Собрание сочинений. Том 2. Мифы
БЕСЕНОК
девочкавысмотрела старикалет тридцати – сорокасоседа-холостякаи такмелькала голыми коленкамикрутила задикомна лестницепробегала ему улыбаясь —обратил вниманиестал задумыватьсяулыбатьсясверху с балконапоказывала ему буквыиз картонакрасное Ажелтое Злиловое У —пробовал читатьполучалось АЗУпозвонилабудто за деломподошла близко-близковыставивплоские две…не успелглазом моргнутьона уже ерзала под нимсмуглая голенькая —бесстыжий бесенок —вся раскрыласькогда вошел…«обними мои З —У-у как хорошо!..А теперь наоборотты – доктори будто бы это ложка —А-а-а…»приходила потомпривык – приучилаи вдруг перестала —даже встречаться в подъездеиздали видел:задрав подбородок —чужаягордая девочка:ни А ни У ни ЗМАСКАРАД
надела юбкупокойной бабкии шляпкус оранжевым перомнарядиласьв стиле тридцатых:непременно —чулки на резинках —морщилисьто и дело подтягивалатуфельки —каблучищи как у Марики Рокк«потрясающе!»с парти увез ее в кадиллакесамый старыйи самый богатый:седые вискисмеются глазапохож на Омара Шерифа —а какие зеркала и вазы! —разделась вдруграскидала туфли юбку шляпкувыпрямилась:вот я какая!а он – Омар Шерифуронил со столика вискивидно сильно захмелелползает по паркетумокрый на коленяхсобирает вещисреди осколков —и целует туфлю и шляпкуи рыдает в черные чулки! —а глаза такие выцветшиев морщинах…собралась и ушла«везет мне на шизиковстарайся для них – стариков!»ЗАБАВЫ
я всегда его распинала —привязывалак нашей кроватиа теперь наделарозовую туникуи вывела из ванны балбеса —(предварительновпустила и раздела)как он дергалсякак ругалсяназывал меня такими словами…(у балбеса уши покраснели)он кричала я кричала громчея уже визжала —как он плюнет! —кончили считай одновременно —он распятыйи я на балбесеа потом он был Юлий Цезарья была его центуриономна кроватираспяли балбесавниз лицом…тайны все же естьв семейной жизниСИМУРГ
Николаю Афанасьеву
1
Перо качается павлинье хвостовое, ужасное как небо грозовое. Вот смотрит неким оком треугольным и вспыхивает светом колокольным.
От суетного мира удалясь (и каждый волосок его – цветок), святой Франциск, почти непостигаем, беседует с каким-то попугаем.
Святой прекрасно ладит с этим грифом – в тени скалы почти иероглифом.
И филин, крючконос и кареглаз, взглянул, моргнул и начал свой рассказ.
2
В начале развернулся серый свиток и стал доской из черных, белых плиток.
Живут многоугольники, ломаясь, хвостатыми хребтами поднимаясь (костей и мышц я слышу скрип и скрежет), толкаются и друг на друга лезут, их чешуя топорщится, как перья… Теперь я слышу, крылья хлопают… Терпенье…
И вот взлетают. Потянули клином – туда к гиперболическим долинам.
С запада черная стая летит, вырастая. Ей навстречу устремляется белая стая.
Высоко над землей с резким криком, стирая границы между злом и добром, вы встречаетесь, птицы.
При свете солнца и луны голубки и вороны разлетаются в разные стороны. И день и ночь сквозь птичьи контуры видны.
Их увидит слепой и не узрит их зоркий. Над домами, над нами завиваются серой восьмеркой.
И каждый белый вихрем увлеченный, смотрите, он выныривает черный. А черная при новом вираже выпархивает белая уже.
Так мир увидел Эшер в Нидерландах. Сухощавый, большеносый, с детства в гландах, узнал со всех сторон одновременно.
Карандашами на листе бумаги, иглой на меди он наметил оный, увиденный недобрым птичьим глазом. И всё на свете он увидел разом.
Так мир построил Эшер. Но прежде – Алишер.
