– Скажите уж лучше, заносчивость, – рубанула прэда. – Он, случайно, не дал вам повода вызвать его на дуэль?
– Нет.
– Очень жаль, – вздохнула Нисалла.
– Но зато, похоже, Герун предостерег меня. – Обе женщины повернулись к Брису, ожидая пояснений. Тот пожал плечами. – Эберикт напомнил мне, что его черный список еще не закрыт.
– И теперь он намеревается убить Бурука Бледного?
– Скорее всего. Я известил первого евнуха о такой возможности.
Нисалла принялась расхаживать по комнате взад-вперед.
– Если сообщить об этом королю, у его величества возникнет желание вывести Эберикта из состава посольства, – заметила она. – Королева и первый советник наверняка воспримут это как свою победу.
– Можно сообща выработать стратегию, – вставил Брис.
– Можно, – согласилась первая наложница. – Но вдруг мы что-то упустили или не так поняли? Что, если на самом деле отсутствие Геруна гораздо выгоднее королеве, чем кажется на первый взгляд? К тому же мы знаем: Бурук Бледный действует по указке сторонников Джаналлы, и его гибель вряд ли нас огорчит.
Брису стало не по себе от столь легкого обращения с чужой жизнью.
– А насколько уверенно чувствует себя сам Бурук?
– У нас есть свой человек в его окружении, – ответила Уннутала. – Бурука терзают угрызения совести. Он усиленно глушит себя вином и белым нектаром, пытается забыться в объятиях любовниц.
– А королева… – начал Брис.
– Жаждет начать войну, – тряхнув головой, сказала Нисалла. – Безответственная, алчная женщина с мозгами словно у самки тюленя. Дальше собственного носа не видит. И сообщник ей под стать: наиглупейший первый советник за всю историю Летерии. А рядом с ними – податливый принц-увалень, которому не терпится самому усесться на трон.
Брис тяжело переминался с ноги на ногу.
– Но если Бурука мучает совесть, – заметил он, – то можно попробовать склонить его на другую сторону.
– Под ястребиным взором Мороха Невата? Сомневаюсь.
Судя по словам Нисаллы, прэда уже выработала определенную стратегию. Но вот только куда все это приведет?
– Геруну придется добавить в свой черный список еще одно имя, – устало промолвила Уннутала.
– Вы имеете в виду Мороха Невата?
– Да, Брис. И расправиться с ним будет нелегко.
– Еще бы! Морох – опытный воин, привыкший действовать решительно. Неподкупный, с безупречной репутацией.
– А кому он служит? – спросила Нисалла.
– Разумеется, принцу. Но Королевское отпущение грехов не позволяет убивать членов королевской семьи.
– Хотя у принца по сравнению с его телохранителем репутация просто никудышная, – холодно улыбнулась Уннутала.
Первая наложница кивнула.
– Герун не осмелится в открытую действовать против Квилласа. Ему придется искать обходные пути.
– Откровенно говоря, я все равно никак в толк не возьму, каковы побудительные мотивы Геруна Эберикта, – произнес Брис, которому уже начал надоедать этот разговор. – Я не понимаю, зачем ему вообще понадобилось составлять черный список.
– А я понимаю, – возразила ему прэда. – Я точно знаю, что замышляет этот человек. Вскоре мы увидим, как его список пополняется.
– Тут еще важно уяснить, – подала голос Нисалла, – какая роль отведена во всем этом бывшему финадду Геруна – Халлу Беддикту.
Беддикт отвернулся. Такое чувство, что он оказался в крепости, которую осаждают со всех сторон. Если не один брат, так другой!
– Хорошо, я это обдумаю.
– Только не увязайте в раздумьях, – предупредила его Уннутала Хебаз.
– Мне понадобится пара дней.
– Договорились. Не смею больше задерживать вас, королевский защитник.
– Спокойной ночи, прэда. Спокойной ночи, Нисалла.
Брис вышел из кабинета. Гвардейцы, охранявшие вход, замерли навытяжку. Он прошел мимо них и, сделав несколько шагов по коридору, остановился. Сейчас ему было все равно, смотрят ли на него охранники и что они при этом думают.
Вряд ли эти парни воспринимали Бриса Беддикта как живого человека. Для них он был прославленным воином, финаддом и королевским защитником. Все эти пышные титулы вызывали зависть и восхищение. Но сейчас его поведение, возможно, несколько удивило караульных. Почему он вдруг застыл здесь с таким видом, словно бы остался совсем один в огромном мире? Почему его взгляд обращен куда-то вовнутрь, а плечи устало опущены? Может, часовые хоть ненадолго прониклись к Беддикту сочувствием? Если и да, то всего лишь на краткий миг, а затем ими вновь овладели зависть вперемешку с восхищением. И злорадство: обратная сторона высокого положения – отчужденность; за все надо платить.
– Ну сколько раз повторять одно и то же? Мы не можем позволить себе поддаться чувствам, – сказал Техол. – Летерас – город суровый и мстительный. Нельзя допускать ошибки… Ублала, ради Скитальца, перестань уже ежиться. Так ты скоро пятнами пойдешь… Шанда, я пытаюсь втолковать тебе простую вещь: беспечность способна все погубить. Иными словами, таких встреч, как эта, впредь у нас быть не должно.
– Расскажи лучше, ты делом занимаешься? – спросила Риссара.
– В смысле?
– У меня завтра встреча с королевскими зодчими, – откашлявшись, сообщил Багг.
– Наконец-то! – выдохнула Шанда и зачем-то постучала костяшками пальцев себе по глазам. – А то пока что все больше напоминает переливание из пустого в порожнее.
– Правильно, именно такое впечатление мы и должны производить, – с энтузиазмом подхватил Техол.
– На других! – огрызнулась Шанда. – А зачем перед самими собой комедию разыгрывать?
– Чтобы не выйти из образа. Пойми, Шанда, мы сейчас закладываем фундамент, без которого никакое здание стоять не будет. Это очень важный этап. И перепрыгнуть через него и сразу приступить к следующему невозможно… Ладно, милые дамы, мне пора идти. Позвольте откланяться.
– Что-о?
– Время уже позднее. И кровать неотвратимо манит меня. А вы, дорогие красавицы, отведите Ублале комнату наверху. Завтра купите ему одежду. Может, и оружие тоже, если он умеет с ним обращаться.
– Не оставляй меня здесь! – взмолился Ублала.
