Дорога Огней

Выскользнув из цепких пальцев Дорокула, я пока не собирался покидать замок. Сир Эзран тоже мог стать интересным собеседником. Однако стража так не считала. В левое крыло я попасть так и не смог. Гвардейцы с приклеенными вежливыми улыбками и нотками отвращения во взгляде упорно твердили мне, что поверенному не здоровится, а когда на моих глазах слуги занесли внутрь бочонок медовухи, посоветовали нанести визит господину в другой раз. Решив не тревожить пьянство дворянина, я с облегчением вышел на воздух.

– Приветствую, господин инквизитор. – послышался знакомый глухой голос позади.

Верд прислонился к стене и терпеливо ждал меня во всём боевом облачении. Чем-то он казался похожим на меня. Складывалось ощущуение, что передо мной не человек, а оживший доспех, не богатый на чувства.

– Здравствуй, десятник. Я тебе нужен?

– Да. Капитан Дирто приказал оказать вам любую посильную помощь.

Я задумчиво бросил взгляд на ворота, где несли дозор два недоброжелательных стражника. Без помощи можно было обойтись, но я мог решить все вопросы с местными одних махом… Или попытаться решить.

– Хорошие новости. Подготовьте своего коня. Нам нужно выехать за город.

– Тухлятина и гнилье? И всё в одной повозке?

Даже непроницаемый десятник казался ошарашенным. Наверняка, не так он представлял знаменитую инквизиторскую охоту, о которых слагают легенды. Правда, меня это мало волновало.

– И никаких патрулей рядом. Все стаи могут слететься в одно мгновение, – ответил я, передавая несколько монет Верду.

– Я… Хорошо, пусть так, я поговорю с тавернщиками и корчмарями. Но почему именно здесь?

А были мы на хорошей прогалине, достаточно близко к реке, чтобы не пропустить водопой тварей, и в это же время достаточно далеко, чтобы испортившаяся еда ненароком не попала в воду. Лес отступил далеко, открыв бледно-зеленый ковер слабым, но ярким лучам. Возьму с собой лук. Тут он может пригодится.

– Думаю, рядом гнездо. Птиц не слышно, животных нет. Как будто всех истребили.

– Охотники как раз эти места не любят. Говорят, мёртвая земля.

– Мёртвая земля – земля нежити. А эти хотя бы живые.

Верд внимательно оглядел местность, словно запоминая её. Его конь суетился, недовольно бил копытом о землю. Ему явно здесь не нравилось. А вот Фриди жевал вялую траву со спокойствием удава, изредка ленивым глазом поглядывая на едва тронутую ветром крону. Уверен, в прошлых жизнях он был суровым хищником, по какому-то нелепому недоразумению оказавшимся в облике лошади, а потому совсем не знал, что такое страх.

– Вы уверены в плане? Гарпии опасны и…

– Я инквизитор, Верд. Не тебе мне рассказывать о гарпиях. Если мы не ошиблись местом, к вечеру завтрашнего дня вы уже повезете туши в монастырь.

Десятник тяжело вздохнул. Я слышал в его голосе тревогу и обеспокоенность, но едва ли со мной может что-то случится. В мертвом лесу любая опасная тварь услышит одинокого путника издалека… Вот только мне это будет только на руку.

– Да пребудет с вами Бог. Возвращаемся?

– Езжай. Я бы хотел осмотреться.

Когда Верд скрылся в тёмно-зеленых зарослях, я уже слез с коня и внимательно стал исследовать землю вокруг. Едва заметные, неуловимые, совсем свежие следы тянулись медленно, но уверенно. Меня учили двигаться и сражаться в лесу, когда мне не исполнилось и десяти, однако следопытом я бы себя не назвал, так как выслеживать тварь и выслеживать человека – слишком разные вещи.

Но моей внимательности и скудных навыков хватило определить примерное направление. Взяв за поводья Фриди, я отправился вперед, стараясь не потеряться на чужой затихшей земле.

