Туман. Полное издание

В ответ тишина. А ведь говорил, что у него отличный слух.

Мы не входим в лифт, как я думала, отправляемся за дверь, которая находится рядом. Кроме лестницы, тут ничего нет. Поднимаемся наверх и выходим в столовую.

– Синтия сказала, что сначала душ, – говорю я.

– А Синтия предупреждала тебя о том, что опаздывать нехорошо?

– Да.

– Ты не успела в душ, сходишь завтра.

Некоторые столы уже заняты. Келлер подходит к окну в левой стене помещения и оттуда ему тут же подают поднос. Он берет его и шагает дальше. Протягиваю руки в проём и слышу оттуда фырканье. Заглядываю внутрь и встречаюсь взглядом с парнем.

– Проблемы? – спрашиваю я и только тут до меня доходит, что его фырк прозвучал из-за метки на моей руке.

– У меня нет проблем.

Подает мне поднос с мизерной порцией каши и одноразовым стаканчиком чая. Забираю его и пытаюсь догнать Келлера, который уже усаживается за самый последний стол в первой линии. Сажусь рядом, и Келлер медленно поворачивается ко мне.

– Что ты здесь забыла?

Теряюсь с ответом. Но Келлер и не ждет его.

– Этот стол не для тебя.

Встаю из-за стола и с пылающими щеками ищу, куда бы мне сесть. Большинство поглощающих пищу смотрят на меня и шепчутся.

Чувствую себя максимально униженной. Огромная столовая становится меньше, стены уже наступают мне на пятки, я слышу, как кто-то смеется и хочу кинуться в бой, отстоять себя, показать всем и сразу, что надо мной издеваться не стоит.

Но… не могу.

Если я не возьму себя в руки, то уничтожу всю эту столовую.

Сначала успокаиваю дыхание и немного расслабляю плечи, высоко поднимаю голову и иду вперед. Ухожу как можно дальше от Келлера и смешков.

Откуда мне было знать куда можно садиться, а куда нет? Иду к одному из свободных столов и сажусь за него. Быстро съедаю безвкусную кашу, выпиваю чай и поднимаюсь с места. Замечаю, что Келлера уже нет за столом. Я его ненавижу. Заносчивый грубиян. От одной мысли о нём мне становится дурно. Я ведь ему не сделала ничего плохого, почему он так груб? Чем я заслужила, чтобы ко мне относились, как к дерьму?

Я бы разревелась, но не позволю какому-то идиоту довести меня до самого ненавистного мною состояния.

Лестничная дверь открывается, и оттуда выходят люди. Много-много людей. Следующая партия голодных. Практически все в серой форме, но есть и те, кто носит черное. Они достаточно быстро получают подносы и рассаживаются за столы. Первая партия уходит, и дверь снова открывается.

Лари. Вижу его и несусь к другу на всех парах. Он замечает меня практически сразу, его губы изгибаются в привлекательной улыбке. Влетаю в его объятия и прижимаюсь к другу так сильно, что кажется, его ребра вот-вот сдадутся и треснут.

– Где мама и Лекса?

– Не знаю. Меня только вчера выпустили из стеклянной комнаты.

– И меня.

Выходит, на базе номер восемь не только Док занимается полузараженными, но и ещё кто-то.

– Как ты? – спрашивает друг, держа меня за плечи.

– Нормально. Нужно найти Лексу и маму.

Темноволосая девушка в черном окликает Лари и напоминает ему, что на еду осталось не так много времени.

– Я в семьсот четвертой комнате, – говорит Лари, отходя от меня.

Так хочется схватить его за руку и попросить не уходить, но я этого не делаю.

– Я в трёхсотой.

– Если получится, вечером я приду к тебе.

Киваю другу и поднимаю руку в прощальном жесте.

Лари идёт получать еду, а я отправляюсь на поиски блока управления. Мне нужно как-то попасть в медицинский блок и добыть там лекарства для Лексы. В лучшем случае осталось два дня, и её запас закончится.

