Идущие навстречу. На пути друг к другу. Между двух огней

Часть I

Глава I

Разные есть миры. Хочется верить, что иные миры есть где-то там, на звездах. Кто-то утверждает, что существуют параллельные миры. Но я точно знаю, что они есть внутри нас. Внутренний мир создается воображением. Он может напоминать реальность, а может отличаться. Кто-то населяет его потрясающе сложными машинами, кто-то – странными зверюшками, а кто-то – людьми.

Мой мир – это мир людей. Они со мной уже давно. Они мучают меня своими страстями, мечутся, создают проблемы, решают их, ищут гармонии и не находят, учатся жить в дисгармоничном мире, что-то приобретают, что-то теряют, в общем, живут. От обычных людей они отличаются только тем, что существуют в моем сознании. Хотя я не могу сказать, что оказываю на них какое-то серьезное влияние. Скорее я наблюдаю, как они поведут себя в той или иной ситуации. Нередко они удивляют меня, часто ставят в тупик. Я бы не сказала, что это я помогаю им выбраться из той ямы, в которую они забрались. Просто они мучают мое воображение до тех пор, пока им не удается справиться со своими страстями и успокоиться. Следить за этим очень интересно, и я вновь и вновь отправляюсь в очередное путешествие со своими героями, потом с их детьми, внуками и так далее. Одна история перерастает в другую, третью и это нескончаемо, как жизнь.

Историю, которая мне представилась, невозможно соотнести ни с какой эпохой. Она не случилась бы в наше время, не могла она произойти и в прошлом. В реальности, куда я поместила своих персонажей, сочетаются разные эпохи. Что-то в ней есть и от современности, что-то – из европейского прошлого, что-то – и от России. По быту она напоминает мне джен-эйровскую Англию. Дамы тут ходят в длинных платьях, джентльмены – в сюртуках. Тут бывают балы и дуэли, разъезжают на дилижансах и стреляют из однозарядных пистолетов. Здесь есть лошади, и нет автомобилей, пишут письма и не знакомы с телефоном, книги здесь заменяют телевизор.

Чувствуя себя в своем мире совершенно свободно, я строю его, как захочу: наставлю городов и деревень, раскину бескрайние леса, помещу, где понадобится, препятствия. Свою страну я назвала Эретрия. Наш мир не совершенен, и в воображении хочется перенестись в место, где нравилось бы все. Климат в моей стране я сделала благоприятный: не через чур жаркий и не слишком холодный, лето здесь долгое и теплое, зимы не отличаются суровостью, но настоящие. Я раскинула территорию моей страны на большие расстояния, я поместила в ней и непроходимые леса, и радующие глаз холмистые перелески, и обширные поля, и даже горы. Города и деревни, что оживляют эретрийские просторы, разнообразны: есть маленькие и есть крупные, есть бедные и есть богатые, есть тихие и есть шумные. Наделив свой мир чертами разных стран и различных эпох, я свободно выбираю из них то, что считаю нужным. Среди живописных российских перелесков вырастает вполне благоустроенный европейский городок. То же можно сказать и о нравах. Живя в рамках обычаев давнего времени, герои обладают вполне современной раскованностью, да и связывают их отношения, более свойственные для нашего мира. В костюмы дам XIX века я одела вполне современных великовозрастных девочек-подростков, лишь немного обучив их старинным манерам.

И все же главное, что привлекает меня в моем мире – это время действия. Я думаю, в этом моем предпочтении поддержат меня не все. Современного человека, привыкшего воспринимать комфорт, как нечто само собой разумеющееся, вряд ли может устроить жизнь без обычных удобств, таких как электричество, водопровод и прочие достижения цивилизации. Обходиться без телефона, телевизора, Интернета и других средств развлечений большинству покажется скучным. Но есть в прошедших временах нечто утраченное, то, что хотелось бы вернуть, да невозможно. Дело не только в незагрязненном воздухе, в настоящих продуктах и тому подобных позабытых ныне ценностях. Мне легче представить людей, занятых духовными исканиями в те давние времена, ведь раньше люди, не обремененные огромным количеством вещей и не придавленные вечной погоней за прибылью, больше обращали внимание и на самих себя, и друг на друга. Тогда люди не знали постоянной гонки, в которой находимся мы. Тогда не время управляло человеком, а человек – временем. Не метался он между разными проблемами, не торопился постоянно, пытаясь втиснуть слишком много дел в слишком короткие сутки. Человек прошлого больше принадлежал себе. И больше мог заниматься собой.

