Капитали$т. Часть 2. 1988
Ткань пространства истончается, думаю я. Энтропия нарастает все быстрее и быстрее. Мир сдвигается с места, как у Стивена Кинга в еще не написанной «Темной башне». Навстречу мне идут двое парней, лет по пятнадцать. Драные джинсы, длинные волосы, металлические браслеты и цепи, на футболках сзади вытравлено «HMR». А вот благообразный дедушка скучает на скамейке с газетой и очень неодобрительно рассматривает металлистов. Один мир прорывается в другой. И вот как раз в это самое время эти люди, принадлежащие к разным мирам, живут на одной территории.
Было ощущение чего-то странного. И еще – ощущение беспредельной свободы. И в то же время – полной безнадеги. А в КВНе, который идет по первой программе ЦТ, шутят. Шутят простенько и безыскусно на тему того, что слуги народа живут лучше хозяев. Народ очень смеется – никогда раньше ничего подобного не было! Вообще, появляется много того, чего раньше никогда не было. Например, издание «Доктора Живаго». Или «Вампиры» Барона Олшеври – наши коллеги-кооператоры, связанные с издательствами, начинают утолять книжный голод населения. Утолить голод стоит недешево – «Вампиры» на рыночных книжных рядах – тридцать рублей. А «Дракула» Брэма Стокера – полтинник. А графини и мушкетеры бессмертного Дюма – тридцать пять. Народ офигевает от ценников, но к новинкам культуры приобщается, вообще – народ готов платить любые деньги за все, непохожее на наше.
У нас в звукозаписи народ требует «Яблоки на снегу» и «Музыка на-а-ас связала». Требует Цоя, звезда популярности которого почти в зените. Народ хочет Корнелюка и даже Добрынина. Наши неформалы тихонько грустят и сетуют на народную серость. «Хэви металл» все еще на гребне волны, но потихоньку поджимается попсой. Наш стабильный заработок – в районе сорока рублей на человека в день. Несметное богатство для школьного учителя, например. А для того же Евгения Михайловича – вообще ни о чем. Я почти ничего не трачу – шмотки есть, а то, что нужно я могу купить раза в два дешевле, чем простой обыватель. Развлечения, которые находятся в шаговой доступности, стоят копейки, а сорить деньгами в сочинских ресторанах меня не тянет.
У меня скопилось больше шести тысяч личных денег. Можно купить два «Запорожца», например. Один для парадных выездов, другой – на каждый день. Или «жигу»-«двойку». Но я не спешу. Да и родители неправильно поймут. Собственный автомобиль у восемнадцатилетнего сына одного из руководителей горкома, в любом случае вызовет вопросы. А вопросов быть не должно.
Через день мы в том же составе поехали на автовокзал. В условленном месте гопников не было.
– Что и требовалось доказать, – сказал Витёк.
– Да и хрен с ними, – махнул рукой Валерка. – Главное, что жути на них нагнали. Теперь не полезут, сто процентов. Жаль только, что мало им вломили позавчера.
Откуда-то появился шкет лет двенадцати – мелкий, но нахальный.
– Э, пацаны, – обратился он к нам, – вы пацанов ищете?
– Ищем, – сказал Валерик, – а они че, тебя прислали?
– Меня, – подтвердил шкет. – Сказали передать вам, чтобы приходили в пятницу на Дружбу, на центральный вход к восьми вечера. Сказали, что будут с вами разбираться.
– Ну все, кабздец им теперь! – взъярился Серёга. – Кого из них здесь или в городе поймаем, в землю воткнем!
Мои спутники были сильно раздражены – было жаль двух кассет, да и наказание гопников было не по заслугам.
– Ладно, пойдем, раз такое дело, – сказал я.
На улице мы бегло обсудили ситуацию.
– Ага, в пятницу на Дружбу, разбежались! Стратеги, мать их! – выругался Валерик. – Там же дискотека. Шпаны соберется человек сто, не меньше. Мы, даже если всех соберем, не потянем. Да и стоит ли оно?
