Прелесть

4

Зачинщик

Итак, за всем стоит Бартли. Именно он подослал Гьюлика в перелесок, чтобы развернуть Крейна. Ведь только Бартли знал, что Крейн поедет этой дорогой. Да, это он. Больше некому. Все ясно как божий день.

«Не может такого быть, чтобы я ошибся, – думал Крейн. – Да, это невероятно, но как тут ошибешься? Все сходится. Гьюлик сидел в засаде, а теперь он входит в кабинет Бартли и называет его боссом».

Гьюлик – и тот, кто смеялся у сарая, когда Крейн и Бетти подъезжали к дому. Бетти сказала, что так смеется Керк. Ну конечно, это был Керк, потому что он, как и Гьюлик, работает на Бартли. Бартли нанял его, чтобы посеять хаос на равнине. Сделать так, чтобы скотоводы и поселенцы схлестнулись не на жизнь, а на смерть.

– Что такое, Чет? – настороженно спросила Бетти из другого угла комнаты.

Крейн встал с кресла и уставился на железный сейф.

– Бетти, – заговорил он, – скажи-ка, Бартли давал твоему отцу деньги в долг?

– Да, две тысячи долларов. Когда папа понял, что у него не хватает скотины на продажу.

– И как это было? Он написал расписку? Или просто пообещал, что вернет?

– Папа настоял на закладной, – сказала Бетти. – Без документов он дела не ведет. Сам знаешь, в банке ему отказали.

Да, Крейн знал, что в банке ему отказали. Ведь всем известно, что ранчо Брита на ладан дышит. Но Бартли одолжил денег, хоть и знал, что они не вернутся. Потому что он, Бартли, сделает так, чтобы Фентон не сумел отдать долг.

Теперь же, когда строения сгорели дотла, Фентон придет к своему доброму другу Бартли и скажет, что платить ему нечем. Что ему нужен еще один займ, на сей раз покрупнее. А Бартли объяснит с гладким восточным акцентом: «Извини, дружище, но ситуация изменилась. Мне позарез нужны мои две тысячи».

– В общем, так, Бетти, – сказал Крейн. – В наших местах все должны Бартли денег. Закладные, скорее всего, лежат в этом сейфе. И вот он собрался разорить должников, чтобы те не смогли рассчитаться. Поэтому затеял войну на равнине.

– Но Бартли нам друг… – возразила девушка. А затем уставилась на Крейна, широко раскрыв испуганные глаза. Пальцы нервно крутили стоявшую на столе чернильницу. – Чет, тот человек, что смеялся у сарая… Это он застрелил поселенца. Это он начал…

– Вот именно, – кивнул Крейн. – Это он все начал. По приказу Бартли.

Он шагнул к двери, распахнул ее и замер, увидев перед грудью маленькое, черное, крайне неприятное дуло шестизарядного револьвера.

За револьвером маячила ироническая ухмылка Чарли Керка.

– Вот видишь, Крейн, – сказал он, – я так и знал. Так и знал, что рано или поздно ты выскочишь оттуда, как завидевший красную тряпку бык. Сними-ка ремень с кобурой и брось в мою сторону.

Крейн медленно опустил руки к пряжке.

– Давай поживее, – проворчал Керк. – Чтобы не пришлось тебе помогать.

За спиной у Керка была гостиная. В ней у огромного каменного камина стоял Бартли с сигарой во рту. Он улыбался. Рядом с ним был Гьюлик. Он тоже следил за происходящим, но без улыбки.

Попался, подумал Крейн. Угодил в западню.

Керк шагнул вперед, протянул руку и оскалился:

– Или мне самому его снять?..

Что-то просвистело у Крейна мимо уха и с хрустом врезалось в физиономию Керка. Тот попятился в коридор. Лицо было залито чернилами.

Чернильница упала на пол, испачкав ковер.

Бартли бросился на пол. Гьюлик потянулся к кобуре. Уверенным движением Крейн выхватил свой револьвер.

Бартли зацепил стол, и тот опрокинулся. Настольная лампа упала в центре гостиной и разбилась.