Очень быстро я очутился в лесу и заблудился окончательно. След исчез, и найти его снова не удавалось. Вместо него меня встречали редкие и тонкие деревья с удивительно разросшейся в размерах, но поблекшей в цвете кроной. Пологий склон опускался к берегу небольшой чистой речушке. Под тихий шелест листьев и шепот течения я опустился к воде и замер.

Связаны ли эти следы с происходящим в городе? В голову внезапно пришла мысль, что, быть может, сражаться придется не только с хаоситами, но и людьми. Скорее всего оборотни действительно прибыли в город много лет назад, но я никак не мог понять, как целому клану удавалось спокойно жить среди местных, почти не привлекая внимания. Понятно, что сейчас их кровь будоражит сила драгоценных камней, но в Дагарте они чувствуют себя.... Как дома.

Их заступником вполне мог быть наместник, но он погиб. Умер ли он случайно, или его устранили люди одной из сторон? А быть может, наоборот, узнал что-то, что лучше не знать? Действительно письмо в Орден было его?

Тихий шелест прерывал скрип деревьев. Странный скрип, неестественный, всё усиливающийся в эту не слишком ветренную погоду. Я мгновенно подскочил к коню и стал копаться в седельных сумках. Скрип перерос в жуткий скрежет трущейся коры, и мне пришлось отпустить Фриди и рвануть навстречу внезапно объявившемуся дубовику.

Чтобы сразу остановиться.

Огромная масса развороченных, переплетённых стволов, корней и веток, отдалённо напоминающая дикое животное, с круглым ртом, усеянным щепками-зубами, злыми жёлтыми глазами, почти незаметными на рисунке трещин, и заметно выступающим хребтом в своем реве-скрипе пыталась сбросить боль. Было видно, что тварь болела, она в агонии бродила по лесу, снося деревья не своём пути. Его кора стала сухой и темной, казалось, ещё немного, и она начнёт отслаиваться. Громадные передние лапы-столбы передвигались как будто нехотя, а длинные, но тонкие задние волочились следом.

Но самое главное – тело, насаженное на обломанную ветку дальше чудовища. Знакомая мне вампирша мёртвыми зелёными глазами уставилась вдаль, оборонив на землю свою сумку. Походное платье было испачкано землёй и аккуратно прошито насквозь, будто гигантской иглой, а без крови, коей не были наделены вампиры, эта картина казалась фальшивой и абсурдной.

Видимо, девушка спешно пыталась покинуть город, но наткнулась на священную рощу спящего дубовика, который вполне мог прикинуться холмом. Медленно гниющий монстр пришёл в бешенство и отшвырнул беглянку в сторону, даже не заметив. А та…

Стараясь не шуметь, что было не так сложно, осторожно прокрался до вампира. Обхватив тело руками, я снял девушку с импровизированного копья и посадил рядом. Лишь по вскрытой и покрытой черным пеплом грудной клетке можно было догадаться, сколько мощи таилось в этих оживших ветках. По сути, передо мной лежал труп.

Но вампиры – твари живучие. Нередко бывало, что после смертельного удара обычным оружием они снова вставали из могил. Поэтому их особенно любят сжигать на кострах, словно ведьм и колдунов в древности.

Я достал кинжал и сдвинул рукав. Моя кровь потекла по перчатке, по лезвию, попала в приоткрытый рот. Я от этого не умру, а для неё это шанс выкарабкаться с того света.

Однако даже через пару минут чуда не произошло. Погибших не воскресить. Кинжал вернулся в ножны, а рану я обмотал протой тряпицей. Дубовик бесновался в стороне, и пока ко мне не лез. Мои пальцы привычно прошлись по горлышкам склянок на поясе, когда до моих ушей дошёл сдавленный хрип.