Я отправляю своих героев в путь. И хотя путешествовать им предстоит вполне реально, не важно, что именно встретится им в дороге. Их цель – не в конечном пункте пути, она – внутри, главное перемещение делается не ногами, а движениями души.

Глава II

Я приглашаю и вас совершить путешествие вместе с моими героями. Пришло время знакомиться. Итак, представьте себе… Перед вами – будуар. Изысканная обстановка, украшающие интерьер изящные безделушки, мягкий бархат устилающего пол ковра, все это говорит о богатстве хозяйки комнаты. Туалетный столик уставлен гребнями, шпильками, папильотками, пудрой, духами и прочими ухищреньями, при помощи которых дамы в старые времена придавали себе привлекательность. Перед столиком мы видим хозяйку – невысокую светловолосую, сероглазую девушку лет восемнадцати. Ее нельзя назвать яркой красавицей, но внимание привлекает ее взгляд: ясный и открытый, он выдает натуру прямую и искреннюю.

Девушка всматривается в зеркало, тонкие брови ее сосредоточенно нахмурены. Дело, которым она сейчас занята, отнимало у женщин прошлого немало времени. Девушка делает себе прическу. Сколько нужно длительной и тщательной подготовки, чтобы создать эти роскошные локоны, сколько нужно ловкости и умения, чтобы уложить их, придать должную яркость, простоту и изящество. Закончив подкалывать пряди, девушка откидывается назад, пытаясь оценить результат, на лице ее отображается сомнение. Тут ее уединение оказывается нарушено, в комнату стремительно врывается подруга.

Яркое пунцовое платье той, отделанное черными кружевами, резко контрастирует со скромным бежевым платьем первой девушки. Есть женщины, которых можно приукрашать, а можно не делать этого, можно одеть принцессой, а можно – в рубище, и, все равно, ее красота будет бросаться в глаза. Именно к таким и принадлежит вторая девушка. Осознает она это в полной мере, достаточно взглянуть на завлекательную походку, на гордый поворот черноволосой головы, роскошные черные миндалевидные глаза. Первый взгляд мужчин принадлежит ей, ну а второй… Второй ей не интересен, она уже ищет новую жертву.

Вошедшая начинает говорить сразу, с порога:

– Ровина, что ты так долго копаешься! Маиза и Гординия уже ждут нас внизу. Скоро соберутся и все остальные.

– Я уже практически готова, Элиса, осталось совсем немногое, – начинает говорить Ровина, но ее подруга уже переключается на другую тему.

– На мой взгляд, твоя прическа смотрится слишком скромно, – заявляет она. Полные губки ее кривятся чуть презрительно. – Конечно, для вашего Лийска она сойдет… Но вот у нас, в Ортвейле это будет выглядеть простовато.

Подавив вздох, Ровина отворачивается от зеркала.

– Ты знаешь, Элиса, – говорит она тихо, – я уже не буду ничего переделывать. Я не могу заставить остальных дожидаться.

Надо пояснить, что в доме кузины Ровина поселилась недавно. Отцы девушек были братьями. Старший, господин Котомак, отец Элисы, был богатым ортвейлским дворянином, ровинин отец имел небольшое имение в Лийске, маленьком провинциальном городке, где и жил вместе с дочерью (матери не стало, когда Ровине исполнилось четырнадцать). Полгода назад старший из Котомаков умер, оставив жену и дочь. Часть своего состояния он завещал брату с условием, что тот поселится в его доме и будет заботиться о его жене и дочери.

Так Ровине пришлось оставить милый сердцу тихий Лийск и переехать в яркий и шумный Ортвейл. За прошедшее со дня переезда время девушка не смогла обрести себя среди нового окружения. Ровина не была чересчур робкой или зажатой, ее скорее можно охарактеризовать, как человека спокойного и открытого. Но здесь, среди ярких и самоуверенных девиц, составлявших компанию Элисы, она ощущала себя неловко. Все казалось ей непривычным: и изысканная галантность кавалеров, и вызывающие манеры девиц, и те наполненные игрой отношения, которые их связывали.

