Лживые свидетели

Валентина Пантелеймонова замолчала. Я видела, что женщина сильно напряжена, можно сказать, до предела. Сестра Константина напоминала сейчас сильно сжатую пружину.

– Послушайте, Валентина Вячеславовна, я вижу ваше искреннее желание помочь следствию. Но не нужно наговаривать на себя. Все это только сыграет на руку истинному убийце и поведет следствие по ложному пути. Поверьте мне. Я поняла вас, и я сочувствую вам. Представляю себе, как вам было тяжело все эти годы. Вероятно, ваша ненависть к Константину Вячеславовичу на самом деле была очень сильной.

– Вы себе даже не представляете, до какой степени я его ненавидела, – прошептала женщина.

– Но сейчас вы должны успокоиться и попытаться вспомнить все, что произошло на дне рождения вашего брата. Существует вероятность, что этим вы поможете следствию.

– Но я же уже сказала, что рано покинула гостей. Константин мне приказал, а я не могла ослушаться его, – горько улыбнулась Валентина Пантелеймонова. – Я уже спала, когда все это… произошло. Меня разбудил приезд полицейских. Я вам уже об этом рассказывала.

– Да, да, я все помню. Вы сказали, что уже спали. У вас, стало быть, хороший сон? Нет никаких проблем с засыпанием? – спросила я.

– Вроде бы нет. Засыпаю я и в самом деле достаточно быстро. Только я принимаю снотворное.

– Вам его назначил врач?

– Да, конечно. Без рецепта такие препараты в аптеке не отпускают.

– Скажите, Валентина Вячеславовна, Константин Вячеславович интересовался скачками, заездами? В общем, все, что связано с ипподромом.

Я решила перевести наш разговор на другую тему и заодно разведать о том, что мне стало известно из компьютерного файла.

– Да, Константин еще с юности увлекался скачками и сам принимал в них участие.

– А Владислав, его друг детства?

– Он только делал ставки. А вот Григорий – это водитель Константина – и сам был в молодости был хорошим наездником, и сына своего приобщил.

«Значит, все то, что я нашла в компьютере, является правдой», – подумала я.

– Ладно, Валентина Вячеславовна, – сказала я, вставая и вынимая из сумки свою визитку. – Здесь написаны мои телефоны. Если что-нибудь вспомните, позвоните мне.

Женщина взяла кусочек картона и вдруг сказала:

– Я готова сознаться, Татьяна Александровна. Я должна сделать заявление.

«Господи, еще одно заявление? И снова самооговор?»

– Валентина Вячеславовна, мы ведь с вами все уже проговорили, – сказала я. – Я вам объяснила ситуацию, надеюсь, вы поняли меня. Зачем же возвращаться к старому?

Валентина Пантелеймонова покачала головой:

– Нет, Татьяна Александровна, я сейчас не об этом. Я хочу сознаться совсем в другом. Я очень вас прошу меня выслушать.

– Хорошо, говорите, я вас слушаю.

– В общем… я должна сказать, что…

Женщина замолчала. Было видно, что каждое слово дается ей с трудом.

– Если вы так взволнованы, Валентина Вячеславовна, то давайте отложим этот разговор на потом, – предложила я. – Вы все еще раз обдумаете, успокоитесь и вот тогда…

– Нет, нет! – воскликнула Валентина. – Только сейчас! Потом у меня не хватит духу! Я просто не смогу!

– Ну хорошо, хорошо, говорите сейчас. Только успокойтесь, не нужно так волноваться.

– Значит, так. В бутылку виски, из которой пил Иннокентий, я влила сердечный препарат. Его мне прописал врач. В больших количествах он вызывает смерть. Я хотела, чтобы Константин умер, я вам все рассказала о нем… о нас… о наших взаимоотношениях…

– Да, да, я все помню, не волнуйтесь.

– Я не думала, что виски будет пить Иннокентий… не знаю, почему он взял эту бутылку, он ведь не очень жалует виски. И вот, я едва не погубила младшего брата… – Валентина закрыла лицо руками. – Ну а насчет того, что я убила Константина, я соврала. Я его не убивала холодным оружием. Ножом то есть. Не знаю, кто это сделал, но не я. Вы мне, Татьяна Александровна, имеете полное право не поверить.

– Почему вы так считаете, Валентина Вячеславовна? – спросила я.

– Ну а как же? Сначала я уверяла вас в том, что убийство старшего брата – это моих рук дело, наговорила на себя всякого. Какая уж тут вера?

– Вы хотели защитить свою племянницу Виолетту, – напомнила я. – Этим вашим желанием и продиктовано ваше поведение.

– Да, хотела защитить, – повторила за мной Пантелеймонова, – но все напрасно. Вы ведь не измените своего решения и все равно будете допрашивать ее?

– Это необходимое процессуальное действие, поймите, Валентина Вячеславовна. Если ваша племянница ни в чем не замешана и не причастна к преступлению, то бояться нечего, – сказала я.

– Конечно же, Виолетта ни в чем не замешана! – горячо воскликнула женщина.

– Будем надеяться, – сказала я. – Скажите, а кто принес эту бутылку виски? – спросила я.

– А я не знаю, – растерянно произнесла Валентина.

– Но где-то вы ее должны были взять, прежде чем добавить в нее лекарство, – заметила я.

– Ну да, конечно, – кивнула сестра Константина Пантелеймонова.

– Так вот, я вас и спрашиваю: где находилась эта бутылка?

– Кажется… в гостиной, что ли… Не могу сказать точно… простите…

– Ладно, Валентина Вячеславовна, я сообщу о вашем признании в Управление полиции, – сказала я, уже открывая дверь. – Вы готовы дать письменное заявление?