– Еще…

Глаза закрыты, грудь поднимается еле-еле, но часто. В мгновение ока я сорвал ткань и приподнял ей голову, позволил девушке инстинктивно впиться в кожу. Она жадно черпала из меня кровь, даже рука начинала неметь. Однако руку я опустил лишь тогда, когда беглянка чуть успокоилась. Хрипы не исчезли, но стали тише. Дыхание выровнялось. Даже начали дрожать ресницы. Я оставил её собираться с силами и наконец отправился к монстру.

Дубовики – единственные твари, чьи корни не идут от Хаоса. Они, словно обнищавшие захолустные лорды, тщательно охраняют свои владения. Дубравы, лески, чащи, под покровительством древесного стража питаются его соками, из-за чего сам воздух начинает жечь легкие и кожу любого хаосита, посмевшего ступить на заповедную землю, будь то оборотень, вампир или кто из страшных пустынных змеев. Рассердить их можно только огнём и топорами неосторожных лесорубов. И в таких случаях дальние родственники энтов становятся страшным противником. Кожу-кору не берёт пламя и сталь, сильное и быстрое тело в мгновение ока сносит любой строй. Обычно уничтожить тварь отправляют полное крыло подготовленных паладинов…

Но дубовик передо мной значительно ослабел и высох, из-за чего теперь хорошо горел. Если не подводить его к реке, можно расправиться с бестией издалека. Я бесстрашно встал прямо перед монстром и приготовился к бою.

Тварь заметила меня не сразу. Кажется, он пытался почесать свою огромную морду о ствол клёна, но тот моментально тренул. Когда маленькие глазки уставились на меня, в его сторону уже летела хрупкая бутыль с жидким огнём. Стекло разбилось о загривок, расплескав содержимое, которое тут же взвились яростным белым пламенем, а я побежал подальше от раненой вампирши. Но дубовик как будто не заметил жаркого огня и помчался напролом, стараясь достать нарушителя границ. Сначала медленно переставляя лапы, затем всё быстрее и быстрее, погружая лес в топот гиганта. Мои петли не могли сбить с толку хранителя леса, который упорно заваливался в сторону, и даже многочисленная армия древесных солдат лишь разлеталась щепками на его пути. В последний момент я изо всех сил отпрыгнул в сторону, надеясь ускользнуть от пасти монстра и удачно встретить землю… Но гигантские когти сначала пригвоздили меня, а затем не сумевший мгновенно остановиться дубовик промчался мимо и разодрал левое плечо в клочья, не обращая внимания на рассыпашиеся звенья кольчуги. Тихо зашипев от боли, я встал и достал клинок, чтобы через пару секунд в филигранном рывке разминуться с мордой монстра и под сильным углом вонзить меч ему в глаз. Лезвие вошло с неохотой, неглубоко, но причинило достаточно боли, чтобы тварь с противным скрипом попыталась отвести голову в сторону, лишь удобнее подставляя её. И я позволил увлечь меня вперед, сильнее навалился на клинок, проталкивая его чуть ли не до крестовины, ни капли не переживая за собственную жизнь. Монстр, размахивающий своими лапами вслепую, смог откинуть меня в сторону, разбрызгивая свежую человеческую кровь, но меч оказался похоронен слишком глубоко в его голове.

Дубовик уже был мёртв, но ещё этого не осознавал. Предсмертная безумная агония длилась ещё несколько минут, и уже ставшее красным и более спокойным пламя перебрасывалось на траву и ветви, пока я уверенно бинтовал плечо поодаль, отступая от бессмысленных толчков твари. Выдранный кусок мяса даже сильным и опытным целителям не заживить, но вот рука, несмотря на пульсирующие приступы боли, игнорировала всякие законы природы и двигалась отменно. Мой взгляд упал на покрасневший рукав мантии и слои едва заметно нарастающей плоти. Противное зрелище, но к этому я привык. Это была уже моя собственная магия…

Когда хорошо прогоревшее тело перестало шевелиться и лишь весело трещало костром, я встал и отправился искать Фриди. Как оказалось, девушка уже оправилась от смертельной раны, хоть и опиралась на ствол, но всё же стояла. Откуда столь поразительная живучесть? Почему ее вампирский корень не сгорел в этом в какой-то степени священном месте, невероятно опасном для любой бестии?