Обращаю внимание на мужчину в черном у лифта, подхожу к нему и спрашиваю:

– Подскажите, где находится блок управления?

– Новенькая? – спрашивает он, сканируя столовую.

– Да.

– Поднимешься на первый этаж, тебе нужна третья дверь слева.

– Спасибо, – искренне благодарю его и нажимаю на кнопку вызова лифта.

Я уже привыкла, что здесь практически все агрессивные, и помощь мужчины в какой-то степени сбивает меня с толку.

Поднимаюсь на первый этаж и вижу в коридоре четырёх человек. Два парня, мужчина и девушка.

– Вы в блок управления? – спрашиваю я.

Темнокожая девушка, разглядывая свои пальцы, говорит:

– Я последняя, пойдешь за мной.

– Хорошо.

Сажусь у стены и снова закатываю длинные рукава моего нового наряда.

Сидим в тишине, постепенно к блоку управления приходят другие новенькие и выстраиваются в очередь. Чем больше становится толпа, тем шумнее она себя ведет.

Когда доходит очередь до меня, поднимаюсь и прохожу в кабинет. Внутри сидят трое мужчин. Им всем на вид не больше пятидесяти. Тот, что посередине, идеально лысый, у него даже бровей нет, и три полумертвые ресницы украшают карие глаза. Второй – брюнет с седыми висками, а третий – короткостриженый блондин, и они очень внимательно на меня смотрят. Все облачены в черные строгие костюмы.

– Присаживайся, – говорит лысый.

Опускаюсь на стул перед ними и как послушная ученица складываю руки на столе перед собой одна на другую.

– Имя.

– Александрия Брукс.

Ожидаю остальных вопросов, касаемо моего возраста, роста и веса, но тот, что гладкий, как куриное яйцо, шарит в планшете и произносит:

– Нашел.

Все трое читают моё досье, а я ожидаю, что они скажут дальше.

– Мисс Брукс, у нас к вам есть предложение, – говорит лысый.

Начинаю подозревать, что двое мужчин, сидящих по сторонам от него, вообще тут ради какой-то специфической красоты. Они не произнесли ни единого слова.

– Какое? – напряженно спрашиваю я.

– Участие в новом проекте.

– Каком?

– Проект о популяризации человечества.

Они предлагают мне стать инкубатором, об этом я уже слышала от Синтии. Видимо, дела действительно плохи, раз они с ходу предлагают мне обзавестись потомством.

– Боюсь, я должна отказаться, – аккуратно говорю я.

– Вы не знаете всех прелестей нашего предложения. Во-первых, вас переселят в блок, и вы будете жить отдельно. Во-вторых, еда, одежда и лекарства для мамы и ребенка будут доставляться вам в нужном количестве.

Они серьезно предлагают мне стать мамой?

– Мне семнадцать, – напоминаю я.

– Мы в курсе.

Три пары глаз, моргая по очереди, смотрят на меня.

– Я отказываюсь.

По лысому заметно, что он не очень рад моему ответу. А чего они ожидали? Кто вообще согласится рожать детей в столь ужасное время? Да и база номер восемь не будет существовать вечно. Что-то всегда может пойти не так, и что тогда? Куда бежать с ребенком или будучи беременной? Даже варианты развития событий наводят ужас и заставляют леденеть кровь.

– Тогда расскажите нам, что вы готовы предложить нашему обществу. Мы даём вам защиту, еду и кровать. Желательно, чтобы вы могли ответить нам хоть чем-то.

Вот мой шанс.

– Я могу работать в медицинском блоке.

– Почему именно там?

– Я работала в хосписе, моя подруга была медсестрой, и я много знаю.

Ни черта я не знаю, бинт от ваты с трудом отличу.

– Работали? Вам ведь только семнадцать.

Упс.

