Капитали$т. Часть 2. 1988

Глава 6

В парк Дружбы мы приехали, как и было запланировано – к восьми вечера, в том же составе, как были на автовокзале утром. Таксиста оставили ждать у трамвайной остановки, неподалеку, а сами направились в сторону парка.

В Дружбе было людно и шумно – здесь собиралась вся окрестная не очень благополучная молодежь. На танцплощадке гремел «Блю систем» и толпа парней и девушек, от пятнадцати и выше, танцевали. Почему-то все танцующие, кроме сильно пьяных, имели очень серьезный, напряженный и сосредоточенный вид, словно были заняты каким-то важным и ответственным делом, никакой расслабухой и близко не пахло. Те, кто не принимал участия в танцах, компаниями разбрелись по парку – общались, курили, выпивали, били кому-то физиономии, без особого фанатизма, скорее потому, что так положено. Само собой, никаких дружинников и, тем более, милиции в пределах прямой видимости не наблюдалось.

– Ну чего, восемь вечера, что-то я не вижу никого, – сказал Серега, когда мы остановились у входа в парк, где и была назначена встреча. Вид у него был скучающий, кажется, что он совсем не беспокоился. Чего не скажешь обо мне. Адреналин зашкаливал и норовил политься изо всех отверстий. Мы в меньшинстве на условной вражеской территории.

– Короче, ждем десять минут и валим, – сказал Валерик. – А потом этих чертей поймаем где-нибудь, еще и за балабольство накажем.

Лично я бы предпочел, чтобы встреча высоких сторон не состоялась, и мы отправились бы по домам. Потому что если действительно выскочит разгоряченная водкой и жаждой крови толпа молодых пацанов… «ПМ», который у Сереги сейчас за поясом по рубашкой, может и не спасти. Моим надеждам, впрочем, сбыться было не суждено. Нас заметили. Пацан лет пятнадцати рассмотрел нас и метнулся вглубь парка. И вот уже к нам идет развеселая ватага, человек в двадцать. Многие из них, конечно, сильно выпивши, но на ногах держатся.

– Че, пришли?! – выкрикнул кто-то из толпы, очевидно из бывших сегодня утром на автовокзале. – Ну все, щас будем убивать!

– Ты сначала отдай, что должен, а потом убивай, – спокойно сказал Валерик.

Толпа стояла перед нами. Злая, потная, дышащая водочными и табачными парами. Зато в Советском Союзе преступность была меньше, пронеслось у меня в голове. Сейчас эта преступность, маленькая, нам и навешает. Но толпа почему-то не нападала. Скорее всего, мы просто разрушили их стереотипы, явившись в абсолютном меньшинстве и разговаривая при этом с позиции силы. Похоже, мы вели себе неправильно, совершенно не так, как полагается в подобных ситуациях. И толпа растерялась. Даже не то чтобы растерялась, скорее – слегка зависла.

Из толпы вышел парень лет двадцати, в полосатых штанах и цветастой рубашке.

– Че ты гонишь? Кто тебе должен? – с вызовом обратился он к Валерику.

– Те, кто здесь на восемь с нами встретиться добазарились, – сказал Серега. – Должны две кассеты к видаку. Ну или четыреста колов, как вариант. А ты чего, дружище, за них рассчитаться, что ли, хочешь? Или все вы, – Серега повысил голос, – решили коллективно скинуться? Так давайте, мы не против. Или че, по-другому будем решать?

Кажется, толпа зависла еще больше. За подобную наглость полагалось бить до потери сознания, но…

– Че-то я вас не знаю никого, – сказал парень в полосатых штанах, и в голосе его звучало недоумение, а не агрессия. – Центровые, что ли? Я Леша Сувор, меня тут все знают. А вы кто такие?

– Ну пошли отойдем тет-а-тет побазарим, – сказал Игорь, – че мы тут будем митинговать, ментов привлекать только.

Леша Сувор, похоже, не понял, что такое «тет-а-тет», но предложение не привлекать внимание ему понравилось.

– Ну пошли побазарим, – согласился он и махнул рукой. – Отбой, пацаны.

Толпа, кроме нескольких старших пацанов, которые явно были близкими друзьями Леши Сувора, разошлась. А мы, компанией человек в десять, отошли от входа в парк в сторону, к бетонному забору.

– А вы отчаянные парни, не зассали прийти, – сделал нам комплимент Леша Сувор. – Впятером, могли бы сейчас там, – он махнул рукой в сторону входа, – в отключке валяться. Уважаю, че.