– Ты… инкви…зитор? – чуть слышно сипела она.

– Не говори и ложись, – я отбросил сомнения и уверенным шагом направился к страдалице, срывая свою мантию.

– Заче…ем?

Пользуясь моей поддержкой, вампирша опустилась на землю, но упорно пыталась не потерять мой взгляд. Я подложил ей под голову одежду и склонился над девушкой.

– Сосредоточься и отвечай на мои вопросы. Лучше всего «да» или «нет». Тебе нужна ещё кровь?

– Нет…

– У тебя есть фляжка или что-то другое?

– Да…

– В сумке?

– Ага…

– Хорошо. Отдыхай. Мне нужно потушить огонь.

Немало времени ушло на походы к реке. Я вернул Фриди, который лениво мазанул взглядом по охваченной пламенем сморщенной туше, достал фляги, а затем раз за разом ходил за водой, а когда пламя хоть немного затихало, мне приходилось затаптывать его сапогами. Хорошее снаряжение легко выдержало жар, и лесной пожар удалось предотвратить без последствий.

Топот и лязг отвлекли меня от работы. Повернувшись, я ожидал увидеть Верда со стражниками, но ошибся. Увы, гости были мне знакомы. Я мгновенно заслонил собой аристократку и уверенно направился вперёд, стараясь провести этот неприятный разговор как можно дальше от нее. Всадники проявили уважение и остановились в стороне.

Главного среди них звали Гираном. Вот его глаза выдавали настоящую, древнюю вампирскую суть, не то, что девчонка за моей спиной. С длинной тёмной косой и изящной бородкой, в идеально сидящем камзоле, он напоминал профессионального бретера-педанта, точного и аккуратного. Острый взгляд перебегал с девушки на меня, рука уверенно легла на эфес шпаги, заострённый подбородок чуть опустился в знак приветствия и снова поднялся. Сзади с лошадей слезла его свита. Один – лысый громила с кровожадной усмешкой и устрашающей секирой в руках. Второй – сухощавый и завёрнутый в плащ силуэт. Шляпа на его голове оставляла лишь цепкие тёмные глаза, и опасался его я больше остальных.

– Инквизитор, – начал Гиран. – Мы разыскиваем дочь нашего господина, которая сбежала из дворца. Нам не нужны ни лишняя кровь, ни месть. Позволь нам выполнить наше задание и уйти. Тем более, тебе и так тяжко.

Я свободно повел плечом, показывая, что со мной всё в порядке. Ещё один ответ в копилку. Вопросов в голове стало меньше… Жаль, что именно таким образом.

– Любопытно… В прошлый раз ты набросился на меня без предупреждения и чуть не загрыз. Неужели что-то изменилось?

– Приказ тебя не касается, и сейчас мне нужно выполнить свою миссию.

– Это не переговоры и не вопросы мира, Гиран. Ты либо бросаешь оружие и сдаешься, либо на тебя идет охота. Третьего нет и не будет.

– Знаешь, – плотоядно усмехнулся вампир, – я очень рад, что ты это сказал. Тогда мне не придется объясняться перед…

Вампиры были готовы, но всё равно не успели. Кинжал, не предназначенный для метания, криво полетел в самого подозрительного. Гиран, в ответ на моё движение, инстинктивно отодвинулся и потянулся к клинку, освободив мне путь. Не знал же он, что нож не был обагрен святой водой и не причинил бы никакого вреда? Тонкий с трудом уклонился и сразу же принялся создавать в воздухе фигуры. Я набросился на него вслед за кинжалом, разминувшись с Гираном и начисто забыв про амбала, стоящего слишком далеко. Клинок легко разбил строящуюся печать и рассёк бестию от бедра до плеча, моя рука отозвалась знакомой резкой болью, но самый опасный был устранён. За стольк дерзкий рывок дуэлянт попытался наказать меня, но я оказался слишком далеко, и длинная шпага лишь с тихим звоном слабо поцарапала кольчугу.