– Я подрабатывала там. И умею обращаться с больными, могу менять повязки и…

– Мы поняли вас. Вечером, где-то около семи часов пройдите к доктору Горну, ему нужны ещё одни руки, и если он согласится вас взять, можете работать на него.

– Спасибо.

– Это не всё, – говорит лысый, берет со стола брошюру и подаёт её мне. – Это правила. Выучить, знать, исполнять.

– Хорошо.

– А вот это передайте мистеру Келлеру.

Забираю из рук лысого листы белоснежной бумаги.

– А теперь свободны.

Покидаю кабинет и спускаюсь на свой этаж. И тут понимаю, что понятия не имею, где мне искать Келлера. Наверное, он прячется в какой-то мерзкой норе и танцует на костях невинных жертв его отвратительного характера. А вообще его каменная физиономия – это последнее, что я хочу видеть. Отправляюсь в комнату и заметив там Синтию, выдыхаю.

– Синтия?

– Что? А это ты, привет.

– Привет. Не знаешь, где мне найти Келлера?

– Он у себя.

– У себя это где?

– Комната 255.

Отправляюсь в комнату 255. С каждым шагом, что я приближаюсь к логову Келлера, мне становится боязно. Не хочу новых унижений, по-быстрому отдам ему бумаги и уйду. Поднимаю руку, чтобы постучать, но тут же опускаю её. Он не заслужил моего хорошего отношения. Толкаю дверь и вхожу, не раздумывая. Комната совершенно не похожа на ту, где разместили меня, даже нет костей несчастных.

Окон тут, естественно, нет, они и не нужны под землей, только если решишь пообщаться с кротами, а общение – это самая слабая сторона Келлера. У одной стены стоит шкаф, у второй кровать, немногим шире моей. Между шкафом и кроватью стол и стул. На столе в идеально ровные стопки разложены какие-то документы и папки. Внутри идеальный порядок. В моей комнате в Дрим Сити никогда такого не было.

Хозяина комнаты внутри нет. Прикрываю за собой дверь и жду. Проходит минута, вторая, третья. Сяду-ка я. Подхожу к стулу и отодвигаю его. Устраиваюсь поудобнее, и мой взгляд так и тянется к листам на столе. Я не буду смотреть. Нет-нет.

И вот я уже листаю самую верхнюю папку, она толстенная. Внутри полезная для меня информация. Тут досье на всех, кто живет под крылом Келлера. Долистываю до своей комнаты, и сзади разносится тихое покашливание.

Я каменею. Медленно закрываю папку, кладу её на место и оборачиваюсь.

В дверях стоит Келлер. Ноги расставлены в стороны, руки за спиной, а проклятый взгляд обещает мне кару.

– Что ты тут делаешь? – спрашивает он.

– Я пришла отдать тебе это, – говорю я и протягиваю в его сторону листы.

– Встань.

Поднимаюсь.

Он бросает короткий взгляд на свой стол и поджимает губы.

– Ты рылась в моих вещах?

– Нет.

– Правду.

– Немного. Я полистала всего одну папку.

– Это запрещено.

– Листать папки?

Келлер сжимает пальцами переносицу, глубоко вдыхает и снова смотрит на меня. Думаю, он решает, как меня убить, распихать моё тело по пакетам и незаметно вынести отсюда.

– Запрещено входить в комнату, – поясняет он.

– Только в эту или во все?

– Ты идиотка или только притворяешься?

– Идиотка.

Келлер приподнимает бровь, а я вскидываю подбородок вверх. Не ожидал, да? Сама в шоке. Но видеть удивление на обычно безэмоциональном лице дорогого стоит.

– Давай листы и вали отсюда.

– Не обязательно быть грубым.

– Отдай мне листы и уходи.

Вручаю ему уже изрядно помятую бумагу и быстро ретируюсь, но мне приходится пройти максимально близко к Келлеру, так как он ни на миллиметр не соизволил отодвинуться от двери. Успеваю почувствовать аромат его духов, и он мне не нравится.

