Сын ворона
Агата поджала губы:
– На все воля божья, госпожа. Супружество – это долг каждой девушки. Девушка должна быть покорной мужу.
Альмейда злилась, но старалась вести себя с Агатой ласково:
– Агата, ты ведь не служанка мне, ты моя подруга, почти сестра. Неужели ты хочешь мне зла? Неужели ты хочешь, чтобы однажды он убил меня? Или сбросил со стены замка в ров? Или сделал что-нибудь еще похуже?
– Господь с вами, что вы такое говорите?!
– Он ведь и тебя чуть не убил! Ты мне сама рассказывала.
Агата закусила губу, к горлу подкатила тошнота, как только она вспомнила дыхание Манфреда на своем лицо и боль, которую причиняли толстые пальцы, сжавшие ее грудь (синяк до сих пор остался!). Но Агата была в отличие от Альмейде девушкой рассудительной и не склонной к душевным порывам. Как и многие люди ее положения, она обладала значительным житейским опытом и хорошо понимала, что ей грозит, когда бегство будет обнаружено. Розги на конюшне – это полбеды. Учитывая финансовое положение Дитмара, скорее всего, ее продадут сарацинскому работорговцу, и остаток жизни она проведет свою жизнь среди неверных, навеки потеряв свою бессмертную душу.
– Нет, госпожа! Даже не просите.
Альмейда не могла скрыть своей досады. Она встала, подошла к окну, но вид центральной площади замка, по которой сновали люди, которые, как ей казалось, были вольны делать все, что захотят, только укрепило ее желание сбежать. Но как это сделать?
– Агата, ты же наверняка знаешь потайные ходы из замка?
Конечно, Агата знала. Именно по этому ходу, который начинался сразу за кухней, она бегала к своему любовнику-мельнику. Но признаваться в этом ей совсем не хотелось.
– Даже если бы знала – не сказала бы!
Агата поняла, что взывать к сочувствию бесполезно и решила сменить тактику.
– Помнишь мой браслет с ящеркой?
Глаза Агаты вспыхнули, как камень, давший ей имя. Браслет был чудом! Ящерка, как живая обвивала запястье и смотрела на хозяйку зелеными изумрудами. У Агаты даже перехватило дыхание. Это было искушение, которому она не могла сопротивляться. Да и какая девушка смогла бы? Агата мгновенно забыла и о розгах на конюшне и о сарацинских работорговцах.
Альмейда достала свою шкатулку с драгоценностями, открыла ее и достала браслет, который призывно сверкнул в лучах солнца. Она надела его на запястье и придирчиво осмотрела.
– Он мне велик, болтается на руке, – она тряхнула рукой. Браслет и впрямь был великоват.
– А тебе будет в самый раз, – продолжала Альмейда искушать Агату. – Я давно хотела тебе его подарить. Негоже хорошей вещи покоится в шкатулке, где никто не сможет насладиться ее красотой.
Здесь она намекала одновременно и на себя, сравнивая замужество с запертой шкатулкой. Но вряд ли Агата поняла намек. Ее взгляд был прикован к браслету.
Альмейда сняла браслет и повертела его в руках. Агата невольно потянулась к нему, но Альмейда быстро спрятала его на место.
– Вот только не знала, за что тебе его подарить. Ведь награда должна даваться за заслуги, а не просто так, как ты считаешь?
Агата не выдержала:
– Хорошо, госпожа! Я покажу… Но только потому, что этот Манфред сущий дьявол! Погибель для христианской души! Но только никто не должен видеть, как я вас вывожу из замка. Кухарки болтливы. Я не хочу, чтобы господин Дитмар продал меня сарацинам.
– И что же нам делать?
– А давайте переоденем вас в мою тетю! – предложила Агата.
– Ты с ума сошла. Твоя тетя – горбатая старуха. Ты считаешь, что я похожа на горбатую старуху? – Альмейда изящно повернулась вокруг своей очи, демонстрируя, что у нее не только нет горба, но и есть много такого, чего нет ни у одной старухи.