– Это кто бы еще валялся, – сказал Серега снисходительно, – сюда посмотри. – Он слегка приподнял рубаху.

– Ствол, – усмехнулся Сувор. – Чего, стал бы в пацанов шмалять из-за пары кассет?

– Полезли бы – стал бы, – пожал плечами Серега. – Так чего, по делу базарить будем или нет?

– А чего по делу, – усмехнулся Сувор. – Кассеты пацаны в первый же день пробухали. Да и бабок у них нет. Так, Боцман?

Один из парней утвердительно кивнул. Похоже, что он был из автовокзальной тусовки.

– И вообще, – продолжил Сувор, – нормальным пацанам в падлу друг на друга кидаться из-за двух кассет.

– Раз бабок нет, значит будут должны, – сказал Валерик.

– Нам чужого не нужно, – добавил я, – но своего мы не отдадим. Человек, у которого вы кассеты отняли, сказал вам, что с людьми общается? – обратился я к Боцману.

– Не помню, – сказал тот угрюмо. – Сейчас кого ни останови, все кем-то прикрываются. Че ж теперь, не отобрать ни у кого ничего?

– Пацан это был из нашего видеосалона, – сказал я. – А общаемся мы с Магаданом и Швилей. И с Сашей Щербатым были в хороших отношениях. Если есть сомнения, то можем хоть сейчас проехать и поинтересоваться.

– Саня хороший парень был, – сказал Сувор без особой грусти. – Жаль его. А че за видеосалон?

– В ДК медиков, – сказал я.

– А-а-а… – задумчиво протянул Сувор. – Ну чего-то слышал про вас. Так, а что ты предлагаешь? Я же говорю, бабок у них нет. Так-то вообще вы правы, я слова не скажу. Но предлагаю пойти навстречу пацанам. Может завтра все так повернется, что вы к нам обратитесь. И тогда мы вам навстречу пойдем. Добазарились, че?

Мы переглянулись.

– Добазарились, – сказал Валерик. – Но должок за вами, если что.

Высокие договаривающиеся стороны пожали друг другу руки и разошлись относительно довольные. Сам я был очень доволен.

– Лучше уж так, – вздохнул Игорь, – а то правда стрелять кого-то пришлось бы.

– Худой мир лучше доброй ссоры, – согласился я.

– Вообще, да, – усмехнулся Валерик. – И волки сыты, и овцы целы. За Витю мы уже с них спросили. А кассеты… хрен с ними. Будут должны встречную услугу, если что.

– Ну вы даете! – Ожидающий нас таксист был сильно недоволен. – Я уж уезжать хотел! Чего так долго-то?!

– Дела, отец… – сказал Серега.

– Ожидание будет оплачено, – добавил Валерик, похлопав себя по карману.

Мы поехали по домам, в целом инцидент был исчерпан.

А во вторник я последний раз встретился с Витей. Он был тих и задумчив.

– Так странно, – говорил он с удивлением, – вроде бы головой я все понимаю. Все понимаю! Что здесь мрак, развал и безнадега. Очереди. Перестройка эта. Что народ с ума сходит. Головой я это понимаю, и понимаю, что надо уезжать. Но уезжать не хочу. Вот как так?! Не разорваться же надвое, в самом деле?! Я же понимаю, что там все другое, вообще все. К этому-то я привык, к нашему… А там сколько привыкать?

– Привыкнешь, – сказал я успокаивающе. – Восемнадцать лет, вся жизнь впереди. Люди вон на старости лет в Израиль едут и ничего, счастливы.

– Знать бы прикуп, – вздохнул Витя, – если бы знать, что будет у нас здесь нормальная жизнь, перспектива…

– Если ты об этом беспокоишься, – сказал я с грустной усмешкой, – то езжай спокойно и не морочь себе голову. Нормальная жизнь нам только снится…

– Если бы не отец… – мрачно сказал Витя.

Мы помолчали немного.

– А я помню… Мелко-мягкий! – сказал он внезапно.

– «Микрософт», да, – улыбнулся я.

– И спрашивать нельзя, откуда знаешь?!

– Спрашивать можно, – пожал я плечами, – только ж я не отвечу. Или совру чего.

– Тогда расскажи еще! – потребовал Витя. – Что еще мне нужно знать?

– Вообще, хватит с тебя и этого, – сказал я, – но если сильно хочешь, то пожалуйста. «Яблоко».

– Какое еще яблоко?! – изумился Витя.

– Еще одна компания, – объяснил я терпеливо. – «Apple» называется. Сейчас стоит копейки, а вырастет в сотни раз.

– Откуда знаешь?! – немедленно встрепенулся Витя.

