Королевство крестоносцев

Существование мусульманского Аскалона давало о себе знать самым чувствительным образом. Хеврону и Вифлеему на юге грозила постоянная опасность быть захваченными. Равнина Рамлы на дороге из Иерусалима в Яффу стала ареной противостояния между Аскалоном и франками. Египтяне редко решались вступить в бой. Для них в худшем случае поражение означало потерю армии. Для франков каждая битва требовала привлечения всех имевшихся в наличии сил, оставляя Иерусалим, где оставалось духовенство, старики и старухи, на волю случая. Разгром означал потерю королевства.

Во время борьбы за Аскалон франки разработали новую стратегию. Непрестанные нападения франков на город разоряли сельские окрестности, но не могли заставить город ни капитулировать, ни поставить египетскую армию на колени. В итоге франки выработали новую стратегию, настолько же эффективную, как и необычную. Их основной целью было покончить с опасными мусульманскими рейдами на территории франков. Для этого они систематически блокировали все основные дороги из Аскалона на север и восток. Несколько замков взяли город в кольцо. Место древнего Элевтерополиса (Бет-Гуврин или Бейт-Джибрин Талмуда) было выбрано для строительства небольшой крепости (около 1136 г.), которая перекрывала дорогу из Аскалона в Хеврон и Вифлеем. Затем в 1141 г. были построены укрепления в Явниэле, известном по Талмуду, который французы назвали Ибелин. Эта новая крепость закрыла дорогу из Аскалона на равнину Рамлы и в Яффу. В следующем году (1 142) был возведен замок в Тель-эль-Сафи, переименованном в Бланшгард (Белая Гвардия), который перекрыл другую дорогу, которая шла из Аскалона в северном направлении. Укрепленные города Яффа, Лидда и Рамла и более мелкие замки Шато-Маэн (Бейт-Дажан) и Шато-де-Плен (Язур) между Рамлой и Яффой охраняли юго-западные рубежи королевства и ужесточали каменную хватку Аскалона.

Однако строительство изолированных замков в безлюдной местности создавало проблемы логистики. Крестоносцы решали их оригинальным способом. Они селили франкских фермеров в деревнях, построенных под защитой новых укреплений. Фермеры трудились на земле, снабжая гарнизоны продовольствием. Одновременно они несли воинскую повинность, и им была обещана часть военной добычи в случае боевых действий с мусульманами. Впоследствии эти укрепленные деревни стали самодостаточными образованиями, охранявшими полную опасностей границу и которые предоставляли людей для вторжения на вражескую территорию.

Падение Аскалона было, казалось, вопросом времени. К тому же в Египте возникли внутренние разногласия, которые парализовали все попытки спасти город. Осада Аскалона длилась восемь месяцев, и наконец город капитулировал в 1153 г. на условиях свободного выхода гарнизона и жителей. Египетский плацдарм пал, и теперь только пустыня отделяла Латинское королевство от Египта. Еще раньше франки укрепили свою оборону на этой границе, построив замок (в 1149 г.) на месте древнего и оставленного города Газа, где они и поселились. Позднее был возведен замок (1 168) на окраинах пустыни в Даруме (Дейр-эль-Балах), который стал самым южным форпостом королевства. Франкский гарнизон охранял границу, и франкские чиновники взимали пошлины с караванов, шедших из Египта. Крестоносцы иногда совершали вылазки в пустыню, разрушив деревню в оазисе Эль-Ариш на дороге в Египет. Деревня была восстановлена, но не была укреплена, став ничейной землей между христианством и исламом. Великая пустыня, так франки называли пустыню между Газой и Акабой, оставалась самым верным стражем южных границ. Ту же роль играла пустыня, располагавшаяся к востоку от Пути пилигримов в Трансиордании.

Завоевание Аскалона и продвижение юго-западных границ непосредственно к самой границе пустыни являлось не только завершением периода завоеваний, но и апогеем территориальной экспансии королевства.