Между тем кузина не переставала давать Ровине понять, что надо избавляться от провинциальной застенчивости, что пора произвести впечатление какой-нибудь яркой выходкой.

…

Так мы вплотную подходим к завязке нашей истории. Началась она в один из тех ясных весенних дней, когда небесная голубизна ярка и бесконечна, когда радует глаз свежая, еще не потемневшая листва, когда цветут деревья, и их дурманящий аромат сводит с ума. На душе в такие дни тревожно и весело. Весна будоражит чувства, и сердце замирает от неясного томления, и кружат голову мечты о чем-то несбыточном.

Сад в элисином особняке был большим. Здесь можно было найти все: и тенистые прямые аллеи, по которым так хорошо гуляется, и прихотливое переплетение дорожек в лабиринте из ровно подстриженного кустарника, и усыпанные яркими пятнами цветников открытые лужайки. Встречающиеся то и дело скульптурные композиции услаждали глаз, притаившиеся в укромных уголках скамьи располагали для отдыха, живописный пруд в центре придавал всей местности романтичность.

Изящная белая беседка возвышалась на круглой лужайке среди многочисленных клумб. В беседке устроились несколько девушек, они весело щебетали, и их гомон вносил оживление в картину всеобщего цветения. Здесь были и знакомые нам кузины. В данный момент речь вела Элиса, подружки ей внимали:

– И тогда Пэгит вызывает Рогди на дуэль, – рассказывала Элиса, ее большие черные глаза возбужденно сверкали. – Вы можете себе представить! Дуэль! За право повести меня в первом танце.

– Они фехтовали или стрелялись? – поинтересовалась Орелия, высокая, худая девушка со строгим, немного вытянутым лицом.

– Стрелялись. Все произошло здесь, в этом саду.

– Где? Где? – раздались оживленные голоса. Девушки стали озираться.

Небрежным жестом Элиса указала направление.

– На лужайке, что за кленами. Вы хорошо ее знаете, там, где прицеливающийся Амур.

– Так расскажи же, чем закончилась эта история? – поторопила рассказчицу маленькая, черноволосая Сантина. Ее озорное личико горело нетерпением.

– Пэгит ранил Рогди в ногу и выиграл пари. Вы подумайте! Такая жалость! – Элиса округлила глаза. – Рогди мне нравился значительно больше, а бал мне пришлось открывать в паре с Пэгитом. Мне так и не довелось танцевать с Рогди, ведь он все еще хромает, – закончила она со вздохом, ей очень жаль себя, так пострадавшую в результате дуэли.

– Только подумай, какие страсти разыгрываются из-за тебя! – заметила Маиза, одна из двух хорошеньких рыженьких сестричек, главных проказниц в их компании.

– У меня тоже случилась история, связанная с танцами, – подхватила Гординия, ее сестра. Слушательницы повернулись к ней. – Иствен, помните, офицер, что провел у нас около месяца. Он был мною весьма увлечен, и на балу, что состоялся перед самым его отъездом, не уступал ни одного танца со мной. С ним все боялись связываться, вы же помните, как он горяч, истый порох. С ним одним я и танцевала.

– Не так уж интересно провести весь вечер с одним, – потянула Нэлита, полноватая девушка с жеманными манерами.

Маиза вступилась за сестру:

– Но сколь приятно такое внимание! Подумать только, не уступил никому!

– Да-да. Когда Тэльон влюбился в меня, – Сантина вмешалась со своей историей, – он каждую ночь проводил под моими окнами. Вы бы видели эту картину! Я отхожу ко сну – он стоит, выглядываю из окна утром – он опять там. И не отступал, пока я не смилостивилась и не допустила его до объяснения.

– А мне граф Эрсильяк, как влюбился, поэму сочинил. За одну ночь, вы только подумайте, – похвасталась Орелия. – Вы можете прочесть ее в моем альбоме.

– А мне…

– А у меня…

У Ровины голова шла кругом. Как ярко, как необычно здесь живут. Какие интриги разыгрываются! Как, должно быть, интересно стать героиней такой истории! А она, чем она может похвастаться? Ее тихий городок никогда не становился ареной подобных страстей. Все, что происходило там, так скучно, так буднично. Медлительные прогулки по окрестностям, долгие томительные вечера, разбавляемые вистом и чтением вслух, одни и те же лица, ничего живого, памяти не за что зацепиться.

