Дорога Огней

Глава 6

Лагерь паладины разбивали споро, громко и весело. Я сел чуть поодаль, с дневником в руках, раздумывая над очередной руной. Прохладный летний ветер на равнине уверенно бил в спину и теребил страницы. Тьма уже почти скрыла линии рисунков, но я терпеливо сидел и ждал, когда разгадается последняя загадка несходящихся узлов. Ко мне брела Рели, нервно теребя рукав мантии. Кажется, ей оказалось в новинку гостеприимство Ордена.

– Я просто не понимаю. – растерянно сказала она. – Они такие радушные… Ни слова не сказали, только шутили про клыки. И то по-доброму. Честно говоря, сначала я подумала, что придётся чуть ли не сражаться.

– Так уж вышло, что Орден сам по себе, и каждый из нас друг для друга брат или сестра. Если мы и собираемся кого-то принять, то полностью и без остатка. А твоё происхождение… Важно лишь, готова ты помогать или способна лишь вредить.

– Чёрное и белое, – кивнула девушка, – я помню, что ты говорил мне, хоть и по-прежнему не до конца понимаю. Но мое будущее… Порой страшит меня. Я ведь теперь буду путешествовать с тобой и дальше, да?

– Конечно нет. Титул наставника – больше формальность, чем что-то существенное. После своего обучения ты сможешь сама выбрать, с кем отправиться. Нередко бывает так, что инквизиторы путешествуют и в тройках, и в четверках.

– Я… волнуюсь не по этому. Я же не смогу пить кровь, я никого не знаю, кроме тебя!

– Зря переживаешь, – покачал я головой. – Любой из Ордена при необходимости поделиться с тобой кровью. Для нас это не такая проблема, как кажется на первый взгляд.

– Но… Я, наверное, просто не могу привыкнуть к этому. Все оказалось совсем не так, как я могла предположить…

– Быть может, это к лучшему?

– Не уверена… Погоди… Каднер, там какая-то хижина вдалеке.

Рели выхватила из темноты очертания крыши, а вот я не мог ничего увидеть из-за кромешной тьмы.

– Сторожка охотника или лесника, быть может. Давай пройдёмся и попросим местных не слишком бояться этой шумной оравы.

Мы не скрывались от возможной засады и шли, не таясь. Внезапно зелёный луг прервался, и нас встретил небольшой выжженный круг. Посередине среди почерневших остатков растений рассыпалась аккуратная кучка пепла. Уверен, если пустить сюда магов-ученых из Академии, они точно найдут этот круг идеально ровным. Сомневаюсь, что передо мной дело рук простого человека.

Мне решительно не нравилась эта находка, и поэтому пришлось повнимательнее приглядеться к дому. Это действительно была маленькая хижина, немного неопрятная, но добротная. Я осмотрелся, никого не обнаружил и постучал в дверь. Ответила мне только тишина, и мы осторожно ступили внутрь.

В комнате не было источников света. В открытом сундуке в углу покоилась чья-то простая деревенская одежда. На плетёных полках лежали охотничий лук, колчан со стрелами и несколько тупых, покрытых красными разводами ножей для разделки. У стены стоял одинокий стул. Слева и справа оказались ещё проходы.

Показав Рели на левую дверь, я пошел направо. Здесь была узкая и тесная лежанка с соломенной кроватью и небольшой полкой, которая частично нависала над кроватью и наверняка использовалась в качестве стола. На ней помимо кипы чистых бумаг, чернильницы и пера лежала книга с толстым потемневшим от времени переплетом. Я попытался прочитать название, но почему-то буквы разбегались, и слова никак не хотели собираться вместе… Меня это насторожило, и только моя рука потянулась к корешку, как раздался крик из противоположной комнаты:

– Каднер! Здесь два трупа!

Фоном Рели стал жуткий рык и грохот на улице, а затем ещё и крики паладинов. Я рванул наружу и столкнулся с растерянной девушкой.

– Брось их, потом разберемся!

– Хорошо!

А лагерь стремительно и яростно разносило в щепки редкое и крайне опасное чудовище – вендиго. Высокий людоед с тяжелыми оленьими рогами, невероятно длинными конечностями и тощим, годами голодавшим телом бесновался среди палаток. Из его уродливой вытянутой пасти торчали чьи-то ноги. Роза отчаянно пыталась построить крыло и окружить монстра, но получалось не очень. Окровавленные клыки в пасти и короткие, но острые черные когти не могли поселить панику в белоснежных рядах, однако несколько бойцов уже погибли, щиты-капли не могли сдержать худые, но сильные лапы чудовища, копья безвредно царапали крепкую кожу, а маги пока только начинали колдовать.