3
Все тридцать кур сидят, как в пижмах дуры, разглядывают Эшера гравюры.
И вдруг узрели: с одного рисунка зеленоватый светит знак Симурга. Восьмиугольный странный знак. И мир в нем зашифрован так: намеки, признаки, спирали… Нет, мы признаться вам должны, что ничего мы не узнали.
– Что есть Симург? – спросила птица Рух.
И все вокруг зашевелились птицы. И начало им чудиться и сниться,
что есть Симург…
4
Над пустошами, нищенски простертыми в неведомое бледными офортами, смарагд Симурга излучает зеленый свет во все пределы, коих нет.
Сочлененья, сочетанья, назовем их организмы, гонятся с восторгом птицы – за лучами в эти бездны… Размывает их вдали…
И – из немыслимых пределов их гонит встрепанных и белых
– назад приносит корабли.
Воронка, от которой все светло, затягивает их в свое жерло…
Космос – темная вода…
Мир под крылом расходится кругами…
Что ни капля, то звезда…
5
На взмах крыла – вселенная пустая! Из мрака белый купол вырастает.
Слетаются к беседке этой птицы, чтоб в завитки, в лепнину превратиться. И бельведера белые колонны одновременно прямы и наклонны. И – это чувство, ничего нет хуже, чем быть внутри строенья и снаружи. И если даже ты построил сам нелепицу, что лжет твоим глазам. Вблизи и в то же время вдалеке. Ты – муха и сидишь на потолке.
И все это – большое полотно чудовищной картинной галереи, которая так велика – скорее все это – город, и немудрено, что удаляться значит возвратиться в беседку, где на кровле наши птицы.
6
Как рыцари, доспехами блистая и перьями всех радуг и надежд, «Симург! Симург!» – кричала птичья стая и била в барабаны всех небес.
Не тридцать птиц, а тридцать мурз носатых в тюрбанах и халатах полосатых, покачивая важно хохолками, ведут неспешный птичий разговор.
По всей вселенной паруса носило. Но что все это: Жизнь и Свет и Сила? Что есть Симург? – не знает птичий хор.
О пышном оперенье их расскажем, здесь каждое перо глядит пейзажем. Так! Сложено из тысячи ворсинок, зеленых, черных, серебристых, синих. Так! Всякая ворсинка – это мир, закрученный и в облаках летящий, где опахала – розовые чащи и бродит свой какой-нибудь сапгир…
И о глазах блестящих – мысли кроткой, – глазах лиловых с белою обводкой, глазах, где отразилось всё и вся…
И о носах – дель арте – пародийных. Играя роли башен орудийных, они сидят, тюрбанами тряся…
Так среди звезд, склоняясь над кальяном, они плывут, подернуты туманом. И поражает грусть и бледность лиц.
– Вы, птицы с комедийными носами, узнайте же! Симург – вы сами. «Си – мург» – и означает «тридцать птиц».
Сказала взводу это птица Рух. Была чадрой покрыта птица Рух. Горбатая – одна из тех старух…
Вдруг встала остролица, тонкорука, вся выпрямилась, птица – не старуха.
И горб ее раскрылся, будто веер, в лучах зари широко розовея. (Казалось, серая ворона, но развернулись все знамена…)
Виденье бирюзовых куполов в рассветном небе Самарканда. Дышать отрадно, и не надо слов.
7
Вам, перьями украшенным телегам, да! первыми плясать перед ковчегом.
Соборы встали, храмы, минареты, все радужными перьями одеты.
Из тридцати мириад сфер дрожащих возникая, всё проникая, музыка такая! – живому смерть – и чудо духам высшим. И благо нам, что мы ее не слышим.
«Тридцать витязей прекрасных все из вод выходят ясных».
Тридцать всадников гарцуют. Выставляя руки, ноги, весь президиум танцует танец всех идеологий.
Тридцать кинозвезд роскошных ниагарским водопадом к нам идут, виляя задом.
Тридцать герцогов и пэров – и султаны их из перьев.
Наступает тридцать панков – мускулистых тридцать танков.
Тридцать девушек из пластика – сексуальная гимнастика.