– Нельзя спрашивать, – важно сказал я.

– Если ты меня разыгрываешь… – начал он возмущенно, но я перебил:

– Нет, не разыгрываю.

– Ты как-то по линии КГБ это узнал, да? – спросил Витя, понизив голос.

– По ней, – вздохнул я.

Он возмутился:

– Врешь!

– Ну и вру… – сказал я обреченно.

– Теперь верю… А скажи, Леха, вы теперь этого боксера подтянете, Серегу, ведь так?

– Думали, – сказал я, – подтянем, да. Сам видишь, что творится.

– Вообще, смотрите осторожнее. Я вот вас втянул во всю эту коммерцию… а теперь уезжаю. А вы остаетесь. И если что-то случится, то получается, что я во всем виноват.

– Не бери в голову, – усмехнулся я.

– Ладно… Я, как приедем и обустроимся. Отпишу- как и чего. Может и в самом деле какие-то дела придумаем, совместные.

– Буду ждать, – сказал я.

Мы попрощались. На следующий день Витя уехал вместе с родителями, а еще через несколько дней события снова закрутились…

Так, одним прекрасным вечером, я вернулся домой и обнаружил, что в папенькином кабинете происходит очередное партийное совещание. Присутствовало несколько человек, мне не знакомых. Я немного послушал, о чем они говорили. Выходило очень интересно.

Так, первого секретаря обкома все же снимали. И скорее всего, это было делом рук отставленного Владимира Александровича Герцина, бывшего начальника областной торговли.

– Он, точно говорю, – убеждал какой-то настойчивый голос, – были у него материалы, наверняка были! И решил, что если меня сняли, то гори все синим пламенем! И вбросил – может быть даже в Москву!

– Сам-то он известно где? – спросил папенька.

– Никто не знает, – отвечал второй голос. – Где-то на дно залег! Да и наплевать на него, Володя! Кому теперь какое дело, где этот негодяй прячется, если все и так в лучшем виде разрешилось?

Разрешилось все действительно в лучшем виде. Начальник моего папеньки товарищ Бубенцов шел в обком, на повышение, на место выбывшего Иван Иваныча. То есть, становился фактическим хозяином области. А папенька шел на его место – первым секретарем горкома партии. По крайней мере, именно такое предложение ему было сделано. А что, подумал я. Это очень интересные перспективы открываются. Такая полнота власти, пусть даже перед самым ее крахом – это серьезно. На этом можно хорошо сыграть. Что касается папеньки, то предложение это ему свалилось как снег на голову и слегка оглушило.

– Хочу подумать, товарищи, говорил он. – В такое время, такую ответственность… – сами понимаете.

Товарищи же, в свою очередь, убеждали его, что время всегда будет «такое», а лучше него город никто не знает.

– Никаких «подумать», Володя! – торжественно говорил неизвестный. – Нечего тут думать, твой ответ прямо завтра нужен, с утра! Ну глупо же, черт побери! О такой должности люди и не мечтают!

– Соглашайся, Владимир Иванович, – убеждал второй. – Что за причуды, в самом деле? Партия говорит – надо! Григорий Степанович тебя с наилучшей стороны аттестует! Или ты хотел вторым в обком? Нет, дорогой, сейчас вторым в обком нельзя, там… ну ты сам же понимаешь? Утвердят тебя без единого возражения, дело ты знаешь, люди знают тебя…

Папенька понимал. Место второго секретаря получал молодой и перспективный номенклатурщик по фамилии Тихоновский. Происходил он из семьи потомственных партийцев, всегда держал нос по ветру и колебался вместе с генеральной линией. Семья товарища Тихоновского была спрутом, раскинувшим свои щупальца по всем областным органам власти, так что игнорировать ее в сложившихся обстоятельствах не получалось.

– Да… – сказал папенька растроганно. – Наверное, вы правы, друзья. Что же, я готов… По мере сил, так сказать!

– И расчудесно! – возрадовались голоса. – Тогда давайте, товарищи, поднимем за будущего хозяина города! Пожелаем дальнейших свершений! Долгой и плодотворной работы!

Звон бокалов отзнаменовал новое назначение.

– А времена, Володя, сейчас вполне приличные, – сказал один из гостей. – Зря ты на времена наговариваешь. Умному человеку в любое время хорошо. Нужно только понимать, как все работает… Не забыл еще, где базис, а где надстройка?! Вот, то-то и оно!

– У Григория Степановича два кооператива уже, – пьяно говорил второй. – На кума, на зятя… И ничего – первый секретарь теперь. Вот он, базис, Володя! Это Герцин – дурак! А у умных людей все по уму!