– Ясен пень, не стоит, – подтвердил я. – Ладно, парни, вы идите по своим делам, а мне сейчас в видеосалон надо.
– Сейчас? – удивился Валерик. – Так до сеанса куча времени еще.
– Есть дело, – сказал я. – Потом расскажу.
Дело действительно было, и важное. Мой папенька встречался с Евгением Михайловичем Лисинским. Это неординарное событие должно было состояться в нашем видеосалоне, куда я и отправился.
Папенька прибыл первым – на служебной «Волге». Я встретил его у центрального входа в ДК и по коридорам и лабиринтам провел его в наш видеозал. Евгений Михайлович прибыл чуть позже и вошел через черный ход.
– Мне выйти? – спросил я папеньку. Тот покачал головой.
– Лучше побудь здесь. Я так понимаю, что беседа долго не затянется.
Я согласно кивнул.
Вошедший Евгений Михайлович вид имел торжественный, можно сказать – праздничный.
– Здравствуйте, Владимир Иванович! Здравствуйте, Алексей! – вежливо поздоровался он.
Папенька довольно холодно кивнул. Похоже, что Евгений Михайлович был ему неприятен.
– Я благодарю вас, что согласились уделить мне несколько минут. Собственно, Алексей, наверное, ввел вас в курс дела?
– Да, – сказал папенька.
Что-то он излишне лаконичен, подумал я.
– Тогда перехожу сразу к сути, – заторопился Евгений Михайлович. – Вот…
Он достал из кейса объемную папку и протянул папеньке.
– Здесь все. Бумаги, фото, магнитофонные записи. Будете проверять?
Папенька молча развязал папку, вытянул наугад какую-то бумагу и бегло пробежал ее.
– Да… – сказал он после некоторой паузы. – Алексей передал мне, что вы хотите дать законный ход этим материалам. Это так?
Евгений Михайлович развел руками.
– Законный или еще какой, – сказал он вкрадчиво, – нам важно, чтобы наш общий знакомый перестал занимать то положение, которое занимает сейчас. Мы не требуем крови Валеры Герца. Если он уйдет по собственному желанию, то на здоровье, как говорится.
– Почему же вы сами его об этом не попросите? – спросил папенька. – Например, продемонстрировав ему что-нибудь из этого… – он кивнул на папку.
– Где уж, куда уж… – притворно вздохнул Евгений Михайлович. – Если бы мы что-то такое попробовали бы, то, уверяю вас, Валера Герц попробовал бы сделать так, чтобы у нас ничего не вышло. А человек это очень нечистоплотный и в методах неразборчив…
– Я думаю, – сказал папенька, глядя в пол, – что вы преувеличиваете возможную опасность. Впрочем, это не имеет значения. Я могу твердо пообещать вам, что эти материалы будут использованы. Естественно, результат я вам гарантировать не могу. Вы меня понимаете?
– Вполне понимаю, – отозвался Евгений Михайлович. – У нас, дорогой Владимир Иванович, других вариантов нет. Если и вы не сможете, то… ну что же… – Евгений Михайлович развел руками.
– Я полагаю, что мы друг друга поняли, – сказал папенька.
Евгений Михайлович поспешил откланяться и покинул видеозал.
– Завтра с утра жду вас в нашем клубе, – сказал он мне шепотом, прощаясь. Я кивнул – буду.
– Мда… – сказал папенька и вытер носовым платком вспотевший лоб. – Вот, значит, какие дела…Ладно, Алексей. Пойду я. Дома увидимся.
Судьба всесильного Валерия Александровича Герцина была решена этим же вечером. Папенька сделал несколько звонков и домой к нам в течение получаса нагрянули городской прокурор, начальник городской милиции, неизвестный мне человек из обкома и собственной персоной Валерий Александрович Герцин.