И танцуют тридцать пьяниц дрожжевой и винный танец.
Всем букетом в тридцать лилий пляшут тридцать баскервилей.
Пляшет русское радушье – пух из тридцати подушек!
Тридцать воплей: не надейся!
Тридцать маленьких индейцев.
Тридцать перьев сунул в волосы, на лице – круги и полосы.
Заворочались ракеты, им на месте не сидится, тоже перьями покрыты – и взмывают тоже тридцать.
Тридцать ангелов пернатых, как увидел их Иаков.
Тридцать звуков.
Тридцать знаков.
Тридцать, вы не уходите! тридцать, нас не покидайте – и все тридцать мук нам дайте – всеми тридцатью лучами быть пронзенным, как мечами!
Этот танец – катастрофа, повторится он для нас тридцать раз по тридцать раз, тридцать раз по тридцать раз в тридцати мирах…
И этот Свет, пронзенный высшим Светом, и есть Симург, что чудится поэтам.
И это Все, которое становится Самим Собой, тем самым есть Симург.
И это Я, которое по сути Все и Ничто, тем самым есть Симург.
8
Так правая рука рисует левую. А левая рука рисует правую.
Из мрака вылетают птицы белые – и купол оплетает звезды травами.
Из белизны выпархивают черные – и купол населяет травы звездами.
И радости готовые отчаяться, они встречаются – в воде качаются, и птиц и звезд живые отражения – бегут кругами – вечное кружение…
9
Под звездами, под солнцем, под оливами (страшилищами окруженный, дивами) святой Франциск – седой затылок венчиком – беседует с каким-то бойким птенчиком.
Вот – на ладони встрепанное, жалкое чего-то требует, сварливо каркая.
И снова, улыбаясь, узнает себя в творенье Вечный Небосвод.
ГРОТЕСКИ-95 – СВЯТАЯ РЫБА
ПИВОВАРЕННЫЙ ПАРЕНЬ
шум кормежки —по ушамчетыре КРУЖКИ —КОРЕШАМХОРОШО…ШАРАХНУЛ…ВОПИ! —ПИВОвытянулосьповодом для драки —ПИВОВАРЕННЫМ ПАРНЕМростом с БАШНЮБАШНЯ покачнуласьи осела – слышностала БАНКОМБАШМАКОМБАШМАК побежалшлепает ПОДОШВА —ШИНА крутится —ДВА ШВАшоссе шоссеВЕРШИНАВЕРШИНУ стерлаВЫШИНАа само СТЕРЛАсталопоперек горлаДунайского гирлаведь за ним —СТРЕЛА и СТЕБЛИСТИРКА ТЁРКА и МОТОРКА —ощетинились словаВОРОВКА
не прибегали на бал конино как узнали из газетворовка лезет —на балконевся заплетаетсяв веревкукрюком! —забористым криком– мокрик! —заборстропилазацепилавывернула раму —в панорамулезет ракомразговариваля с этим старикомнет не желает давать показанияя сказална закоп!а они – в КПЗвыложили крюк веревкукуревопрутпривезли из моргатрупмаска явного восторга —в морозилке труп окрепну естественно на опознаниеположили в рядребятза носы их теребят —на мертвых хоть нассысына не узнала – поздноно смущает переносицагрушевик гиреватгиревик гниловатпил вино – виноватпередача переносится…привезли их – и несут«воронок»в районный суд —наговорпрокурор адвокатапревратил в авокадоэкзотический фруктразложил терактна кило конфект —эффект!все окончилось конечнотьмой кромешнойа воровка то есть наша веревкапо ночам кричампо утрам бормотам:украду какаду —будет нежен…лишалась рассудкасоседка —мужчина нуженажанПРИШЕЛЬЦЫ
иду по городу —фасадомфилософически спокойныруиныбудущей войнынад городомдымящим стадоммотаются жирафыкатастрофынавстречу облачным закатамкак рифывырастает домни я ни ты там жить не будеми не достанетсясоседямувидит над балкономптицатам лицавроде холодцани стариков и ни детей —дом станет призраком зеленым…пришельцапальцыбез ногтей…на плоской линзе телевизорапоказываютих по грудьглаза влезают:друг друг друг —как Хлестаков из «Ревизора»свет с потолкамерцает снегом…в гостиной —мокрые следы…уселся в креслегость незваный…из ваннойвыплыла русалка —вся в мелкихчерточках мелкане верьте!им нас не жалкобомжив подземном переходе(он просит естьи смотрит жабом)небритость – жестьи грусть на морде…и в кадиллаках и в комфортев нечеловеческом восторгев огнях столицыони столицыс Венеры с Деймоса сошедшие —и жить хотяткак сумасшедшие!МУХОБОЙ
