Зырян дернул за веревку. Где-то внутри отозвался звон колокольчика. Стрелецкий караул, заметив одинокого казака у ворот боярина, тут же развернулся. Во дворе запрыгали отблески факела.
– Кто таков? – рявкнул хриплый голос из-за ворот.
– К боярину Стрешневу я! – устало буркнул Зырян. – Он знает.
За воротами раздались шаги.
– Доложи боярину! – недовольно произнес чей-то хриплый голос.
Стрельцы подошли ближе и стали наблюдать, готовясь в случае чего пресечь беззаконие, если оно, конечно, случится. Дверка в воротах заскрипела засовами и тихо распахнулась. На пороге показался управляющий усадьбой.
– Боярин ждет! – недовольно прохрипел приказчик. – Заходи. Оружие оставь мне! – сурово просипел он. – Возвернешься, отдам.
Зырян скинул ремень с саблей и протянул его приказчику.
– Ну, иди уже! – подтолкнул он Зыряна.
Казак остановился у двери. В горнице было двое, Стрешнев и кто-то еще из высокородных. Зырян понял это по тону беседы.
– Шуйского надо убирать! – произнес собеседник хозяина.
– Как убирать-то? – с волнением в голосе ответил боярин. – Не мы ли крест ему целовали?
Собеседник замолчал, а затем раздраженно буркнул в ответ:
– Так целовали ж, думая, что Васька Шуйский крепким царем окажется.
Хозяин встал на ноги и недовольно заорал:
– Тут уж какого царя ни ставь, все одно смута. Тем более Шуйский – природный царь. Из Рюриковичей он.
Гость звонко хлопнул ладонями по столу:
– Где уж нам, Мстиславским. Наливай, боярин, – приказал гость, – авось обойдется.
– Не обойдется! – разъяренно выругался Стрешнев. – Может, ты, Федор, хочешь царем стать?
Мстиславский истерично рассмеялся:
– Упаси Бог. Да и не по роду нам.
Стрешнев промерил горницу ногами:
– Тогда пей да помалкивай. Шуйский – царь, вот пусть он царем и остается.
Зырян украдкой сквозь щель в неплотно закрытой двери слушал разговор двух знатных бояр. Говорили понятно о чем. О царе. Плохо дело в государстве Московском. Виновного в бедах своих бояре ищут. Думают бояре, что если на другую лошадь пересядут, так и смуте конец.
В коридоре показалась фигура приказчика. Зырян толкнул дверь: не хватало еще, чтобы приказчик доложил Стрешневу, что казак у двери подслушал их разговор с Мстиславским.
Парень ввалился в горницу. Увидав знакомое лицо, Стрешнев улыбнулся и вскинул руки к потолку:
– Жив казак! Мы уж с царем-батюшкой думали, сгинул ты.
Зырян поклонился.
– Письмо в лавру честно доставил! – продолжал нахваливать казака боярин. – Жаль, что на поляков на обратном пути нарвался.
Стрешнев сел за стол и ухватил рукой кувшин.
– Выпей за службу!
Боярин налил полный стакан вина и протянул казаку. Мстиславский, прищурившись, сидел и рассматривал казака.
– Так меня Ксения Годунова выходила в скиту, – отозвался Зырян.
– Годунова? – Мстиславский удивленно поднял брови. – Она вроде инокиня теперь.
Стрешнев развел руками и промямлил:
– Дело там такое непростое, Федор.
Мстиславский понимающе кивнул.
– Я гроши пришел забрать! – твердо произнес Зырян.
Стрешнев закивал головой. Он поднялся из-за стола и направился к большому сундуку в углу.
– Гроши ты свои заслужил, казак.
Стрешнев вынул из сундука холщовый мешок с монетами и бросил на стол. Монеты звонко брякнули, обдав душу казака приятным теплом.
– А послужить еще не желаешь? – спросил боярин.
Зырян замялся.
– Шуйский посольство к шведам отправляет, помощи против Сигизмунда просит.
Мстиславский задумался. Его лицо приняло непонимающее выражение. Он склонил голову и несколько минут смотрел в пол.
– А что за помощь Шуйский посулил королю?
– Крепость Корела, – мягко ответил Стрешнев.
Он уставился на Мстиславского, ожидая его ответа. Но тот молчал. Наконец повернулся к Стрешневу и с облегчением выдавил:
– Ну, это еще куда ни шло. А кончится смута, может, и отвоюем крепостинку-то, а, боярин?
Стрешнев натужно улыбнулся в ответ.