– Рели, послушай, доставай лук и…

Я совершенно пропустил момент, когда тварь оказалась рядом. Вот она была в сотне шагов, а затем в пару секунд возникла перед моим лицом. Я прекрасно видел, как страшная когтистая кисть тянется к моему телу. Понимал, что нужно хоть что-то сделать… Но не успевал. Удар отбросил меня к дому, лёгкие сжались, голова затрещала, острая боль разлилась по телу. Я подавил её и попытался подняться, но переоценил свои силы и рухнул. Слишком сильный удар был, слишком много костей и мышц пострадало. Сквозь пелену глухого шума до меня донеслись жуткие хрипы и стоны, смешанные с взрывами и треском.

Дыхание выровнялось, хоть и было тяжёлым, бульканье в груди затихло, кровавые ручьи даже не думали утихать, но я смог перевернуться на бок и встать на четвереньки. Три страшных пореза с торчащими осколками ребер ручьями источали кровь, и мне стоило больших усилий не упасть и приподнять голову. Когда я наконец увидел вендиго, загадочным образом вернувшегося обратно, задние лапы твари оказалась закованы во льду, шею сдавили огромные корни, взрывшие землю. Он яростно рвал землю в попытках выбраться, и, несмотря на подпаленную огнем шерсть, мелькавшие молнии, десятки торчащих стрел, воткнутые длинные копья и нескольких храбрецов, что топорами и мечами награждали монстра новыми ранами, лёд опасно трещал.

Чудище лишь ревело, как будто боль лишь подпитывала пламя гнева. Через несколько мгновений вендиго освободился и прыгнул вперёд, позволяя копьям вонзиться ещё глубже, и… моя самая сильная руна, руна Бедствия, начертанная ещё несколько лет назад на обратной стороне моей маски на самый скверный случай, разорвала пополам голову и спину твари. Позвоночник рассыпался осколками, череп треснул, вывалились бурые внутренности, трава потемнела от непонятного цвета смешанных жидкостей, я же сначала с облегчением выдохнул, а потом с шипением опустился вниз. Где-то в далеких Золотых водах одному однорукому слуге, чью кровь я и использовал, стало плохо, но он наверняка в этот момент печется не о своем здоровье, а обо мне. Роза опять что-то кричала, я хватал ртом холодный воздух и с трудом стал осматривался. Если бы паладины подготовились, можно было и обойтись без жертв, но, к сожалению, мой взгляд выхватывал оторванные конечности в темноте.

И что-то дернуло меня повернуть голову. Там, в темном проеме висела Рели. Точнее, ее тело безжизненно рухнуло на землю прямо на моих глазах, а голова с все еще взволнованным лицом осталось парить прямо в воздухе. Рыжие волосы низбегали на чью-то черную руку, крепко держащую свой ужасающий трофей. А там, внутри виднелся чей-то садистский оскал…

Я сижу на скамейке. Здесь мне десять лет, я без маски, но меня нельзя назвать счастливым ребёнком. Я боялся всего, и кроме страха в моей жизни ничего не было. Боялся, когда учитель оказывался рядом, боялся, когда он уходил далеко. Боялся церковников в белых плащах, боялся грозных воителей в углу и гномов, деловито обсуждающих какой-то клинок, боялся веселых торговцев и мелькающих служек. Я боялся высокого зала и огромной люстры, боялся лестницы и ворот. Единственная, кого я не боялся, была Лис. Радостная девочка с темными волнистыми волосами и сияющими бледно-фиолетовыми глазами, вздернутым носом и тонкими, вечно смеющимися губами вселяет в меня надежду. Правда, на что именно я не помнил или не знал вовсе. Это было неважно. Даже с разорванной рунами спиной она всегда улыбалась мне, лишь бы я не волновался. Сегодня учитель закончил какую-то особую печать, но нам о ней узнать было не суждено.

Мы делали все: убирались, готовили, сливали кровь, расставляет книги, собирали или покупали реагенты, а иногда и участвовали в экспериментах. Редко они заканчивались для нас удачно… В свободное время мы искали крохи знаний, которыми скупо одаривал нас учитель, чтобы выжить и быть чуть подготовленней в следующий раз, когда кисть учителя опуститься в чаши с кровью. Нам некуда было идти. Для малефикаров было только две дороги, и вторая казалась в разы страшнее.