приобрел я мухобойа резина смотрит рыбойноздреватою губоймоя березкалупит жестколожатся рядышком снаряды —через речушку из лескана огородыу водыкрик из толпы:– разлетелся в щепы!– а теперь попалов лодочный причалстояла Маша у причала…«у любимой на платочкедаже мухуразличал»с размаху —убегают точки —ударило по верхней веточкегорох —просыпало дождем! —жасмином пахли губыно затрубили трубы —поехали гробы…там где прошелся мухобойруинызатихает бойприехал Борух с Украиныговоритчто там – в Карпатахна скатах —раненых убитых…и женщин виделэтих самыхвсе ходят – в поисках знакомыхи родственников…туманзаглядывают в лица —еще вчера мерцалисветом —черты уснувших насекомыхнарод обманутв пять минутубит химическим растворомпрофессорсмотрит в микроскопа там еще какой-то мусори шевеленье лапи скобвот что меня тревожит:дымокрастущий в голубой…что он не Бога Мухобойи наклоняясь с неба серымфизиономией-кошмаромнакрыть нас можеткак ведромСВЯТАЯ РЫБА
1смотрит круглым окомБогсеребряный Окунькругом в разбег —поля и перелескигустеетсходятся вокруги в блеске солнцане видят лески– что же ты товарищна груди спросонок шаришь?сердце забилосьпустилось в бегавспомнилось… забылось…где она – цепочка?потерялсорвали Богаосквернен мемориалжизнь как одиночка —нету окунечка2у священного бассейначаша —пальцы окунул рассеяннониша —наблюдают добровольцыотвернулся – и спеша…воды боитсяэта птица?волосы ко лбу прилипли —на полублеснули капли– Веришь в Рыбу?– Верую в Святую Цаплю!Всех вас – мерзких лягушатоголяются грешат! —будет вам ужо урок! —предварительно надувв задсхватит Вездесущий Клювпоперек…– Самого тебя старикперекусит Рак!– святотатца бросьте в омут!раки плоть его возьмутдушу водоросли примут…3совершил он путешествиечтоб увидеть это шествиечтобы разукраситьчешуею проседькатера с утра – из портанаш любитель спортапричастился спиртаиспугалсяно взбодрилсясдернул галстукскинул всё до трусов:пузопуговицы-глазапушечные ягодицы —этой Прорве всё сгодитсяи сплываются паломникина плотах на лодках – странникисрамникиразрисованы как пряникипросто восхищениелюди – угощение!не пускают их наемникис водяными ружьямиборются в воде охранникижены жертвуют мужьямидруг другомжертвуют любовникидаже дети —кто размахивает флагомкто ножницами режет сетизалив как супчернеет на закатесейчас ракета зашипитсуп освещаясь закипитсвершится массовый заплывиз глубиныхлынули волныпеной и лавойзагрохоталвывалил валмногоголовв новый каналЛев и Нарвал —Левиафануже и берег оседаети город падает в распахнутую Пасть…в террариуме нам читаетв матроске гостьБлагую Вестьсухие рукиРыба на обложкемы все – рыбешки на просушкеквадратный воротник —и резкина солнце белые полоскиЧУЧЕЛО ПАСКАЛЯ (совм. с К. Кедровым)