Возвращаюсь в комнату и бросаю на кровать лист с правилами, после нас снова ведут есть. Затем свободное время, которое я блуждаю по коридорам. Вхожу в очередной коридор, тут таких блуждающих, как и я, вполне достаточно. Взгляд цепляется за светлые волосы, собранные в идеально ровную косу, обходя людей, следую за девушкой, и я уверена, что это Лекса.

– Лекса? – окликаю её я.

Сестра оборачивается, и я вижу на её лице облегчение, но потом оно меняется на негодование.

Подхожу к ней и обнимаю, она слабо дотрагивается до моих плеч и в итоге отодвигает меня. Кажется, мы поменялись ролями. Дверь рядом с Лексой открывается, и оттуда выглядывает мама. Обнимаемся и входим в пустую комнату. Тут всего три односпальные кровати. Детская кроватка стоит в центре, внутри спит Габи, в углу расположены стол, три стула и два шкафа.

– Так у вас хоромы, – говорю я, испытываю невероятнейшее облегчение.

Они прошли медкабинет и даже умудрились захапать лучшие апартаменты, что я тут видела.

– Как ты? Они делали тебе больно? – спрашивает мама.

– Нет, всё нормально. Вы как?

Лекса стоит как каменное изваяние, сложив перед собой руки. Психолог бы сказал, что она закрыта к разговору. Ну и плевать, поговорю с мамой.

– Хорошо. Нам даже еду сюда приносят. Дали всё необходимое для Габи, нам одежду и аптечку первой необходимости.

– Ого.

А мне дали одежду какого-то мужика.

– Сколько у Лексы доз осталось?

– Две, – говорит мама. – Я попыталась узнать про медпункт или что-то похожее, но безрезультатно. Нужно сказать Оливии, что мы обманули всех.

– Кто такая Оливия?

– Она у нас тут вроде как главная, по всем вопросом обращаться нужно к ней, – отвечает мама.

– Нет. Если нас выставят отсюда, то мы умрем в первый же день. Я постараюсь сегодня устроиться к Доку, думаю, смогу найти лекарство в его закромах. Не может быть такого, что на военной базе нет нужного нам лекарства.

Лекса продолжает стоять, и тактично делает вид, что меня не существует. Она дуется из-за Зари. Ладно, пусть будет так. Мама раздумывает над моими словами и всё же говорит:

– Но как только лекарство закончится, мы расскажем обо всём Оливии.

– Хорошо, – соглашаюсь я.

Снова бросаю косой взгляд на Лексу. Мне жаль её.

– Она переживает из-за Зари, – шёпотом говорит мама.

– Я тут и всё слышу, – произносит Лекса и поворачивается к нам. – Мы даже не попытались.

Тут она права, мы не пытались.

– У нас не было выбора, – напоминаю я сестре, но ей до моих напоминаний нет никакого дела.

– У нас было время, чтобы вернуться, – настаивает она.

День близится к завершению, с самого первого горна со мной происходит какая-то дичь. Я опаздываю в душ, ругаюсь с Келлером, получаю метку, меня высмеивают в столовой, предлагают стать инкубатором, очередная встреча с Келлером. Я морально истощена, и конфликтовать с Лексой я не хочу. Мне нужна та кроха сил, что ещё во мне остались, чтобы получить работу у Дока.

– Я не буду с тобой спорить, что сделано, то сделано, – ровным тоном говорю я.

– Конечно же. В бар мы поехали, а за моим парнем нет.

– В бар? – спрашивает мама.

Прикрываю глаза и усмиряю желание придушить Лексу.

– Я там подрабатывала, – признаюсь я маме.

Больше нет смысла скрывать это. Бар был в другой жизни.

Мама никак это не комментирует, уходит к кроватке Габи. Собираюсь уходить, но Лекса сегодня неумолима.

– Зачем ты заставила нас лгать, что Габи мой ребенок? Теперь мне приходится постоянно делать то, чего я не умею. Могла бы сказать, что она твой ребе…

– Стоп! – кричу я, меня уже порядком раздражает, что сегодня все решили высказать мне свое недовольство. – Мы все подстроили так, что Габи твой ребенок, лишь бы ты гарантированно попала на судно. Я не всевидящая и не знала, что они заберут всех с того берега. Вдруг не хватило бы мест или ещё что-то?!

– Я этого не просила!

– Девочки, прекратите.

– Ты не просила, – спокойно повторяю я, и внутренности скручивает в узел.

Она не просила. Да только благодаря мне Лекса вообще жива. Злость вскипает во мне, но я стараюсь удержать этот поток и не поддаться на провокацию.

– Мне не нужна твоя забота, – говорит Лекса, но былого запала в её голосе я больше не слышу.

– А мне нужна живая сестра, – тихо произношу я и отворачиваюсь.

Подхожу к Габи и смотрю на малышку. Она, выпучив глаза, наблюдает за мной. Прошу тебя, когда вырастешь, только не говори, что ты не просила спасения.

Дверь хлопает, оборачиваюсь, Лексы нет.

– Прости её, как только нас сюда поместили, она сама не своя. Толком ничего не ест, плохо спит и мало со мной разговаривает, – говорит мама с грустью в голосе.

– Всё нормально.

– Я знаю, что тебе обидно это слышать, но поверь мне, Лекса благодарна тебе, как и все мы.

Киваю и сажусь на соседнюю кровать.

– Почему их три?

Мама улыбается.

– К нам должны подселить Лари, он ведь отец ребенка.

Какое-то время разговариваем с мамой о нашем дальнейшем пребывании на базе номер восемь. В принципе, жизнь здесь это удача. Осталось решить проблему с лекарством для Лексы и можно выдохнуть спокойно. Военные не заставляют нас делать что-то против нашей воли, они дают нам крышу над головой и еду. Да, на базе безусловно имеются свои законы и правила, но человек настолько гибкое существо, что мы быстро привыкнем к этому.

Прощаюсь с мамой и отправляюсь в свой отсек. Дохожу до комнаты и слышу оттуда гневные выкрики рыжего. Медленно открываю дверь, и взгляды всех присутствующих тут же стреляют в меня.

– Это она. По-любому она, – говорит рыжий и тычет пальцем в мою сторону.

Синтия выходит вперед и приказывает рыжеволосому заткнуться.

– Алекс, ты брала очки Хьюго?

Как я понимаю, имя рыжего – Хьюго.

– Я даже не знала, что у него есть очки.

Рыжий выходит немного вперед и вопит как резанный:

– Ложь, она вчера видела, как я убирал их в тумбочку!

– Для чего мне вообще уперлись твои очки?

– Это у тебя нужно спрашивать.

С ним разговаривать бесполезно, дальше обращаюсь к Синтии.

– Я не брала его очки.

– Обыщите её, – говорит Хьюго и позволяет себе кривую ухмылку, которую вижу только я. – Этого требуют правила.

Синтия вздыхает и говорит:

– Открой свою тумбочку.

Подхожу и открываю. Там ничего нет.

– А на кровати? – подсказывает рыжий ублюдок.

Я уверена, что это он сам сделал.

Синтия поднимает подушку и там лежат очки. Целые и невредимые.

– Я так и знал, что она воровка! Да у неё на лице это написано!

Синтия отдаёт очки Хьюго и обращается ко мне.

– Идём.

И тут я начинаю напрягаться.

– Куда? Синтия, я не брала его очки, у меня со зрением всё в порядке.

– С этим уже Келлер разберется, – говорит Хьюго.

– Вот ты рыжий ублюдок! Решил таким образом меня подставить?

– Это ты решила отомстить мне.

Издевательски смеюсь и подступаю к нему, но дорогу мне преграждает Синтия.

– Если бы я решила тебе отомстить, то эти очки торчали бы у тебя из задницы, а не лежали у меня под подушкой.

Хьюго не отвечает, это ведь больше и не нужно, ублюдок добился своего. Он подставил меня из-за того, что я задела его ничтожное рыжее эго.

Синтия выводит меня из комнаты, но я слышу, как жильцы перемывают мне косточки.

Какие бы надежды я не возлагала на этот день, все они безжалостно растоптаны.

– Я этого не делала.

– Я тебе верю, – отвечает Синтия. – Только глухой не слышал о том, как ты осадила пыл Хьюго.

Первый кирпичик моей репутации на базе номер восемь – воровство. С такой стройкой, стена не будет крепкой и рано или поздно развалится, и под этими завалами окажусь только я.

– Куда мы идём?

– К Келлеру, такие вопросы решает он.

– Какие, такие вопросы?

– Останешься ты или нет.

Вот чёрт! Останавливаемся у двери 255, и я надеюсь, что хозяина комнаты снова нет. У меня нет времени на разборки, в течение часа я должна оказаться у Дока и вымолить у него работу. Рыжая морда испортил и без того отвратный день.

Синтия стучит, и я слышу голос из комнаты:

– Войдите.

Гадство! Он здесь.

Синтия толкает дверь и подталкивает меня вперед. Переступаю порог комнаты, Келлер сидит за столом и, увидев меня, говорит:

– Слишком часто.

– Что, слишком часто?

– Брукс, я тебя вижу слишком часто.

– Уж простите, это не моя вина.

Синтия обрисовывает ситуацию, Келлер не перебивает её и вообще никак не меняется в лице.

– Синтия, ты свободна, – говорит он, дослушав историю до конца.

Стоит двери закрыться, Келлер переводит на меня серьезный взгляд и спрашивает:

– Ты не хочешь здесь находиться?

– Здесь – это где? В твоей комнате? Не хочу. На базе? Хочу.

– За один день твоего пребывания поступило уже две жалобы.

Стоп, что?! Две?

– А вторая от кого?

– Это неважно. Важно то, что ты приносишь с собой хаос. Я задам тебе всего лишь один вопрос, и учти, если ты солжешь, я об этом узнаю.

– Какой вопрос?

– Ты брала очки Хьюго?

– Нет.

– Свободна.

Так просто?

Келлер отворачивается от меня и берет в руку ручку, что-то пишет. Наверное, не стоит его отвлекать, но я должна знать наверняка.

– Ты меня отпускаешь? – тихо спрашиваю я.

– Да, – отвечает он и, повернувшись полубоком, спрашивает. – Мне передумать?

– Нет. Спасибо.

Вылетаю за дверь с бешеной скоростью и возвращаюсь к себе.

Синтии нет, тут только уже известная мне троица и девушка, вроде, её зовут Кения.

– Вылетела? – спрашивает парень с книгой.

– Нет.

С лица рыжего сдувает маску самодовольства.

– Вот чёрт, об этом я не подумал, – говорит он и прижимает ладонь ко лбу.

– О чём? – спрашиваю я, чувствуя своё превосходство перед вонючей рыжей псиной.

– Я только сейчас понял, почему он не выгнал тебя.

Рыжий снова улыбается, подносит руку к лицу, сжимает пальцы в кулак и имитирует минет.

Кто бы знал, как я хочу оторвать ему голову, но сейчас я себе этого позволить не могу. У меня другие цели, нежели обращать внимание на невоспитанного хама, но немного внимания я всё же ему подарю:

– У тебя отлично получается, – говорю я. – Много практикуешься?

– Вот сука!

– Хьюго, не перегибай палку, – говорит парень с книгой.

– Рики, ты что, на её стороне?

Вот я и узнала имя парня с книгой. Рики отвлекается от чтения и говорит:

– Я на стороне здравого смысла, но им, к сожалению, даже не пахнет.

Мысленно возвращаюсь к тому, как я хотела выцарапать глаза всем троим, и теперь жертвами глазного маньяка в моём лице являются двое. Рики остаётся с нетронутым зрением.

Хьюго фыркает и, повернувшись ко мне, говорит:

– Это не конец.

– Ещё раз выкинешь что-то подобное, и я не буду столь милой.

Забираю список правил, что ранее оставляла на кровати, и ухожу в лабораторию, Док уже ожидает меня. Машу рукой Роберте и подхожу к столу.

– Добрый вечер, я вызвалась работать с вами.

– Почему? – спрашивает Док, поправляя постоянно сползающие очки.

– Хочу приносить пользу, и мне показалось, что у вас не хватает рук.

Мужчина тяжко вздыхает и откидывается на спинку стула.

– И то правда. Хорошо, будешь приходить между приёмами пищи, поможешь мне. Тут гора работы.

– Могу и сейчас помочь, – тут же вызываюсь я.

– Это очень вовремя. Мне нужно отойти, а ты пока перебери вот эту папку, мне нужно, чтобы ты рассортировала всех по комнатам. Списки, вот тут.

Осматриваюсь по сторонам, но кроме единственного стола и стула ничего нет.

– А где бы я могла это сделать? – спрашиваю я.

Док хватается за голову и причитает:

– Ну конечно, я уже отвык с кем-то работать на одной территории. Идём.

Проходим к последней камере, она пуста и открыта. Входим внутрь, Док открывает дверь, но эта не ведет в ванную комнату, она ведет на небольшой склад.

– Сооруди себе гнездышко тут, а я пойду. Вернусь минут через тридцать.

– Хорошо.

Док оставляет меня, и я не могу не сдержать ликующей улыбки. Док самолично дал мне то, ради чего я здесь. Смотрю на полки, заставленные лекарствами и три холодильника в конце помещения.

Сажусь прямо на пол, опускаю папку рядом с собой и не могу совладать со слезами. Весь день обрушивается на меня каменной глыбой. Эмоции сменяются как в калейдоскопе.

За последние двадцать четыре часа, я смогла найти законный способ воровать лекарство для Лексы, нажила себе как минимум одного врага и одного неприятеля.

Я считаю неплохо. Могло быть гораздо хуже.

Я уже упоминала, что человек гибок и ему легко привыкнуть к новым условиям, даже если эти условия куда хуже предыдущих.

Уже на протяжении недели я являюсь желтым никчемным уровнем нашей общины. И знаете что? Меня это устраивает. К моей скромной персоне минимум просьб и ожиданий. С легкостью сливаюсь с серой массой и ничем не выделяюсь среди других таких же никчемных, как и я. На базе номер восемь существует всего четыре вида браслетов, то есть четыре ступени иерархии.

Самые нижние – красные, это те, кто могут быть заражены. И они находятся под присмотром Дока и подобных ему ученых умов.

Следующая ступень – желтые, практически отбросы общества. Так считают те, кто носит черные браслеты. Я же считаю, что желтые, своего рода нахлебники, даже несмотря на то, что множество из них работает. Кто-то на кухне, другие занимаются уборкой, третьи работают с детьми, которых тут достаточно много. Я бы сказала, что их больше, чем мне хотелось бы. Дети, как и их выжившие родители, живут в отсеке, куда поместили выдуманную мной молодую семью.

Третья ступень – белые, доктора, медсестры и весь персонал, который спасает жизни, лечит заболевших и содействует новому проекту "Популяризация человечества".

Четвертая ступень и самая заносчивая – черные. Это военные и добровольцы. Все они носят черные браслеты, черную одежду и недовольную мину. Все с этим смирились, ведь не будь черных, мы бы уже давно были мертвы. Большая часть населения благодарна военным за спасение, остальные их просто боятся.