Через несколько мгновений мне пришлось неуклюже парировать точные выпады и хитроумные связки шустрого клинка и отступать назад и в сторону, остерегаясь топора здоровяка. Быстрые вампиры легко загоняли меня в угол, тяжелая, но молниеносная шпага оставила красные следы на предплечье и бедре. Запах крови заставлял их атаковать быстрее и яростней. Когда Гиран хотел одним ударом лишить меня руки, я выбросил в его сторону склянку с жидким огнём. Тот в азарте боя совершенно забыл о зельях и не смог увернутья и с удивлением бросил взгляд на свой подернутый пламенем живот.

Без вопящего союзника секирщик быстро потерял преимущество. Когда я закрутил его и пронзил его ногу, он бросил бесполезное оружие и схватил меня за плечо. Быстрый ответ твари застал меня врасплох. Чёрные когти на его правой руке значительно выросли и нацелились на моё горло. Я проиграл в силе, в скорости, но опустить маску успел. Когти бессильно заскрежетали о сталь. Второй кинжал в мгновение ока оказался в моей левой руке, нижняя челюсть монстра содрогнулась от сильного удара. Тот несколько секунд держал голову поднятой, затем со звериным оскалом опустил её, не чувствуя боли. На его длинных клыках виднелась кровь, и я был уверен, что она человеческая.

Да, толку от обычной стали не было. Но драгоценные мгновения позволили мне нашарить на поясе ещё одну бутыль. По форме – святая вода, не огонь, но какая разница, когда я выплескиваю эту жидкость врагу в лицо? Здоровяк заорал и отпустил меня, принялся активно тереть глаза. Я вытащил меч и снёс ему голову вместе с руками.

Стоило расслабиться, как сзади на меня кто-то набросился. Я чувствовал, как чужие клыки пытаются добраться до моей шеи, как кольчуга прогибается и ранит кожу, как жар накатывается волной. Но едва ли этого достаточно, чтобы прикончить инквизитора. Приложив всё силы, я схватил бестию и перебросил всё ещё горящего Гирана через себя. Тот рухнул мешком на землю и пытался сориентироваться и вернуться в бой. Я не медлил, влепил ему кулаком в лицо, а затем дотянулся до клинка и пронзил его сердце. Всё же обычное, пусть и весьма горячее пламя не смогло добить его окончательно.

Девушка уже сидела, и напряжённо наблюдала за короткой схваткой. Она ждала от меня чего угодно, но я всего лишь прошел мимо, к седельным сумкам Фриди, где лежали бинты и остальные зелья.

– Зачем? – повторила она, после того, как я закончил обрабатывать раны.

– Спас тебя? Или прикончил этих? А что, не должен был? – ответил я, присев напротив.

– Я вампир, ты не можешь этого не знать. Я твой злейший враг. Как и они.

В её зелёных глазах читалась растерянность, напряжение, страх и какая-то странная отрешённость. Что это было? Неужели смирение?

– Гиран и его приспешники? Да. Ты? Точно нет. Чтобы не захлебнуться в серой мирской грязи необходимо делить мир на черное и белое.

– Черное и белое? Что? Ты явно не в себе, раз позволяешь себе такое. – с мрачной усмешкой обреченно произнесла девушка.

– Вполне может быть, – ответил я. – Но все же ты никого не убивала. На твоих губах кровь слуги, которая оберегала тебя и защищала, а еще, возможно, отдала за тебя жизнь. Ты лишь жертва кого-то по-настоящему страшного. А вот те… Те погубили немало душ, уж я-то знаю. И на мою не раз зарились.