Конечно, и у нее были поклонники. Но что в них особенного? О ком ей теперь вспомнить? Бедный пономарь, который заливался краской и начинал заикаться, как только ее видел? Молодой офицер, проведший у них неделю проездом, с которым они гуляли по саду и читали стихи? Пожилой уже сосед, что сделал ей предложение, даже не рассчитывая на согласие, потому что ничего, заслуживающего внимания, в нем не было. Все это выглядит так смешно и нелепо…

Между тем задорные рассказы продолжались.

– Заказал он мой портрет, – говорила Элиса, – в том роскошном красном платье, что я надевала на рождественский бал. Портрет получился восхитительный. Граф поместил его в зеленой гостиной, он утверждает, что хочет каждый день иметь перед глазами столь прекрасный образ.

– Ты хороша, спору нет, но не одну тебя отличают, – вступила опять задорная Сантина. – Вспомните, все уже метили графа Доризара в женихи Харисе, а как он обратил на меня внимание, так и думать о ней забыл. Теперь все его помыслы обо мне одной.

– А наша новая подружка чем может похвастаться? – поинтересовалась Орелия. – Ровина, расскажи нам что-нибудь. Интересно, какие у тебя были победы.

Глаза всех девушек обратились к Ровине. В них мелькали любопытство, задор и немного презрения.

– Да-да, расскажи, что у тебя было занимательного?

Ровина потупилась. Что же ей рассказать? Чем может она ответить на брошенный вызов? Чем удивит привыкших к эксцентричным выходкам девиц?

– Однажды один мой знакомый, бедный юноша, не знал, как обратить на себя мое внимание и собрал огромный букет ромашек. Наверное, тысячу цветов!

– Ну-у, ромашки… Он что же в поле их собирал? – потянула Нэлита разочарованно.

– Ну да. А где же еще он мог набрать столько? – Ровина почувствовала, что начинает оправдываться, и добавила, – наверное, он целый день на это потратил.

– А мне граф Ройтон, – заявила Орелия, отметая ровинин рассказ пренебрежительным движением руки, – чтобы высказать свое восхищение и почтение, приказал усыпать розами всю дорогу от ворот до дверей его дома. И представляете, там были только алые розы!

– Да, думаю, это было красиво, – сказала Сантина с завистью.

Девушки отвернулись от Ровины, их влекли новые истории.

– Вы послушайте, что мы с Маизой недавно устроили, – начала Гординия. – Маизе назначил свидание один заезжий офицер. Свидание должно было состояться поздним вечером, в сиреневом саду. Но именно в тот вечер у Маизы случилась жуткая мигрень, и она раздумала идти. Тогда я отправилась вместо нее. А на следующее свидание с ним явилась уже она, потом опять я, и так дурачили мы его дней десять. Свидания мы, конечно, назначали в позднее время, и выбирали для этого укромные уголки. И вообразите себе, он так и не заметил, что имеет дело не с одной, а с двумя девушками. Наконец мы его пригласили в наш сад, оделись одинаково и показались ему. Видели бы вы его лицо, когда мы предстали перед ним обе. Он долго не мог успокоиться, все смеялся. Многое повидал, говорит, но такого со мной еще не было. Хорошо мы в тот раз повеселились!

«А вот со мной ничего интересного не случалось. Чем же я могу произвести на них впечатление?» – думала Ровина. Ей так хотелось чем-то поразить своих новых подруг.

Как будто расслышав ровинины думы, девушки вновь обратились к ней.

– Ну, теперь твоя очередь рассказывать. Неужели у тебя нет в запасе какой-нибудь потрясающей истории?

– Ну, потрясающих историй со мной не случалось, – потянула девушка неуверенно, – зато… зато… – неясный замысел промелькнул перед ее мысленным взором, – зато я могу влюбить в себя первого встречного.

Повисло молчание.

Орелия опомнилась первая.

– Первого встречного? Что ты хочешь этим сказать?

Ровина покраснела:

– Того, кто первый мне попадется.

– И что же, ты берешься влюбить в себя любого? – уточнила Сантина.

– Любого.

– Вызвать любовь у первого попавшегося, когда он и не помышляет ни о чем подобном… Вряд ли такое возможно, – сказала Маиза недоверчиво.