1рассуждение не ведет к вереоднако несчастный Паскальрассуждает и рассуждаетна подставке —пыльный волкпустота —в его головкеБоже мой! каждое утронеосознанное желаниевоссоединиться с чем-то —из материи траварастопыренные крылья —чучело тетеревасъело временем и мольюон расстегивал этот корсажскрюченными пальцами —с частью самого себяпризрак – расслабьсялицо – ты ошибсямаска из гипсаи впивался в душистую плоть —родным но почему-тоутраченным и позабытым —искривленными болью губами…эти крупные цветы —сразуне заметил ты —гладкие бесчувственные —точечки – проказу —искусственные …этим всегда кончается —две поглотившиекаждая – всёдвойное небытиемиражапрельский подсыхающийна солнце зеленеющийв одно касание2раздувает живот и в кишкахпереворачиваются булыжникинет не понимаетчто напоминаетможет быть мешок (изнутри – смешок)«может быть рожаю идеюмой младенец лезет из зада»но если болен —обезволенвсе органына букву ны – уныниеи Паскаль размышляет о Церкви —тело Церкви изъедено червями —забывая о собственной боливолк оскалом светитне вовсе без чувствльвиная лапасвисает со столаи шипит со шкапачучело орла«мы так плохо знаем самих себячто считаем себя умирающими»– таксидермисттаксидермистпусть тебя лечиттаксидермист! «в то время как совершенно здоровы»философа корчит от болипытается записать«я давно равноду…визг и рычаньеклекот и свист:– чучельникчучельниктаксидермист!деревянные пальцы не слушаютсясестра убегает на цыпочкахюбки ворохом – по коридору3Ариэль глядитиз пламени:чучелобредущее во времени —это просто непристойно:свет и тайнаот чела!(Паскаль размышляет)мысль составляет величие человекамысль составляет отличие человекамысль оставляет человекане составляет человекамысль – это в небе нечто птичьемысль – это увечьено есличеловек живет без мыслимысль проживет без человека1996ИЗ СТИХОВ РАЗНЫХ ЛЕТ
«Когда слону…»
Когда слонуХоботНадоедает,Слон его —Съедает. . .Когда китуМореНадоедает,Кит его —Выпивает. . .Перья для страуса —Лучшее лакомство.Горб для верблюда —Любимое блюдо…Когда я сам себе надоем,Я себя торжественно съем!..«Пейзаж прост…»
Пейзаж прост.Улица,Мост,Дом.В нем —Уют.Добытый с трудом.ГорбомМуж лег на диван.Уснул.Газета выпала из рук.Читал про Ирак.И Ливан.Рядом жена.Живот растет.Думает: «Вдруг война!Заберут. Убьют…»Обняла его.Зарыдала…Он бормотал сквозь сон.Что-то об экономии металла.Появился на свет ребенок.Началось представление.Обучение с пеленок:Сынок,СкажиПапаПопа.Талант,Дант.Вырастет, будет хирургомМеталлургом.ВыросРаботал на железной дорогеОторвало ноги.Стал побиратьсяГражданеБратцыОкажите содействиеУмерОкончилось первое действие.«Хочу певца схватить за голос…»
Хочу певца схватить за голос,Поймать горящего за пламя,Хочу покойника за возрастИ знаменосца взять за знамя…Хочу у пса погладить верность,Держать за милостыню нищих,Обнять влюбленного за нежностьИ палача за топорище…Хочу фрегат поднять за снастиИ за волну потрогать море,Хочу счастливого за счастьеИ несчастливого за горе…Хочу в день казни на рассветеС галерки птичьего полетаЛорнировать искусство смертиНа карликовых эшафотах…«Белесоглазый, белобровый…»
Белесоглазый, белобровый.Косноязычный идиот.Свиней в овраге он пасет.Белесоглазый, белобровыйКричит овцой, мычит коровой.Один мужик в деревне. Вот —Белесоглазый, белобровыйКосноязычный идиот.«Я прохожу сквозь свое незримое Я…»
Я прохожу сквозь свое незримое ЯКоторое стоит посередине комнатыКак манекенДва невидимых ЯНа фоне большого окнаКак будто беседуютМне надо выйти на балконИ я прохожу насквозьТри призрачных ЯТеперь я стараюсь их не задетьВ комнате становится тесноТри Я посерединеИ два – по угламИх контуры угадываются не зрениемИ вдруг я почувствовалСколько Я наслоенных во времениОни переполняют комнатуИ землю и небо за окномХорошо что Вселенная это не просто орехКАК БУДТО ГЛАВНОЕ
