Сердце ведьмы

© Шрейбер Е.М., 2023

© «Центрполиграф», 2023

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2023

«Когда мечта становится реальностью, забываешь о том, как сильно этого хотел. Счастье сменяется сытой удовлетворённостью, кровь перестаёт бурлить, благодарность улетучивается, освобождая место принятию всего как должного. А потом начинаются трудности, того и гляди, невольное сомнение запустит гадкую ручонку в душу и начнёт перебирать холодными пальцами самые потаённые струны.

Я всегда жила в городе, но однажды ко мне пришла любовь. Такая, что выворачивает душу наизнанку и меняет всё вокруг. Я полюбила мужчину и горы. Именно так, вместе. И всё изменилось. Привычный мир перестал быть понятным и дружелюбным, потерял краски и запахи. Я больше не могла существовать в городских декорациях, казалось, лишь здесь, на Алтае, есть сила, способная вернуть меня к жизни.

Уже пять лет я считаю домом ферму „Горный ручей“. До ближайшей деревни – двадцать минут езды по плохой дороге, до города – десять часов. И эта удалённость дарит переменчивые ощущения. Иногда она баюкает в уютной колыбели, оберегая от угроз и опасностей внешнего мира, иногда кажется добровольным заточением. Но всё, что мне пришлось пережить, было не зря. Здесь я стала собой. Научилась понимать, чего хочу, радоваться мелочам, ценить по-настоящему важные вещи и любить – всем сердцем.

Страшно представить, что всего этого могло не случиться, не решись я однажды на спонтанную поездку в горы, не встреть Диму. Мы не были готовы к сильным чувствам, но судьба не спрашивает разрешения. До сих пор не верю, что нам удалось всё преодолеть! Дима – моя семья, мой дом, моя душа.

И даже когда его нет рядом – а это случается постоянно, ведь жизнь фермера проходит на пастбищах, в полях и овчарнях – я вижу его отражение повсюду: в мимике младшего сына, в суждениях старшего, в каждом уголке этого дома, который он построил собственными руками. Хочу прожить так до конца дней: ловить поцелуем его сонную улыбку по утрам, засыпать, чувствуя запах скошенной травы и дыма в его волосах… Мне больше ничего не нужно.

Я стала другой. Женой, матерью, хозяйкой. И пусть та жизнерадостная, наивная, мечущаяся девушка, которой я была когда-то, навсегда осталась в прошлом, я ни о чём не жалею».

Аня едва успела положить ручку на стол и закрыть тетрадь, как в комнату с криками ворвался трёхлетний мальчуган.

– Мама! Меня не взяли на рыбалку!

Слёзы хлынули из его глаз, горе исказило загорелое личико.

– Вы обязательно поедете на рыбалку, если не сегодня, то завтра. Я попрошу папу. Хорошо? Иди ко мне.

Аня сгребла сына и усадила на колени. Громкий стук заставил её вздрогнуть. Порыв ветра ворвался в спальню, распахнув настежь створки. Занавески полоснули по лицу. Тетрадь раскрылась и зашелестела страницами. Приподнявшись на стуле, Аня одной рукой захлопнула окно, а второй продолжала прижимать к себе зарёванного ребёнка.

Из-за горы надвигалась гроза.

Сон

Она не видела лица, только руки – загорелые, покрытые тёмными волосками предплечья, тонкие запястья и длинные ловкие пальцы – руки аристократа или пианиста, красивые настолько, что по телу моментально растеклось сладкое пьянящее вино. Незнакомец прикасался к её шее, плечам, груди, невесомые поглаживания распаляли, одурманивали. «Димы больше нет», – промелькнуло в захмелевшем мозгу, и она бросилась в объятия незнакомца, как в манящую пропасть.

Аня проснулась с гадким чувством, словно на самом деле совершила что-то непоправимо ужасное и стыдное. И тут же почувствовала крепкие объятия мужа.

– Тише, что тебе приснилось? Ты стонала. – Дима ослабил хватку.

– Не помню.

Встала с кровати и подошла к окну. Обычно оно оставалось приоткрытым даже на ночь, но не сегодня. В комнате было нечем дышать. Аня распахнула створки настежь. Запах дождя и ночная прохлада хлынули в лёгкие спасительным потоком. Тёмное бархатное небо, полная луна, посеребрённые очертания гор – мир вокруг неподвижно застыл, словно нигде ничего не происходило.

Дима подошёл сзади и обнял Аню.

– Всё хорошо?