Казалось, она хотела возразить, но так устала, что просто замолкла. Другой концовки этой битвы ждала вампирша. Я понимал, что девушка оказалась в непривычном для себя мире, и сейчас всё вокруг кардинально менялось на глазах, но ничего с этим сделать не смог.

– Меня зовут Рели. Гиран хотел вернуть меня. А я… не хотела

– Тебя никто не ждёт? Ты в бегах? – спросил я.

– Да. – ответила она, прикрыв глаза. – Мой отец занимался не слишком хорошими вещами, и Лира убедила меня сбежать.

– И они пришли по твою душу.

– Ты не убьёшь меня? Я просто… в замешательстве до сих пор.

Я раздумывал, что делать с Рели. Обычно Кодекс неприложен, но наши правила слишком стары, чтобы исключить место для особых случаев.

– Нет. Что ты теперь будешь делать?

– Не знаю. Сбегу. Найду пристанище. Что-нибудь придумаю

– Тебе всё равно придётся охотиться. И следующий инквизитор может быть не столь любезен.

– Я… понимаю. Просто так ты меня не отпустишь. Но что ты хочешь от меня?

– Взять тебя с собой.

Сначала Рели удивилась. Затем помрачнела и подчёркнуто отодвинулась. Она как будто бы перестала быть жертвой на секунду, и в ней проявилось что-то… Несгибаемое.

– Лучше убей. Игрушкой для ваших опытов я быть не намерена.

– Орден далеко не такой, каким представляют его пьяницы в дешевых тавернах.

– Я скорее поверю, что эльфы вышли из леса на поклон к людям. Или что гномы раздают свои диковинки бесплатно.

– Хорошо. Тогда, может, станешь инквизитором сама?

Вот теперь девушка опешила по-настоящему. Она непонимающе нахмурилась и, едва пошатнувшись, резко опустила голову. Я сам еще не осозновал все последствия этого со всех сторон неудачного решения, но впервые за много лет проснулась моя интуиция, что настойчиво шептала о твердой руке и прочной воле. Так уж повелось, что зачастую братьев и сестёр в Орден приводит нелегкая судьба… А кто говорил, что вампир не может быть отвергнутым?

– Что за извращённая шутка? Я же не человек!

– Избавь меня от этого, я уже понял с первого раза. Ты умеешь обращаться с оружием? Некоторые семьи предпочитают обучать фехтованию не только сыновей, а твой случай еще и особенный… Так чем тебе не нравится Инквизиция?

– Орден очень жесток. Я видела как вы сжигаете тела подобных мне, как, избавляетесь от тех, кто молит вас о пощаде, даже людей, которые просили о помощи, вы убивали.

– Видела? – качнул я головой. – Нужно иметь особый талант и большой опыт, чтобы в слухах и сплетнях отделить истину от словоблудия. Пока мне не кажется, что у тебя есть хоть что-то из этого.

Вампирша думала долго. Я с тревогой наблюдал, как с ее страшной, как будто обугленной раны при каждом неосторожном движении на землю осыпаются черные ошметки. Но Рели, уперев обессиленный и задумчивый взгляд вниз, лишь едва морщилась от боли и пыталась хоть как-нибудь стянуть ткань, чтобы прикрыть искореженные темным пеплом живот и грудь. Ее спина, кажется, уже зажила бледной ровной кожей.

Мне стало не по себе. На несколько мгновений мне показалось, что девушка передо мной стряхивает надоедливый прах с щеки столь же равнодушно, как и я стираю с маски лишнюю кровь.

– Выбора у меня нет, – вздохнула Рели. – Слишком много всего произошло. Однако вампиру стать инквизитором… Забавная шутка, если бы она произошла не со мной.

– Что же, Рели. Отныне ты – ученица Ордена. На тебя распространяется часть прав Инквизиции, вроде неприкосновенности, но и обязанности у тебя есть.