– Для начала мы переоденем вас в мое старое платье, в котором я прибыла в замок из родной деревни. Волосы уберем под платье и закроем голову чепцом. Вместо горба подложим подушку. А лицо и руки испачкаем сажей. Я дам вам отрез ткани, за которым вы как будто приходили в замок.
– Здорово! – обрадовалась Альмейда.
Затея ей понравилась и показалась чрезвычайно хитрой. Она уже не сомневалась в успехе.
Заговорщицы отправились в комнату Альмейды и принялись выполнять задуманное. Альиейда не могла сдержать смеха, когда рассматривала свое перепачканное сажей лицо в зеркальце. Она даже прилепила на нос сделанную из хлебного мякиша бородавку, которая была отличительной чертой тетушки служанки. Агата приладила Альмейде на спину горб из старой подушки. Затем помогла надеть ей старое платье крестьянки. Альмейда сгорбилась, закряхтела и проскрипела старческим голосом:
– Агата, дитятко. Я надеюсь, ты не позволяешь мужчинам ничего лишнего?
Агаты прыснула со смеху:
– Вы пугаете меня, госпожа. Вылитая тетя!
– Пора! – сказала Альмейда, беря Агату под руку. – Нужно успеть покинуть замок, пока не наступило утро.
В коридоре они не встретили никого, кроме пожилого стражника, который дремал, опершись на алебарду, у двери в покои Дитмара. Они проскользнули мимо него на цыпочках и спустились в кухню по боковой лестнице. На кухне несколько женщин уже собирались готовить завтрак. Они знали тетку Агаты и не обратили внимания горбатую старуху. Альмейда еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Пойдя через кухню, они очутились в потайном коридоре, который уперся в маленькую узенькую дверцу. Агата отперла ее, и подруги спустились в подземелье, откуда низкий тоннель вел наружу, за пределы замка. Здесь Агата простилась с Альмейдой и, зажав вожделенный браслет-змейку, отправилась в свою комнату, чтобы наутро изобразить святое неведение.
Альмейда же двинулась по подземному ходу навстречу своей судьбе. Чем дальше она удалялась от замка, тем тревожней становилось у нее на душе. Один раз она даже остановилась в нерешительности, размышляя: а не повернуть ли обратно? Но вспомнив лицо Манфреда, когда он обхватил ее своими лапищами, Альмеда отбросила всякие сомнения и снова устремилась вперед. Было темно, хоть глаз выколи. Блудная дочь Дитмара шла на ощупь, держась за стену. Ее пугали шорохи и крысиный писк. Вскоре ход постепенно стал подниматься кверху, и она с облегчением вздохнула, когда ее рука раздвинула траву, а кожа почувствовала ночную прохладу.
Альмейда выбралась наружу и огляделась. Луна освещала окрестности бледным светом, которого было достаточно, чтобы разглядеть лес, темнеющий впереди. Альмейда оглянулась, последний раз (как ей казалось) посмотрела на замок своего отца и быстро зашагала к лесу, вдыхая полной грудью свежий воздух свободы.
До леса она добралась довольно быстро. Альмейда думала, что обретет в тени его деревьев защиту от возможной погони, на самом деле, ветви скрыли луну, и снова стало темно, как в печке. Несколько раз она споткнулась о толстые корни, и быстро поняла, что не понимает в какую сторону идет. В это время недалеко от нее раздался треск и топот тяжелых ног. Альмейда подавила испуганный крик и замерла. Шаги были медленные, будто шел великан. «Может он не заметит меня и пройдет мимо?» – подумала девушка. Но шаги приближались. Самое время было появиться спасителю-рыцарю. Но рыцарь не появился. Вместо него за кустами Альмейда увидела что-то черное и огромное. Сердце пыталось выпрыгнуть из груди. Альмейда не выдержала и бросилась прочь со всех ног. Далеко ей убежать не удалось. Она споткнулась и растянулась в траве. Быстро перевернулась на спину. Чудище склоняло над ней уродливую голову с горящими как угли глазами. Альмейда зажмурилась. Что-то шершавое и холодное коснулось ее щеки. Девушка закричала. Чудовище фыркнуло, а затем раздался топот и треск ломающихся ветвей. Альмейда открыла глаза и увидела, как убегает красавец олень.
