Прелесть

– Должно быть, я не уловил этих нюансов, – ответил я, не выразив ни малейшего восхищения. – Все, что я слышал, – просто бред.

Мы говорили о Белсене и его оркестре, пока Элен не позвала меня завтракать.

Едва я уселся за стол, она начала зачитывать свой черный список.

– Рэндолл, – решительно произнесла она, – на кухне опять кишат муравьи. Они такие маленькие, что их почти не видно, зато они пролезают в любую щель.

– Я думал, ты от них уже избавилась.

– Да, раньше. Я выследила их гнездо и залила его кипятком. Но на сей раз этим придется заняться тебе.

– Будь спокойна, непременно займусь, – пообещал я.

– То же самое ты говорил и в прошлый раз.

– Я уже было собрался, но ты меня опередила.

– Но это еще не все. На чердаке в вентиляционных щелях завелись осы. На днях они ужалили девочку Монтгомери.

Она хотела сказать еще что-то, но тут по лестнице скатился наш одиннадцатилетний сын Билли.

– Смотри, пап! – восторженно воскликнул он, протягивая мне небольшую пластиковую коробочку. – Таких я раньше никогда не видел!

Я мог не спрашивать, кого он еще не видел. Я знал, что это очередное насекомое. В прошлом году – марки, в этом – насекомые, и это еще одно следствие того, что рядом живет энтомолог, которому нечем заняться.

Я нехотя взял коробочку в руки.

– Божья коровка.

– А вот и нет, – возразил Билли. – Этот жук гораздо больше. И точки другие, и цвет не тот. Этот золотой, а божьи коровки оранжевые.

– Ну тогда поищи его в справочнике, – нетерпеливо сказал я. Парень был готов заниматься чем угодно, лишь бы не брать в руки книгу.

– Уже смотрел, – сказал Билли. – Всю перелистал, а такого не нашел.

– Боже мой, – в сердцах произнесла Элен, – сядь наконец за стол и позавтракай. Мало того что житья не стало от муравьев и ос, так еще ты целыми днями ловишь всяких других жуков.

– Мама, но это поучительно, – запротестовал Билли. – Так говорил доктор Уэллс. Он сказал, что существует семьсот тысяч видов насекомых…

– Где ты его нашел, сынок? – спросил я, немного устыдившись, что мы оба набросились на парня.

– Да в моей комнате.

– В доме! – завопила Элен. – Мало нам муравьев…

– Как только поем, покажу его доктору Уэллсу.

– А ты ему еще не надоел?

– Надеюсь, что надоел. – Элен поджала губы. – Этот самый Добби и приучил его заниматься глупостями.

Я отдал коробочку Билли. Тот положил ее рядом с тарелкой и принялся за еду.

– Рэндолл, – сказала Элен, приступая к третьему пункту обвинения, – я не знаю, что мне делать с Норой.

Нора – наша уборщица. Она приходит дважды в неделю.

– И что она на этот раз сделала?

– В том-то и дело, что ничего. Она просто-напросто не вытирает пыль. Помашет для виду тряпкой, и все. И ни разу еще не переставила лампу или вазу, чтобы протереть в этом месте.

– Ну, найди вместо нее кого-нибудь.

– Рэндолл, ты не понимаешь, о чем говоришь. Уборщицу найти очень трудно, и на них нельзя полагаться. Я говорила с Эми…

Я слушал и вставлял нужные замечания. Все это мне уже приходилось слышать раньше.

Сразу после завтрака я пошел в контору. Было слишком рано для посетителей, но мне нужно было заполнить несколько страховых полисов и сделать еще кое-какую работу, так что было чем заняться лишние час-другой.

Около полудня мне позвонила очень взволнованная Элен.

– Рэндолл! – выпалила она без всяких предисловий. – Кто-то бросил валун в самую середину сада.

– Повтори, пожалуйста, – попросил я.

– Ну, знаешь, такую большую каменную глыбу. Она раздавила все георгины.

– Георгины! – взвыл я.

– И самое странное, что не осталось никаких следов. Такую глыбу можно было привезти разве что на грузовике…

– Ладно, успокойся. Скажи мне лучше, камень очень большой?

– Да почти с меня.

– Быть того не может! – забушевал было я, но сразу постарался успокоиться. – Это какая-то дурацкая шутка. Кто-то решил подшутить.