Прошло 50 лет между завоеванием Иерусалима и падением Аскалона (1099–1153). Взятие Аскалона в середине XII в., важный сам по себе факт, был не более чем запоздалый эпизод в эпической истории завоеваний. Латинские учреждения на Востоке пустили глубокие корни на сирийской и палестинской почве, сформировалась социальная структура и политический режим. Балдуин III, четвертый король Иерусалима (1 143–1 162), мог с удовлетворением взглянуть на свои границы, которые совпадали с границами Святой земли. За границами лежала пустыня, самая надежная из всех границ.

Но в то время, когда королевство достигло своего наивысшего могущества, в мусульманском лагере появились ростки нового. Громовые раскаты в безоблачном небе предвещали шторм, который разразился над королевством спустя поколение.

Нашей задачей не является пересказывать историю крестовых походов. Последующие страницы книги отражают основные события в истории королевства и служат хронологической подсказкой для освещения нашей основной темы – описания и анализа сообщества крестоносцев, его экономики, общественных институтов и культуры.

Королевство имело самую большую территорию при Балдуине III. В то же время мусульмане начали собирать свои силы на севере и вскоре стали угрожать границам и самому существованию латинского присутствия на Востоке.

Пререкания между мусульманами спустя два поколения ушли в прошлое, и единство было достигнуто под знаменем джихада, священной войны против неверных христиан. Попытки договориться предпринимались неоднократно и раньше. Их инициаторами выступали халифы Багдада, но в большей мере это было заслугой сельджукских эмиров Мосула. Нерешительные попытки объединить эмираты Месопотамии и Сирии заканчивались ничем, и все намерения создать общий фронт мусульман на севере и Египта Фатимидов на юге терпели провал. Многие из эмиров рассматривали призыв к священной войне как прямую угрозу собственной независимости, а не как серьезную попытку нанести поражение крестоносцам.

Чтобы осуществить джихад, о котором многие поколения до 1-го Крестового похода имели смутное представление, ислам нуждался в возрождении и в интеллектуальной и духовной подготовке, которые сделали бы призыв действенным. Эмир Мосула Имад ад-Дин Занги заложил основы движения, но только наследовавший ему Нур ад-Дин Махмуд Занги пожал плоды этого начинания.

Эмиру Имаду ад-Дину Занги (убит в 1 146 г.) удалось взять верх над некоторыми эмиратами Верхней Месопотамии, прибегнув к силе, коварству и убеждению, а затем овладеть и эмиратами Сирийского плато, граничившими с княжествами крестоносцев на севере. Алеппо и Хомс открыли свои ворота, и после ряда боев крестоносцы отошли на левый берег реки Оронт. Мосул и Алеппо стали двумя ключевыми позициями в борьбе с крестоносцами. Однако не вся мусульманская Сирия была готова перейти под власть Занги, чему препятствовал Дамаск. Сирийская столица предпочитала «освобождению» союз с Латинским королевством. Несмотря на угрозы и интриги, Дамаск противостоял Занги почти на протяжении поколения (1130–1154). Это предотвратило конфронтацию на юге с Латинским королевством, но не помешало Занги захватить Эдессу в 1 144 г., первое княжество, созданное христианами на Востоке еще до того, как участники 1-го Крестового похода достигли Иерусалима. Попытка отбить Эдессу (1 146) была неудачна, и Нур ад-Дин Занги, преемник Занги, усилил давление на восточные границы Антиохии и Триполи. Так называемый 2-й Крестовый поход (1 147–1 149), который возглавили французский король Людовик VII и король Германии Конрад III, не только не смог восстановить Эдесское графство, но нарушил соотношение сил, сложившееся за пятьдесят лет существования королевства. Ошибочное решение атаковать Дамаск (1148), единственного союзника крестоносцев среди мусульман, заставило его перейти на сторону Нур ад-Дина, который тем самым укрепил свои позиции от Месопотамии до Сирии и до южной оконечности Ливана на северной границе Латинского королевства.