Альмейда села и решила подождать утра. С первыми лучами солнца она намеревалась отправиться побережье, а оттуда в ближайшую гавань. Золотое колечко поможет ей добраться до земли пруссов, где жила родня ее матери.
Агата же тем временем кралась по коридору к своей комнате, но остаться не замеченной, ей было не суждено. Дитмар Старый проснулся по нужде, а затем решил подышать свежим воздухом, так как мрачные мысли не давали ему заснуть. В этот момент он и застал Агату. Сначала он подумал, что проказница снова бегала к своему мельнику, но потом заметил знакомый браслет в руках у служанки.
– Где моя дочь?! – грозно гаркнул хозяин Урсмарки. Этого окрика оказалось достаточно, чтобы Агата разрыдалась и выдала все как на духу.
– Ты с ума сошла?! – заорал тот, кого когда-то звали Медведем. – Завтра утром приедет выкуп, что я скажу Манфреду?! Стража!
Вскоре в коридор уже сбегались вооруженные люди.
– Седлайте коней и скачите к лесу со стороны подземного хода. Ищите мою дочь. Она не могла далекой уйти. Живее!
Стражники бросились исполнять приказание, а Дитмар вырвал из рук Агаты злополучный браслет. Агата рухнула на колени:
– Простите меня, господин! Простите!
– Моли Бога, что бы Альмейда вернулась в целости и сохранности. Иначе…
Альмейда дремала, прислонившись к дереву. По ее лицу блуждала улыбка. Ей снилось, что Прекрасный Рыцарь уже мчится ей на помощь. Еще немного и он подхватит ее сильной рукой и усадит рядом с собой в седло, и они умчаться в волшебную страну. Видение было настолько реальным, что она даже различала топот копыт. «Нет, этого не может быть, – подумала она во сне. – Это, наверное, вернулся олень. Правду говорят, что животные покоряются девственницам». Она улыбнулась этой мысли и тут же проснулась, потому что к топоту копыт добавились грубые голоса. Альмейда широко открыла глаза, привыкая к темноте. Где-то совсем рядом переговаривались несколько человек. «Погоня!» – мелькнуло у нее в голове, она вскочила, подхватила подол своего платья и бросилась вглубь леса. И в ту же минуту раздался крик:
– Вот она!
Раздался хруст веток, кто-то выругался. Затем чья-то рука схватила ее за плечо. Альмейда была вынуждена остановиться. Мысли лихорадочно метались в поисках спасения. И тут мелькнуло озарения. Она сгорбилась и зашамкала старческим голосом:
– Убери руку, дьявольское отродье!
Стражник от неожиданности отшатнулся. К нему подбежали еще двое.
– Похоже, не она. Какая-то горбатая ведьма… Слышь ты, ворона бесхвостая, не видела здесь девушку? Это дочь хозяина замка, твоего господина. Нам поручено найти ее и вернуть домой.
Альмейда соображала, что ей выгоднее ответить: видела или не видела?
– Видела, господин. Она побежала в сторону реки.
– Черт! Давайте по коням, перехватим ее у брода. Спасибо, старая, – поблагодарил ее воин и похлопал по спине, там, где находился фальшивый горб. Ладонь нащупала мягкое и замерла.
– А ну-ка, стой! Ты кто такая? – грозно спросил стражник.
– Я… я… – залепетала Альмейда, – тетка Агаты, служанки Нашего Солнышка.