Кто бы это мог сделать? Я задумался, но не припомнил никого, кто решился бы на такую канитель, чтобы этак пошутить. Джордж Монтгомери? Он человек здравомыслящий. Белсен? Тот слишком занят своей музыкой, чтобы отвлекаться. Добби? Но я не мог себе представить, чтобы он вообще когда-то шутил.

– Ничего себе шуточка! – сказала Элен.

Никто из моих соседей, сказал я себе, этого не сделал бы. Все знали, что я выращивал георгины, дабы получить новые почетные ленточки на выставках.

– Я сегодня закончу работу пораньше, – сказал я, – и посмотрю, что можно с ним сделать.

Хотя я знал, что сделать можно будет очень немногое – лишь оттащить его в сторону.

– Я буду у Эми, – сказала Элен. – Постараюсь вернуться пораньше.

Я положил трубку и занялся работой, но дело не клеилось. В голове были одни георгины.

Я кончил работать вскоре после полудня и купил в аптеке баллончик с инсектицидом. Этикетка утверждала, что средство эффективно против муравьев, тараканов, ос, тлей и кучи другой нечисти.

Когда я подошел к дому, Билли сидел на крыльце.

– Привет, сынок. Нечем заняться?

– Мы с Тони Гендерсоном поиграли в солдатики, да надоело.

Я поставил баллончик на кухонный стол и отправился в сад. Билли молча последовал за мной.

Глыба лежала в саду, точнехонько в середине клумбы с георгинами, и не была ни на сантиметр меньше, чем говорила Элен. Выглядела она странно. То был не просто щербатый кусок скалы, а почти правильный шар чистого красного цвета.

Я обошел ее вокруг, оценивая ущерб. Несколько георгинов уцелело, но самые лучшие погибли. Не было никаких следов, даже намека на то, каким образом этот камень оказался в саду. Он лежал в добрых десяти метрах от дороги; и чтобы перенести его сюда из грузовика, потребовался бы кран, но это было практически невыполнимо, потому что вдоль улицы тянулись провода.

Я подошел к глыбе и внимательно ее рассмотрел. Вся ее поверхность оказалась усеянной маленькими ямками неправильной формы, не более полудюйма в глубину; виднелись и тускло поблескивающие гладкие места, как будто часть первоначальной поверхности была сколота. Более темные и гладкие участки блестели, словно отполированный воск, и мне вспомнилось то, что я видел очень давно – когда один из моих приятелей ненадолго увлекся коллекционированием минералов.

Я склонился над гладкой восковой поверхностью, и мне показалось, что я различаю внутри камня волнистые линии.

– Билли, ты знаешь, как выглядит агат? – спросил я.

– Не знаю, пап. Но Томми знает. Он просто охотится за разными камнями.

Он подошел поближе и стал рассматривать один из гладких участков, потом послюнявил палец и провел им по восковой поверхности. Камень заблестел, как атлас.

– Не уверен, – сказал он, – но, похоже, это агат.

Билли отошел немного и стал рассматривать камень с новым выражением на лице.

– Послушай, пап, если это действительно агат – я хочу сказать, если это один большой агат, – то он должен стоить кучу денег, так ведь?

– Не знаю. Наверное, должен.

– Может, целый миллион.

Я покачал головой:

– Ну уж не миллион.

– Я пойду приведу Томми, прямо сейчас.

Он молнией промчался мимо гаража, и я услышал, как он побежал по дорожке к воротам в сторону дома Томми.

Я несколько раз обошел валун и попытался прикинуть его вес, но не знал, как это делается.

Потом вернулся домой и прочитал инструкцию на баллончике с инсектицидом, снял колпачок и нажал на распылитель. Он работал.

Закончив приготовления, я опустился на колени у кухонного порога и попытался отыскать дорожку, по которой муравьи проникали в дом. Я не видел ни одного, но по прошлому опыту знал, что они чуть крупнее песчинки и к тому же почти прозрачные, так что увидеть их очень трудно.

Краем глаза я заметил что-то блестящее, движущееся в одном из углов кухни. Я повернулся и увидел блестящий золотой комочек, бежавший по полу вдоль плинтуса к ящику под раковиной.

Это была еще одна большая божья коровка.

Я направил на нее баллончик и нажал кнопку, но коровка продолжала ползти и вскоре скрылась под ящиком.

Когда жук уполз, я продолжил поиски муравьев, но не нашел даже их следов. Ни один не ползал по полу. Ни один не вылезал. Не было их ни в раковине, ни на столе.

Поэтому я вышел, завернул за угол дома и приступил к операции «Оса». Я знал, что она окажется непростой. Гнездо располагалось в вентиляционной щели чердака, и добраться до него будет трудновато. Разглядывая его с улицы, я решил, что единственный выход – дождаться ночи, когда можно быть полностью уверенным, что все осы сидят в гнезде. Я приставлю лестницу, подберусь к гнезду и задам им по первое число, после чего постараюсь слезть вниз с максимально возможной скоростью. Но не такой, чтобы свернуть себе шею.

Если говорить честно, такое занятие меня мало привлекало, но по тону, каким Элен разговаривала за завтраком, я понял, что мне не отвертеться.

Вокруг гнезда летало несколько ос. Пока я смотрел, две осы упали из гнезда на землю.

Удивленный, я подошел поближе и увидел, что земля под гнездом усеяна мертвыми или умирающими осами. Пока я их разглядывал, упала еще одна оса и стала жужжать и вертеться.

Я немного отступил в сторону, чтобы получше рассмотреть, что происходит в гнезде, но лишь обнаружил, что время от времени вниз падает очередная оса.

Я решил, что мне повезло. Если что-то убивает ос в гнезде, то мне не придется с ними возиться.

Я уже хотел отнести инсектицид обратно на кухню, как с заднего двора прибежали запыхавшиеся Билли и Томми Гендерсон.

– Мистер Марсден, – сказал Томми, – этот ваш камень и в самом деле агат. Ленточный агат.

– Что ж, прекрасно, – отозвался я.

– Да вы не поняли! – воскликнул Томми. – Таких больших агатов не бывает. А ленточные, наиболее ценные, вообще не крупнее вашего кулака.

Тут до меня дошло. В голове у меня прояснилось, и я рванул вокруг дома, чтобы еще раз посмотреть на камень в саду. Мальчики помчались следом.

Камень был просто прекрасен. Я протянул руку и погладил его. Как мне повезло, подумал я, что кто-то забросил его в мой сад. Про георгины я к тому времени уже забыл.

– Готов поспорить, – сказал мне Томми, глядя на меня глазами размером с тарелку, – что вы получите за него кучу денег.

Не стану отрицать, что приблизительно такая же мысль пронеслась и в моей голове.

Я протянул руку и прижал ее к камню, просто чтобы почувствовать его твердость и реальность.

И камень слегка покачнулся!

Удивившись, я толкнул посильнее, и он качнулся опять. Томми выпучил глаза.

– Странно, мистер Марсден. Вроде бы он двигаться не должен. Ведь в нем тонна, не меньше. Должно быть, вы очень сильный.

– Я не сильный, – ответил я. – По крайней мере, не настолько.

Неверной походкой я вошел в дом и спрятал инсектицид, потом вышел, уселся на ступеньках и задумался.

Мальчиков не было видно. Наверное, они побежали рассказывать обо всем соседям.

Если это агат, как сказал Томми, если это действительно один большой агат, то он должен представлять собой огромную музейную ценность и соответственно стоить. Но если это агат, то почему он такой легкий? Его и десять человек не должны были сдвинуть с места.

И еще, подумал я, каковы мои права на него, если это действительно агат? Он лежит на принадлежащей мне земле и, значит, мой. Но что, если появится кто-нибудь и предъявит на него права?

И еще: как он, в конце концов, попал ко мне в сад?

Все эти мысли успели хорошо перепутаться у меня в голове, когда из-за угла выкатился Добби и уселся рядом со мной на ступеньках.

– Удивительные вещи происходят, – сказал он. – Слыхал, у вас в саду появилась агатовая глыба.

– Так мне сказал Томми Гендерсон. Думаю, он не ошибся. Билли говорил, что он увлекается камнями.

Добби поскреб бакенбарды.

– Великая вещь – хобби, – сказал он. – Особенно для ребят. Они многое узнают.

– Aгa, – вяло отозвался я.

– Ваш сын принес мне сегодня после завтрака насекомое для идентификации.

– Я велел ему не беспокоить вас.

– Я рад, что он мне его принес, – возразил Добби. – Такого мне не приходилось видеть.

– Смахивает на божью коровку.

– Да, – согласился Добби, – определенное сходство есть. Но я не совсем уверен… Короче, дело в том, что я не уверен даже, что это насекомое. Честно говоря, оно больше похоже на черепаху, чем на насекомое. У него нет никакой сегментации тела, которая есть у любого насекомого. Внешний покров чрезвычайно тверд, голова и ноги втягиваются и вытягиваются, усиков нет. – Он с легким недоумением покачал головой. – Конечно, я не могу быть полностью уверен. Необходимо более обширное исследование, прежде чем я попытаюсь провести классификацию. Вам случайно не доводилось найти еще несколько?

– Не так давно я видел, как один такой полз по полу.

– Вам не трудно будет в следующий раз, когда вы их увидите, поймать для меня одного?

– Ничуть, – сказал я. – Постараюсь поймать для вас парочку.

Я решил сдержать свое слово. После того как он ушел, я спустился в погреб и стал искать. Мне попались на глаза несколько штук жуков, но поймать я не смог ни одного. Я плюнул и сдался.

После ужина ко мне неожиданно зашел Артур Белсен. Он весь дрожал, но в этом не было ничего странного. Он вообще человек нервный, немного смахивает на птицу, и не требуется больших усилий, чтобы вывести его из равновесия.

– Я слышал, что камень в вашем саду оказался агатом, – сказал он мне. – Что вы собираетесь с ним делать?

– Ну, пока не знаю. Продам, наверное, если кто-нибудь захочет купить.

– Он может очень дорого стоить, – сказал Белсен. – Вы не должны оставлять его в саду просто так, без охраны. Кто-нибудь может его стащить.

– По-моему, я ничего здесь не могу поделать, – сказал я. – Сдвинуть его с места я не в состоянии, а сидеть рядом с ним всю ночь – не собираюсь.

– А вам и не нужно сидеть с ним всю ночь, – сказал Белсен. – Я все устрою. Мы сможем окружить его проводами и подключить к ним сигнализацию.

Его слова не произвели на меня большого впечатления, и я постарался его разубедить, но он вцепился в эту идею как клещ. Он сходил в свой подвал и вернулся с мотком проводов и инструментами, и мы принялись за работу.

Мы провозились часов до одиннадцати, протягивая провода, и установили сигнальный звонок возле кухонной двери. Элен посмотрела на него без одобрения. Она не выносила беспорядка на кухне и не собиралась менять свои принципы из-за какого-то агата.

В середине ночи звонок выбросил меня из постели, и я долго соображал, в чем дело. Затем я вспомнил и бросился вниз по лестнице. На третьей ступеньке сверху я наступил на что-то скользкое и загремел вниз. Я упал ничком и наткнулся на лампу, которая свалилась и аккуратно ударила меня по голове. Оглушенный, я привалился к стулу.

Мраморный шарик, подумал я. Проклятый мальчишка опять расшвырял их по всему дому. Он уже вырос из этого возраста. Он у меня узнает, как бросать шарики на лестнице.

В ярком лунном свете, льющемся в окно, я увидел шарик. И он быстро полз – не катился, а полз! И было еще много таких шариков, бегающих по полу. Блестящих в лунном свете золотых шариков.

И это еще не все – в центре комнаты стоял холодильник!

Звонок продолжал громко звонить. Я поднялся, отшвырнул лампу и рванулся к кухонной двери. Элен что-то кричала за моей спиной, стоя на лестнице.

Я открыл дверь и побежал босиком вокруг дома по мокрой от росы траве.

Возле глыбы стояла изумленная собака. Она ухитрилась запутаться лапой в одном из дурацких проводов и теперь стояла на трех лапах, пытаясь освободиться.

Я заорал на нее, наклонился и стал шарить в траве, пытаясь отыскать что-нибудь, чтобы в нее бросить. Пес резко дернулся и освободился, потом побежал вверх по улице, болтая ушами.

Звонок за моей спиной смолк.

Я повернулся и поплелся к дому, чувствуя себя последним дураком.

Неожиданно я вспомнил, что видел стоящий посреди комнаты холодильник. Здесь что-то не так, подумал я. Он был на кухне, и никто его оттуда не вытаскивал. Не было никаких причин тащить его в комнату – его место на кухне. Никому бы и в голову не пришло его двигать, а если бы и пришло, то от шума проснулся бы весь дом.

Мне показалось, решил я. Этот камень и жуки довели меня до ручки, и мне уже стало мерещиться черт знает что.

Но мне не померещилось.

Холодильник стоял в центре комнаты. Штепсель был выдернут из розетки, шнур волочился по полу. Натекшая вода впиталась в ковер.

– Он мне погубит ковер! – завопила Элен, стоя в углу и глядя на заблудившийся холодильник. – И вся еда протухнет…

По ступенькам стал спускаться спотыкающийся полусонный Билли.

– Что случилось? – спросил он.

– Не знаю.

Я едва не рассказал ему о бегающих по дому жуках, но вовремя остановился. Не стоило еще больше раздражать Элен.

– Давайте поставим этот сундук на место, – предложил я насколько мог небрежно. – Втроем мы справимся.

Мы принялись толкать, пихать, сопеть и поднимать – и в конце концов водворили холодильник на место и включили в розетку. Элен отыскала несколько тряпок и стала осушать ковер.

– Был кто-нибудь у камня, пап? – спросил Билли.

– Собака, – ответил я. – И никого больше.

– Я с самого начала была против этой затеи, – объявила Элен, стоя на коленях и промакивая ковер тряпкой. – Сплошная глупость. Никто бы этот камень не украл. Его не так-то просто поднять и унести. Твой Артур Белсен просто псих.

– Тут я с тобой согласен, – уныло подтвердил я, – но он человек добросовестный и целеустремленный, и в голове у него одни механизмы…

– Теперь нам всю ночь не сомкнуть глаз, – сказала она. – Нам еще не раз придется вскакивать и выпутывать из проводов бродячих кошек и собак. И я не верю, что этот камень из агата. Почему я должна верить Томми Гендерсону?

– Томми разбирается в камнях, – сказал Билли, защищая своего приятеля. – Если он увидит агат, то ни с чем не спутает. У него дома этих агатов целая большая коробка из-под ботинок. И он их сам нашел.

И спорим-то мы о камне, подумал я, хотя больше всего нас должно волновать поразительное происшествие с холодильником.

И вдруг мне в голову пришла мысль – смутная, ускользающая, прилетевшая неизвестно откуда – и принялась вертеться у меня в мозгу.

Я отогнал ее, но она вернулась, впилась в меня и потрясла до глубины души.

Что, если между холодильником и жуками есть какая-то связь?

Элен поднялась с пола.

– Вот, – с вызовом произнесла она, – это все, что я смогла сделать. Надеюсь, ковер не испорчен.

Но жук, подумал я, жук не может сдвинуть холодильник. Ни один жук, ни тысяча. Более того, ни один жук не захочет этого делать. Жукам плевать, в кухне он стоит или в комнате.

Элен вела себя по-деловому. Она разложила мокрые тряпки сушиться, потом прошла в комнату и выключила в ней свет.

– Теперь можем идти в спальню, – сказала она. – Если повезет, то удастся немного поспать.

Я подошел к приколоченному возле кухонной двери звонку и выдрал из него провода.

– Вот теперь, – сказал я, – мы попробуем уснуть.

Если честно, то уснуть я не надеялся. Я решил, что так всю ночь и не усну, потому что буду думать о холодильнике. Но все-таки уснул, хотя и ненадолго.

В половине седьмого меня снова разбудил оркестр Белсена.

Элен села и зажала уши.

– Нет, только не это!

Я встал и закрыл окно. Стало немного потише.

– Накрой голову подушкой, – посоветовал я.

Я оделся и спустился вниз. Холодильник стоял на кухне, все как будто было в порядке. По кухне ползало несколько жуков, но они ничего не делали.

Я приготовил себе завтрак, потом пошел на работу. Уже второй день я приходил в контору спозаранку. Если так пойдет и дальше, сказал я себе, соседи непременно соберутся и сделают что-нибудь с Белсеном и его симфонией.

Дела шли хорошо. За утро я продал три страховых полиса и договорился о заключении четвертого.

Когда я вернулся в контору после обеда, меня уже поджидал какой-то тип с безумными глазами.

– Вы Марсден? – брякнул он. – Тот, у которого агатовая глыба.

– Так мне сказали, – ответил я.

Человек был невысок, одет в потрепанные брюки цвета хаки и грубые ботинки. На поясе висел геологический молоток – этакая штука с молотком на одном конце головки и острым отбойником на другом.

– Я услышал о нем, – сказал человек возбужденно и немного воинственно, – и не смог поверить. Таких больших агатов не бывает.

Мне не понравился его тон.

