Под чужим солнцем

Глава 9

Я причесала папу и напомнила ему завязать галстук. Проверила, что на нем чистая рубашка, что кухонный стол насухо вытерт. Печенье ровными рядами лежало на подносе, чашки стояли правильно – ручками в одну и ту же сторону.

– Попытайся улыбнуться, – сказала я и посмотрела на часы. Дани обещал быть дома к пяти, но сейчас уже десять минут шестого, а его все не было.

Улла-Бритт пахла цветочным парфюмом, а блузка обтягивала большую грудь. Она повесила пальто на вешалку в коридоре, дружелюбно улыбнулась и поправила красиво уложенные кудри.

Обледеневшие улицы за окном освещались слабым зимним солнцем, ветви деревьев сверкали от инея. Мы сели на кухне, и я изо всех сил старалась сдерживать свои эмоции. Дани так и не пришел. Черт бы его побрал!

Улла-Бритт рассказала, что директор школы, в которую ходил Дани, написал им заявление, и она пришла проверить, все ли у нас в порядке.

Папа разливал кофе, который я сварила, но его рука дрожала, поэтому он пролил немного на стол. Улла-Бритт помогла ему с кофейником, а я вытерла пятна бумажным полотенцем.

– Где же Даниель? – спросила она, кивнув на пустой стул.

– Скоро придет, – заверила ее я.

– Хорошо, тогда пока давайте поговорим, – сказала она. – Ты в восьмом классе, Лидия?

– Да.

– И как тебе учеба?

– Хорошо, – ответила я. – Очень интересно.

– Какой предмет тебе нравится больше всего?

Я задумалась, мне не хотелось говорить что-то, что могло прозвучать неискренне.

– Шведский и биология. И, конечно, рисование.

– Ты любишь рисовать?

Я под столом взяла папу за руку, он очнулся и кивнул на рисунок на стене, который я сама туда повесила. Это рисунок леса, выполненный карандашом.

– Лидия очень талантливая девочка, – сказал он. – Это ее работа.

– Какая красота! А Даниель тоже любит рисовать?

– Нет, он предпочитает играть в футбол. Он классный полузащитник, – сказала я улыбаясь. – Каждый день после школы у него тренировка, именно там он сейчас и задерживается. Когда он выходит на поле со своими друзьями, забывает обо всем на свете, – сказала я, хотя Дани не играл в футбол уже несколько лет.

– Как здорово, – сказала Улла-Бритт и посмотрела на папу: – Я знаю, что вам пришлось нелегко после смерти вашей жены.

– Да, – пробормотал папа, опуская взгляд.

– А как ты справляешься, Лидия?

– Мне трудно. Но я рада, что у меня есть моя семья. – Я сжала папину руку, и в этот раз он ответил на мое пожатие.

Улла-Бритт какое-то время рассматривала нас, а потом сменила позу, опустив руки на край стола.

– Как я уже сказала, школа направила нам заявление. Последний год Даниель часто прогуливал уроки, несколько раз они вызывали вас в школу, но вы ни разу не пришли, – обратилась она к папе.

Стало тихо, я ждала, что он ответит ей. Разве он не понимал, что сейчас обязательно нужно было ответить? Он должен был объяснить ей все, иначе Улла-Бритт отобрала бы у нас Дани, как семейка Свенссонов отобрала Милу.

– Простите, – сказал папа, откашливаясь. – Виноват. С тех пор, как умерла их мать, я… мне очень трудно.

– Но сейчас уже гораздо лучше, – вмешалась я.

– Да, – сказал отец, улыбаясь мне. – Сейчас гораздо лучше. Я прохожу обучение для работы, а еще хожу на беседы с одним человеком.

Последнее было неправдой, по крайней мере я в это не верила. Я знала, что папе советовали поговорить с кем-нибудь, когда умерла мама, но он отказался.

– Дани тоже пришлось нелегко, – продолжил папа. – Он сильно горюет, ему трудно сосредоточиться на уроках. Но постепенно все наладится, я обещаю.

– Конечно, мы понимаем, что вам всем пришлось тяжело. Но для ребенка очень важно ощущать стабильность в повседневной жизни, – сказала Улла-Бритт.

– Разумеется, – ответил папа. – Я поговорю и с Дани, и со школой.