Джентльмены собрались в папенькином кабинете, пили кофе и изучали полученные материалы.
– Что же ты, Валера, жадный такой? – удивлялся городской прокурор. – Ну право, куда столько? И доллары… Бежать, что ли, собрался за границу? Или думаешь, что американцы нас завоюют?
– В общем, тут каждая бумажка – уголовное дело, – резюмировал Николай Николаевич, начальник городской милиции. – А по совокупности… я даже говорить не хочу.
– Стенка! – отрезал прокурор. – По совокупности светит стенка. И не та, что у тебя в мебельном, Валера. Другая.
– Ты понимаешь, как всех подставил? – мрачно говорил обкомовец. – Ты скажи спасибо Владимиру Ивановичу, что он не стал горячку пороть, а собрал нас всех, чтобы по-товарищески посоветоваться. Если бы он чуть иначе поступил, то Леня бы уже на тебя ордер выписывал. Так, Леня?
– Еще бы не так! – согласился прокурор. – И с удовольствием бы выписал. Крыса ты, Валера. Жадный и глупый. Может и правда закрыть тебя? Посидишь на баланде, подумаешь над своим поведением.
– Ну как же, товарищи, – лепетал Герцин. – Я же всегда все по первой просьбе… Никому ни в чем отказа…Как же…
– Ты, Валера, про эти крохи лучше не вспоминай, – сказал прокурор раздраженно. – Ты лучше нас не зли.
– Ты же понимаешь, что если туда попадешь, то… – многозначительно сказал Николай Николаевич. – В камерах душно, накурено, а у тебя же астма, вроде?
– Астма… – выдавил Герцин.
– Ну вот, – сказал Николай Николаевич, – можно просто заснуть и не проснуться.
– Что же ты, мать твою, – злобно говорил обкомовец, – за болван такой? Что вы за люди?! Третий ты на моей памяти, все начинаете хапать, как в последний день. А на тебя виды были, Валера, серьезные виды. Всех подвел! Столько лет воруете, концы прятать в воду не научились! Но это все лирика. Что делать будем, товарищи?
– А что делать, – пожал плечами прокурор, – о материалах минимум несколько человек знают, кроме нас. Так что, сжечь в камине мы это все, конечно, можем. Но это бессмысленно. Всплывет снова и неизвестно с какой стороны. Так что, решение одно – по собственному. И я считаю, больше мы ничего сделать не можем. Это предел.
– По собственному… – сказал Николай Николаевич.
– Согласен, – подтвердил обкомовец. – Завтра чтобы к восьми ноль-ноль был у нас. С заявлением.
Потом наступила небольшая пауза, шуршали бумагами и чего-то шептали.
– Вот это внесешь Лене, – сказал обкомовец. – Штраф. Тоже завтра, Леня пришлет человека, передашь. И благодари бога, что легко отделался.
– Вместо стенки – легкий штраф и переход на другую работу, – сказал прокурор. – Это ж как подарок!
– Считай, второй раз родился, – подтвердил Николай Николаевич. – У тебя там кооперативы, вроде бы? Вот и иди в частную лавочку, самое место. А самое лучшее, Валера, закрыть тебе все дела и уезжать. Сложно тебе теперь будет здесь работать. Сам же понимаешь?
– Хорошо, что в чужие руки не попало, – еще раз сказал обкомовец. – Владимир Иванович, вам благодарность от нас всех, сами понимаете. Я доложу Ивану Ивановичу об обстоятельствах дела.
– Как же иначе? – сказал папенька. – Одно же дело делаем.
– Ну все, – объявил обкомовец, – Пора, товарищи, по домам. День был тяжелый… Непростой!
Товарищи разошлись, а отец вызвал на ковер меня.
– Ты, Алексей, чтобы о случившемся никому ни слова. Понимаешь? И этот Лисинский… Ему доверять нельзя. Так что, ничего не было. Понял?
– Понял, – подтвердил я.