Выразить словами то, что пришло во сне, было невозможно, поэтому она развернулась и уткнулась носом в его тёплую грудь. Он провёл руками по её волосам, спине. Через тонкую ткань ночнушки Аня почувствовала мозолистые ладони. Они возвращали к реальности, оживляли, обещали защиту. Глубокий вдох. Запах родного тела. Всё хорошо. Она дома, Дима рядом.

– Тебе скоро вставать, прости, что разбудила тебя.

– Теперь ты дрожишь. Пошли спать.

Вместо того чтобы послушаться, Аня вцепилась в него и прошептала:

– Ты мне нужен.

Он подхватил её и, придерживая за бёдра, отнес в постель. Сонливость слетела, уступив место желанию. Кожа к коже, губы к губам. С каждым прикосновением увиденные во сне образы таяли. Она чувствовала только его. Медленные движения были полны нежности и похожи на разговор без слов: я люблю тебя, я благодарна за то, что ты здесь.

Когда Дима заснул, она продолжила смотреть то на его силуэт, то на чёрный мир за окном, сожалея лишь о том, что нахлынувшее ощущение безопасности не продлится вечно.

Едва Аня окунулась в поверхностный сон, как зазвенел будильник. Иногда она, проводив Диму, возвращалась в постель, но сегодня поднялась, умылась и пошла на кухню варить кофе. Тут же нарисовалась Мирка, пушистая серая кошка, и начала тоненько мяукать, требуя еды. Она переехала на ферму вместе с Аней пять лет назад и давно привыкла к новому дому. Так и не научилась ловить мышей, но каждое утро, умяв порцию корма, отправлялась «на охоту».

Дима завтракал плотно, Аня только пила кофе. Даже аромат яичницы, пожаренной с копчёной грудинкой, не вызвал у неё аппетита. Они сидели за маленьким деревянным столиком у окна. Сквозь прозрачные занавески проникал тусклый свет раннего утра. Ночная темнота, словно разбавленная молоком, постепенно таяла, уступая место краскам нового дня. Дом потихоньку просыпался. Через пару часов подскочат дети и начнётся привычная круговерть: уроки, игры, прогулки.

Обмакнув кусочек хлеба в желток и отправив его в рот, Дима сказал:

– Поспи, ты еле стоишь на ногах.

Аня потёрла сухие глаза. Спать и правда хотелось, но она боялась повторения сна. Слишком реалистичным и острым он был, словно разрезал душу на две части: такого смешения горечи и вожделения она никогда не испытывала.

– Не хочу. Лучше напеку блинов. Никита давно просил.

– Пусть до обеда разберётся с учёбой, потом займёмся стрижкой овец, мне нужны все свободные руки. Кстати, я не рассказал тебе. Вчера написал итальянец, хочет приехать к нам отдохнуть. Спрашивал про бронь с пятнадцатого июня. И уточнял, есть ли возможность нанять англоговорящего гида.

– Итальянец? И что ты ответил?

– Что у нас есть свободный домик. И самый лучший англоговорящий гид на всём Алтае.

Дима задорно улыбнулся. Как ему удавалось в шесть утра быть бодрым, разговорчивым и думать о делах? Аню не впечатлил ни факт непонятно откуда взявшегося иностранца, ни возможность хотя бы ненадолго отвлечься от домашних дел, но отказать она не могла. Заработанные летом деньги кормили семью весь год.

– Ясно. Пусть приезжает.

– Тебе пойдёт это на пользу. Пообщаешься с новым человеком, отдохнёшь от нас. Ты ведь скучаешь иногда… по прежней жизни?

– Не говори глупостей. Я скучаю только по тебе.

Поцеловав Диму на пороге, Аня накинула на плечи шерстяную шаль, взяла кружку с кофе и вышла на веранду.

Солнце ещё не выглянуло из-за горы, но утренний сумрак растворялся на глазах. Скоро всё вокруг порозовеет, заблестит. Растает изморозь, громче запоют птицы, согреется воздух. Аня окинула взглядом светлеющее небо, линию остроконечных гор, силуэты овчарни, конюшни, гостевого домика и подумала: «Как будет выглядеть это место через пятьдесят лет? Смогут ли наши дети сохранить его? Сейчас всё кажется таким прочными и незыблемым, но время безжалостно».

Ей на секунду стало трудно дышать. Распрямив плечи и сделав глубокий вдох, она вернулась в дом.