Лис говорила, что в замке инквизиторов очень красиво. Наверное, хотела успокоить меня. Но я этого не видел. Мы оба знали, что скоро случится что-то очень нехорошее. Учитель, тогда нарядился в богатый бордовый наряд с белыми рукавами. Он улыбался от чего-то, его редкий волос был убран назад, полуприкрытые глаза мечтательно смотрели на башню…

Учитель сказал паладину, что хочет отдать нас в Орден, и почему-то нас попросили немного подождать. Когда мы остались одни, моя подруга пыталась что-то мне объяснить. Не помню наш разговор точно… Лис тогда злилась. Она говорила, что я отчаянный дурак, что нужно бежать, и бежать прямо сейчас. А я… Я боялся смерти. А там была смерть. Она смотрела на меня разными глазами, но одним взглядом.

А потом… Крики, топот, пламя. В подсвеченное пожарами небо поднялся огромный шар черного пламени, страшного, как вся моя жизнь. Люди бежали от него, но подвижный и гибкий огонь все равно доставал их сквозь разбитые стекла и сожженные ворота, оставляя высушенные до тла чернеющие трупы. Учитель, стоя в центре внутреннего двора, щелкнул, и пожирающие трупы огоньки вернулись к нему. Он поджигал дома и убивал всех, до кого мог дотянуться. Это был его любимый эксперимент. Он отщеплял от пламени отдельные кусочки или мог целиком им обернуться, словно широким плащом, сделать из него плеть, которая хватала особо ретивых жертв и отсекала у них конечности, или целой стеной пожрать десяток невовремя выскочивших бойцов, потом свернуть её в клубок и пустить в злой и опасный танец вокруг себя, наслаждаясь воплями и шипением тлеющей плоти.

Церковники пытались что-то сделать, но магия рассыпалась, артефакты переставали работать, а воины просто плавились. Учитель был непобедим. Его ужасающая сила абсолютна, она не могла кончится, исчезнуть, растаять, превратиться во что-то другое.

У меня с головы капала кровь… Ничего особенного. Я встал и дошёл до груды доспехов и пепла. Посередине лежал тот самый меч, который обсуждали гномы. Почему-то проклятое пламя его не коснулось. Со странным безразличием я аккуратно коснулся головы, лодочкой собирая кровь в ладони. В памяти обрывками вспыхивали кучоски наших самостоятельных занятий с Лис. Неожиданно быстро и четко они собрались вместе, прямо на украшенной гарде красивого меча. Удовлетворившись моим творением, я встал с поцарапанных колен, двумя руками схватился за рукоять и потащил его с собой. Меч был тяжел для моего хлипкого тельца, и мне пришлось волочь его по полу, оставляя длинные царапины.

– О, мой талантливый ученик, – в злой усмешке произнес мой учитель. – Принёс мне безделушку?

Вокруг собрались паладину и инквизиторы, настолько близко, насколько позволяло смертоносное пламя. Они не убегали, но и сделать ничего не смогли, только бессильно что-то кричали, – их отделял от нас тёмный огонь. Кто-то уверенно шептал мне на ухо, что я стоял на дороге боли. Что я буду проклинать учителя, его руны, магию крови, людей, Бога, Лис, самого себя…

Но не умру. Даже тогда, когда захочу.

Эфес сам по себе пополз верх. Острие клинка до сих пор опиралось на землю, и я спрятался за мечом от той угрозы, что нес учитель.

– Понятно… Запомни мое имя, Каднер. Произнеси его вслух. Оставь в памяти перед лицом гибели…

–…

Я прикрыл глаза. Руна рассыпалась, и пепел смешался с зловещим ворохом искр. Плоть пузырилась и таяла… А потом неожиданно заросла. Огонь вгрызался в кожу, мышцы, кости, отступал, чтобы насладиться видом покореженного тела, но вместо него оказался абсолютно живой и здоровой юнец… Тогда он продолжал разъедать все, до чего мог дотянуться, снова и снова, снова и снова. Я кричал от боли, затихал на пару секунд из-за того, что связки сгорали, и вновь вопил. Бесконечные циклы закручивались в вихре зловещего огня, который впытался докапаться до души…

Жар кончился, но я этого уже не знал. Я был без сознания, обезображенный пламенем Хаоса, на грани смерти… Но все кончилось. Отныне эта проклятая Богами руна подарила мне невозможную стойкость… и чуть не столкнула в бездну безумия.

На этом один виток воспоминаний должен был закончиться, а другой – начаться. Или вовсе сон должен был испариться. Но вместо этого в темноте появился кто-то еще… Образ женщины, загадочной незнакомки, что на самом краю сознания насмешливо улыбалась и махала рукой, то исчезал, то снова появлялся. Я не мог запомнить ее силуэт, но точно снова и снова натыкался на длинное платье неизвестного мне цвета, изнывая от собственного бессилия. А когда раздражающая и притягательная тень сделала шаг вперед прямо перед мои глазами, наконец…

Проснулся я на кровати в сторожке. Ни ран, ни боли, ничего не осталось. Комната же совсем не изменилась, тот же стол, те же писчие принадлежности, та же книга… Я хотел рвануть в соседнюю комнату, но внезапно остановился и немедленно взял в руки переплет.

Выцветшие буквы замерли, больше не прыгали, изящные линии собрались в вполне понятный смысл… "Черный берег". Мне это ни о чем не говорит. Разве что…

Я осмотрел другие комнаты. Вещи остались нетронутыми, а вот Рели исчезла. В левой комнате на крюках висели туши животных, рядом лежали сложенные шкуры. В самом углу, укрытые тряпками и тканью, обнаружились тела. Это были две ухоженные девушки, одна в простом наряде служанки, а вторая в дорогом походном платье с плащом и золотой брошкой. У служанки был проломлен череп, а вот над дворянкой долго издевались… Множество кровоподтеков, синяков, ни одного живого места не осталось. На шее обнаружилась красная полоса, а на верхней балке – обрывок верёвки. Я мрачно скрипнул зубами и вышел на улицу.

Темнота как будто бы отпрянула, хотя день ещё точно не наступил. Стелился грязно-серый туман, в пяти шагах ничего не было видно. Из травы как будто выпили всю жизнь, она стала блеклой и безжизненной. И только яркое пламя костра, наполненное радостным теплом и чувством безопасности, раздвинуло пелену в стороны и приглашающим треском звало к себе. Кто-то уже откликнулся на зов.

– Значит, собираешь всех вместе… Как же предсказуемо.

И вместо манящего тепла мой выбор пал на непроходимый туман. Конечно, хотелось бы обойти лагерь со стороны, но я быстро потерялся, а потому просто шёл вперёд. Не знаю, сколько прошло времени, но внезапно меня окликнули. Слева, справа, сзади, я не понимал, откуда меня зовут и кто это делал. Тогда мне пришлось просто сесть и ждать.

– Каднер! Кадне-ер! – звали меня.

А я никуда не торопился. Прикрыл глаза, пока из тумана и не появилась изящная фигура Рели.

– Каднер! Я видела тебя в тумане и всё никак не могла догнать. Ты куда-то идешь?

Вампирша не выглядела обеспокоенной или напуганной, скорее даже подготовленной к бою. С виду Рели ни капли не изменилась, но я прекрасно понимал, что происходит. Теперь обманки выглядели предсказуемо и блекло.

– Не нужно больше иллюзий. Как тебя зовут, банши? – тяжело спросил я.

Глаза Рели сузились, в них появилось что-то колкое, опасное, а а веселый дух растворился без следа. Девушка теперь расхаживала вокруг меня, медленно, как зверь, но не так, как обычно ходит Рели.

– Мертвецу незачем знать моё имя, – зашипела банши. – Ты пытаешься храбриться, инквизитор, но я знаю твою суть. Ты всёго лишь челове-е-ек…

Во мне поднимались ярость и злобное веселье. Моя воля опять подверглась серьезному испытанию. Я начинал что-то чувствовать, и мне это слишком нравилось чтобы просто остановиться.

– Ни черта ты не знаешь, – усмехнулся я. – Ты пытаешься запугать тех, кого сама боишься. Знаешь суть? Меня ковали, чтобы охотиться на подобных тебе, бестия. Я – твой кошмар. Настоящий, в отличие от твоих игрушечных сил!

Я сбросил маску, и выдержка банши сдала. Она дрогнула и отошла назад, самоуверенность сменилась страхом. В ее левой руке возник мягкий голубоватый свет, затем сгусток ледяных осколков, и спустя мгновение в меня летела ледяная глыба. Я легко подставил крестовину, и тяжелый лёд раскололся на части, едва коснувшись зачарованного меча. Банши яростно зашипела и подняла руки.

Опережая заклинание, я ринулся вперёд. Мороз ударил в лицо, и в воздухе медленно стали нарастать острые кристаллы. Когда вся эта армада рухнула на меня, монстр создал стену из срощенных сосулек между нами. Я, терпя десятки мелких порезов, размахнулся и вонзил клинок в лёд. Он разламывался и стремительно таял, магия кипела и разрывалась, мне же удалось прорваться сквозь разлом и оказаться перед ошарашенной банши, готовящей что-то сложное и опасное. Левой рукой я схватил Рели за руку, а правой, перехватив меч за лезвие, ударил эфесом под подбородок и опрокинул ее на землю. Банши лишь вяло шевелила руками и уже не могла сопротивляться, однако за спиной отчётливо раздавался топот, и времени почти не осталось. Я достал кинжал, полоснул себя по венам, опустил руку, чтобы достаточно крови попало на пальцы, и начал чертить руну Очищения прямо на лбу. На это ушло слишком много времени, и когда рисунок был готов, и я уже усилием воли рассыпал его, на моё плечо опустился палаш. На удивление кольчуга, что оборотни рвали, словно тонкую бумагу, успешно выдержала испытание обычным оружием. Кость треснула, я упал и перекатился, скалясь от боли, но иллюзия начала сворачиваться и истлевать, как брошенная в огонь книга. Туман дрожал и наливался светом, мне захотелось закрыть глаза от обилия цветных взрывов и не шевелиться, чтобы не потревожить руку. В ушах били колокола, крики перемешивались с протяжным гулом, а затем все замерло. Вернулась тьма, вернулась прохлада и ощущение спокойствия.

– Каднер! Проклятье, прости меня… – звучал рядом усталый голос Розы. – Я поддалась чарам. Бальтазар, буди магов. Хован, бери людей и найди раненных. Дарриан, за главного. Вперёд!

Судя по топотам и выкрикам, паладины отправились выполнять поручения. Лидер крыла присела рядом и подтянула ноги.

– Как ты? Я, кажется, пыталась тебя разрубить. Или все же заколоть…

– Опять… Опять самоубийца, – с безумной усталостью в голосе произнес я. – Как же это тяжело…

Злобный демон, что на пару секунд вырвался во время боя, утих, и мне становилось дурно от всей этой ситуации. С духами самоубийц мне, как магу крови, справляться было легче и труднее всего одновременно. Каждый раз эта гнетущая боль как будто отдавалась в моем сознании, во время боя заглушаясь куражом и гневом.

– Я знаю, хоть и не могу понять тебя, Каднер, – присела рядом Роза. – Это же была банши, да? Когда она успела погрузить нас в сон?

– Сложное заклинание… С двойным дном, – ответил я, позволяя отвлечь себя от впившихся в лицо расскаленных игл вопросами. – Это даже не ловушка, всего лишь чистая… посмертная ярость. Никто не почувствовал, что находится во сне. Никто не понял когда в него провалился. Никто не смог определить, когда сон сменился искаженной иллюзией реальностью. И я почти уверен, что никто не догадался, что сознание Рели захватили.

– Вампиры не спят, – согласилась Роза. – Нам просто было не до этого. Сначала вендиго, потом туман, из него вышли тени… Мы начали сражаться, и слишком поздно поняли, что сражались друг с другом. А потом я заметила, как одна из теней накинулась на Рели.

– Ее… Чувства усилили собственный Дар и Дар Рели. Передай маску, пожалуйста. Мне… Мне нужно идти. Проверить мою ученицу.

Как оказалось, все руны на обратной стороне маски были нетронуты. Рели же была без сознания, но и без увечий. Рухнула прямо на тот самый пепел, что я заметил у сторожки. Ей нужно было восстановиться, и после все будет в порядке. Я осторожно подхватил её, перенёс обратно в лагерь, где проснувшиеся маги оказывали помощь раненым, и положил на одеяла.

– А, Каднер, – заметил меня целитель Убор. – Опять нас спас. Спасибо.

Это был широкий патлатый мужчина с заросшей бородой и маленькими глазами. Любая мантия, а тем более мантия мага, с трудом сидела на его большом животе. На его левом плече висело чистое полотенце. Может быть, Убор и казался неуклюжим и медлительным, но в своём деле был мастером.

– Весь бой проспал, – негодовал он. – Погань всех магов усыпила.

– Много пострадавших?

– Двое тяжелых, остальные к следующему городу уже отправятся.