– Вот и прекрасно, – подобрел папенька. – Лучше держаться подальше от этого всего.
На следующий день с утра я поспешил в кафе «Уют», где договорился встретиться с Евгением Михайловичем. Он был на месте – сияющий и торжествующий, похоже, что уже все знал.
– Огромное вам спасибо, Алексей! – сказал он. – Вы с вашим отцом не только нам, вы всему городу услугу оказали. Может теперь хоть иногда мясо будет не только на рынке и в чебуречных, но и на прилавках магазинов!
– Вы уже все знаете? – спросил я.
– Кое-что знаю, – Евгений Михайлович подмигнул мне, – а кое о чем догадываюсь. Но вообще знаю, что все хорошо закончилось. Для всех хорошо. И, как я говорил, наша благодарность будет велика. Начнем вот с этого. – Евгений Михайлович придвинул ко мне перехваченный резинкой газетный сверток.
– Что это? – спросил я, хотя догадывался, что там внутри.
– Берите, молодой человек, – сказал ласково Евгений Михайлович, – это вам лично. За оказанную услугу. Ни в коем случае не вашему отцу. Я же все понимаю! Лично вам.
Конечно, я боялся подставы, но искушение было слишком велико. Я засунул газетный сверток в сумку – будь что будет!
– И правильно! – похвалил меня Лисинский. – Но вы не подумайте, что это все. Нет! Я еще рассчитываю с вами вести дела. Вы же не хотите удовлетвориться одним видеосалоном, не правда ли?
– Мы думали расширяться, – признался я.
– Самое время! – назидательно сказал Евгений Михайлович. – И мы еще об этом поговорим. А сейчас, я прошу меня извинить. Дела!
Мы тепло попрощались, довольные друг другом, и я отправился в видеосалон. Там я развернул газетную упаковку. Две пачки сторублевок, по пять тысяч рублей каждая. Десять тысяч. Признаться, я был впечатлен. Это было едва ли не больше, чем я заработал за год. Полученные деньги окрыляли и приятно возбуждали. Вот теперь можно было купить машину, и не какой-нибудь «Москвич», а что-нибудь нормальное. На себя можно не оформлять, откроем кооператив, оформим как кооперативное имущество. Но точил и червячок сомнения. Лисинский – хищник. Самый натуральный. Акула, которая сожрет и не заметит. Я, конечно, ему был полезен, но… это было сегодня. Завтра все может быть совершенно иначе.
Глава 5
Я пока не знал, что делать с полученными деньгами и просто положил их в коробку из-под обуви, к остальным. Все равно, большинство интересующих меня вещей еще не изобрели. Каких-то особо ценных идей в голову не приходило, а связываться с малодоходной и хлопотной мелочевкой типа производства сладкой ваты не хотелось.
Когда я пришел в видеозал, там уже был Валерик, у которого, судя по горящим глазам и возбужденному виду, явно что-то случилось.
– Рассказывай уже… – сказал я.
– Короче, – сказал Валерик, – я тут разговаривал с пацанами, Антон и Пашка, у них видеосалоны на Пушкина и на Красноармейской. Знаешь таких?
– Шапочно знаю, – пожал плечами я. – И че рассказывают?
– Говорят, к ним приходили какие-то хмыри, от Седого. И сказали, чтобы с каждого салона по четыреста рублей платить. В месяц, прикинь! Вы, типа, по две штуки гребете, а пацаны голодные ходят. Рэкет! Слышал такое?
– Слышал… – усмехнулся я.