Несмотря на территориальные потери и утрату чрезвычайно важного союзника, деятельность латинских учреждений не стала менее интенсивной. Положение северных княжеств стало более ненадежным, и вторжение Мануила Комнина поставило их на краткий период времени под управление Византии, но вот на юге открылись новые возможности. Завоевание Аскалона (1153) значило больше, чем разрушение последнего египетского бастиона в Святой земле. Египет, ослабленный внутренней смутой, стал добычей своих соседей мусульман и христиан. По просьбе визиря крестоносцы под началом короля Амори I (1 163–1 174) вторгались в Египет пять раз. Они никогда не проигрывали сражения, но проиграли войну. Знамена крестоносцев развевались над Каиром (1164), и франкские фискальные чиновники собирали подати и репарации, но все предприятие кончилось катастрофой. Нур ад-Дин, который был призван одной из соперничавших египетских партий, вступил в игру после некоторых колебаний. Крестоносец и сириец, каждый из которых имел своих сторонников, теперь соперничали в «освобождении» Египта. Исход был ясен. Крестоносцы, которые могли управлять Египтом хотя бы временно, не рассчитав своих сил, приняли решение завоевать страну. Даже самая решительная победа не могла бы гарантировать владычество франков на Ниле.

Неудачные попытки завоевать Египет стали поворотным пунктом в истории Ближнего Востока. Египетская авантюра ослабила франкское королевство, которое потеряло свою атакующую силу и даже политическую и военную инициативу. Более того, на Ближнем Востоке сложилась иная политическая и религиозная обстановка. Сирийские «освободители» Египта стали его хозяевами. Военачальник Нур ад-Дина курд Саладин положил конец шиитскому халифату Фатимидов (1171), и Египет попал под власть суннитского Багдадского халифата. Полная перемена политической сцены имела еще большее значение. Саладин тяготился своим положением сюзерена Нур ад-Дина, и напряженность в их отношениях порождала пассивность его действий, когда были предприняты половинчатые попытки наступления на королевство из Сирии и Египта. Смерть Нур ад-Дина Махмуда Занги (1 174) предупредила открытый разрыв между сирийским сюзереном и его могущественным египетским вассалом. Саладин отправился из Египта в Сирию и укрепил свою власть, постепенно избавившись от всех родственников и бывших сателлитов Зангидов. Спустя почти десять лет новая династия Айюбидов уже контролировала всю Сирию. Дамаск был взят в 1174 г., но Алеппо держался до 1183 г.

Приход Саладина к власти в Египте (1 169) ознаменовался началом разрозненных попыток атаковать королевство крестоносцев, которые играли скорее пропагандистскую роль, нежели настоящие военные мероприятия. Трансиорданские замки подверглись кратковременной осаде, и было проведено несколько незначительных рейдов против королевства. Единственное серьезное наступление Саладина в 1177 г. закончилось его полным поражением в сражении при Монгизарде (библейский Гезер), но тогда Саладин был еще посредственным командующим. Его величие заключалось в том, что ему принадлежали сердца верных ему воинов.

Но время работало в его пользу. Укрепление его власти в отдельных областях Месопотамии, Сирии и Египте – и даже в отдаленных Судане и Йемене – предоставило в его распоряжение большие армии, в которых часто проводилась замена личного состава. В противоположность этому, иммиграция в Латинское королевство уменьшилась после 2-го Крестового похода, прекратился рост населения, и даже наметился его спад. Каждый военный поход требовал почти тотальной мобилизации всех имевшихся в распоряжении сил, и одно проигранное сражение могло закончиться потерей всей армии и гибелью королевства.

