поддерживать закономерности мироздания. Хранители света, камня, плодородия, песчаных бурь… У них ещё не было ни имён, ни формы. Их носили потоки упорядоченного хаоса, частью которого они всегда были, есть и будут. Эти боги сочетали в себе сразу и астральный план – дух, и ментальный – осознание свого предназначения, роли и покровительства, и, конечно же, эфирный – энергетический.
А под ними уже вовсю резвились стада антилоп, стаи волков, полчища крабов, косяки рыб… Какие-то божества уподоблялись им. Принимали форму оленя, вепря, змея, дракона, потому что мир не стоял на месте. Духи-хранители на своём тонком плане бытия будто бы проходили в каком-то смысле собственное развитие, как параллельно кипела и жизнь на земле. Божества смерти стали походить на костлявые останки, божества света – сиять, имитируя солнце, а боги природы – нестись табунами, оставляя после себя поросли зелени и распускающиеся цветы.
Первыми, почуяв жизнь и смерть, заявились астральные огни – ангелы. Они нашли настоящий райский сад в Иггдрасиле. Обретая плоть, как бы падая на землю, они обращались демонами. Шаб-Ниггурат их преобразовывала, давая новую жизнь. Всю их энергию света она впитывала в себя и облекала в чудовищные формы с обилием глаз, рогов и конечностей. И самые развитые из них, не ушедшие в подземелья Преисподней, а оставшиеся на поверхности, развивались, осваивали почву, изобретали орудия, возводили пирамиды. Так называемые «гоги» стали первой цивилизацией Иггдрасиля.
Менее успешные творения же гнили внизу, слипались меж собой, растворялись, преобразовывались, пожирали друг друга. Появилось немалое многообразие демонов: асуры, яогуаи, ракшасы, ёкаи, а также их повелители. Подземные пустоты полого мира заселялись самыми разными инфернальными существами.
А потом на летающих «кораблях» колонизаторов явились элдеры – предки эльфов, далёкая высокоразвитая раса, принесшая в мир образцы своих деревьев и животных с кораблей «Эдем» и «Мидгард», как назвали свои первые поселения в разных уголках планеты. Они делились на собственные народы и расы, живущие в полном равенстве, чьи потомки позже стали альвами, фоморами, белгами, немедами и гойделами.
Элдерам не нужен был Иггдрасиль, только его ресурсы – подземные озера ртути, радиоактивные металлы и прочие богатства, полезные для их нужд. Добывать всё это для них было опасно, потому они принялись выводить себе «гомункулов» – слуг, скорее, даже рабов. Сперва великанов и гигантов, но не всё добыть удавалось за счёт существ такого размера. Вскоре потребовалась, можно сказать, «ювелирная» работа в узких тоннелях с разными самородками.
Тогда инженеры элдеров вывели низкорослых гномов в большом их многообразии, затем скрещивали свои гоминидные разработки с животными, создав фералов – зверолюдей: кентавров, минотавров, ванаров, псоглавцев, фелинов и других. Следом – создали орков. Всё это сопровождалось экспериментами в виде различных химер: василиски, гиппогрифы, козероги и прочие существа, скрещенные из набора земной фауны.
И наконец колонизаторы вывели человечество: людей светлых, смуглых, щуров, темнокожих, краснокожих и многих других. Как в серых гномах есть частичка предков фоморов, так и в смуглых таскарцах течёт кровь предков гойделов и тёмных эльфов. Возможно, именно потому они неплохо ладят. Ведь это таскарцы однажды наняли жителей Арьеллы для противостояния богам.
Боги же за это время выстроили свои отношения, «пантеоны» иерархий, поделили мировые зоны для гармоничного управления миром. С появлением ремёсел, ещё во времена гогов, отделялись от первых богов их частицы – дочери и сыновья, становящиеся покровителями кузнецов, рыбаков, каменщиков. Появлялось искусство: живопись, музыка, резьба по дереву. Зарождались игры и ритуалы. И всему этому были нужны свои хранители-покровители, свои боги. Уже новое поколение, а следом и ещё более молодое.
И все они за многие тысячелетия находили себе обличье. Кто-то, глядя на людей-ибисов, вселялся в их мудрого жреца и объединялся с ним, сделав частью себя, сделав богом, способным обретать плоть и вновь растворяться из материальной реальности на астральный план бытия, расщепляя и собирая тело по своему желанию. Кто-то, глядя на фелинов, людей-кошек, выбирал уже их жрецов, например, так обрёл внешность Хушэнь с внешностью человека-тигра или женщина-кошка Баст. Смуглые, светлые, многорукие, как великаны, покрытые шерстью, как зверолюди… Но у хранителей ещё тогда не было этих имён. Их им раздали уже те, кто прозвал богов на своих языках. Чаще всего ныне уже забытых, утерянных, почти стёртых. А сами хранители приняли их, постепенно привыкнув к своим эпитетам, и использовали уже для общения меж собой.
Жрецы сами буквально молили избрать их в качестве сосуда-вместилища. Так бесплотные духи смогли отведать вина, вкусить мяса, хлеба, фруктов… Молодое поколение богов уже принимали облик новых развивающихся народов, чаще всего людей, как, например, Арес, выбравший отважного генерала Марсия, или Морриган, избравшая своим вместилищем тёмную чародейку и сестру одного из королей – Фату Моргану. Боги, обретя внешность, переняли всё, что имели народы: пиры, мастерство, одеяния… Но также и их пороки: зависть, ревность, алчность… Некогда хладнокровные, чуждые мирскому пониманию, они становились всё больше похожими на тех, кто жил на земле. Изменяли, предавали, спорили, заводили дружбу и сеяли вражду.