– Как зовут его друзей, с которыми он играет в футбол? – спросила меня Улла-Бритт, я сделала вид, что задумалась.

– Алекс и Маркус, кажется, так их зовут. Еще он проводит много времени со своим лучшим другом Йокке. Его отец врач, – быстро сказала я.

Улла-Бритт посмотрела на папу, тот кивнул.

– Вы не замечали, что он поздно приходит домой или общается с неподобающими личностями?

– Нет.

– А у него нет проблем с наркотиками?

– У Дани? – перебила я. – Единственное, о чем он думает, – это тренировки по футболу, ведь он хочет стать профессиональным футболистом.

– Мы очень хотим вам помочь, – продолжила Улла-Бритт. – У меня с собой есть брошюра, в ней информация о том, как именно мы можем вас поддержать.

– Спасибо, – сказал папа и пододвинул к ней тарелку с печеньем. – Хотите печенье?

Мы показали Улле-Бритт нашу вылизанную квартиру. Я пропылесосила, поменяла постельное белье, избавилась от сигаретного дыма, сдала все папины банки из-под пива в супермаркет «Coop», и впервые за долгое время квартира казалась уютной.

К холодильнику мы прикрепили магнитами два моих лучших результата экзаменов. «Очень хорошо» было написано на них большими буквами, Улла-Бритт одобрительно кивнула.

– Итак, – сказала она, пожимая руку папе, – спасибо, что разрешили мне прийти. Я рассчитываю на то, что вы свяжетесь со школой, чтобы они разработали план, по которому Дани сможет догнать класс.

– Разумеется.

– Хорошо. Жаль, что мне не удалось с ним познакомиться, надеюсь, в следующий раз это произойдет. Если у вас будут какие-нибудь вопросы, просто свяжитесь со мной.

Когда она ушла, мои плечи наконец расслабились, я почувствовала облегчение.

– Зачем ты сказала ей про футбол? – спросил папа, расстегивая галстук.

– Я подумала, что так будет лучше.

– Я и не знал, что он так часто прогуливает школу. Ты могла бы провожать его, чтобы убедиться, что он туда зашел?

– Конечно, – сказала я и подумала, что папа не имеет ни малейшего понятия о том, чем занят Дани. В то же время я прекрасно понимала, что так будет лучше для всех. Правда убила бы его, а я не хотела потерять еще и отца.

Зашипело пиво в банке, которую он открыл и залил в себя прямо так, стоя в коридоре, а потом исчез в гостиной. Я осталась на кухне. Я смотрела на аккуратно уложенное печенье и думала о том, что теперь они на какое-то время оставят нас в покое.

Ночью я проснулась от странного звука. Свистели трубы, и мне показалось, что кто-то плачет. Я встала с постели, вышла сонная в коридор и увидела, что дверь в ванную приоткрыта, там горел свет.

Дани стоял, наклонившись над раковиной, и тер что-то руками. Я увидела его лицо в зеркале.

– Что ты делаешь? – спросила я.

Он вздрогнул и посмотрел на меня в отражении зеркала.

– Ты должен быть вернуться домой в пять часов, приходила эта дамочка из соцслужбы. Мне пришлось соврать ради тебя.

Он ничего не ответил, и я подошла поближе. Его куртка лежала в раковине, вода вокруг нее была светло-розовой.

– Что случилось?

Он покачал головой, продолжая намыливать куртку. Его пальцы полностью покрывала пена, а на внешней части руки я заметила красную полосу.

– Дани, скажи мне, что случилось?

– Ничего, – пробормотал он сбивающимся голосом.

– Все хорошо, – продолжила я, опуская руку на его плечо. – Ты можешь мне довериться, я никому не скажу.

Он замер, отпустил куртку и выключил воду.

– У меня просто был очень плохой вечер, – он сел на унитаз и опустил голову. Нижняя губа отвисла, как тогда, когда он был малышом.

– Это кровь? – спросила я.

Он пристыженно взглянул на меня и кивнул.

– Как думаешь, она отстирается?

Я подняла куртку и внимательно ее осмотрела, никаких темных пятен я не увидела.

– Думаю, да. А откуда эта кровь?

– Я подрался. На нас напали.

– Кто-то пострадал?

– Я всего лишь защищался, – сказал он и посмотрел на меня пустыми глазами.

– Вот как.

– Серьезно, Лидия. Я не виноват.