Тем не менее не следует преувеличивать опасности. Несмотря на поддержку пацифистских кругов общества и больших масс народа, Саладин не в полной мере мог распоряжаться материальными ресурсами исламского мира. Да и его оборона не была уж столь непроницаемой. Доказательством чему послужили успешные попытки франков пройти через Синай и вторгнуться в приграничные области Египта или рискованный поход Рено де Шатильона к Красному морю (1183) вплоть до Мекки и Медины. Именно внутренние события в Латинском королевстве подталкивали противника к вторжению. Противостояние различных фракций и гражданские распри ослабили власть центрального правительства, в то время как набеги Саладина (начиная с 1 183 г.) становились все более частыми и набирали силу и привели к роковой битве при Хат-тине близ Тивериадского озера (июль 1 187 г.).

Не было ничего необычного в этой известной кампании. Войска под командованием Саладина были, вероятно, более многочисленными, чем обычно, но и франки, которых возглавлял Ги де Лузиньян, были тоже сильны. Даже стратегия была стандартной: перейти Иордан и атаковать в центре. Целью в этом случае была Тиверия. Мелкие отряды начинали опустошать сельскую местность. Ответом франков было решение предпринять необходимый маневр, чтобы армия могла занять позицию удобную для лобовой атаки, основной ударной силой которой была тяжелая кавалерия. Предлагалось также сконцентрировать свои силы на направлении главного удара и заставить мусульман отойти или рассеять их. Накануне битвы франки вначале избрали второй вариант, но потом, последовав чьему-то ложному совету, решили выдвинуться к высотам Тиверии. Во время перехода армия попала в ловушку, и битва закончилась ее полным уничтожением. Около 1200 рыцарей и 15 тысяч пеших воинов были убиты или взяты в плен. Армии не стало, а вместе с нею и королевства.

Мобилизация, предшествовавшая битве при Хаттине, была настолько полной, что в прямом смысле слова не осталось людей для защиты замков и городов. Когда Саладин обещал христианам свободный выход из осажденных крепостей, большинство открыло ворота немедленно или после краткого сопротивления. Иерусалим капитулировал 2 октября 1187 г. после 88-летнего правления христиан. Небольшие очаги сопротивления оставались в Галилее, но они постепенно исчезли, и к концу 1 189 г. ничего не осталось от королевства, кроме Тира. На севере Антиохия, Триполи и Маргат были единственными франкскими островами в море ислама.

3-й Крестовый поход (1 189–1 192) восстановил Латинское королевство. Падение Иерусалима потрясло Европу, которую снова призвали освободить Гроб Господень. Армии из Франции, Англии и Германии, ведомые Филиппом II, Ричардом Львиное Сердце и Фридрихом I, набранные со всей Европы, высадились в Тире и в заливе Акры, двигались сюда через Балканский полуостров. Их мощь значительно уменьшилась, когда германская армия, шедшая после Балканского полуострова через Малую Азию, случайно потеряла своего командующего, старого императора Фридриха I Барбароссу[6]. Прибывшие войска присоединились к отрядам Ги де Лузиньяна, отпущенного Саладином, и осадили Акру. На протяжении трех лет (1 189–1 191) Акра оставалась в фокусе событий на Ближнем Востоке и в какой-то мере в Европе. Голод вынудил оборонявшихся сдаться, и Ричард Львиное Сердце отправился в поход на юг. Его храбрость и упорство помогли отвоевать для франков некоторые части побережья. Христиане и мусульмане были готовы заключить мир, что и было сделано в Рамле (2 сентября 1 192 г.). Узкая полоса побережья от Тира на севере до Яффы на юге стала новой границей королевства.

В сравнении с невероятными усилиями, которые предприняли европейцы, результаты 3-го Крестового похода были разочаровывающими. Более того, надежда на приток иммигрантов в королевство так и не оправдала себя. Основной проблемой оставалось не наличие в достаточном количестве войск, чтобы разгромить противника в битве (в чем крестоносцы были мастера), а нехватка рабочих рук для освоения захваченных земель, людей, готовых пустить здесь свои корни. Это сыграло негативную роль в условиях резкой смены мусульманской стратегии. Во время 3-го Крестового похода Саладин избрал тактику выжженной земли, которой придерживались в дальнейшем его преемники в Дамаске и Египте. Все замки и города, захваченные у франков, систематически разрушались. Необходимы были время и деньги для их восстановления при постоянной угрозе нападения мусульман. С другой стороны, только массовая иммиграция могла вдохнуть жизнь в города и замки и восполнить потери поражения при Хаттине и в 3-м Крестовом походе. Но миграция не зависела от крестоносцев. Ей управляли в не меньшей степени, чем духовные и эмоциональные связи христианства со Святой землей, местом своего рождения, демографические и хозяйственные процессы в Европе.