как будто главное забылеще минута —и станет райутробойадом…Что я – малоили много?ведь яблоки и гусеницырядом —но вспомню…вспомнил!рот с ушами?свечка Бога?..вспомнил но как будтоне мне ль дана свобода?Боже мой!в тоске и страхеприжимаясь к стенкам —жжет изнутрислепительнаяточка! —не сам ли сталя собственной тюрьмой? —из живота – ни жабыни росточка…срастаюсь узниксо своим застенкомпроснулся ночьювесь в поту…и с визгом – в мозг —усвой егоразвей! —(малыш играетс голым пузом…)и знанье —от затылкапо хребту(…сморчкоми старичком-тунгусом —чужой зародышгибели своей)огрызок яблока —вот на глазах ржавеет…и числабез смыслаи травы неправы —и птицы…и человекв свою реальностьверит?..остыл твой чайтам муха плаваетуже не шевелитсяне крыльявырастают у меняБог смотритнашими глазами:уходитпрожигая кронысолнцеи тень моярастет на склоне дня —вот отчегомы видим сами!так всякий атомв истине проснетсяВОЗМОЖНОСТЬ
Ночь движется к закатуХозяин мой идетпо садувот на веранду всходитзадом напередсадится на свою скамьюне глядячашка пустаяпо столу придвигаетсяиз темноты – сосед спинойсидитс ним разговариваятемный чайизо рта выливает —чашка дымитсяи наполняется постепенно– Ах! Удача духа —уловил невероятное —обратите внимание —время обратноекак нарастанье льдав жаруЯ не человекдаже не реальностьЯ – Возможностьпроизойти —переводнаякартинка истории —Ах! запоздалоев жизни твоейВсе могу —И возвращаюНазад назадСо свистомцветная пленкасматывается:летишь в Париж —аэродром в Москвеуснул в Москве —проснулся на Уралебарак и проволокашарят по ночному —из вспышки вышелсамолетик серебряныйпроходит боль —стирая кровь со лбавсе зажилов матроске малышвбегаешь задом в дом —захлопывается дверьпеленки заворачиваютсягрудь материнская —и нет тебяВсе есть а ты не появилсяможет быть не пожелалЯ – греческаявечно юнаяВозможностьменя называют люди —готова каждому служитьТак что не сетуйвсе могло иначеиначе чем иначеи иначе —совсем иначе бытьили не бытьНОСТАЛЬГИЯ ПО СОЦРЕАЛИЗМУ
белый домик где гостим на югешкаф стоит беременный – книги,за стеклом прогнувшиеся полкисплошь набиты как подсолнух полныйи глядит на пришлых день вчерашнийтемной вавилонскою башней:ВЕРШИНЫ НЕ СПЯТСИЛЬНЫЕ ДУХОМВЕСЕННИЕ ВЕТРЫПОВЕСТЬ О ЛЕНИНЕЗАВЕЩАЮ ТЕБЕЗЕМЛЯ У НАС ОДНАПОСЛЕДНЯЯ МЕЧТА и т. д.за террасой – серебро заливана тарелке – персики и сливытиражи (я помню) триста тысячза стеклянной дверью Ира Васичговоруша хрюша – мой редакторЮрий Николаич – наш директорс характерным черепом-арбузом(переброшен) бывший зав. обозоми добрейший Главный – Юрий Палыччто-то в нем дворянское мечталось…и его сменивший хам и сволочь…в тех редакционных коридорахмного терлось лиц нечетких серых…у вахтера – золото в оскале…что-то выпускали… не пускали…самиздатом тискали… таскалив КГБ… ты жив наш прежний перчикжив-здоров и весел как огурчиккоктебельский на тебе загарчиквечный узник пишущей машинкив белых волосах твоих – пушинкиздравствуй инженер-душепроходчикмастер запятых,разведчик точек…это ж эпопея! если хочешь…от корней росли твои героиты им позволял и пить пороюно война была не за горою…ржали кониоблетали тополии пальто им героини штопалиа герои нервно шли по городучтобы негодяю съездить в мордуи тогда в романе опечаткойвоздух пахнул дамскою перчаткой…(все же чаще – гром железадух навозаобщее собрание колхоза)жизнь по планусмерть по разнорядкеплакать стану! —автор выпьем водки!