Комната поплыла у меня перед глазами. Я не знала, что ему ответить.

– Нам нужно кому-то позвонить? В полицию?

– Нет, – взорвался он. – Я ведь говорю тебе, что это не я! – Он заплакал, закрыв лицо руками. – Пожалуйста, поверь мне. Не говори никому об этом.

– Хорошо, звонить не будем. Но я должна знать, что происходит. Тебя почти никогда нет дома, тетенька из соцслужбы сказала, что ты прогуливаешь школу. Где ты пропадаешь целыми днями?

Он сжался в комок на унитазе.

– Я не хотел, чтобы все так вышло, – пробормотал он.

– А ты не можешь просто перестать с ними встречаться?

– Не получится. Они мои друзья.

– Плохие друзья, – проворчала я.

– Ты ничего не понимаешь! Других у меня нет!

– А Йокке?

Дани покачал головой.

– К тому же я кое-что знаю, поэтому покончить со всем этим не выйдет.

– Ты учишься в седьмом классе, – сказала я. – Тебе просто надо взяться за ум, ходить в школу и держаться подальше от Джексона. Я помогу тебе с учебой, если тебе будет трудно.

– Извини, – сказал он, поднимая на меня глаза, его щеки были мокрыми от слез. – Я такой дурак.

– Нет, это неправда.

Я достала чистое полотенце и вытерла Дани руки.

– Ты не ранен?

– Нет, но у меня очень болит голова.

– Хорошо, тогда сделаем так. Иди ложись спать, если тебе утром будет плохо, я скажу, что ты заболел. А потом, когда я вернусь из школы, мы сядем и почитаем письмо от твоего классного руководителя. Я помогу тебе, – добавила я, когда он застонал в ответ.

– Ладно, – пробормотал он. – Спасибо, сестричка.

Дани ушел, а я положила куртку в стиральную машину, вытерла раковину и погасила свет. Проходя мимо комнаты Дани, я увидела, что он держит что-то в руке. Это была темная футболка, он свернул ее в клубок и засунул в дальний угол шкафа.

Я забралась обратно под одеяло. Во мне бродили разные чувства. Мне хотелось помочь брату, но ведь кровь на куртке не могла появиться из ниоткуда. Может быть, мне стоило рассказать об этом кому-нибудь взрослому? Но кому? Папа бы никогда не справился с таким, к тому же я обещала Дани не ябедничать. А если бы Улла-Бритт узнала о том, что я только что видела, она бы примчалась сюда за пять секунд. Нет, пожалуй, лучше будет справиться со всем этим самим.

Я повернулась к стене. Никогда раньше я не видела Дани таким подавленным, и я надеялась, что все произошедшее заставит его задуматься. Ему нельзя больше общаться с Джексоном, ему нужно навести порядок в своей жизни. Нужно напрячься и решить вопросы в школе, поднять свою успеваемость. Как только он наведет порядок в учебе, все остальное тоже наладится.

Я подумала о том, что сказала мама. О том, что мы справимся, если будем заботиться друг о друге. Теперь я понимала, что она имела в виду. Нам нужно было держаться вместе, но вместо того, чтобы оставаться семьей, мы все разделились. Мы блуждали во мраке, но было еще не поздно. Мы еще могли найти друг друга.

Я натянула одеяло до самого подбородка, устроилась поудобнее на свежей простыне. Завтра мы с Дани составим план. Мы вместе пройдем весь материал, который он пропустил. Но он должен будет пообещать мне, что перестанет общаться с Джексоном. Я знала, что они были приятелями, но Дани ведь всего тринадцать. Он еще мог освободиться. А я ему помогу, я обещала маме.

Глава 10

Код двери подъезда все тот же. Я надеюсь, что никто не видит, как я просачиваюсь внутрь. Достаю ключ и вставляю его в знакомый замок. Я знаю, что так поступать неправильно, но выбора у меня сейчас нет. У Мики есть кое-что, что мне нужно.

В квартире темно. Ни одна даже самая крохотная лампочка в коридоре не горит, но в желтом свете уличного фонаря я вижу на столе в гостиной бумажник и понимаю, что Мики уже лег спать.

Я думаю о том, как он разозлится на меня за то, что я сейчас делаю – проникаю в квартиру поздно ночью. «Именно такие ситуации приводят к несчастным случаям» – так он скажет. Из-за такого люди иногда умирают. И он абсолютно прав. Если он убьет меня, я сама буду виновата.