В повседневной суете Аня забыла о ночном кошмаре. Сыновья уплели стопку горячих блинов с земляничным вареньем, и она строго велела Никите:

– Время девять, у тебя уроки: русский, алгебра и английский. К двенадцати ты должен закончить, до двух отдохнёшь. После обеда пойдёшь с отцом стричь овец.

Подросток скривился, но, наткнувшись на выразительный взгляд матери, понурил голову и поплёлся в комнату к ноутбуку. Старший сын учился дома, под чутким руководством матери – дорога до деревенской школы была долгой, зимой её переметало снегом, а осенью и весной размывало дождями.

Аня и Дима Рыбаковы усыновили Никиту, когда в десять лет он остался сиротой. Аня вела кружок английского языка для детей из неблагополучных семей, куда ходил Никита, и, узнав о смерти его родителей, захотела забрать мальчика в семью. Дима не возражал.

Ей никогда не было так страшно, как в тот день, когда они приехали в социальный центр. Вдруг Дима передумает? Или Никита испугается? Бледный, со сжатыми губами, муж уверенно шёл по длинному коридору, но она чувствовала, как сильно он сжимает её ладонь ледяными пальцами, и только непробиваемая вера в то, что у них всё получится, заставляла Аню не отставать ни на шаг.

Никита встретил их настороженно. Бросил колкий взгляд, отвернулся, уставился в окно. Она начала говорить что-то ласковое и бессмысленное, но Дима, дождавшись паузы, подал ей знак и шагнул к ребёнку. Присел на корточки.

– Привет. Я Дима. Что там такого интересного?

– Ничего, – буркнул Никита.

– Если захочешь, мы отвезём тебя туда, где интересно. Любишь животных? У нас есть кошка, собака, лошади, а ещё овцы и козы.

– На лошади можно покататься?

– Конечно, я сам тебя научу.

– А кошку гладить и собаку?

– Если ты с ними подружишься.

– Что ещё у вас есть, рассказывай.

Аня замерла в сторонке, боясь пошевелиться. Неужели Диме удалось? Через десять минут Никита заявил, что хочет к ним в гости, а через пару месяцев стал полноправным членом семьи.

Сначала было сложно. Он то огрызался, то надолго уходил в себя, не слушался, не следовал правилам. Порой Аня впадала в настоящую панику: она не справляется! Что нужно сделать, чтобы этот пацан оттаял, научился принимать любовь, сбросил колючую броню и стал счастливым? Как ему помочь? Дима сохранял стоическое спокойствие и был уверен, что лучшее лекарство от любых жизненных проблем – качественная трудотерапия.

– Притормози с учёбой, не требуй от него невозможного, – сказал он однажды. – Дай нам два месяца, и ты не узнаешь своего хулигана.

Никита сначала обрадовался, что уроки исчезли из ежедневного расписания, и, понимая, что обязан этим Диме, благодарно к нему потянулся. Но потом стало ясно: трудности только начинаются. Пришлось вставать с рассветом, обливаться холодной водой на улице, рубить дрова, ездить на лошади, ухаживать за овцами и козами, помогать на огороде – всё это обрушилось на городского мальчишку, как снежная лавина. Он пытался сопротивляться, но скоро вошёл во вкус, начал хвастаться новыми умениями и воспринимать всё как увлекательное приключение.

Аня вздохнула с облегчением. Жизнь только начала налаживаться, когда она узнала, что беременна. Радость смешалась со страхом. Как рождение ребёнка скажется на Никите? На их с Димой отношениях? Но, увидев в его глазах глубокое счастье и спокойную уверенность, растаяла. Они справятся.

Конечно, с рождением Артёмки многое изменилось. Аня почувствовала уязвимость: случись что с детьми, она просто не переживёт, но поддержка близких помогла выстоять. Никита, видимо, из-за большой разницы в возрасте совсем не ревновал, напротив, начал помогать Ане с малышом и сразу как-то повзрослел. Даже Дима нашёл возможность чаще бывать дома: он подолгу ходил с Тёмой на руках по ферме, что-то показывая и рассказывая, купал его в маленькой пластиковой ванне, выставленной во дворе, читал на ночь сказки.

Она перевела взгляд на младшего сына. Артём размазывал по тарелке остатки варенья и сосредоточенно облизывал пальцы. С этим ребёнком почти не было хлопот: он хорошо ел и спал, умел играть в одиночестве и всегда знал, чем себя занять. Спокойный, не по годам серьёзный, но при этом любознательный, он обожал проводить время на свежем воздухе, ловить бабочек, гладить кошек, собак, коз и любую живность, попадающуюся на пути, ходить с отцом и старшим братом на рыбалку. Аня ласково потрепала его по русой макушке и спросила:

– Ну что, чем займёмся после завтрака?