Анфиса видела упадок элдеров, когда их детища восставали против них. Гномы поднимали мятежи и уходили в далёкие горы, фералы устраивали восстания, даже орки, которых Анфиса считала абсолютно безмозглыми дикарями, умудрились дать отпор высокотехнологичной расе, заручившись поддержкой богов и мелких духов, вызвавших разные катаклизмы. Песчаные бури, землетрясения, наводнения, сметавшие поселения, размывавшие почву и обрушавшие стены.
Шаманы осваивали колдовство, вырезая тотемы тех, кому поклонялись, и проводя различные церемонии. Появлялось жречество, чем лишённые религий и техник единства с природой элдеры не владели. Это позволило рабам в новых объединениях и бунтах выступить ещё более опасным соперником.
Несмотря на все ухищрения хозяев по их содержанию, новые выведенные расы находили лазейки: деревянный таран против колючих прочных заборов, объятых высоким напряжением, ответные грозовые разряды от духов небес по металлической броне угнетателей. Войны снова объяли весь Иггдрасиль.
Но существа, сошедшие с небес, были всего лишь колонизаторами. Добытчиками, а не военными генералами с опытом ведения боя. При них и оружия было не много, ведь прежде, видимо, такие восстания в иных мирах не случались. Либо же именно обитатели данных кораблей о таких случаях были не в курсе.
Боевые технологии, что были у них при себе, периодически могли покарать рабов, подавить отдельные вспышки восстаний и даже массово уничтожить бунтовщиков. Но от этого легче не становилось. Некому было восстановить истраченные боеприпасы. Горели внутренние конфликты, уменьшение количества рабочих вело к уменьшению добычи полезных земных богатств, а высокотехнологичное оружие требовало долгой перезарядки. Вот только средств на обновление уже не имелось.
Да и питаться нужно было всем слоям общества. Голод и недовольства в обществе вынуждали действовать в угоду самым низменным и примитивным нуждам. Эпоха знаний без должного количества ресурсов и энергии на её шедевры, стремительно деградировала в нечто простое и примитивное.
Потерпев поражения раз за разом, элдеры разучились пользоваться технологиями. Не было больше ресурсов на их поддержание, ведь те никто не добывал. Раскол в обществе и борьба за власть лишь усугубляла положение. Заряды истощились, запасы металлов шли на ковку примитивных орудий труда, без которых никак, а многие города, лаборатории и космические корабли оказались уничтожены войнами, обратившись в руины. Нередко из строя выходили генераторы, теряли стабильность различные устройства, взрываясь и уничтожая всё вокруг. Не было больше ни топлива, ни электричества, никаких запасов энергии. Развитое существование кануло в прошлое, став его пережитком, преобразовываясь лишь в мифы, легенды и сказания.
Их истинные знания обесценились, а нехватка ресурсов сказалась на обратном прогрессе. Куда важнее стало возделывать почву мотыгой, чтобы не умереть с голоду, нежели возводить вышки с антеннами. Не хватало ресурсов на поддержку привычной жизни. Негде было толком и взять металл на починку, ведь важнее были плуги и косы, а также стрелы для охоты, мечи для сражений с разными тварями. Нечем стало обслуживать механизмы и изобретательные боевые машины. Так не стало летающих кораблей, волн связи и механизмов. Война и разруха отбросила их самих в первобытное состояние.
Даже сама численность колонизаторов сократилась из-за огромных потерь в проигранных войнах. Деградировавшие элдеры раскололись на пять племён со своими лидерами. И эльфы, их потомки, бесконечно враждовали меж собой, тоже разбредясь подальше по Иггдрасилю после многочисленных кровопролитных стычек.
А победители, вырвавшись из-под гнёта рабства, бежали навстречу свободе, осваивая другие земли, селясь подальше от прежних хозяев. Их никто никогда не обучал знаниям о сложных технологиях, о подобном те никогда не ведали и не слышали, ведь выращивались исключительно для тяжёлого труда: рудники, пахоты, рытье каналов. Вот на новой земле они и занялись, чем умели, осваивая ремёсла, живя обособлено и независимо.
Расколовшиеся от взрывов и лучей на звёздную пыль кристаллы, на основе которых работали космические технологии, незримым облаком расползлись по воздуху всего Иггдрасиля. И оседая в организмах при вдыхании, могли вызвать у рождённых детей чародейский дар, способности к магии как побочный эффект своего естества. Разные народы использовали его по-своему – ритуальное начертание, сверкающие руны, обращение к стихиям, прорицания, некромантия…
Частицы кристаллов из иных миров позволяли всё большему числу постичь основы мира нынешнего, понять принципы эфира, астрала, ментала, проникнуть в суть вещей, порождать огонь с иного плана реальности, сгущать тучи. Технологии элдеров частично трансформировались в навыки чародеев по всему Иггдрасилю. Таков был новый шаг в развитии цивилизаций.
Но даже развитые племена вновь начали враждовать между собой из-за нехватки ресурсов. Крупный улов у альвов, не пожелавших делиться с фоморами, дабы самим хватило рыбы, вызывал набеги от обидчивых тёмных эльфов. Как и успешная добыча фоморами металла для изготовления оружия и доспехов провоцировала вторжение альвов, желающих ограбить соседей. И так раз за разом, приручая пегасов, гиппогрифов, лошадей, одомашнивая скот, сталкиваясь снова и снова племя на племя под могучими предводителями. Ссорились меж собой племена гномов, вступали в конфликты поселения орков: бурых, жёлтых, зелёных, серых… Бесконечно враждовали народы эльфов, казалось, не зная ни устали, ни отдыха, ни пощады.