Револьвер Гьюлика плюнул огнем. Пуля впилась в дверной косяк чуть выше головы Крейна. Гьюлик пригнулся, Крейн нажал на спуск, от лампы по ковру протянулся ручеек горящего масла.

Снова рявкнул револьвер Гьюлика, и Крейн почувствовал щекой ветерок. Пуля впилась в стену.

– Бетти! – крикнул Крейн.

– Чет, я здесь!

Глянув вбок, он увидел, что Бетти присела у стены и тянется к револьверу – тому, что обронил Керк.

– В коридор! – крикнул он. – К черному ходу!

Пригнувшись, он выглянул из-за двери. В гостиной начался пожар. Бартли вылезал в открытое окно, а у камина, выставив перед собой револьвер, присел Гьюлик. В свете пламени у него был зловещий вид.

Еще один выстрел. Крейн вздрогнул. Пуля царапнула по ребрам, и все тело пронзила боль.

Он вскинул пистолет, но пламя в гостиной разбушевалось так, что скрыло человека, засевшего у камина.

Керк застонал, уселся и стал шарить по полу в поисках оружия. Крейн с размаху ударил его стволом револьвера по лицу, и Керк мешком упал на прежнее место.

– Кажется, я вложила в тот бросок недостаточно сил, – прозвучало за спиной у Крейна.

– С чернильницей ты здорово придумала, – хмыкнул он и протянул девушке руку. – Быстрее. Пора убираться отсюда.

Во дворе Бартли раздавал приказы: велел потушить пожар и перекрыть выход из дома.

– Бежим! – воскликнул Крейн.

Что-то скользнуло по горлу, слегка оцарапав кожу. Что-то вроде тупого ножа. Затем по ноге будто кувалда саданула, и мир превратился в водоворот оскаленных лиц, разинутых ртов и оружейных вспышек.

Он отполз назад, теряя счет секундам. Издали донесся истерический крик.

Только не закрывай глаза, велел он себе и увидел доски, залитые лунным светом. Ощупал их дюйм за дюймом, и наконец пальцы сомкнулись на чем-то холодном и гладком. На ощупь предмет был не деревянный, а металлический.

Револьвер, подсказала ему память. Револьвер.

И снова тот же голос:

– Я буду стрелять! Хоть на шаг подойдете, и буду стрелять!

Повернув голову, Крейн увидел, что на крыльце спиной к двери стоит Бетти. В руке у нее был револьвер.

Подле крыльца замерли мужчины, дожидаясь, когда девушка дрогнет.

Сжав оружие, Крейн с великим трудом поднял его.

Один из мужчин прыгнул к девушке – стремительно, как атакующая змея.

Крейн из последних сил нажал на спуск. Пуля застала мужчину в прыжке, и он рухнул как подкошенный. Хрустнул череп при ударе о доски.

Этот револьвер, наверное, обронил кто-то из людей Бартли, потому что патронов в нем не осталось.

– Чет! – воскликнула девушка.

Мужчины бросились было вперед, но начали спотыкаться и падать. В ночи сухо закашлял еще один револьвер.

С пронзительным воплем Крейн кое-как поднялся на ноги и едва не упал снова. Нога жутко болела и не подчинялась. Мужчины лезли через перила крыльца.

Наконец стрельба прекратилась. К трем трупам добавились еще два. Итого пятеро.

– Мисси! – завопили в темноте. – Бегите, мисси!

Обернувшись, Крейн увидел Сэма. Тот стоял посреди двора, неподвижный, словно пугало. Из дула миниатюрного револьвера поднимался дымок.

– Бегите, мисси! – снова закричал Сэм.

– Чет, ты в норме? – встревоженно спросила девушка, вглядываясь в лицо Крейна.

– В норме. – Крейн подтолкнул ее. – Бежим.

Он заковылял следом за Бетти, а повар бросился к лопоухому мулу. Тот ждал его, опустив голову.

Рявкнула винтовка. Стреляли из дома. Пуля угодила в землю прямо перед Крейном. Заговорили другие стволы. Бетти запнулась и упала.

Сердце Крейна сковал страх. Тяжело дыша, он подбежал к фигуре в льняном платье. Упал на колени, тронул девушку за плечо. По ее виску стекала темная струйка.