– Врешь! – стражник сдернул с ее головы чепец, схватил волосы и вытащил их из-под платья. Волосы золотым дождем рассыпались по спине Альмейды, с головой выдавая хозяйку.
– Нашли! – заключил стражник, подхватил Альмейду и как пушинку взвалил на плечо. – Возвращаемся.
Дитмар сидел за столом в своих покоях и нервно барабанил пальцами по столешнице. Первые лучи солнца уже проникли в комнату. Наступало утро, приближался час прибытия обоза. А невеста сбежала! Наконец он услышал долгожданные шаги в коридоре, вскочил и распахнул дверь. Двое слуг вели под руки его дочь, которая тщетно пыталась вырваться.
– Господин, мы нашли ее.
Щеки Альмейды пылали:
– Я все равно убегу! Я никогда не буду его женой. Никогда!
Дитмар кивнул слугам:
– Отпустите ее и встаньте снаружи у двери.
Слуги отпустили Альмейду и вышли. Альмейда глядела на отца, полными слез глазами.
Дитмар сделал к ней неуверенный шаг:
– Прости меня!
Альмейда немедленно отступила назад.
– Ты продал меня как лошадь!
Дитмар тяжело вздохнул, а за тем подошел к окну. Подставил лицо нежным утренним лучам. В горле скопилась горечь и желчь.
– У меня не было выбора. Мы нищие. Дитмар Медведь – нищий!
– Ты не мог найти кого-нибудь другого?
– Во-первых, он любимец императора, знатный человек. Во-вторых, он предложил столько, что никто бы не устоял. У тебя нет приданного. Дочка в этой жизни мы делаем то, что нужно, а не то, что хочется. Это называется долг.
Альмейда смотрела на отца и видела, что его плечи вздрагивают от беззвучных рыданий. Гнев на ее лице сменился состраданием. Она осторожно подошла к нему, прикоснулась к плечу. Он обернулся и обнял ее.
– Никто нам не поможет. Даже Бог, – пробормотал Дитмар.
Так они стояли, обнявшись, несколько мгновений, пока в дверь не начали настойчиво и громко стучать. Альмейда отпустила отца. Дитмар замер в ожидании.
– Входите.
Дверь открылась. На пороге появился запыленный, частично в засохшей крови один из копейщиков, охранявших караван. Он был взволнован и едва держался на ногах
– Сир Дитмар! Случилось ужасное злодеяние! Караван со свадебным выкупом для госпожи Альмейды ограблен.
Альмейда и Дитмар переглянулись. Такого поворота не ожидал никто. Дитмар не верил своим ушам:
– Ограблен? Что ты такое говоришь? Манфред нанял большую охрану…
– Кто это сделал? – спросила Альмейда.
– Пират с острова Руя – Роарг, – ответил копейщик.
«Роарг!» – это имя молнией вспыхнуло в мозгу Альмейды. Это о нем рассказывала ей Агата.
– Его люди перебили почти всю охрану, – продолжал копейщик, – удалось уйти лишь немногим. Клянусь, это самый свирепый разбойник, которых когда-либо видело небо.
Альмейда поспешно отвернулась и подошла к окну, скрывая улыбку.
– Я знала… – прошептала она.
Внезапно радость захлестнула ее, она была уже не в силах сдерживаться:
– Его послал мне Господь Всемогущий! Нет выкупа – нет свадьбы! Роарг… Да благословит его Бог!
Копейщик посмотрел на нее с испугом:
– Что вы такое говорите, госпожа… Он перебил всех наших людей. И ему помогал сам дьявол. На нас напали призраки в лесу, которые бились на стороне разбойника.
– Не дьявол, а Бог! – упрямо вскинула брови Альмейда.
Дитмар посмотрел на нее с осуждением:
– Не богохульствуй, дочь.
Копейщик поклонился Дитмару:
– Я должен идти, господин. Мне нужно еще сообщить печальную новость сиру Манфреду. Я боюсь даже подумать о том, что он со мной сделает.