Артём посмотрел на мать с хитринкой:

– Ловить рыбу!

Аня закатила глаза.

– Папа работает, Никита учится, сейчас никто не идёт рыбачить, но у меня есть идея. Мне с бабой Машей нужно посадить помидоры в теплице, а ты в это время посидишь на солнышке. Я налью огромный таз воды и запущу туда магнитных рыбок.

Прежде чем Тёма начал кривить лицо, она объяснила:

– Чтобы поймать большую рыбу, нужно тренироваться. Я тебе обещаю, что скоро папа возьмёт тебя на речку и тогда ты покажешь ему, чему научился, идёт?

Задумавшись на секунду, малыш наконец согласно кивнул.

Пятнадцать лет назад Дима похоронил жену и сына. Опустошённый трагедией, он приехал из Новосибирска на Алтай, купил землю, построил дом и взял в аренду несколько гектаров пастбищ. Разбил огород, начал разводить овец и коз. Вчерашнему горожанину, офисному работнику, было бы не под силу в один миг превратиться в успешного фермера, поэтому он нанял помощников: Марию Михайловну и Петра Васильевича, заручился поддержкой местного предпринимателя Уренея, наладил продажу мяса, молока, овощей, овечьей шерсти. Постоянно учился: ездить на лошади, работать на земле, пасти скот. Тяжёлый труд спас его от саморазрушения, со временем дела пошли в гору. А потом на ферму приехала туристка. Аня.

Он часто вспоминал, как увидел её впервые: худенькая, зажатая, с печалью в глазах, она шагнула в ворота фермы, таща огромный рюкзак с вещами. Уже на следующий день она преобразилась: восторгалась природой, порхала, как бабочка, светилась от счастья. Дима не заметил, как влюбился, но впустить её в сердце и начать доверять оказалось труднее, чем построить ферму. Они прошли через ссоры, несчастья, разлуки… И вот она стала его женой.

Жизнь шла привычным ходом. Сменялись времена года, зрели урожаи, плодились овцы, росли дети. Дима чувствовал твёрдую почву под ногами и радовался каждому новому дню. Всё складывалось так, как он хотел. Впереди ждало спокойное будущее без тревог и потрясений. Лишь изредка, поглядывая на жену, он пытался понять: действительно ли она счастлива с ним? И вспоминал собственные слова, сказанные в тот день, когда он вёз будущую жену на ферму: «Если что-то пойдёт не так… ты просто знай, что я всегда тебе помогу, а если ты захочешь уехать, сам довезу до дома. А пока… давай просто жить».

Встреча с прошлым

Май выдался контрастным: по ночам темпера тура опускалась до нуля градусов, утром трава блестела кристалликами льда, но уже к полудню всё вокруг согревалось солнцем, пропитывалось обманчивым жаром, дышало летом. Вечера были прохладными, но на веранду уже вынесли большой деревянный стол и ужинали на свежем воздухе.

Льняная скатерть свисала тяжёлыми складками, бокалы и рюмки прозрачно блестели, в стеклянной вазе красовался букет первых нарциссов.

– Анюта, поторопимся, мужчины вот-вот подойдут! Никитушка, неси хлеб!

Марья Михална, как полководец, руководила процессом накрывания на стол. Она выплыла на веранду, держа в руке блюдо с горой картофельного пюре, посыпанного колечками зелёного лука. Следом выскочила Аня с двумя тарелками, наполненными соленьями, поставила их на стол и быстро вернулась на кухню за мясом.

На крыльцо поднялись Дима и Пётр Васильевич.

– Вечер добрый, – поздоровался старик, снимая с седой головы почерневшую от пота кепку.

– Руки мыть и за стол! – тут же скомандовала Марья Михална.

Мужчины вошли в дом, и Дима, поймав Аню на кухне, шепнул ей на ухо: «Можно тебя на пару минут?»

Когда они оказались в спальне, он закрыл дверь и притянул жену к себе. Аня привычно расслабилась в его объятиях, но не могла сдержать любопытства: что же такого хотел сказать ей Дима с глазу на глаз?

Он отстранился и с хитрой улыбкой произнёс:

– Как насчёт того, чтобы на следующие выходные сбежать в Новосибирск? Вдвоём? Снимем номер в гостинице, побудем наедине. Ты походишь по магазинам, потом поужинаем где-нибудь в красивом месте, погуляем… Я готов выполнить любое твоё желание.