В каждом последующем походе крестоносцы старались отвоевать потерянные земли. Несмотря на то что зачастую все сводилось к отдельным набегам, крестоносцам удалось овладеть отдельными утерянными областями королевства. Так, поход 1197 г. обеспечил связь южного побережья с графством Триполи после захвата Бейрута. Во время крестового похода 1204 г. был взят Сидон на севере и обеспечен полный контроль над Рамлой и Лиддой, который до этого осуществляли совместно мусульмане и франки.

Половинчатые результаты крестовых походов, наряду с проблемой контроля внутренних областей страны, объясняют отклонение более поздних маршрутов крестоносцев от основного направления на Святую землю и прямые атаки на Египет, главную мусульманскую державу на Ближнем Востоке. Дважды, в 1218–1221 гг. и во время похода Святого Людовика (короля Франции Людовика IX) в 1248–1250 гг. (он оставался в Святой земле до 1254 г.), казалось, что крестоносцы на полях сражений в Египте отвоюют Святую землю и восстановят свое королевство. Дважды повторилось блестящее начало, победа крестоносцев и согласие Египта уступить франкам все бывшее королевство (за исключением Трансиордании), и все закончилось катастрофой и эвакуацией из Египта.

Чего не удалось добиться на поле битвы, было достигнуто в результате благоприятно сложившихся обстоятельств: произошел распад империи Айюбидов после смерти ее основателя Саладина (1193). Вслед за этим началось соперничество между правителями отдельных областей бывшей империи, номинально подчинявшихся султану Египта. Прибегнув к коварной политике угроз и предложений о союзе, Латинское королевство дважды добивалось восстановления некоторых своих прежних владений, хотя оно никогда и не вышло к своим прежним границам.

Известный крестовый поход (1228–1229) Фридриха II Гогенштауфена, хотя многие и не признают его заслуг, закончился мирным договором в Яффе (1229). Владения франков приросли новыми землями, в частности Назаретом и частью Иерусалима; также были установлены два коридора, связавшие побережье с новыми приобретениями в Галилее и Иудее. Иерусалим вновь стал христианским, хотя не более чем на 15 лет (вплоть до 1244 г.), когда город был захвачен хорезмийцами.

Франки были изгнаны из Святого города, и здесь больше не было христианского правителя вплоть до того дня, когда после отступления турецкой армии в город в 1917 г. вошел генерал Алленби. Тридцать лет спустя (1947) половина города стала столицей государства Израиль, а вторую половину оккупировал Абдулла, король Трансиордании. Двадцать лет спустя после этих событий в результате Шестидневной войны (1967) весь Иерусалим стал израильским.

Границы королевства, раздвинутые Фридрихом II в 1229 г., снова были перенесены в 1240–1241 гг. после походов графа Шампани Тибо, а затем графа Корнуолла Ричарда, брата английского короля Генриха II. Граф Тибо заключил договор с Дамаском, который был крайне необходим для христиан, объединившихся против Египта. Был заключен договор о сотрудничестве и союзе, и он принес крестоносцам Сидон и Бофор и совместное управление в Галилее с ее столицей Тиверией. Земельные владения значительно увеличились годом позже после похода Ричарда Корнуоллского (1240–1241), в результате которого мирный договор с Египтом признал за крестоносцами право на все прежние и вновь приобретенные земли. Вся Галилея отошла к крестоносцам, как и Иерусалим, Вифлеем и коридор через Рамлу и Лидду до Яффы. Более того, примыкавший анклав был расширен после присоединения к нему Бейт-Джибрина и Аскалона на побережье. Новые границы стали самыми протяженными в XIII в. При сравнении территории с первым королевством сразу же бросается в глаза потеря Трансиордании, Голана, Северной Иудеи и Самарии, которые оставались под властью мусульман.