Копейщик вышел из комнаты, а Альмейда бросилась к отцу на шею. Дитмар ее радости не разделял. «Что-то теперь будет?» – уныло подумал он.
ГЛАВА 9. ГНЕВ РАДОМИРА
Радомир стоял на берегу в той же самой неприметной бухте, где когда-то обнаружил люльку с младенцем, и ждал возвращения Роарга. По его расчетам он должен был уже появиться. Его терзали противоречивые чувства. Рано утром прибыл когг с командой, которая ездила в Мекленбург, чтобы совершить торговый обмен. Радомир узнал, что весть о дерзком набеге руян на свадебный караван Манфреда разнеслась уже по всему Поморью, и все об этом только и говорили. В глубине души Радомир надеялся, что затея Роарга закончится неудачей. Но теперь дело предпринимало серьезный оборот. Вождю руян было хорошо известно, что император Конрад не трогает бодричей до поры до времени. Борьба с пиратами и разбойниками, конечно, велась, но не являлась полномасштабным вторжением. Не снаряжались сотни кораблей, не созывались знамена со всей Германии, не вербовались наемники, города не заключались в осаду, селения не выжигались дотла. Но напряжение между христианским и языческим миром нарастало. Вольница бодричей, лютичей, вагров была для императорской власти, как бельмо на глазу. Язычники охотно принимали беглых рабов и тех, кто скрывался от правосудия, а также еретиков и схизматиков. Они были примером того, что императорская власть не всесильна и имеет границы. Пострадавший от Роарга Манфред был любимцем императора, и Радомир боялся, что набег Роарга послужит поводом для большой войны. Маленький остров вряд ли выдержит всю мощь священной империи. Даже если союзные славянские племена поднимутся на германцев в тылу, победа виделась труднодостижимой. Роарг, не понимая этого, действовал в личных интересах в ущерб общим.
Рядом с Радомиров стояли его старые боевые товарищи Вратислав и Мечидраг, воины, покрытые шрамами и убеленные сединами. Они давно предлагали Радомиру отправить Роарга в какой-нибудь дальний поход, в Новгород, для укрепления давних связей для того, чтобы представлять интересы поморян в вольной республике. Но Радомир все никак не мог на это решиться. Вратислав и Мечидраг были уверены, что Радомир просто старел, теряя решительность и уверенность в себе.
Так же на берег пришла и Радмила. И пришла совсем с другими чувствами. Она радовалась тому, что, возможно, сегодня, ее драгоценный Роарг займет подобающее ему место – станет вождем руян, а, значит, и всего Поморья. Он сменит ставшего слабым Радомира, объединит, наконец, всех славян и пруссов и покончит с владычеством Конрада, вернув поморянам былое величие.
В общем, несмотря на то что в этот раз шторма не было, в воздухе сверкали невидимые молнии и грохотали неслышимые раскаты грома. На Рую грозила обрушиться человеческая буря: молодое поколение должно неизбежно столкнуться со старым. Приведёт это к гибели острова или к новому расцвету, решали боги.
Когда лодка Роарга появилась на горизонте, Радмила торжествующе улыбнулась. Радомир, напротив, еще больше насупился. Вскоре они уже слышали команды рулевого, который регулировал темп гребцов. Лодка стремительно приближалась к берегу:
– Суши весла, – скомандовал Роарг.
Гребцы подняли весла, с которых закапала тяжелая балтийская вода.
– Табань левым бортом!
Лодка аккуратно причалила к берегу. Воины стали выскакивать на берег, оставшиеся на борту подавали сундуки, ящики и тюки. Роарг спрыгнул прямо в воду и пошел, улыбаясь, к Радомиру.
– Где купец? Нужно его обрадовать: он выкупил свою жизнь.
– Купец мертв.
Роарг изменился в лице:
– Я дал ему слово! Он выполнил свою часть договора, я свою. По какому праву ты вмешался?