будем пить – грустить напропалуюдай тебя бродяга поцелую —да не лезь! —обрадовался весь…«я бы! мы бы!»не тебя в расшлепистые губыа тебя друг без которогополучилось бы не здорово —уголовника с гитарою —отсидел – опять за старое…сыростью и тленом пахнут книгислипнутся листы плохой бумагиумрут в ряду как рядовыеда они с рожденья неживыегром из тома в томкак из дома в домбродят фразы разговоры —целые страницы…под одной обложкойнам бы схоронитьсямелкою рыбешкой…марево…курево…жарево…зарево…«Здесь – граммофонная труба…»
Здесь – граммофонная трубаторчит из анального отверстияпечки – здесь – покрываясьмедвежьей шерстью – перебегаетиз комнаты в комнату —похохатывая, как каленыйпряник – «50 лет октябрю» —(жил – был) – и живет-поживаетна рисунке разметав реак-тивные волосы летят материнскиегруди) – появляются люди —иностранные и московские странныеи видят: здесь – граммофонная трубаторчит из анального отверстия печки —ах, как много в тебе коммунального – и реальногои нереального! – ура! Брусиловский!1 февр. 68 г.ХУДОЖНИК
Брусиловскому
Под рукой демиурга-художникаРоится мир формОн бросает их на лист ватманаКак рыбам бросают кормИ просыпаясь от дремыРаздувая свою спесьФормы жадно хватают объемыИм нужен мир весь.Кто намеком был, кто наброскомВ сновидении, неведомо гдеВиноградно наплывшим воскомОт звезды протянувшись к звездеПолвселенной летит АндромедаПоловина другая – ПерсейУ него под грудью кометаНож в звездной росе у ней…Формы сподручней, чем атомыИ строят мир твойТолько б тебе развязаться с проклятымиНервами – тучами над головой4.6.85.НУДИСТЫ
два старикаей нудно на него смотреть:сморщенные в мешочкебудто краденыеи всё виситбудто чужоесама толстагруди – по бокамживота —складки складки —нет загадкизато на сером пляже —одичавшие горожанепалаткиеловые ветки на брезенте«весь израильудалился в кущи»приволье и праздниквсе летостарики приветливывсегда помогутобъяснят молодым:в лавку в поселок —надеть хоть шортымогут побитьона вдруг схватитвыше локтяили за колено:«какой вы мускулистый!» —и скорей – о мужествео спорте…учит он:«надо загорать ровно»«вы простите меня старика» —и всё гладит по спинеплечам и шеедевушку —втирает масло в кожу…вечером походная деревня —серебро реки – стихает раноот жары островерхие палаткивсе раскрыты:где костергде лампочка – аккумуляторосвещают вечеряющих нудистовв темноте гудит пароходвозле сосенлысый и костистый —он похож на Сологуба Федораи на обезьяну – гамадрилатемная она —окатный камень1995МАМАРДАШВИЛИ
1помню я Мамардашвили с трубкойблеснуло – Енисей со всеми своими притокамиотпечатался в небе видел я Мамардашвили в бронзеи рассыпалсясухим оглушительным трескомпохоже на тоннельметро…смуглый лоб с залысинами – крупносмотрит на меня из текста книги2«все есть ничто – сказал философ —и обойдемся без вопросов»и глядя (слышу и плыву)на лоб его —и переносицуя успел – «что есть ничто?» – сказал другойи дрыгнул нервною ногойна землепод забором – каждая доска древесным рисунком подробно – каждая травинка возноситсяв свет – «вы есть ничто! – заметил третий —как жаль что нет меня на свете»выхватить из мракажалкуювзъерошенную мысль