Я на цыпочках прохожу по коридору к двери в спальню. Кладу руку на белый дверной косяк и прислушиваюсь, пытаясь уловить его дыхание, однако я ничего не слышу.

Я вспоминаю нашу последнюю серьезную ссору, в которой он обвинял меня в бесчувственности. В том, что я всегда ставлю семью на первое место, что я больше забочусь о них, а не о нем.

Я медленно нажимаю на дверную ручку и приоткрываю дверь. Петли скрипят, я замираю. Я стою на пороге комнаты, пытаясь привыкнуть к темноте, но по-прежнему ничего не вижу. Он где-то там, я это чувствую.

Кожа вибрирует, я задерживаю дыхание. Я прищуриваюсь и вижу, как контуры кровати проступают во мраке. Наконец я могу различить его. Он лежит на спине без футболки, одеяло натянуто до талии. Я удивляюсь своим чувствам – увидев его, я испытываю облегчение и даже радость, мне приятно видеть, что он один.

Я делаю несколько шагов, я отлично знаю, куда нужно наступать, чтобы не скрипнула половица. Я слышу его голос внутри себя: Лидия, ничего не выйдет. Так не может продолжаться.

Я вижу его и начинаю тосковать по нему. Я пытаюсь сдержаться, но у меня ничего не выходит. Мне нужно его тепло, его близость.

Я осторожно забираюсь в постель. Кладу руку ему на грудь. Мои пальцы дрожат, когда я ласкаю его кожу, я наклоняюсь ближе. Чувствую такой привычный запах пота и одеколона.

Он просыпается и сонно моргает.

– Лидия?

Я киваю и провожу пальцами по его животу. Слышу, как он стонет, когда я останавливаюсь под его кальсонами.

– Что ты делаешь?

Я не отвечаю, чувствую, какой он твердый, и расстегиваю брюки. Я сажусь на него верхом, упираюсь руками в его бедра и позволяю ему войти в меня. Лишь на мгновение он смотрит на меня, словно я дикий зверь, которого стоит сторониться.

– Черт возьми, Лидия! – говорит он после, протягивая мне сигарету. – Именно такие ситуации приводят к несчастным случаям. А что, если бы я не понял, что это ты, и решил, что это грабитель.

– Не думаю, что грабитель вел бы себя именно так. – Я улыбаюсь, глубоко затягиваясь.

Мики выдыхает дым.

– Не то чтобы я не был рад тебя видеть, но ведь мы договорились сделать паузу.

– Это ты так захотел.

– Да, потому что ты относишься к нашим отношениям несерьезно. Ты даже не захотела переехать ко мне.

– Ты ведь знаешь, что папе нужна моя помощь, – говорю я, стряхивая пепел в кофейную чашку у кровати.

– Сколько ему? Шестьдесят два? С точки зрения статистики он проживет еще лет двадцать. Ты собираешься ждать так долго?

– Я не знаю.

Он забирает у меня сигарету.

– Не понимаю, почему он не может переехать в дом престарелых. Ведь ему это нужно, не так ли?

Я смотрю на него, хочу еще раз объяснить ему, что это невозможно. Папа не сможет жить в доме престарелых, он там зачахнет. Кто-то должен о нем заботиться, кто-то должен следить за тем, чтобы семья держалась вместе. Что мы не бросим друг друга. Это мой долг, но Мики этого не понять. Он родом из такого мира, где семья – это что-то само собой разумеющееся, так что дискуссия не имеет смысла. Мы никогда не сможем договориться, а сейчас он мне нужен.

– Ты прав, – отвечаю я. – Нам нужно больше времени проводить вместе.

– Отлично.

Огонек сигареты освещает его лицо, я вижу, что растения на комоде завяли.

– Знаешь что, – говорю я. – Мне нужна твоя помощь.

– Почему я не удивлен! – вздыхает он, выдыхая целый туннель дыма, воспаряющий к потолку.

– Ты знаешь полицейского по имени Кристиан Валлин?

– Да, криминальный отдел.

Я слышу раздражение в его голосе и пытаюсь собраться.

– С Дани что-то случилось. Он пропал с прошлой недели.

– И при чем тут Кристиан Валлин?