– Я не мог допустить, чтобы купец вернулся на побережье, и рассказал, кто знал о караване. А теперь, грузите все обратно!
Все в недоумении замерли. Харальд, Вольта, Безымянный, Чардаг прекратили разгрузку и посмотрели на Роарга: «Может быть это шутка?»
– Отец, что с тобой? – спросил Роарг, все еще надеясь, что приказу Радомира есть какое-то разумное объяснение. – Что-то случилось?
Радомир был непреклонен:
– Увозите все обратно в Урсмарку. Все нужно вернуть Дитмару Старому.
– Черта с два! – заорал Харальд и положил ладони на оба своих топора.
– Ты знаешь, что нам пришлось пережить, чтобы захватить эту добычу? – вторил ему Безымянный.
– Это не первая и не последняя ваша добыча. Будут и другие караваны.
– Чего ты боишься, отец? – напрямик спросил Роарг. Его глаза стали холодными как лед в январе.
Радмила подошла ближе. Это был момент истины. Признается Радомир, что боится рыцарей Конрада или нет. Вратислав и Мечидраг встали по обе стороны от вождя.
– Брось, Радомир! Лучше пойдем и выпьем за Роарга и его удачу, примирительно предложил Вольта.
Радомир обвел всех тяжелым взглядом:
– Когда сюда за этим сокровищем явится Манфред из Кобурга… Когда вместе с ним сюда явятся рыцари императора Конрада… Когда они превратят это место – наш дом – в пепел и прах… За кого вы будете пить тогда?
– Мы вдесятером одолели пятьдесят человек, одолеем и Конрада! – заносчиво возразил Харальд, но остальные молчали.
Рыцари империи были серьезной силой. Один, закованный в броню, рыцарь стоил десятка, а то и сотни. Неуязвимый для стрел и копий всадник, которого невозможно остановить. Железное чудовище, карающий ангел. Некоторым из отряда Роарга доводилось видеть, как атакует рыцарская конница. Стальная гора, движущаяся с огромной скоростью, сметала все на своем пути. Тех, кто сумел уклониться от копья, топтали огромные кони. Рыцари были свирепы и сильны. И они не ведали жалости. Частенько они не щадили ни женщин, ни детей. Всех, кроме себя, они считали дикарями, не достойными милосердия. Честно говоря, никто не жаждал оказаться с ними в бою лицом к лицу. Этих воинов обучали военному искусству с детства. Часто держать меч они начинали раньше, чем говорить. Война была их работой, как орать землю у пахаря, или ковать подковы у кузнеца, молоть муку у мельника. Напугать их было нельзя, обмануть трудно, так как военные хитрости тоже входили в программу обучения. Это был слишком серьезный противник, чтобы относиться к нему легкомысленно.
– Значит, ты боишься рыцарей Конрада, – подвел итог Роарг.
– Ты хочешь уличить меня в трусости перед лицом моих товарищей. Хочешь унизить меня. Но каждый из вас видел меня в бою, и знает, что я не трус. Это всего лишь благоразумие.
– В чем здесь благоразумие?! – взорвался, остававшийся до этого момента спокойным, Роарг. – Рано или поздно они все равно придут. Ты хочешь, чтобы мы жили, как они хотят, потому что иначе они всех убьют? Но они все равно придут. Если не будет предлога, они придумают предлог. Единственное, что их может остановить – страх.
– Я беспокоюсь о нашем острове. О людях, которые на нем живут. Я не хочу, чтобы мы все погибли.
Роарг покачал головой, улыбнулся, но грустной улыбкой, затем обернулся к товарищам.
– Нет. Нет! В этом-то все и дело. Ты хочешь, чтобы мы жили как удобно им, а не как хотим мы. Мы – это наши поступки. А не тела! Мы умрем, и тела сгниют. А поступки останутся! Если мы не будем жить, как хотим, то мы перестанем быть. Это хуже смерти! Ты хочешь превратить нас в живых мертвецов.
