– Только глупцы могут говорить с такой уверенностью.
– А разве я кажусь тебе умным? – улыбнулся слуга.
– А где же Багг?
– Сам удивляюсь, куда это он запропастился. Я велел ему идти сюда.
Техол опустился на кушетку и вытянул ноги. Затем внимательно оглядел трех женщин и поинтересовался:
– Так ради какого такого важного дела вы позвали меня к себе? Я ведь без конца твержу: наше знакомство следует хранить в тайне.
Шанда мозолистой ладонью поскребла бритую голову.
– Мы хотим знать, что ты затеял.
– Вот именно, – подтвердила Риссара.
Хиджана, как всегда стоявшая скрестив руки на груди, нахмурилась и добавила:
– Мы не нуждаемся в телохранителе.
– Я как-то и забыл про него, – признался Техол. – Кстати, где он?
– Сказал, что ему нужно собрать свое барахло, – ответила Шанда. – Должен бы уже прийти. Мои подружки пока еще его не видели…
– Ага, вот, значит, почему они не разделяют твоих восторгов, – усмехнулся Беддикт.
– У Шанды привычка вечно все преувеличивать, – поморщилась рыжая Риссара.
– Известное дело, от этих телохранителей толку нет, – отрезала Хиджана. – Мне плевать, насколько велик у него…
И тут скрипнула дверь, заставив всех обернуться.
Внутрь робко просунулось круглое лицо Ублалы Пунга.
– Привет тебе, Ублала! – поздоровался с ним Техол. – Заходи, не стесняйся.
Полукровка нерешительно застыл на пороге, поочередно разглядывая своими водянистыми глазами Шанду, Риссару и Хиджану.
– Так их тут… целых три?
– Ну да, три молодые женщины. А что в этом особенного? – удивился Техол.
Парень нахмурился и выпятил губы.
– Ничего не бойся, – успокоил его Беддикт. – Я не дам тебя в обиду. Обещаю.
– Взаправду?
– Разумеется. Входи же, Ублала Пунг, и чувствуй себя как дома.
Рослый мускулистый полукровка зашел внутрь и с явным сожалением затворил за собой дверь.
В число пожитков Ублалы не входили ни штаны, ни даже набедренная повязка. Он был по-прежнему нагишом. Впрочем, одежда вряд ли сумела бы скрыть то, чем столь щедро одарила его природа. В душе Техола зародились сомнения, но отступать было уже поздно.
«Ладно, как-нибудь все устроится».
– Ты голоден? Может, пить хочешь? Да не робей, дружище. Мешок свой поставь… вон туда. А теперь садись… не на стул, на скамью.
«Интересно, этот парень вообще знаком со штанами?»
– Так вот, Ублала, этим женщинам нужен телохранитель. Я так понимаю, что ты согласился на предложение Шанды.
– Я думал, она одна.
– А какая разница?
– Труднее.
– Понимаю. Но ты ведь почти все время будешь проводить здесь… – Техол умолк, не докончив фразы. Он только сейчас заметил: с момента появления в доме Ублалы никто из трех женщин не шевельнулся и не произнес ни слова.
«Ага, а вот теперь наши красавицы и впрямь впечатлились».
Вот уже три года, как Нисалла стала первой наложницей короля. Официально титул этот никакой власти не давал, так что дальше все зависело от самой его носительницы. История знала самые разные примеры; зачастую успех первой наложницы определялся тем, насколько сильны позиции короля, королевы и первого советника.
Сейчас при дворе жило шесть наложниц; остальные пять – младшие дочери из знатных и влиятельных семейств. Родители надеялись обеспечить своим чадам неплохую партию на будущее. Ведь помимо короля юные красавицы могли также привлечь внимание принца. Подобно четырем консортам королевы, все наложницы помещались в удаленной части дворца и жили уединенно. Только первой наложнице и первому консорту дозволялось, помимо членов августейшей фамилии, общаться и с другими обитателями дворца.
Войдя в помещение, Брис Беддикт сперва поклонился Нисалле, а затем по-военному отдал честь Уннутале Хебаз. Его вовсе не удивило присутствие в кабинете прэды первой наложницы. Эта женщина давно уже решила, на чьей она стороне.
– Здравствуйте, королевский защитник, – улыбнулась она. – А мы с Уннуталой как раз говорили о вас.
– Точнее, строили догадки насчет беседы, которую вы имели нынче днем с финаддом Геруном Эбериктом.
– Прэда, я сожалею, что задержался с докладом вам.
– Зато теперь вы повторите его без запинки, – засмеялась Нисалла. – Правда, поскольку вы уже докладывали обо всем первому евнуху и сэде Куру Кану, ваш рассказ неизбежно утратит некоторую живость. Но ничего, мы вам это простим.
Брис перевел взгляд на главнокомандующую летерийской армией:
– Прэда, независимо от дарованной королем милости Герун Эберикт по-прежнему остается в вашем подчинении. Удивлен, что он до сих пор не сообщил вам подробности нашей с ним беседы, ибо…
– А с чего вы взяли, что он мне этого не сообщил? – резко перебила его Уннутала. Затем, спохватившись, примирительно махнула рукой. – Простите, Брис. Я не должна была так отвечать. Просто день у меня нынче выдался длинный и тяжелый.
– Извинения излишни, прэда. Я забыл о субординации.
– Брис, о какой субординации вы говорите? – вмешалась Нисалла. – Вы же теперь королевский защитник и даже к самому Эзгаре можете входить без доклада. Простите Уннутале ее резкость, но не судите строго. Разговор с Геруном измотает кого угодно.
– Да, ему присуще некоторое высокомерие, – согласился Брис.