– Не нужно бояться новой жизни, Владимир Иванович, – подтвердил второй голос.

– Новый год, порядки новые… – пьяно вздохнул первый.

Гости разошлись поздно, а папенька торжественно объявил нам с маменькой. Что вступает в новую должность. Идет, так сказать, на повышение. У маменьки на радостях даже прихватило сердце слегка.

– Ты, Володя, не огорчайся, что в обком не попал, – сказала маменька со слезами радости на глазах. – Бог с ним, с обкомом. Как римляне говорили – лучше быть первым в провинции, чем вторым в Риме.

– Это верно, – согласился папенька.

– Поздравляю! Очень рад! – искренне сказал я.

Папенька милостиво принял мои поздравления и пожелал всем присутствующим спокойной ночи.

Как раз завтра в клубе кооператоров – кафе «Уют», состоялось очередное собрание, которое я и решил посетить. Навестить Евгения Михайловича и, если получится, обсудить с ним сложившуюся ситуацию.

В клубе все уже все знали. Я снова удивился, насколько быстро приходит информация к этим людям – вот она, всепобеждающая сила золотого тельца! Присутствующие очень обрадовались моему визиту, а больше всех радовался Евгений Михайлович, который долго тряс мою руку:

– Поздравляю вас, Алексей! От всего сердца! Городу очень повезло, что во главе его сейчас такой человек, как ваш отец!

– С таким приобретением всех нас можно поздравить! – вставил кто-то из присутствующих. Как мне показалось, прозвучало это довольно двусмысленно.

– Вот видите, – сказал мне вполголоса Евгений Михайлович, – одним махом столько всего решили. Володю Герца убрали. А попутно и секретарь обкома слетел. Может и не из-за этого… – Евгений Михайлович подмигнул мне. – А может быть… Впрочем, не будем гадать. Сейчас областью и городом управляют приличные люди и… может быть! В этом есть и наша маленькая заслуга! Так что, господа, сегодня праздник!

И праздник начался. Было грузинская вино и финская водка, от которой я вежливо отказался. Был шашлык и икра. Были ананасы и шампанское. Одним словом, ничего особенного, нормальный купеческий загул людей, которые прожили скромную и полную лишений жизнь, но вдруг внезапно разбогатели. Лично я бы предпочел пиццу.

Честно говоря, на празднике я скучал. Ждал, когда все закончится. Чтобы пообщаться с Евгением Михайловичем наедине. И вот, дождался. Участники банкета разошлись, а Евгений Михайлович вновь пригласил меня в святая святых клуба – в подсобку.

– Ну что, молодой человек, может быть теперь поговорим о делах? – спросил он меня вкрадчиво.

– Всегда готов! – торжественно рапортовал я.

– Давайте обсудим один вопросик… – сказал Евгений Михайлович. – Наша партия с правительством – дай им бог всего самого наилучшего, – заботятся о каждом предприятии. Можно сказать, неусыпно! – сказал он торжественно. – Вот, дали возможность заводам и фабрикам самим распоряжаться продукцией. – В этом месте Евгений Михайлович помрачнел. – Хозрасчет, экономическая самостоятельность – все возможности! Но вот некоторые особо безответственные директора – злоупотребляют! Нагло и беззастенчиво! – голос Евгения Михайловича дрожал от праведного гнева. А я не мог понять, куда он клонит и для чего весь этот перфоманс.

Глава 7

– Это все очень интересно, Евгений Михайлович, – сказал я, – но…

– Тогда я перехожу сразу к делу! – объявил Евгений Михайлович. – Вы бы хотели заняться лакокрасочной продукцией?

Я изумленно уставился на своего собеседника.

– Лакокрасочной? Но я понятия не имею… Это же нужно оборудование, сырье, рабочих нужной квалификации… – начал лихорадочно перечислять я.

Евгений Михайлович в свою очередь удивленно посмотрел на меня.

– Зачем вам сырье и рабочие? Или вы таки любите делать краску с лаками?

– Но я не понимаю! – сказал я с отчаянием в голосе.

– Сейчас все объясню, – успокоил меня Лисинский. – У нас в городе есть химзавод. Где делают лаки и краски. Слышали?

– Про завод слышал, конечно!

– И вот там, на заводе есть все – оборудование, материалы, люди. Они все это умеют и любят. Еще на заводе есть даже директор завода.

– И в этом как раз и заключается проблема? – спросил я, догадываясь, о чем пойдет речь.

Евгений Михайлович просиял.

