«Тот, кто видит впереди».
Город Но-Амон столица нома Уасет (Фивы)
Первый год царствования фараона Яхмоса.
Месяц Фаменот.
1552 год до н.э.
Винный погребок в священном городе Фивы.
В месяц Фаменот[14 - Паремхат, также известный как Фаменот и Барамхат, является седьмым месяцем древнеегипетского и коптского календарей. Он приходится на период с 10 марта по 8 апреля по григорианскому календарю. Паремхат также является третьим месяцем Сезона Всходов, когда разливы Нила отступают и урожай начинает расти по всей земле Египта.] в столице Верхнего Египта[15 - Верхний Египет – Царство Египетское было разделено на две части Верхний Египет или Юг и Нижний Египет или Север ( Дельта).] были большие гуляния. Солдаты армии фараона, которые вернулись с северных границ, получили возможность отдохнуть перед новыми походами.
Между Яхмосом[16 - Фараон Яхмос – первый фараон 18-й общеегипетской династии.] и царем Хамуду[17 - Царь Хамуду – последний царь из династии Гиксосов.] заключено перемирие и фараон, наконец, смог вернуться в священный город Фивы. По случаю возвращения повелителя были объявлены праздники для народа. Люди смогли отдохнуть и вволю насладиться пивом и вином, даром фараона Яхмоса верному своему городу.
В погребке богини веселья и радости вовсю гуляли воины, и пили вино. Рядом с ними крутились продажные женщины. Они садились воинам на колени и те прижимали их к себе, поили вином, и целовали. Иногда кто-то, не выдержав, брал девку и уводил в укромное место, под веселые шутки товарищей.
Воины хвастались победами и боевой добычей.
– Я был при штурме Гнезда Азиатов[18 - Гнездо Азиатов (Неферуси) – крепость гиксосов на территории Египта.] и был среди тех, кто первым вошел в город! – кричал рослый воин со шрамом на щеке.
– И много ты взял там добычи?
– Много! После того как гиксы сдались фараону Камосу, мы принялись грабить город! Я нахватал столько добра, что не мог унести.
– И где это добро? – спросили воина. – Сейчас ты совсем нищий.
– Я продал все захваченные вещи за бесценок купцам, что шли за войском фараона. А потом нас ждало поражение.
– Значит, твоей добычи нет? – спросил его молодой воин городской стражи.
– Воину в походе достаются удары мечами и копьями, а добычу собирают купцы. После боя тебе нужно вино, а за что его купить? Вот и отдаем все вещи, что захватили этим торгашам.
– Я бы ни за что не отдал! – вскричал молодой.
Старики захохотали.
Рассказчик ответил:
– Много ли унесешь на себе в походе? Ты же не военачальник, чтобы иметь свой обоз и своих рабов!
– Но фараон обещал воинам отдавать захваченных ими пленников! Разве нет?
– Так-то оно так, но куда их девать сразу? Они весь не станут услужливыми после того, как ты лишил их свободы и надел петлю на шею. Приходится гнать их к обшей толпе пленных, а оттуда тебе уже ничего не достанется.
– Но тогда зачем быть воином? – спросил молодой.
– Воин всегда носит меч! Он не раб и не крестьянин! Тебе этого мало, молокосос? Или ты в знатные вельможи метишь? Слыхали друзья?
Все захохотали…
***
В дальнем конце погребка у самой стены, слабо освещенной светильниками, сидел человек, закутанный в накидку. Его лица не было видно. Он ждал кого-то, и вскоре в погребок явился еще один человек в одежде воина. Но судя по его манерам и ухоженным рукам, это был ученый писец, или жрец одного из храмов.
Он подсел к человеку в темной накидке и сказал:
– Привет тебе, брат мой. Никак не ждал тебя в священном граде Амона.
– Давно не виделись, Ити. Я вернулся в Фивы после путешествия в земли Дельты. Я выбрал нужное место для встречи?
– Да. Лучше винного погребка места нет. Здесь нас никто не станет подслушивать. Это просто невозможно сделать. Вокруг так шумно, что для того, чтобы разобрать мои слова шпиону стоит подойти к нам вплотную. Но что привело тебя сюда?
– Я вспомнил о своем долге перед Чёрной страной, брат мой Ити.
– Стоит кому-то узнать тебя, и ты предстанешь перед палачом.
– Кто помнит простого воина фараона Камоса в столице, брат мой?
– Ты ошибаешься, брат. Здесь есть много тех, кто помнит, что это ты привез отравленную корону фараону Камосу. Не могу сказать, что это сильно огорчило царицу-мать Яхх или её сына, ставшего новым фараоном. Они, скорее всего, даже благодарны тебе. Но теперь, когда путь расчищен, зачем нужен тот, кто его расчистил?
– Я ничего не расчищал, брат мой. Я лишь доставил корону царю.
– Знаю, брат мой Эбана. Но сейчас я не в силах тебя защитить. Слишком много влиятельных лиц при дворе желают видеть виновным именно тебя.
– Я пришел сказать тебе, брат, о странных вещах, что произошли со мной в оазисе Сехмет.
– Кроме тебя и Атлы из этого места никто не вернулся. Из тех, что пошли туда с вами. Ни один воин и ни одна рабыня из сопровождавших Атлу.
– Еще Сара, вырвалась оттуда.
– Сара? Дочь Якубхера?
– Она. Это проклятое место, Ити. Я совершенно потерял там счет дням и не отличал сон от яви. Дни и ночи пролетали, и я уже не знал, в каком месте проснусь. Или в доме госпожи, или в хижине рядом с воинами.
– Заклятие «тысячи грез», – прошептал Ити и спросил брата. – Это же происходило и с другими? Или только с тобой?
– Еще несколько воинов переживали подобное. Но точно я ничего о них не знаю, брат. Перед тем, как покинуть оазис, я проснулся рядом с финикиянкой Атлой, и она дала мне выпить какого-то отвара. Только после этого я пришел в себя. И Атла помогла мне покинуть оазис Сехмет.
– Я говорил с одной женщиной, тоже прибывшей из Финикии и знающей храм Иштар, богини любви в городе Тир. Она рассказала мне о напитке «тысячи грез». Благодаря заклятию, особому наговору, приготовлять его умеют только высшие посвященные жрицы богини.
– Значит Атла высшая жрица? – удивился Эбана.
– Возможно, что она одна из тайных посвящённых Иштар.
– И что это значит, брат?
– Иштар богиня любви, брат. И в её храме есть те, кто владеют этим оружием в совершенстве. И Атла одна из них. Я часто стал задумываться, а случайно ли тогда мы встретили Атлу? Случайно ли она спасла нас от Якубхера на корабле своего отца?