– Вы знаете, эта идея мне нравится, – вмешалась Элиса.

Глаза у нее загорелись. Затея пришлась ей по вкусу, а успех кузины лег бы отсветом и на ее сестру.

– Давайте попробуем, – увлеченно заговорила она. – Вы представляете, как это будет интересно!

Девушки оживленно зашумели:

– Да, но как мы все устроим?

– Где мы найдем этого первого встречного?

– Ну что вы, как раз это не представляет трудности.

– Я считаю, попытаться стоит. Так мы еще не играли!

– Если получится – успех будет потрясающим!

– А если не получится?

Оживленный говорок стих, затейницы уставились на Ровину, в глазах их читалось сомнение.

– Ты точно сможешь, Ровина? Ты не подведешь?

– Смогу, – отозвалась Ровина, стараясь выглядеть уверенно, – смогу.

…

За ратушной площадью начиналась неширокая улочка. Она спокойно текла между ровными рядами домов, кое-где в нее вливались совсем уже узкие переулки. Экипажи сюда заворачивали редко, идти можно было без опасений. Немного было и прохожих, и поиск избранника трудности не представлял. Это место девушки и выбрали для своего эксперимента.

Пестрой, шумной стайкой девушки столпились на углу, рядом с лавкой кондитера. В другой ситуации выставленные в витрине румяные булки и россыпь конфет заинтересовали бы какую-нибудь из проказниц, но сейчас их волновало другое. Девушки возбужденно перешептывались и подталкивали друг друга. Ровину выпихнули вперед, и она пошла посередине улицы ровной, неспешной походкой. Подружки зашептались:

– Вы представляете, когда нужно, ни одного молодого человека не видно. Так она отойдет слишком далеко, и мы ничего не разглядим.

– Быть может нам следует перейти поближе?

– Да что вы так шумите! Вы привлекаете к себе слишком большое внимание. Это может сорвать всю затею.

– А мне кажется, что и так ничего не выйдет!

– А, может быть, получится. Подождите, судить еще рано.

– Смотрите, смотрите! Вон идет господин. Вот тот, степенный.

– Ну что вы, этот не считается, он слишком пожилой. Мы договаривались, что заниматься нужно только молодыми.

– А попробовала бы она соблазнить этого старикашку!

– Да нет, должна же и Ровина получить от игры удовольствие.

– Подумать только, нет никого подходящего! Одни женщины.

– Почему же, вон мальчик идет, с няней.

– Скажешь тоже!

– Но он ведь не старый.

– Ах, перестань, это не серьезно!

– Вон-вон, обратите внимание! Есть один!

– Далеко уже ушла. Давайте перейдем.

– Тише! Ни к чему. Он все равно уже свернул.

– Да что это такое! Когда они нужны, ни одного молодого человека не найти!

– Смотрите-смотрите, я вижу одного. Мне кажется, я его знаю. Это тот, что соблазнил Велису, помните старую историю?

– Ну, с этим хлопот не будет, такой за любой волочиться станет.

– Погодите еще. Он пока далеко, неизвестно, как повернется.

– Вот наш, видите? Вывернул из переулка.

– Какой? Вот этот черненький? А он не нашего круга, одет по-простому.

– Ну и что! Мы и не предполагали ограничиваться только своим кругом. С чужими может оказаться даже сложнее. Пусть попробует!

– Сближаются, смотрите! Значит, именно он!

Навстречу Ровине шел молодой человек среднего роста, худощавый, темноволосый и темноглазый.

– Ой! Она упала! Как некстати!

– Ты ничего не понимаешь! Как раз кстати! Гляди, он помогает ей встать.

– Молодец! Здорово придумала!

– Говорят о чем-то. Жаль, ничего не слышно!

– Все. Уходят. Ловко она притворяется хромой!

– Пойдемте за ними.

– Нельзя, ты хочешь все испортить?

– Я полагаю, лучше всего отправиться ко мне, – предложила Элиса. – Рано или поздно моя кузина вернется домой.

Стайка щебечущих девушек, снявшись с места, унеслась прочь, и на улочке воцарилась тишина.