Я сглатываю и пытаюсь проглотить страх, накатывающий мне на грудь.

– Я думаю, он подозревает, что Дани что-то сделал с этой девушкой из Вестра-Хамнен.

– Линнеей Арвидссон? Черт, плохо дело.

– Нет, полиция ошибается. Дани никогда бы не причинил никому зла, ты ведь знаешь это.

– Лидия… – начинает он, но я не хочу слушать его доводы.

– Мики, ты знаешь Дани. Он хороший человек. Почему он должен быть замешан в этом деле?

– Валлин сказал, что они подозревают Дани в чем-то?

– Да, что-то типа того, – бормочу я, пытаясь сдержать набегающие слезы.

– Обвинение предъявлено?

Я не отвечаю, и он обнимает меня. Я подползаю ближе, становлюсь совсем маленькой и прижимаюсь к нему.

– Я понимаю, что тебе очень трудно. Просто расскажи мне то, что ты знаешь, – шепчет он мне в затылок.

Я рассказываю Мики о Кристиане Валлине, пытаясь припомнить мельчайшие детали. Я говорю, что разговаривала с начальником Дани, что была в его квартире, но в последний момент решаю умолчать о пятнах крови и беспорядке в коридоре.

Мики внимательно слушает.

– Они не могут без доказательств называть Дани подозреваемым. Ты уверена, что он не был знаком с Линнеей Арвидссон?

Я пытаюсь представить себе, как Дани мог оказаться втянут в эту историю, и припоминаю наш с ним разговор пару недель назад. Это было в тот день, когда папа упал и разбил себе лоб. Когда я вернулась с работы, он, как обычно, сидел в своем кресле, но все лицо было в потеках засохшей крови, а рубашка – в пятнах. Обработав рану, я позвонила Дани и сказала, что нам нужно нанять сиделку, которая бы следила за папой, пока я на работе, но мы достаточно быстро пришли к тому, что у нас нет на это денег. Дани знал, как я беспокоюсь о папе, но он ведь не стал бы совершать никаких глупостей, чтобы оплатить сиделку?

– Нет, – сказала я. – Я не вижу никакой связи между ними, разве что кафе, в котором работает Дани, находится рядом с университетом, в котором учится девушка.

– То есть, возможно, они и встречались?

– Да, но ведь встречаться с кем-то вовсе не означает его похитить. Я просто с ума схожу. Я очень боюсь, что с Дани что-то случилось, что жертва – именно он. Ты не можешь разузнать, что именно знает Кристиан Валлин?

– Лидия. – Он вздыхает.

– Пожалуйста. Я готова на все.

– Это так не работает. У меня нет доступа к делам, над которыми я не работаю.

Я смотрю на него долгим взглядом, пытаюсь показать ему, как мне страшно из-за этой ситуации, но Мики не сдается. Наконец я встаю и одеваюсь.

– Ты не останешься? Сейчас половина первого.

Я качаю головой.

– Лидия, пожалуйста.

– Ты должен мне помочь, – серьезно говорю я.

Мики опять вздыхает, в этот раз долго и обреченно.

– Ничего тебе не обещаю, – отвечает он наконец.

Мне сразу же становится легче дышать.

– Спасибо большое, – говорю я.

– Не жди слишком многого. Не факт, что мне вообще удастся что-нибудь разузнать.

Я киваю Мики и думаю, что любая информация, которую ему удастся раздобыть, все равно лучше, чем ничего. Вся эта ситуация сгрызет меня изнутри. Я должна знать, куда делся Дани. После всего, что случилось, я в долгу перед моим братом.

Глава 11

Следующим утром я пришла в комнату Дани, в школу он идти не хотел. У меня было неприятное чувство, но Дани заверил меня, что у него просто болит голова и что он сдержит свое обещание.

В школе все говорили о том, что случилось вчера вечером. Две банды сошлись в стычке на ближайшем кладбище, и одного из парней пырнули ножом в живот.

Я сразу же подумала о Дани, но изо всех сил старалась не выказывать особой заинтересованности. Лишь стояла, прислонившись к шкафчику, и задала вопросы потом, когда остальные затихли. Я узнала, что был ранен Мустафа из 9-го «А». Что его прооперировали, состояние тяжелое, но его жизни ничего не угрожает.