Слово «рэкет» только-только входило в обиход с легкой руки журналистов из «Крокодила», впервые в советской прессе обстоятельно и с подробностями написавших цикл статей о днепропетровских рэкетирах. Явление это только-только зарождалось, а представители его были очень голодными, жадными и скорыми на расправу. Само собой разумеется, что ни о каких «крышах» и речи быть не могло, что-то такое существовало на Кавказе, где тамошние теневые воротилы кооперировались с жуликами, примерно, как мы на старте своей карьеры с Сашей Щербатым. Но Саша, строго говоря, не был нашей «крышей». Уверен, что он бы оскорбился, если бы мы что-то подобное предложили. Мы просто давали ему небольшие суммы более-менее регулярно, и получали право обратиться по таким же «небольшим» вопросам. И вот, появились новые люди, которые требуют у коммерсантов деньги, но не за защиту, а за то, что сами их не тронут.
– Значит и к нам со дня на день придут, – сказал Валерик.
– Четыреста рублей… – сказал я задумчиво. – Деньги немалые. Ну и что, Антон с Пашкой собираются платить?
– А куда деваться, – нервно сказал Валерик. – Те жути нагнали – убьем, зарежем. Антон сунулся в ментовку, а те в лицо смеются – состава преступления нет, убьют, тогда и придете. Говорят, что если за разговоры сажать, то полгорода сажать нужно. Никаких нар не хватит.
– Ну это да, – согласился я. – Сотрудники правоохранительных органов, Валер, нашего брата недолюбливают. А чего, имеют основания.
– Так что делать будем? – спросил Валерик. – Сегодня их, завтра нас. Рано или поздно все равно придут. Скорее рано.
– Решать проблемы по мере их поступления, – сказал я. – Или у тебя конкретные предложения есть?
– Есть! – сказал Валерик и встал в боксерскую стойку. – Нужно идти в субботу и разбираться с той шпаной, что у Витька кассеты отняла. Они ж на Седого ссылались, помнишь? Что типа знают его. Вот если вывезем эту тему, покажем, что сила у нас есть, то никто не сунется никогда – сто процентов! А если так спустим, то решат, что мы заднюю дали и тогда… сам понимаешь.
– Гонишь, Валера, – я был настроен скептически. – На Дружбу идти? Их там выскочит человек двести. Всего вашего клуба боксерского не хватит, вместе с тренером.
– Управимся, – сказал Валерка загадочно. – Вот, гляди.
Он вытащил из пакета бумажный сверток и развернул. Ну конечно! Пистолет! «Макаров», прекрасно.
– Где взял? – быстро спросил я.
Валерка довольно усмехнулся.
– Знакомый один подогнал. И еще две обоймы! И недорого – три сотни. А вещь нужная!
– Нужная… – сказал я с досадой. – Ты, Валер, решил кого-то из шпаны замочить и на срок устроиться? Лично меня такое не устраивает. Вот совсем.
– Да кого там мочить! – громко зашептал Валерик. – Просто ствол покажем, они и обосрутся. А лучше всего шмальнуть в воздух! Так сразу поймут, чего можно, а чего нет.
– А если менты приедут? Это ж все равно статья.
Валерик засмеялся.
– Менты? На Дружбу? Ты там когда был в последний раз?
– Никогда не был, – отрезал я. – И не стремлюсь.
– Так я тебе скажу, что туда менты даже по вызову едут полчаса минимум. Чтобы приехать, когда уже закончилось все.
– Подъехать на такси… – сказал я задумчиво. – Подойти ко входу. Может их там и не будет никого. Если будут, то сначала поговорить. Если говорить не захотят, то…
– Да уделаем мы их сто пудов! – развеселился Валерик. – Вообще, с этой штукой, – он кивнул на пистолет, – себя в два раза сильнее чувствуешь. Офигенные ощущения! Мы ж стволы только в боевиках видели.
– Хорошо, что у твоего знакомого танка не оказалось по сходной цене, – пошутил я. – А ствол у кого будет? Ты вообще стрелял когда-то?
– Из «мелкашки»… – вздохнул Валерик. – И один раз на полигоне из «калаша», на НВП, помнишь?
Я не помнил никакого НВП, в те прекрасные времена меня еще не было в этом удивительном времени, но честно сказал:
– Помню. У меня та же самая хрень. Так кто шмалять будет в случае чего?