– Бетти! – крикнул он. – Бетти!

Она не отвечала. Темная струйка добралась до щеки.

Услышав топот, Крейн поднял глаза. К нему бежал Сэм Ли.

– Назад, Сэм! – свирепо крикнул Крейн. – Разыщи Фентона! Скажи, что во всем виноват Бартли!

На секунду повар замешкался, потом развернулся и припустил к своему мулу. Крейн бережно взял девушку на руки и выпрямился. Он не знал, что делать. Его охватил ужас.

Застучали копыта. Звук стал тише, а потом растворился в ночи. Сэм Ли отправился в путь.

Кое-как, стараясь не ступать на раненую ногу, Крейн пошел к дому. Навстречу бежали люди, но он не останавливался. Наконец он узнал человека во главе ватаги и стал ждать его, прижав девушку к груди.

Бартли стал в шести футах. Подручные окружили Крейна со всех сторон, недобро глядя на него.

– Мне очень жаль, Крейн, – сказал Бартли. – Жаль, что мисс…

– Бартли, – ровно произнес Крейн, – если она мертва, вам тоже не жить.

– Заткнись! – крикнул кто-то.

– Ошибаетесь, Крейн, – ласково сказал Бартли. – Больше вы никого не убьете.

Один из его людей шагнул вперед, забрал девушку у Крейна, всмотрелся в лицо и наконец сообщил:

– Она жива, мистер.

– Неси ее в дом, – приказал Бартли. – Пусть за ней ухаживает миссис Нордби.

– Прикончить его, босс? – спросили за спиной у Крейна.

– Не спеши, Гьюлик, – сказал Бартли. – Мне нужно с ним поговорить.

5

От меча и погибнет

Крейн стоял в кабинете. За столом расположился Бартли. Он чистил ногти перочинным ножом.

– Должно быть, вы считаете, что я очень зол на вас, – начал он. – Вы убили несколько моих людей, подожгли мой дом, спутали мне карты. А китаец, полагаю, отправился с новостями к Фентону. Но теперь это не имеет значения. Пожар мы потушили, а китаец, скорее всего, уже мертв. Так что все в порядке. У меня на руках все козыри. И вы будете делать то, что я прикажу.

Он смотрел на Крейна, и Крейн видел, что глаза у него тусклые, пустые. Такие глаза бывают у игроков в покер. Или у маньяков.

– Что молчите? – осведомился Крейн. – Сейчас, наверное, скажете, что мы с вами приятели.

– Крейн, вы неглупый человек, – вздохнул Бартли. – А мне нравятся неглупые люди.

– Вы и без меня неплохо справились, – едко заметил Крейн. – Всех одурачили. Тонко сработано. Даже подожгли пару собственных стогов, чтобы со стороны выглядело так, будто и вам досталось.

Бартли сложил перочинный нож, убрал его в карман и сел ровнее.

– Знаете, Крейн, вместе мы могли бы горы свернуть. Давайте-ка возвращайтесь в город. Забирайте мисс Фентон и возвращайтесь. Я прослежу, чтобы у вас все было хорошо. Сейчас вы окружной прокурор, чуть позже станете судьей, а потом – сенатором.

– И вы это гарантируете, Бартли? – Крейн перенес вес тела с больной ноги на здоровую.

– Черт возьми, конечно. Это же пустяки. Я не намерен ограничиться этой долиной. Мне будет чем заняться, когда я ее заполучу. Крейн, хотите правду? Вы простофили. Все вы, западный народ. Легкая добыча для таких, как я. И зачем я только тратил время на востоке? Здесь у вас есть чем поживиться.

– Хотите, чтобы я вас поддержал?

Бартли кивнул.

– И для этого мне нужно лишь промолчать о том, что здесь случилось?

– Да, только и всего, – подтвердил Бартли. – Ну и еще оказать мне услугу-другую. В свое время.

– А как же Бетти?

– Она тоже должна молчать. Это часть нашей с вами сделки. Женитесь на ней, и она притихнет. Какой женщине захочется подставлять мужа? – Он махнул рукой. – Черт, я вам больше скажу. Я разорву закладную ее папаши. Или выкуплю его ранчо дороже, чем оно стоит.