– Вы отправитесь дальше? Уверены?

– Да, – вмешалась Роза. – Сейчас все хорошо. Я бы отправила ворона, но вы весьма удачно отправляетесь в Орден. Расскажешь Торвату об этом?

– Раз он уже ждет меня… То конечно.

– Откуда здесь вообще банши? – недовольно спросил Убор. – Здесь спокойные земли, война далеко.

– В сторожке рядом Рели нашла два трупа. Одна из них – повешенная, перед смертью над ней сильно издевались. А рядом с хижиной недавно что-то жгли… Не думаю, что банши после смерти упустила своего обидчика.

– Банши – душа мага-самоубийцы, – покачала головой Роза. – У девушки был опасный Дар, связанный с магией Разума и запрещенный Церковью.

– Ладно, пока отдыхайте, – сказал я. – Мне нужно осмотреть тела.

Утреннее солнце встречали три свежие могилы. Паладины все еще отдыхали после беспокойный ночи, а я внимательно осматривал хижину. Кроме окровавленного молотка под кроватью ничего больше не привлекло моего внимания. Я вырвал из своего дневника листок, написал несколько слов и вложил между страниц книги.

Дверь отварилась, и в сторожку ворвалась проснувшаяся Рели. Она нашла меня взглядом, понуро опустила голову и села на кровать. Вампирша чувствовала себя виновной во всех событиях, прямо или косвенно… Тем более после того доверия, что было ей оказано.

– Банши ударила по тебе, потому что свои излюбленные чары оказались бесполезны, – успокоил девушку я. – Такое может произойти с каждым, и твоей вины тут нет. Лучше расскажи-ка мне кое-что другое

Я захлопнул книгу, бросил её на стол и скрестил руки.

– Обратить в вампира можно лишь одарённого человека. Дар обращённого в вампира при этом изменяется, преобразуется в нечто другое. Долголетие, невероятные рефлексы и чудовищная сила, отсутствие в любых потребностях, кроме крови, и особенные для каждого способности… Но никогда Дар не остаётся прежним. Никогда. За исключением, разве что, магии Крови, но такоге случалось настолько редко, что едва ли можно принимать всерьёз. Так скажи мне, моя дорогая ученица, как так получилось, что ты пыталась прикончить меня с помощью неизвестно откуда всплывшей магии Воды?

На лице Рели появился ужас, она быстро зарылась в ладони и медленно выдохнула, пытаясь осознать произошедшее. И этот ужас был настолько по-детски искренен, что даже мне было трудно в нем сомневаться.

– Я… Я ничего не помню. Как только пересекла порог дома, все как будто померкло. А затем просыпаюсь в лагере… Никогда подобного я не встречала.

– Я сжёг банши полностью вместе с твоими воспоминаниями. Она переродится, а вот память уже не вернется. Впрочем, не думаю, что это сейчас важно.

Рели долго молчала. Я не торопил её, по-прежнему стоял, не шевелятся и терпеливо ждал. Пускай. Эта история долгая и запутанная, но мне нужно знать хотя бы её начало. Наконец она заговорила.

– Мой отец – вампир, а мать – человек.

– Этого не может быть, – я не на шутку удивился неожиданному признанию, – у вампиров нет детей, они могут только обратить…

– Это было чудо. Или удача. Или бог знает что еще… Но это случилось. Мама умерла при родах… По крайней мере, так говорит отец. Она была магом, и я смогла унаследовать ее Дар. Правда, он оказался не слишком сильным, а потому я обучалась фехтованию наравне с заклинаниями. Я… знала основы, но и речи не шло о том, чтобы поехать в Академию.

Я слышал дрожь в её голосе, слышал желание поменьше говорить о семье. И не расспрашивал об этом, ведь с Карди у меня были свои счеты. Говорить о нём сейчас – верх бестактности и глупости… Но больше меня беспокоили новые черты моей ученицы.

– Значит, ты некий… полувампир, если такие существуют, – подвел я итог. – Дитя вампира и человека. Тебе по-прежнему нужна кровь, но в тебе сохранился Дар… Твои целительные способности необычны даже среди твоих сородичей. Ну-ка, дай руку сюда.

– Что ты задумал? – напряглась Рели.

Я взял девушку за её холодную руку и, откупорив флакон, быстро капнул. Она дернулась, вскрикнула, когда поняла, что именно было в склянке. Однако кожа не закипела, святая вода ленивыми дорожками стекла на дощатый пол.