– Серёга, – сказал Валерик. – А че? Духа у него сто пудов хватит, он после армии, с «макаром» сможет управиться без проблем.
– Ладно, – сказал я, – пусть будет Серёга. Вообще, я думаю, что его нужно как-то привлекать в движение. Витёк все равно уезжает, вдвоем трудно. «Металлисты» наши, сам понимаешь, не бойцы. А Серёга вроде нормальный парень.
– Тоже об этом думал, – сказал Валерик. – Нужно его подтягивать, парень нормальный, рассчитывать на него можно.
Меня все же терзали смутные сомнения. Дома в коробке из-под обуви денег на две машины. В перспективе – интересные и денежные дела с Евгением Михайловичем. И лезть в конфликт со шпаной, с непредсказуемыми последствиями? Нахрена волку жилетка, спрашивается?
– Валер, – сказал я, – может быть мы скоро на нормальные бабки выйдем. Можно будет вообще побоку все эти видеосалоны и звукозаписи. А мы сейчас лезем в эти дела… Оно нам на самом деле надо?
Валерик посерьезнел.
– А ты чего думаешь, что когда мы на нормальные бабки выйдем, то нам работать спокойно дадут? Нет, Лёха. Если мы даже в видеосалоне отбиться не сможем, то большие бабки тем более не удержим. Вообще, как себя поставим, так и будет. И я считаю, что нужно ставить жестко. Сожрут же, сам видишь, что делается.
Да, я видел, что делалось вокруг. Формально девяностые еще не наступили, но фактически они бушевали во всю. Большим откровением для меня стал просмотренный дома от нечего делать советский фильм – рязановский «Гараж». В нем простые советские люди, интеллигентны, а некоторые даже с научными степенями, буквально топчут друг друга за право поставить свою машину в металлическую коробочку. Этот фильм я почему-то не видел раньше, и смотрел его не как комедию, совсем нет… От отдельных сцен буквально продирал мороз по коже – вот же оно, через несколько лет ровно эти же люди будут топтать, рвать, сжигать и расстреливать друг друга из-за квартир, коммерческих киосков и заводов. Вот же они, девяностые, в рязановской комедии, которая страшнее «Бумера», если вдуматься… Так что, да. Валерка прав, сожрут, если проявим слабость.
– Согласен, – сказал я. – Тогда давай так – бери своих боксеров, сколько соберешь и поедем с утра на автовокзал. Может там эти гопники нарисуются. А уже вечером со стволом двинем на Дружбу.
– Сделаем, – сказал довольный Валерик. – Пусть знают, что их никто не боится ни хрена!
– Только не покалечьте никого, – сказал я, – а то ваши боксеры, они и без ствола могут отправить в травмпункт, если не хуже…
– Будем бить сильно, но аккуратно, – заверил меня Валерик. – Пацанам сколько бабок предложить, Лёха? Столько же, как в прошлый раз?
– Давай по столько же, – сказал я.
– Пацаны рады, – улыбнулся Валерка, – говорят – на тренировках все время бесплатно рожи друг другу бьем. А тут бабки просто так. А ты, Лёха, как? С нами поедешь на Дружбу? Или нет?
– С вами, – сказал я твердо. – Если нас все же повяжут, то лучше, если со мной. Сам понимаешь. Главное, не замочить никого.
– Да нахрен! За что нас вязать? – возмутился Валерик. – Менты нам вообще должны, как земля колхозу. Мы им этого психа отловили, просто в подарок! Помнишь, сколько газеты писали – «Доблестная милиция поймала маньяка!». А теперь хулиганов гоняем! Нам благодарность объявить должны!
Я помнил. Действительно, газеты трубили на все лады о том, как лихо органы задержали маньяка, который терроризировал город.
– Обязательно объявят, по комсомольской линии, – улыбнулся я. – В общем, все решили, будем делать.