– А если я не соглашусь? – предположил Крейн. – Если скажу, что сделки не будет?

– Не скажете, – беспечно произнес Бартли. – Такой шанс выпадает раз в жизни. Вы, конечно, меня вынуждаете, но жизнь – сложная штука. Нужно быть готовым к любому повороту событий.

– Но что, если…

– Крейн, – перебил его Бартли, – если откажетесь, то не доберетесь до города живым. Ни вы, ни девушка.

Во дворе застучали копыта. Всадник резко осадил коня. Бартли привстал и взглянул на дверь. Послышался топот бегущих ног – сперва на крыльце, потом в коридоре.

– Босс! – крикнул гонец. – Босс, он удрал!

Бартли побледнел. От ярости он сделался белее мела.

– Кто удрал? – рявкнул он.

В дверном проеме появился Керк. Рыжая шевелюра торчала из-под окровавленного бинта.

– Китаеза, – выдохнул Керк. – Сбежал в перелесок, и больше мы его не видели. Парни ищут…

– Чертовы дурни! – взревел Бартли. – Я же велел пристрелить его, разве нет? Разве нет?!

В этот момент Крейн развернулся, сделал шаг вперед и ловко выпрыгнул в открытое окно. Раненая нога зацепилась за подоконник, и приземлился он совсем не так ловко, как выпрыгнул.

В доме взвыл Бартли и застучали ботинки.

Крейн увидел во дворе фигуру бегущего человека. В руке у человека был револьвер. Собрав волю в кулак, Крейн бросился вперед, в ноги противнику, и тот упал на четвереньки, выронив оружие. Вскочив, Крейн заметил на земле металлический блеск и метнулся в его сторону.

Пыхтя от злости, человек выпрямился.

Раздался выстрел, и пуля пропахала борозду в пыли. По ступеням медленно спускался Керк, готовый выстрелить снова. Рыжие волосы блестели в лунном свете.

Крейн вскинул револьвер и едва не попал Керку в колено. Пуля угодила в ступеньку. Полетели щепки.

Револьвер в руке у Керка подмигнул огненным глазом, и в рукаве у Крейна образовалась прореха.

Револьвер Крейна дернулся вверх, но тотчас вернулся на место. Крейн снова выстрелил. Получив пулю, Керк скатился с крыльца – так, словно не заметил ступеньку.

За спиной у Крейна послышались шаги, и он развернулся. Хозяин револьвера шел в атаку, пригнувшись и вытянув руки вперед.

Крейн неловко отпрыгнул в сторону. Человек схватил его за плащ, но ствол револьвера обрушился ему на макушку. Нападающий растянулся в пыли.

Из дома выстрелили. Крейн услышал, как рядом просвистел свинец. В ночи затопали ноги. У сарая кто-то громко чертыхнулся.

Крейн, петляя, побежал через двор. Юркнул за опрокинутый бак для воды, прижался к его металлической стенке, прислушался к воплям и топоту.

Пуля ударила в бак и отрикошетила, завывая, словно банши. Еще одна угодила ниже, проделав зазубренное отверстие. Крейн бросился на землю.

Глупый поступок, думал он. Не следовало отказываться. Нужно было остаться в кабинете, поговорить с Бартли, принять его предложение.

Теперь ни единого шанса. Бак – ненадежное укрытие, а с раненой ногой далеко не убежишь. Его выкурят отсюда. Это лишь вопрос времени. Или кто-то сделает удачный выстрел.

Да, он труп, без вариантов. Не только он, но и Бетти, лежащая на втором этаже под надзором миссис Нордби.

Стоило согласиться на предложение, и Крейн с Бетти отправились бы в город, подальше от этой ночи, полной огня и дыма. Позже мошенник Бартли, пользуясь своей властью, сделал бы Крейна судьей, а потом и сенатором.

Бахнул револьвер. Пуля проделала очередную дыру в нижней части бака.

«Меня вот-вот обойдут, – думал Крейн. – Подкрадутся с двух сторон, пока спереди будут палить в бак, чтобы я не высовывался».

– Крейн, покажись! – прокричал Бартли из темноты. – Твоя песенка спета. Покажись, и мы забудем о твоем проступке.

