От неожиданности толстяк крякнул, когда в его шею под сальными прядями уперся ствол «Вальтера».
– Стой.
Толстяк повиновался.
– Бросай.
– А?
Удар стволом в шею, болезненный как удар током.
Кажется, толстяк понял, что «включать дурака» больше не стоит.
Ножовка упала на пол.
– Подними руки. Иди.
Толстяк замешкался. Он был выше Пустовалова примерно на полголовы. Пустовалов подобрал сабельную электропилу и включил ее. Толстяк сразу зашагал прямо, вдавив голову в плечи.
– Стой! На колени.
Толстяк опустился прямо в центр восьмиконечной звезды инкрустированной в гранитном полу.
– Руки за голову.
Пустовалов положил пилу на пол, уверенным движением обыскал карманы, извлек связку трехгранных ключей, телефон и пачку сигарет. Сигареты и телефон бросил, а ключи оставил себе.
– Ты ведь на самом деле не работаешь здесь, верно?
– Что?
Перед толстяком на пол приземлилось удостоверение на имя Ивана Сытина.
Пустовалов глядел сверху вниз на сверкающую лысину.
– Что им нужно?
– Кому?
– Тем на кого, ты работаешь.
– Ты скоро сам все поймешь. – Сказал толстяк тихим и четким голосом.
– Полагаю на вопрос как отсюда выбраться, ты тоже не собираешься отвечать нормально? Ну что ж, придется познакомить тебя с другим психопатом. Вставай!
– Выбраться! – Усмехнулся толстяк, с трудом поднимаясь на ноги. – Это невозможно.
– Мне приходилось выбираться из более безнадежных мест. – Пустовалов попытался разглядеть глаза толстяка за толстыми стеклами очков.
Толстяк замотал головой.
– Ты не понял.
Пустовалов вопросительно приподнял брови.
– Выбираться некуда.
– Что это значит?
– Там больше ничего нет.
– Понял. Хочешь помучиться.
Толстяк понимающе улыбнулся.
– Таким как ты принять это трудно. Но поверь – чем дольше ты будешь сопротивляться, тем труднее тебе будет сохранить то, что осталось.
– Что наверху? – Спросил Пустовалов.
– Тебе знакомо чувство брошенности? То чувство, когда все ушли, а ты остался. Или про тебя все забыли.
Пустовалов нахмурился.
– Что наверху?
– Наверху ничего нет. Ничего того, к чему ты так стремишься – всего этого просто больше не существует. Но ты существуешь и ты не один. И чем быстрее ты поймешь это и перестанешь сопротивляться, тем будет лучше для тебя.
Пустовалов закусил губы, как всегда делал в сильной задумчивости.
В этот момент включились передние эскалаторы. На этот раз все три и все на спуск. И сразу перед ними выросли лучи фонарей – судя по мощности световых потоков – профессиональные. Кто-то уже бежал по эскалаторам.
– Повернись, не опуская рук. – Тихо сказал Пустовалов.
Толстяк с застывшей улыбкой повернулся к эскалаторам. Ветер из туннеля, развевал его грязные волосы.
Пустовалов неслышно попятился назад. Напротив перехода на «Таганскую» он прижался к колонне, не спуская глаз с толстяка.
Тот стоял неподвижно с поднятыми руками под куполом света единственной работавшей в зале люстры.
Пустовалов глянул в переход – лестница терялась в непроглядном мраке. Затем шагнул назад и со всего размаху швырнул в этот мрак сабельную пилу. Темнота отозвалась далеким ударом и прежде, чем скрыться за колонной Пустовалов заметил, что голова толстяка дернулась на звук удара.
Через несколько секунд его встретили бледные лица в темном туннеле.
– Плохие новости, – сказал Пустовалов, глядя как дикие крики на «Марксистской» обнажают страх в лицах его спутников.
Глава 10
На этот раз Харитонов не приставал к Пустовалову с расспросами. Он тоже слышал крики на «Марксистской» и они тоже ему не нравились. И в отличие от остальных, он знал, что так кричат те, у кого от потери берегов уехала крыша. И те, кто знает, что над ними никого нет. Он только не мог понять, откуда в них эта уверенность. Ведь в пятидесяти метрах выше – столица огромной страны с многочисленной армией, полицией и кучей спецслужб.