– Пока никого не поймали, – сказал Расмус. Сам он в драке не участвовал, но, похоже, знал довольно много о том, что случилось.

– Он умрет? – спросила Тереза.

– Не думаю. Но папа сказал, что это покушение на убийство. Тому, кто это сделал, грозит долгий тюремный срок. – Расмус хихикнул.

– Виновного найти будет не так уж и сложно, правда ведь? Ведь все видели, что там произошло, – сказала я рассеянно, хотя все мое тело дрожало от напряжения.

– Было темно, в драке участвовало много народу, но я слышал, что нож был только у одного.

– У кого? – спросила Тереза, и ее глаза загорелись от нетерпения.

Расмус наклонился поближе. Видно было, что он наслаждается всеобщим вниманием. Я задержала дыхание, я боялась, что сейчас он назовет имя моего брата. Я не знала, что именно сделаю в этом случае.

– А нож был у… – сказал Расмус, оглядывая всех собравшихся, – у Джексона.

Я вдохнула и несколько секунд не дышала, а потом выдохнула весь воздух, пытаясь унять колотящееся сердце.

– Конечно, – сказала Тереза, закатив глаза, и все остальные тоже закивали, вот только я ни на мгновение не поверила тому, что сказал Расмус. Все боялись Джексона, и если бы нож действительно был у него, никто бы в этом не признался.

– Ты мне не веришь? – сказал Расмус, оборачиваясь ко мне.

– Какая разница? – пробормотала я, не желая вступать в перепалку.

Расмус шагнул в мою сторону и встал прямо передо мной, так близко, что я чувствовала его дыхание. Он прижался ко мне, наполовину в шутку, наполовину всерьез.

– Тебе нужно научиться слушать, придурочная! – Он улыбнулся.

Остальные захихикали, Расмус схватил меня за шею и наклонил мою голову вниз. Потом он засмеялся так громко, что забрызгал мне щеку слюной, отпустил меня и отошел.

– Ты в порядке? – спросила Тереза.

Я подумала, что буду в порядке только тогда, когда кто-нибудь вонзит нож в живот Расмусу, но сдержалась и кивнула:

– Все нормально.

К нам подошел Юнас. Он работал ассистентом на переменах, патрулировал коридоры и отвечал за то, чтобы все было в порядке. Каждый раз, когда я видела его загорелые руки и ясные голубые глаза, у меня в животе все сжималось. Не знаю, почему он мне так нравился. Может быть, все дело было в длинных светлых волосах, а может быть, в том, что ему было двадцать пять и он водил мотоцикл. Иногда я видела, как после школы он мчался прочь на своей «Ямахе».

– Что случилось? – спросил он у меня, но вмешалась Тереза.

– Эта поножовщина! Какой ужас!

– Да, но не переживайте. Мустафа справится, он скоро вернется, а полиция схватит того, кто это сделал.

– Вы так думаете? – Тереза улыбнулась.

– Абсолютно уверен, у них уже есть свидетели. – Он замолчал и посмотрел на меня: – Можно мне с тобой поговорить, Лидия?

Тереза помрачнела и вместе с другими тремя девочками из нашего класса удалилась.

Юнас прислонился к подоконнику.

– Я уже несколько дней не видел твоего брата, что с ним?

– Все нормально, – сказала я, уставившись на потрепанный линолеум.

– Ты ведь знаешь, что я просто хочу помочь, правда? Это моя работа.

– Он немного простужен.

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Нет, он придет завтра.

– Отлично. – Юнас кивнул. – Передай ему, что сегодня вечером в молодежном клубе турнир по бильярду. Я буду там до десяти, так что, если он почувствует себя лучше или захочет поговорить, пусть приходит. И ты, конечно, тоже.

– Хорошо, – ответила я, и в это время раздался звонок на урок.

Когда я вернулась домой, на кухне был полный бардак. Масло, хлеб и сыр стояли на столе, кто-то пролил какао на пол. Дани сидел в своей комнате и играл в «Зельду».

– Тебе лучше?

– Да, – сказал он, не сводя взгляда с экрана.

– Хорошо. Нам нужно прочитать письмо от твоего классного руководителя, посмотреть, что ты пропустил.

– Знаю, но пока не хочу.

Он громко засмеялся, пройдя очередной уровень, залез рукой в пакет с шоколадными хлопьями, стоявший у него на коленях, и засунул их в рот.