Крейн вжимался в металл. Слова Бартли звенели у него в ушах.

Второй шанс. Возможность выйти живым из этой передряги, стать судьей и сенатором, спасти Бетти и взять ее в жены.

– Иди к черту! – прорычал Крейн.

– Ну что ж, ты сам напросился, – проговорил Бартли с гладким восточным акцентом.

Крейн осторожно подтянул ноги и привстал. У него осталось четыре патрона, и он сделает четыре выстрела. Выскочит из укрытия, свалит Бартли и, может быть, Гьюлика, прежде чем его изрешетят. Хотя бы умрет как мужчина, в полный рост, а не скрючившись за баком.

Возле сарая прозвучало два выстрела. Кто-то завопил, послышалась барабанная дробь копыт, и сразу заговорили револьверы.

Крейн покинул свое укрытие.

Из-за луны во дворе было светло как днем. Пешие люди Бартли искали, где бы спрятаться, а конные у сарая вели по ним беглый огонь.

Навстречу Крейну, петляя, словно заяц, мчался человек. Его настигал всадник. Похоже, бегущий не видел Крейна. Он понимал лишь, что смерть дышит ему в спину.

Всадник выстрелил. Беглец рухнул на землю, словно мешок с мукой.

Теперь смертоносное дуло смотрело на Крейна, и тот понял, что его сейчас убьют.

Но конь попятился, а всадник поднял руку и приветственно помахал оружием.

– Джон! – воскликнул Крейн.

Джон Фентон прокричал в ответ что-то неразборчивое, развернул коня и ускакал к сараю. Крейн, не чувствуя под собой ног, смотрел ему вслед. Хорошо, что Фентон его узнал. Старик бы не промахнулся.

Возле сарая стреляли все реже. Тем, кто разбежался по укрытиям, велено было выходить с поднятыми руками.

«Значит, Сэм справился, – подумал Крейн. – Удивительный народ эти китайцы».

Скрипнула дверь хозяйского дома. На крыльцо выскочил человек.

– Бартли! – крикнул Крейн.

Бартли бросился к лошади, но на полпути замер и взглянул на Крейна. Тот стоял от него в дюжине футов. На секунду время застыло.

Рука Бартли с поразительной скоростью метнулась к кобуре. В лунном свете сверкнул металл, и в этот же миг Крейн вскинул револьвер.

Два выстрела слились в манифест обоюдной ненависти. Пуля оцарапала щеку Крейна. Он снова нажал на спуск, взвел курок и приготовился выстрелить в третий раз.

Бартли согнулся, пытаясь устоять на ногах. Он покачивался, как сосна на ветру. Наконец револьвер выпал из обессилевшей руки, и Бартли медленно осел на землю.

Какое-то время Крейн стоял и смотрел на поверженного врага. Потом демонстративно отбросил револьвер, и тот утонул в пыли. Хватит убивать.

Крейн неуклюже забрался на крыльцо, ввалился в коридор и позвал:

– Бетти!

Со второго этажа откликнулся девичий голос. Над головой застучали каблучки. Девушка бежала к лестнице, а Крейн думал, что все же станет сенатором. Но по-честному. Так, чтобы жене не было за него стыдно.

Дезертирство

Четыре человека – двое, а за ними еще двое – вошли в ревущую по всему Юпитеру бешеную круговерть и не вернулись. Хотя правильнее сказать, не вошли, а запрыгнули, ведь они передвигались скачками, едва не касаясь животом земли, блестя мокрыми от дождя боками.

Потому что выжить в этом аду, пребывая в человеческом облике, было невозможно.

А теперь пятый человек стоял перед столом Кента Фаулера, члена Комиссии по изучению Юпитера, главы третьего купола.

Под столом старый Верзила вычесал блоху и снова устроился вздремнуть.

Фаулера кольнула душевная боль: Гарольд Аллен молод, даже слишком молод. Беспечная юношеская самоуверенность, прямая спина, ясный взгляд. Лицо человека, не знающего страха.

И это странно. Обитатели куполов на Юпитере знают, что такое страх. И что такое унижение. Слишком уж трудно человеку соизмерить свое крошечное «я» с грандиозной мощью чудовищной планеты.