– Если вы пришли сюда спорить…

– Вовсе нет, – сказал он. – Меня зовут Кристиан Барр. Как вы поняли, я геолог-любитель. Увлекаюсь этим делом всю жизнь. Имею большую коллекцию. Получаю призы почти на каждой выставке. И я подумал, что если у вас есть такой образец…

– И что?

– Короче, если у вас есть такой камень, я мог бы его купить. Но сначала мне надо на него взглянуть.

Я нахлобучил на макушку шляпу.

– Пошли.

Увидев камень, Барр закружил вокруг него. Казалось, он впал в транс. Он слюнявил палец и смачивал гладкие места. Он наклонялся и разглядывал его. Он его щупал. Он бормотал что-то себе под нос.

– Ну? – спросил я.

– Это агат, – сказал Барр, затаив дыхание. – Очевидно, цельный, одной глыбой. Посмотрите на эту неровную, пупырчатую поверхность – это обратный отпечаток вулканической полости, внутри которой он образовался. А здесь характерная крапчатость, которая тоже должна быть. И в тех местах, где поверхность надколота, видны раковинообразные трещины. И конечно, есть признаки ленточности.

Он отцепил от пояса молоток и слегка стукнул по глыбе. Она загудела, словно огромный колокол.

Барр застыл, у него отвисла челюсть.

– Он не должен так звучать, – объяснил он мне сразу, как только немного пришел в себя. – Звук такой, словно он внутри пуст.

Он стукнул снова. Глыба опять загудела.

– Агат – удивительный материал, – сказал он. – Он тверже самой лучшей стали. Вы могли бы сделать из него колокол, если бы только были в состоянии его обработать.

Он прицепил молоток к поясу и, пригнувшись, стал рассматривать глыбу со всех сторон.

– Возможно, это громовое яйцо, – пробормотал он. – Нет, не может быть. У громового яйца агат находится внутри, а не снаружи. И этот агат ленточный, а такие в громовых яйцах не встречаются.

– Что такое громовое яйцо? – спросил я.

Но он не ответил. Сидя на корточках, он разглядывал нижнюю часть глыбы.

– Марсден, сколько вы за него просите?

– Назовите сумму сами, – ответил я. – Понятия не имею, сколько он может стоить.

– Даю тысячу за такой, какой он есть.

– Не согласен, – сказал я. Не скажу, что этого было мало, но в принципе глупо соглашаться с первой же названной суммой.

– Не будь он пустой, – заметил Барр, – он стоил бы гораздо больше.

– Вы не можете точно знать, что он пустой.

– Вы же сами слышали, как он звучал.

– А может, он так и должен звучать.

Барр потряс головой.

– Здесь все неправильно, – пожаловался он. – Ленточные агаты не бывают такими большими. Ни один агат не бывает пустым. И вы даже не знаете, откуда он взялся.

Я не ответил ему. Незачем было.

– Посмотрите, – сказал он немного погодя, – в нем дыра. Здесь, возле дна.

Я согнулся и посмотрел туда, куда указывал его палец. Там была круглая аккуратная дырка не более полудюйма диаметром. И не просто пробитая, а с четкими краями, словно ее высверлили.

Барр пошарил вокруг, нашел прочную травинку и очистил ее от листьев. Она вошла в дыру фута на два.

Барр отклонился назад и замер, глядя на валун.

– Он пустой, это уж точно, – сказал он.

Я не обращал на него особого внимания, потому что меня понемногу начал прошибать пот еще от одной сумасшедшей мысли: «Эта дыра как раз такого диаметра, что через нее может пролезть один из тех жуков».

– Вот что я вам скажу, – произнес Барр. – Даю две тысячи и забираю прямо сейчас.

Я затряс головой, чтобы отделаться от того странного состояния, в котором связал воедино жуков и глыбу – ведь в глыбе была просверлена дыра по размерам жука. Я вспомнил, что почти так же связал воедино жуков и холодильник – хотя каждому должно быть очевидно, что жуки не могут иметь никакого отношения к холодильнику. Да и к глыбе.

Это не обычные жуки – ну, может, не совсем обычные, но все же жуки. Они задали задачку Добби, но сам же Добби первый скажет, что существует много неклассифицированных насекомых. Некоторые виды внезапно появляются неизвестно откуда и начинают процветать благодаря какому-то капризу экологии после многих лет тайного существования.

– Так вы говорите, что не возьмете две тысячи? – удивленно спросил Барр.

– Что? – спросил я, вернувшись на землю.

– Я только что предложил вам две тысячи за эту глыбу.