Аня вспыхнула от радости. Она не была в городе с тех пор, как родила Тёму, а вдвоём с Димой они не оставались целую вечность. Ей захотелось подпрыгнуть от нетерпения и восторга.

– Да! Конечно да! Но дети…

– Вот сейчас и спросим у Марьи Михалны и Васильича, справятся ли они с детьми и фермой.

Аня бросилась на шею Димы и начала целовать его.

– Поосторожней, не то опоздаем на ужин. И тогда из нас кое-кто сделает отбивную!

Рассмеявшись, они вернулись на веранду и сели за стол.

Первыми исчезли миниатюрные пирожки с мясом и маринованные огурчики. Огромная баранья нога, запечённая по фирменному рецепту Марьи Михалны, как всегда, оказалась сочной и ароматной, а холодная, настоянная на травах самогонка, которую делал Васильич, придавала пиршеству особый, праздничный привкус.

– Ничего, скоро всё своё, свежее пойдёт. Редисочка, огурчики… Мы уж с Анютой позаботимся, – в который раз повторила Марья Михална. Её мягкие щёки раскраснелись, она наконец расслабилась и благостным, чуть захмелевшим взглядом ласкала каждого, кто сидел за столом.

Новость о том, что Дима с Аней собираются в город, она восприняла как солдат приказ от командира. Подобралась и кивнула:

– Всё правильно, вам, молодым, нужно развеяться, отдохнуть. А мы управимся, знамо! Да, Петь? Чай, не в первый раз. Будьте спокойны, и за детьми присмотрим, и по хозяйству пошуршим. Ну как с такими лапочками не остаться?

Лапочкой, конечно, значился Артём. Никита при этом округлил глаза и хотел было что-то возразить, но не стал. Набычился, демонстративно сложив руки на груди. Для него каждая поездка в город становилась праздником. Понятное дело, на ферме с развлечениями не густо. Дима попытался его успокоить:

– А ты, молодой человек, останешься за старшего. За это можешь сделать заказ – привезём, что попросишь.

В эту же минуту у крыльца кто-то кашлянул. Все обернулись, пытаясь разглядеть в вечернем сумраке гостя, и только Дима сразу окликнул:

– Мамай, поднимайся скорей.

Бесшумно шагая, по ступенькам взобрался худенький старичок. Длинные белые волосы нимбом обрамляли изрезанное морщинами лицо, а узкие глаза лучились добротой. Мамай жил в деревне и всегда был долгожданным гостем на ферме. Бывший фельдшер и потомственный шаман, он видел и умел то, что недоступно обычным людям. Рыбаковы относились к нему, как к родному. Именно Мамай с помощью трав и заговоров лечил их детей: ушибы и простуды испарялись волшебным образом, стоило ему только приложить руку.

Поклонившись присутствующим, он молча занял отведённое для него место.

Аня наполнила тарелку Мамая и спросила:

– Как поживаете?

– Не надо бы вам в город.

Тихий голос Мамая заставил всех разом замолчать. Дима напрягся, сжав челюсти, Аня сделала резкий вдох. В последние годы на ферме не случалось ничего плохого, и память об ужасах прошлого стёрлась, но каждый из присутствующих знал: если старик предупреждает о чём-то, к нему стоит прислушаться.

– Что-то случится с детьми? – выдавила Аня.

Мамай внимательно изучал собственные руки, лежащие на молочно-белой скатерти.

– Нет.

– С нами?

– Нет.

Дима потерял терпение:

– Ты можешь объяснить по-человечески?

– Объяснил бы, если б мог. Все будут живы и здоровы, но что-то начнётся. Нехорошее. Смутное. Неправильное.

Аня испугалась, сама не зная чего. Поехать хотелось отчаянно, до того, что она была готова, как капризный ребенок, вскочить, затопать и затрясти кулаками, требуя своего. Если Дима всё отменит… Она впилась взглядом в лицо мужа. Он не любил отказываться от планов и из одного только упрямства мог не последовать совету Мамая. Так и случилось. «Разберёмся», – буркнул Дима, закрывая тему. Аня вздохнула с облегчением, но холодок предчувствия шевельнулся внутри, не позволяя по-настоящему порадоваться предстоящей поездке.