Радомир стоял как громом поражённый. Он не ожидал от Роарга таких слов, таких мыслей. Перед ним стоял человек, который точно знал, для чего он живет.
Речь Роарг воодушевила его друзей. Харальд заорал, выражая общее мнение:
– Да! Лучше умереть, чем подчиниться воле Конрада!
– Говори за себя! – оборвал его Радомир. – Грузите все обратно.
– И не подумаем! – Безымянный обнажил клинок.
– Мы подчиняемся только Роаргу! – подвел черту Вольта.
Это уже был бунт. Случилось то, что Радомир ждал уже давно. Появился новый молодой удачливый воин, и вокруг него стали собираться отчаянные удальцы, которые жаждали славы. И вот они стоят перед ним и открыто заявляют, что над ними больше нет его власти. Радомир еще надеялся спасти положение. Он лихорадочно подыскивал нужные слова, но в это время вперед выступил огромный Чардраг:
– Радомир, если бремя вождя стало для тебя слишком тяжелым, пришла пора уступить.
Больше медлить было нельзя. Радомир выхватил меч. Вратислав и Мечдраг сделали тоже самое.
– Сейчас ты умрешь, – пообещал Радомир Чардрагу и взмахнул мечом. Чардраг отскочил, споткнулся о крупную гальку и упал на спину. Не теряя ни мгновения Радомир ударил, но его меч был отброшен в сторону быстрым клинком Безымянного. Вратислав и Мечидраг ринулись в бой. Засверкала сталь, раздался звон мечей. Роарг растерялся, он не знал, что ему предпринять. Тем временем, Чардраг достал свой меч, поднялся и нанес несколько страшных ударов, выбив оружие из рук Вратислава и Мечидрага. Радомир оказался в кольце. Он прикрыл глаза, вознес молитву Святовиту, предупреждая о своем скором приходе, и приготовился принять смертельный удар. Вольта направил в его грудь арбалет. Радмила вступила в круг к Радомиру и воздела руки к небу:
– Радомир! Отрекись от власти в пользу своего сына! Разве ты не видишь, что такова воля богов?
– Никогда!
– Но почему? – искренне удивилась Радмила. – Неужели ты не понимаешь, что твое время прошло? Грядут страшные времена, нам нужен более сильный вождь. Прояви мудрость и смирись!
– Вам придется убить меня! – Радомир нашел взглядом Роарг. – Я хочу, чтобы это сделал ты! – он ткнул мечом в сына. – Убей меня в честном поединке! Бой покажет, на чьей стороне боги.
Роарг вытащил меч из ножен. Воины расступились, освобождая ему дорогу. Но Роарг стоял, не двигаясь. Радомир повращал мечом и принял оборонительную стойку. Сердце Вагра сжалось в дурном предчувствии. Отцеубийство не лучшее начало правления. А грядущее требовало вождя, за которым остальные идут без тени сомнения.
Радомир ждал. Он сощурил глаза, сузив боковое зрение, чтобы посторонние предметы и движения не мешали сконцентрироваться на том, что делает противник. Радомир был опытным бойцом и надеялся. Что Роарг в силу своей молодости знает не все приемы и уловки, которые Радомир накопил за свою долгую жизнь.
Роарг посмотрел на своих друзей, затем на отца, а потом отшвырнул меч далеко в сторону.
– Отец! Я никогда не подниму на тебя руку. Сейчас не время для ссоры. Скорее всего, ты прав, и Манфред захочет отомстить. А вот насчет Конрада я не уверен. У него большие проблемы в Чехии. И сначала он отправится туда.
И снова Роарг удивил Радомира. Он-то считал его легкомысленным юнцом, который думает только о драке, пирушках и славе удальца. Откуда он знает про Чехию? Радомир перевел взгляд на Вагра. Ну, конечно! Вот, кто ему все рассказывает. Может быть, именно Вагр и внушил ему мысль о том, что пора поменять вождя. Тем временем, Роарг продолжал: