– Крылатый путник жалок на Земле – прошептал Леоне Эвирлок, будто бы поняв мысль Милидии, которая была высказана столь странно. Кроме того в его лице проскользнуло что-то напоминающее её воодушевление.
– Да, это так, я знала, что упаду.
– И всё-таки летели?
В лице гордячки проскользнул вызов.
– Летела.
– Но пришёл момент, и Вы упали. Те, кто видели Вас в тот момент, говорят, что Вы были очень больны, но никто не может назвать этой болезни. Вы угасали миг за мигом. Ваша болезнь имела не просто физический, но и душевный характер. В Вас будто бы что-то сломалось, что-то очень важное, то без чего нельзя жить.
Очередное воспоминание промелькнуло перед ней.
« Победа доброты не так уж неизбежна, ей мало Ваших клятв и много надо сил» – издеваясь, говорил Тальф.
– Всегда ломается что-то важное в том, кто слишком долго был сильным.
– Что это было?
– Господин Аренс называл это жизненными силами, я не уверена, что это было так, но другого названия придумать не могу.
– Тем не менее, Ваши друзья, кажется, знали способ сохранить Вашу жизнь, от Вас требовалось одно, Вы должны были захотеть жить.
– Да, они говорили мне тоже самое.
– Но Вы, это что-то немыслимое, неужели Вы не хотели жить?
– Хотела, но должно быть недостаточно сильно, раз у них ничего не получилось. Кроме того, Фискал… я не хотела, чтобы одно лишь благородство и жалость привязывали его ко мне.
– Вас что-то задело в его поведении?
– Напротив. Он, кажется, простил мне всё, а ведь я была виновата перед ним. Когда это происходило, я не думала о том, сколько несчастья принесёт мой поступок тем, кто меня любит. Он любил меня больную, несчастную, измученную и разбитую, он просил меня лишь об одном, о том, чтобы я захотела жить. И всё-таки я боялась, я не хотела мешать ему, не хотела, чтобы он рвался между порядочностью и своими чувствами, не хотела приносить ему страданья.
– А потом?
– Он ушёл, я жестоко настояла на этом, я почти, что прогнала его от себя. И когда он ушёл, мне стало так спокойно и хорошо. Я уже не чувствовала ни боли ни страха, я не о чём не думала, я жила лишь ощущением покоя. Наверное, я спала, тихо и безмятежно, как спят в детстве. Потом начался рассвет, солнце осветило меня, оно играло в моих ресницах и глазах, я жмурилась, как ребёнок. Потом, поняв, что настало хорошее и светлое утро, я поднялась с постели и стала расчёсывать свои волосы перед зеркалом, припевая строчки простой песенки. Я даже не сразу поняла, что произошло, ведь накануне у меня отняли улыбку, мой голос сломался, а волосы посидели. А между тем, я любовалась собой в зеркале, я улыбалась, непосредственно радуясь всему, мои тёмные волосы играли в солнечных лучах, весело переливаясь, и голос звучал так звонко и чисто. От всего этого я не сразу поняла, что произошло, а когда поняла, то совсем не удивилась. Это показалось таким естественным. Вот, кажется и всё, простите, я наговорила глупостей.
– Кто же Вы такая, госпожа Фейрфак, я видел много людей, но никого подобного Вам не встречал?
Глаза Милидии были беспредельны, они выдавали живой ум и таинственное счастье.
– Да, кто же Вы, наконец?
– Этого я не знаю.
– Дважды Вы сделали невозможное, те звёзды и то, что Вы остались живы. Вы как птица Феникс восстали из пепла и ничего из этого не можете объяснить, дважды невозможное!
– Но невозможное сегодня становится возможным завтра.
– Не сейчас, но через некоторое время, Вы могли бы совершить нечто равное этому или хотя бы раскрыть хоть одну из тайн, окружающих Вас?
– Не думаю. Это было таким чудом, которое не объясняется, это просто, здесь нет никакого алгоритма или я боюсь искать разгадку.
– А ваш муж?
– Он не хочет возвращаться к этому, и я понимаю его.
– Хорошо, теперь о господине Фейрфак. Вы умная девушка, но вопрос, который я Вам задам слишком серьёзный, Вам бы следовало знать слишком многое, но у нас слишком мало времени, сейчас я вам всего этого не объясню, скоро кто-нибудь из волшебников разгадает мою маленькую уловку и что-то мне подсказывает, что это будет господин Фейрфак. Ему всего двадцать три года, но у него есть талант и ещё кое-что чего не достаёт многим другим. Уже то, что он заслужил вашу любовь, говорит многое. Да, он легкомыслен, не в меру язвителен, никто не знает, что ждать от него, он максималист, как, впрочем, многие в юности, но всё же… С вами я могу быть откровенен, я уже не молод и таков закон жизни, должен буду уступить место кому-нибудь. Как Вы считаете, мог бы Ваш муж стать Председателем Совета Волшебников?
Старик и девушка в течение всего разговора, с проницательностью, делающей честь их наблюдательности и уму, изучали друг друга. У обоих в лицах читался живой интерес, ведь каждый встретил собеседника весьма достойного умом, способного понять душой, что ни маловажно порядочного, из чего следовало, что с таким человеком можно быть откровенным.
– Я не имею права в данном вопросе отвечать за моего мужа.
– Но на собственное мнение Вы имеете право?
– Моё мнение не может быть объективным, так как я молода, а молодости, как известно, присуще некоторые заблуждения или слишком категоричные суждения. К тому же я являюсь заинтересованной стороной и нельзя отрицать, что любя вижу всё в слишком ослепительных красках.
– Вы близки с ним по юности и нраву, и лучше всего понимаете, друг друга, поэтому я и спросил Вашего совета.
– В таком случае, прошу простить мою откровенность, Ваше предложение, безусловно, делает честь господину Фейрфак и мне самой, но едва ли оно действительно интересно нам.
– Вот как?
– Да, но позвольте мне договорить и не поймите неправильно. Власть не его стезя. Он путешественник и искатель, возможно, в чём-то немного авантюрист и бунтарь. Ему интересно исследовать, открывать нечто новое, но ни в коем случае не руководить. Такая должность не позволит раскрыть его способности. Вы поняли меня?
– Да, не случайно, он выбрал Вас. Ну что же, посмотрим, время покажет, а я пришлю Вам некоторые мои соображения через моего секретаря?
– Но как я узнаю его?
– Имя человека, исполняющего эту обязанность, не часто упоминается, но Вам я его назову. Это господин Патрик Солано, Вы, кажется, знакомы?
– Да, он был однажды мне представлен в доме господина Риверс, насколько мне известно, он тогда оказал нам всем важную услугу.
– Вы правы, у Вас прекрасная память, кстати, известно ли Вам об Институте Невероятных Чудес?
– Фискал что-то говорил об этом в последние несколько дней, но очень туманно.
– Сейчас я поручу господину Фейрфак реализовать этот проект, уж подобное занятие точно не покажется ему скучным, не так ли? Вы же будете его самым верным соратником, и Ваши друзья, конечно, тоже не останутся в стороне.
– Добрый день, господин Эвирлок – неожиданно раздался звонкий юношеский голос, васильковые глаза Фискала пытливо скользнули по Милидии, она же ответила ему смущённой улыбкой – простите мне дерзость, с которой я нарушил Ваше уединение, но всё же позволю себе заметить, что заседание Совета Волшебников не лучшее время для тайных разговоров.
– Я доволен Вами, господин Фейрфак, Вы довольно быстро разгадали мою маленькую хитрость. Но в том, о чём мы говорили, нет никакой тайны от Вас. Я посветил Вашу жену в идею о создании Института Невероятных Чудес, ну а Вас я хотел испытать.
– Я рад, что Вы довольны мною.
– Я вижу, что Вы можете возглавить Институт Невероятных Чудес.
– Я постараюсь не разочаровать Вас.