– Вы совершенно точно угадали, молодой человек! Есть директор завода. А есть наши магазины «Строитель», в которых пустые полки. Ни красок, ни лаков, ни банального растворителя! Пустота! При этом, напомню, у нас в городе имеется соответствующий завод! Который выполняет и перевыполняет план по производству всего того, что у нас на полках отсутствует! Понимаете?

– М-м-м… – сказал я. Пока было не очень понятно.

– Так я скажу яснее – директор делает так, что продукция уходит за пределы области. В Прибалтику. В Казахстан. В Азербайджан. Директор за год купил себе две «Волги». И дом в Сочи в два этажа. Я бы тоже хотел дом в Сочи, там хороший климат! Вы бывали в Сочи, молодой человек?

– Он продает… с нарушениями? – Я игнорировал вопрос Евгения Михайловича относительно Сочи.

– Где я говорил, что он продает с нарушениями? Он продает очень чисто, очень! Комар носа не подточит! Только он продает кооперативу. А в нем есть председатель – сын его зама. И уже этот сын зама торгует по всему Союзу так, что получаются «Волги» и дома на юге. Должно быть у мальчика талант, – иронически заметил Евгений Михайлович.

– Так… – сказал я, начиная понимать.

– Я всего-то и хотел – попросить директора продавать немного продукции какому-нибудь местному кооперативу. Нашим людям тоже нужна краска, Алексей. Например, покрасить дверь или забор. Вот у вас, Алексей, уже открыт кооператив?

– Еще нет, – сказал я с сожалением.

Евгений Михайлович воздел руки к небу.

– Таки я не знаю, чего вы ждете и о чем мечтаете? Наверное, вам очень нравится показывать публике идеологически чуждое нам кино и сражаться с уголовным элементом?

Я смутился. Осведомленность Евгения Михайловича слегка меня напрягала.

– Сделаем в ближайшее время, – твердо сказал я. – А вы мне объясните схему полностью.

– Какая схема?! – закатил глаза Лисинский. – Мы попросим товарища директора продать немного продукции нашему кооперативу. Естественно, мы самым обязательным образом все оплатим! Товар поступит на полки наших магазинов – покупатели рады, директора магазинов счастливы! Продавцы в восторге!

– И по какой цене поступит товар счастливым покупателям? – спросил я. – Рискну предположить, что она будет слегка отличаться от государственной?

Евгений Михайлович строго посмотрел на меня.

– Немного будет отличаться, это вы очень верно заметили. Немного! Процентов на пятьдесят, не более того. Должны же мы будем получить скромное вознаграждение за то, что решаем товарную проблему региона?

– Безусловно, должны, – согласился я. – А почему вы сами все это не проделали?

– А потому что продать какому-то Лисинскому – это одна история, да и кто такой этот Лисинский, чтобы ему продавать и делать себе убыток? Кто бы со мной стал разговаривать? Я бы и не пытался! Я такой же, как и он, директор. Если я приду к нему с таким предложением, то он пошлет меня по известному в России адресу. И будет по-своему прав! А вот продать сыну первого секретаря горкома нашей любимой партии – это совсем другая история. Все хорошо знают, что случилось с товарищем Герциным и какова в этом роль вашего отца.

– Все понял, – сказал я. – И последний вопрос, Евгений Михайлович. О какой сумме ориентировочно идет речь?

Евгений Михайлович пожал плечами.

– В первый месяц ваша доля будет примерно тысяч десять. Может и больше, смотря сколько товара нам удастся выбить из этого Рокфеллера.

Я задумчиво кивнул.

– Обращаю ваше внимание на то, – торопливо сказал Лисинский, – что таких заводиков только по городу десятка два. А есть еще и область. Вы меня понимаете?

А чего ж тут непонятного?.. Все было понятно, перспективы действительно открывались очень обширные.

– Только действовать нужно быстро. Есть еще обком партии, и в нем тоже появились деловые люди, которые могут нас опередить. А также и другие структуры… Сейчас главное – застолбить участок. Как раньше у золотоискателей, читали?

– Читал.

– Ну вот и прекрасно! И еще одно, молодой человек. Мой вам дружеский совет – старайтесь не конфликтовать с уголовниками. Лучше со всеми дружить. Вот мне приходится иногда поддерживать отношения с такими людьми, что и вспомнить неприятно, – вздохнул Евгений Михайлович. – Но приходится, деваться некуда. Если вам таки всадят ножик в живот, то зачем тогда и деньги?

– Вы рассчитываете оставаться со всеми в хороших отношениях? – спросил я иронически.