Эти новые границы могли дать гарантию для существования королевства, но не способны были поддерживать его жизнедеятельность. Будущее зависело от желания и возможности закрепиться на новых отвоеванных землях. Были предприняты определенные усилия, но достаточно было прочитать описание укреплений в Сафете (1240), чтобы понять, какие суммы требуются на их восстановление. Возвращенные земли обезлюдели, замки были разрушены, и только прибытие мигрантов могло спасти положение. Но на это не было никакой надежды. Невозможно было надеяться и на новые походы, подобные тем, которые предприняли Святой Людовик и принц Эдуард (будущий английский король Эдуард I). После них в Святой земле осталось мало поселенцев.

Прибытие хорезмийцев[7], которых пригласили египтяне (1244), привело к тому, что они отняли у крестоносцев Иерусалим и стали первыми в числе многих бед, постигших европейцев. Святой Людовик IX, чьи войска завязли в топкой илистой почве дельты Нила, пришел к здравому решению: остаться на четыре года на побережье и приложить все усилия для строительства городских укреплений, откуда могла начаться европейская реконкиста, если на то будет воля христианской Европы.

Прибрежные города и замки были укреплены довольно быстро благодаря тому, что Египет не вмешивался и безмолвно наблюдал за тем, как мамелюки (мамлюки) захватывают власть у ослабевших Айюбидов (1250). Кроме того, вторжение монголов, что стало одной из самых больших катастроф в истории Азии и Европы, докатилось и до Ближнего Востока. Это случилось поколение спустя после того, как Чингисхан создал новую систему политических взаимоотношений. Завоевание монголами Персии (Ирана)[8] и возникшая с их стороны угроза Месопотамии и Сирии бросала вызов гегемонии на Ближнем Востоке не только Египта, но и ислама.

Святой Людовик IX, как и все крестоносцы, рассматривал новую силу в качестве возможного союзника. Среди монголов были принявшие христианство племена и командиры-христиане, что было заслугой несторианских миссий, действовавших в Центральной Азии. Монголы перешли в наступление на халифат, и приближался час прямого столкновения с главной мусульманской державой.

Джихад середины XIII в. означал не только борьбу с еще уцелевшими христианами, но и священную войну с монголами. Попытки крестоносцев вступить в союз с монголами провалились, и во время решительного столкновения крестоносцы были не только пассивными наблюдателями великих событий, которые решали судьбу Ближнего Востока. Человек, который возглавил джихад и определял судьбы ислама, был Бейбарс, мамлюкский правитель Египта. Это был человек выдающихся способностей и основная фигура на Ближнем Востоке в третьей четверти XIII в. Победитель монголов в битве при Айн-Джалуте (1260) и в последующих с ними сражениях в Сирии, Бейбарс (умер в 1277 г.) уничтожил последние учреждения крестоносцев в Сирии и Палестине. За три года (1263–1266) Бейбарс подорвал власть крестоносцев в Галилее и затем обрушился на сильно укрепленные замки и города на побережье. Захваченные города уничтожались, чтобы не дать восстановиться власти крестоносцев, что стало бы кошмаром для мусульман.

Падение последних твердынь крестоносцев было только делом времени. В 1291 г. аль-Малик аль-Ашраф Халиль осадил Акру (5 апреля – 18 мая), и город пал после героической 44-дневной обороны. Жители Тира и Сидона были эвакуированы, потом пришла очередь Бейрута и Хайфы. 14 августа 1291 г. храмовники (тамплиеры) оставили Шато-Пелерин, последний оплот крестоносцев в Святой земле, и отплыли на Кипр.