Через неделю, забыв о сомнениях, Аня наслаждалась ветром, залетающим в окно автомобиля, быстрой ездой, хорошей дорогой и пейзажами, согретыми ярким весенним солнцем. Но острее всего она ощущала близость Димы, который был полностью в её распоряжении. Они болтали обо всём на свете: музыке, фильмах, еде, строили планы на лето и чувствовали себя двумя влюблёнными подростками, сбежавшими из-под опеки родителей.

В городе ничего не менялось: тот же плотный, насыщенный искусственными запахами воздух, та же суета на улицах, те же отрешённые лица. Несмотря на усталость, Аня настояла на прогулке. Они быстро сняли номер в гостинице, поужинали и отправились в центр города пешком. Майский вечер, тёплый и оживлённый, обещал миллион удовольствий. Успев пройтись по магазинам перед самым закрытием, Аня сгрузила на мужа с десяток больших и маленьких пакетов с покупками. Там была новая одежда, планшет для Никиты, энциклопедия про животных для Артёма и несколько бутылок хорошего коньяка для Петра Васильевича.

– Я сдаюсь! Может, пора переместиться ближе к постели? – взмолился Дима.

Аня хитро сощурилась:

– Только если ты не уснёшь, пока я не удовлетворю своё последнее на сегодня желание.

– Ты настоящий тиран. Но, кажется, я обещал исполнить все твои прихоти.

– Отлично, а завтра идём в ночной клуб!

Дима застонал, она звонко чмокнула его в щёку, не обращая внимания на прохожих, и достала телефон, чтобы вызвать такси.

Громкая музыка. Разноцветные огни. Танцующие люди. В ночном клубе бурлила жизнь, и Ане казалось, что она попала на другую планету. Картинки сменяли друг друга с бешеной скоростью, били по всем органам чувств, ошеломляли, оглушали.

«Когда-то я любила бывать здесь. Неужели всё так изменилось? Я стала другой или мир сошёл с ума? Нужно набраться смелости и выйти на танцпол, раз уж мы тут оказались». Аня предложила Диме потанцевать, но он покачал головой и вцепился в бокал с пивом, как в спасательный круг. Тогда она встала со стула и нырнула в колышущуюся толпу.

Скованность прошла, и тело задвигалось в такт музыке. Она закрыла глаза и не обращала внимания ни на кого вокруг. Мощный поток радости подхватил её. Ещё одна мелодия и ещё одна, Аня потеряла счёт времени и, только когда почувствовала выступивший пот, остановилась. В этот момент кто-то налетел на неё сбоку.

– Анька! Ты? – Знакомый голос, перекрикивая музыку, зазвучал у самого уха.

Она отшатнулась и увидела Лёшу – своего бывшего парня, за которого чуть не вышла замуж. Он совсем не изменился: такой же высокий худой оболтус, с улыбкой на пол-лица и пьяным блеском в глазах. Аня широко распахнула глаза, не успев выдавить ни слова. Радость узнавания сменилась неловкостью. Она стрельнула глазами в сторону Димы, но он находился вне поля зрения. Лёша же, не мешкая, потащил её в сторону, где не так грохотала музыка, и начал тараторить:

– Как ты тут оказалась? Неужели вернулась в город? Как дела вообще? Что нового?

Стало понятно, что коротким ответом отделаться не получится. Она предложила Лёше присесть за их столик. Лучше официальное знакомство, чем неоправданная отлучка. Тот радостно согласился и заказал у бармена бутылку виски: «Надо отметить встречу!»

Дима пожал Лёше руку сдержанно, но дружелюбно, однако тень напряжения, проскользнувшая по лицу, не скрылась от её внимания. Аня слишком хорошо знала мужа: он умел сохранять самообладание в любой ситуации, но что он чувствует на самом деле? Он никогда не ревновал, дай бог, и в этот раз обойдётся.

Лёша, ничуть не стесняясь, разливал виски по бокалам и ни на секунду не умолкал. Он по-прежнему работал дизайнером, перебрался из спального района в тихий центр, но так и не обзавёлся собственной квартирой. Два раза был женат, два раза разводился.

Аня как будто попала во временной портал. Трудно было поверить, что некоторые вещи не меняются и люди могут годами сохранять привычки, взгляды, окружение. Повеяло ностальгией – с такой лёгкостью и упоением Лёша рассказывал об общих знакомых, сыпал историями о путешествиях и гулянках, делился наполеоновскими планами. Казалось, будущее стелило перед ним красную дорожку, слепило софитами и приветствовало аплодисментами. Это было заразительно, хотелось поддаться его беззаботности, смеяться и мечтать о несбыточном.