…

С площадки парадной лестницы хорошо просматривалась улица, ведущая к дому Элисы. Здесь затейницы ждали возвращения Ровины. Элиса взволнованно расхаживала по площадке, нетерпеливо постукивая по ладони сложенным веером. Из угла доносились смешки, там подружкам о чем-то рассказывала Сантина. Опершись о широкий подоконник, Орелия следила за редкими прохожими, неспешно шагающими по своим делам, ее вытянутое лицо застыло в скептической гримаске. У стоящей рядом Нэлиты был скучающий вид.

– Тоска, да и только! Как мне надоело ждать! – вырвалось у Нэлиты.

– А что, если бы ты познакомилась с молодым человеком, ты бы торопилась поскорее с ним расстаться? – тут же отозвалась Сантина из своего угла.

– Еще неясно, познакомилась ли она с ним, – буркнула Нэлита недовольно.

– Но мы же видели.

– Все равно, – гнула свое Нэлита, – неизвестно, выйдет ли из этого что-то путное.

– Выйдет. Он в нее влюбится.

– Что-то мне не верится, – вступила в разговор Орелия, – что у этой Ровины что-нибудь получится. Слишком много она на себя берет.

Расхаживающая по площадке Элиса остановилась и повернулась в сторону спорящих. По лицу ее прошла тень, однако она ничего не сказала. Ровину продолжала защищать Сантина.

– Ты же видела, как ловко она смогла привлечь его внимание.

– Это еще ни о чем не говорит! От простого знакомства до любви – огромное расстояние.

– Вот и посмотрим!

– Внимание! Они идут, – оборвала спор Элиса.

Все бросились к окну. Столпившись, они следили, как Ровина прощается с молодым человеком, как неловко, припадая на ногу, ковыляет к дому. Затейницы заторопились вниз, к входной двери. Ровина легкой походкой поднималась по лестнице, нога ее, очевидно, уже прошла. Подружки, смеясь, окружили ее, сейчас сомнения их оставили.

– Ну, что?

– Как обстоят твои дела?

– Рассказывай скорей, кто он?

– Как он тебе показался?

Вопросы сыпались на виновницу переполоха со всех сторон.

– Его зовут Хорвин Ристли. Ему 22 года. Он приезжий, служит, снимает комнату.

– И что у тебя с ним? – поторопила рассказчицу Нэлита. Ее круглое лицо пылало нетерпением.

– Пока ничего, – ответила Ровина.

На лицах слушательниц изобразилось разочарование.

– Как, просто ничего? Совсем не интересно! А говорила…

Но Ровина не смутилась.

– Не все сразу, – сказала она спокойно. – Мы еще только познакомились. Теперь знакомство надо развивать. На все нужно время.

…

Вот так Хорвин и попал в эту историю. Хорвин – наш главный герой. Именно его личность и станет основным двигателем дальнейших событий. Человек он сложный. С ним оказалось непросто не только нашей героине, но и самому автору, он сумел заставить автора считаться со своим мнением.

Ну, а если Ровине попался бы не Хорвин, а кто-то другой. Тогда история была бы другая. То, что случилось, произошло именно потому, что встретились эти двое. Это их столкновение, их испытание, их судьба. Именно им предстояло познакомиться в определенных условиях, запутаться в своих отношениях и долго потом разбираться друг с другом.

Глава III

Хорвин подошел к окну. Вечернее солнце уже позолотило дома. Только этот отсвет и напоминал о простом и естественном. Из его окна не было видно ни клочка зелени, только дома, дома, дома, крыши, балконы. Он давно устал от этого каменного окружения, его тянуло на природу, в лес, туда, где прошло его детство. И все-таки он оставался жить в городе, лишь меняя время от времени один на другой.

Осторожный стук в дверь оборвал его размышления. Вошедшая низенькая полная женщина выглядела немного неряшливо. Чепец ее сбился набок, жирное пятно на переднике свидетельствовало о том, что она только что отошла от кухонной плиты. Однако ее светлые глаза чуть навыкате светились тем доброжелательным простодушием, ради которого часто прощается и неказистая внешность, и некоторая грубоватость манер.

Покряхтывая, она уселась на заботливо пододвинутый ей стул и поднесла замызганную тряпицу, долженствующую играть роль носового платка, к лицу.

– Да что ж это делается! Да сколько ж можно! Сил уж нет никаких! – затянула женщина протяжно. Ее низкий голос звучал с привычной монотонностью, как будто слова эти ей приходилось произносить по несколько раз в день.