Определившись, мы начали готовиться к сеансу – народ уже подходил. В этот день у нас были новинки – «Кровавый спорт» и Крепкий орешек». Хорошие фильмы, сам я пересмотрел их с удовольствием.
Операция на автовокзале увенчалась успехом. Отправились мы туда ближе к обеду, впятером. В группу быстрого реагирования кроме меня и Валерика вошли боксеры Серёга, Игорь и еще один парень, имени которого я не запомнил.
И опять мы предотвратили гоп-стоп. Наши хорошие знакомые-гопники вшестером поймали двух пацанов, лет по пятнадцать, у которых уже успели отобрать деньги и часы. Все в том же укромном закутке, рядом с табачным киоском.
– Оба-на, какие люди в Голливуде! – обрадовался Серёга. – Я ж вам говорил, что если снова поймаем – плохо будет. Я бью два раза – один в рыло, а другой по крышке гроба! Вы чего не пришли, как договорено было?
– Менты повязали, – дерзко ответил один из гопников. – За ментовской запал спроса не бывает. А вы че сейчас пришли? Вам же сказали, к восьми на Дружбе.
– Туда мы успеем, – ласково сказал Игорь. – Мы сейчас с вами решим вопрос. Вы ребятам отдайте, чего отняли и отпустите с миром, нам лишние уши не нужны.
– А-а-а! Суки! Перемочу всех! – какой-то невзрачный паренек лет шестнадцати выхватил из кармана линялых джинсов складной нож и кинулся на Игоря. И тут началось…
Я уже замечал, что в таких ситуациях мое «внутреннее время» замедляется, а восприятие обостряется. Я с удивлением вижу, как спокойно Игорёха сначала уходит в сторону от удара, а затем перехватывает руку с ножом и резко дергает. Нож падает на бетонные плиты. Парень тоже падает, он кричит от боли. Похоже, что Игорёха действительно не шутит. Двое кидаются помогать павшему товарищу, но одного из них останавливает Валерик сокрушительным ударом в челюсть. Чистый нокаут. Второго Серёга, вставший в боксерскую стойку, неожиданно бьет ногой по коленной чашечке. Это больно. Парень вопит и громко матерится.
– Что за привычка, сразу за железки хвататься? – с досадой говорит Валерик. И трогает носком кроссовка нокаутированного: – Э! Ты живой там вообще?
Нокаутированный что-то жалобно стонет.
– Живее всех живых, – говорю я.
Сам я участия в потасовке не принимаю, имеющихся сил более, чем достаточно.
Тем времени, третий боксер, имени которого я не запомнил, храбро сражается сразу с двумя гопниками, и похоже, что ему как раз достались лучшие бойцы. Они успевают обменяться несколькими ударами, от которых нет большого ущерба, и Валерик с Серёгой спешат на помощь товарищу. Гопники видят, что противник имеет численное преимущество и настроен очень решительно. Они принимают единственно верно решение – бежать с поля боя.
– Быстро бегают, – с удивлением констатирует Игорёха, – легкоатлеты, что ли? Ты не знаешь? – спрашивает он мелкого гопника, которого сам и держит, заломив руку. Тот стонет от боли.
– Больно, что ли? – с удивлением спрашивает Игорёха. – Ничего, сейчас отпущу.
Получивший свободу парень держится за правое плечо. Ему действительно больно, настолько, что слезы выступают на глазах. Он очень зол, от боли и от того, что у него слезы на глазах.
– Кранты вам сегодня вечером на Дружбе! – объявляет он.
– Ладно, ладно, – говорит Валерик. – Не говори гоп раньше времени.
– И вообще, – говорит Игорь очень серьезно, – чтобы духу вашего здесь больше не было. Вот спецом будем приезжать и проверять. И если увидим кого – убьем. Сам запомни и своим передай.
Поверженный Валериком гопник снова стонет. И даже чего-то тихонько матерится.