– Ты же понимаешь, – сказал Фаулер, – что в этом нет необходимости. Ты понимаешь, что тебе не обязательно идти.

Конечно, это всего лишь формальность. То же самое было сказано четырем другим, но они пошли. Фаулер не сомневался: пойдет и этот пятый. Но все-таки в его душе шевельнулась надежда, что Аллен останется.

– Когда приступать? – спросил Аллен.

Раньше такой вопрос вызывал у Фаулера тихую гордость. Раньше, но не сейчас. Он нахмурился:

– Через час.

Аллен молча ждал.

– Четверо вышли и как сквозь землю провалились, – проговорил Фаулер. – Разумеется, тебе это известно. Нам нужно, чтобы ты вернулся. Мы не хотим, чтобы ты пустился в героическую спасательную экспедицию. Вернуться – вот твоя главная, нет, единственная задача. Этим ты докажешь, что человек в юпитерианском теле способен выжить. Дойди до первой вехи и сразу поворачивай назад. Не рискуй, ничего не исследуй. Просто вернись.

Аллен кивнул:

– Я все понял.

– Тобой займется мисс Стенли, – продолжал Фаулер. – Не беспокойся, она знает свое дело, как-никак лучший оператор конвертера в Солнечной системе, набралась опыта на большинстве планет. Да иначе ее бы здесь не было. С твоими предшественниками мисс Стенли поработала безупречно; покидая конвертер, они, безусловно, пребывали в идеальном состоянии.

Аллен ухмыльнулся женщине, и Фаулер, заметил, как у той что-то промелькнуло на лице. Может, жалость, может, злость, а скорее всего, обыкновенный страх. Но это исчезло, и мисс Стенли улыбнулась стоявшему перед ней юноше. Как всегда, улыбка вышла натянутая, чопорная, как у школьной учительницы, вынужденной любезничать с учениками и ненавидящей это занятие.

– С нетерпением буду ждать конверсии, – пообещал Аллен.

Это прозвучало как шутка. Веселая, ироничная.

Но Фаулеру было не до шуток. Возглавляемая им Комиссия занималась серьезным делом. Чрезвычайно серьезным. От проводимых ею экспериментов зависела судьба человеческой колонии на Юпитере. Если будут удачные результаты, гигантская планета настежь распахнет ворота к своим неисчерпаемым ресурсам. Человечество освоит Юпитер, как уже освоило другие, меньшие планеты. А если не выйдет…

Если не выйдет, люди так и останутся заточены в своих куполах, скованы и стреножены чудовищным давлением, немыслимой гравитацией, дичайшей планетарной химией. Люди не смогут даже шагу ступить за пределами своих убежищ. Не смогут увидеть ее невооруженным глазом, вынужденные прибегать к помощи вездеходов и телеприборов. Так и будут полагаться на неуклюжие, дистанционно управляемые машины и столь же неуклюжих роботов.

Ибо исконное человеческое тело, не приспособленное к здешней окружающей среде, было бы вмиг раздавлено всмятку кошмарным юпитерианским давлением – пятнадцать тысяч фунтов на квадратный дюйм. По сравнению с ним на максимальной глубине земного Мирового океана сущий вакуум.

Даже прочнейшие из созданных землянами металлических сплавов не могли долго продержаться при таком давлении, под беспрестанно омывающими планету щелочными ливнями. Они изрыхлялись и хрупчали, опадали чешуйками и расползались глинистыми потеками, убегали ручейками аммиачных рассолов. И только укрепление твердости и прочности металла, усиление связи между его электронами позволяло создавать купола, способные выдержать напор тысячемильных ядовитых газовых смерчей, из которых состояла атмосфера Юпитера. Вдобавок приходилось покрывать купола прочнейшим кварцем для защиты от ливней, хлеставших не водой, а едким жидким аммиаком.

Фаулер сидел и слушал, как трудятся моторы на подземном этаже купола. Эти моторы никогда не останавливаются, не затихают. Иначе нельзя: если прекратится подача энергии в металл внешней оболочки, химические связи ослабнут и база погибнет.