Ещё один тяжкий вздох был мне ответом. Чувствую, проблем с этой девушкой будет еще немало…

– Выбирай коня, я объясню ситуацию по дороге. Нет, это мой конь, возьми другого…

Я хотел дать Рели отдохнуть и зарастить раны, но она уже через пару часов стояла на пороге моей кельи с бумагой, перьями и чернильницей, с холодным взглядом и без единого напоминания о бурном сражении. До конца дня пришлось объяснять ей обращения, иерархию, основные правила, – все, что понадобитя ей в Ордене до обучения. Девушка быстро всё запоминала и умело записывала самое важное, но даже не скрывала свою неприязнь и опасения в мою сторону.

В монастыре её приняли на удивление спокойно, я даже подумал, что Местир слишком засиделся здесь в одиночестве. Кажется, они общались о чём-то после проповеди, и это явно шло на пользу девушке. Страх Рели ослаб, и она как будто в задумчивости затихла, пытаясь осознать все произошедшее, однако со мной говорила подчёркнуто холодно. Внимательно слушала, старалась не задавать вопросов и выполняла все мои просьбы слово в слово.

Но иногда было видно, как её терзают сомнения. В такие моменты она забывала о том, что меня нужно беззвучно осуждать, и начинала в задумчивости бродить по келье туда-сюда. И этот момент наступил достаточно скоро. Гораздо скорее, чем она планировала.

– Стража всё подготовила, но тебе не обязательно идти, – решил я наконец вмешаться.

– Нет, – твёрдо ответила она, нервно хватаясь за навершие трофейной шпаги и одергивая свежую белоснежную мантию. – Я должна это сделать. Хотя бы просто… посмотреть. Я боялась его, но не могу не жалеть о его смерти.

– Тогда вперёд.

Не успела Рели отойти от дубовика, своей близкой гибели, убийства её знакомых, как я начал требовать сжечь их тела. Конечно, любому бы стало не по себе.

У площади собралась толпа. Три горы хвороста, на вершинах которых спали вечным сном охотники на людей, притягивали внимание местных жителей. Огромная туша дубовика, заключённая в железную клетку, источала запахи гнили и разложения. Множество зрителей подходили и подходили, обсуждали тела и громко кричали на странном языке. Стража окружила будущие могилы и не допускала никого близко.

Я уверенно прокладывал путь вперёд. Люди расступались и шептались о чем-то. За мной упорно следовала Рели, не отставая ни на шаг и постоянно осматривая растущую толпу. Солдат передал мне факел, и в нём я узнал знакомого дозорного, что прежде меня недолюбливал. Презрение на его лице исчезло, он с достоинством кивнул мне и освободил дорогу.

И я не ждал. Хворост загорелся моментально. Толпа загудела, и до моих ушей донеслась тихая и неожиданно мелодичная для этой земли песня. Рели с ужасом смотрела на пламя и льющиеся сквозь неплотные ветви дорожки черного пепла.

Ещё одна пирамида зажглась от моей руки. Песня усилилась, послышался грустный, тягучий мотив. Встав перед третьим телом, я протянул факел своей ученице. Да, страх – опасный враг, но весьма условный. Его невозможно победить… Но можно надеть на него поводок. Я почти физически чувствовал, как ломались старые принципы в сердце Рели, чтобы освободить место для новых заповедей. Как и другие, она… На этой мысли перед глазами вспыхнул красный цвет, и пришлось закусить губу, чтобы вернуть прежнее спокойствие.

Рели тяжело дышала, быстро хлопала глазами, но факел взяла и направилась к своему старому знакомому. Было видно, что каждый шаг давался ей нелегко. Однако упорство хватило, чтобы переступить через себя и бросить факел. Огонь усилился, как и песня местных. Утонченное лицо Гирана, слегка недовольное, с закрытыми глазами и слегка изогнутыми бровями утонуло в пламени. Люди не кричали и не радовались, но было в их голосе особенная гордость, восхищение победой над страшным врагом.