Сердце ведьмы
С улыбкой протянула накрытый салфеткой мясной пирог. Она не пекла уже много лет, но заявиться в гости с магазинной выпечкой было бы ещё хуже. Тамара Алексеевна не выразила ни удивления, ни раздражения и молча указала рукой в сторону гостиной.
Шагнув за порог, Кара оказалась в золотисто-зелёном полумраке. Закатный свет проникал через прозрачные занавески и заливал комнату жидким мёдом. Повсюду стояли живые растения. На подоконнике пестрели фиалки и орхидеи, по углам возвышались разросшиеся фикусы и драцены. Воздух, как в оранжерее, был влажным, тёплым, сладким. Массивная мебель из тёмного дерева поблёскивала лакированной поверхностью, в шкафу за стеклянными дверцами прижимались друг к другу разноцветными корешками сотни книг.
Тамара Алексеевна пригласила гостью присесть на диван за овальный столик, а сама просеменила на кухню.
Кара выждала пару минут и последовала за хозяйкой, чтобы помочь. Антикварный металлический поднос с фарфоровым чайником и изящными чашками ей одной не донести.
Скоро женщины уселись в гостиной и приступили к пирогу. К счастью, и тесто получилось мягким, и начинка сочной. Кара знала, что умеет располагать людей к себе не хуже, чем врать и притворяться, но Тамара Алексеевна сразу раскусила заговор:
– Значит, Тим подсуетился. Всё ему неймётся, всё переживает. Он хороший сын, да только рано меня со счетов списывать. Я сама себе хозяйка. Ладно, девочка, готовишь ты вкусно, спасибо, но не приходи больше. Не люблю, когда мне врут.
Кара вспыхнула:
– А знаете, почему вам врут?
Женщина вопросительно подняла бровь.
– Потому что вы гордячка и не умеете просить помощи, когда она нужна. А она вам нужна. Вы даже чайник из кухни не можете принести.
Тамара Алексеевна замерла, а потом расхохоталась низким бархатистым смехом.
– Вот сейчас ты сказала правду.
Выпрямив спину, Кара грациозно поднялась с дивана и направилась к двери. Оказавшись в подъезде, она прижала руки к горящим щекам, как нашкодившая школьница, которую выгнали с урока. «Не приходить больше? Как бы не так, старая грымза!»
Тимур нагрянул через неделю. Без звонка.
– Навещал мать и спустился к тебе на минутку, – заявил он, без приглашения проходя на кухню.
Кара последовала за ним, удивляясь, почему присутствие этого мужчины, который так беспардонно нарушает её личные границы, нисколько не раздражает. Словно они друзья, которые в детстве вместе лазали по деревьям и тайком курили украденные у родителей сигареты.
– Ты была у неё? – спросил Тимур, поудобнее устраиваясь на диванчике.
– А разве она не рассказала, как разоблачила наш обман и с позором выставила меня за дверь?
– Вот чёрт! Ни словом не обмолвилась. Значит, злится. Или наоборот, задумала что-то. Придётся снова искать сиделку или, я не знаю, пансионат какой-то.
– Какой ещё пансионат? Я пойду к ней завтра. У меня есть план.
Тимур пристально посмотрел ей в глаза и, не поинтересовавшись, что она задумала, сменил тему:
– Любишь татарскую кухню? У моего друга есть кафе, в котором он лично готовит самый сочный и ароматный зур-бэлиш в городе. – Причмокнул, поднеся пальцы к губам. Кара проглотила слюну. – А такого домашнего вина, как у Арсена, ты точно нигде не пробовала. Собирайся, поехали.
Кровь моментально сделалась горячей, кожу закололо невидимыми иголочками. «Не лезь в мою жизнь! Я не прошу меня спасать! Иди к чёрту!» – захотелось закричать ей. Броня впилась в грудь так сильно, что перехватило дыхание.
– Ещё раз предложишь что-то подобное и больше меня не увидишь. Тебе пора, – выдавила Кара, до боли сжав сцепленные в кулаки пальцы.
Тимур не стал спорить, уговаривать или изображать обиду. Цокнул языком, пошевелил бровями и ушёл.
«Мне нужны только деньги. Я заработаю столько, сколько нужно, чтобы иметь свой дом, убежище, где меня никто не найдёт и не потревожит, и буду жить так, как захочу». Кара с остервенением тёрла тряпкой поверхность стола в том месте, где его касались руки Тимура. А потом распахнула форточку, чтобы выветрить едва уловимый, терпкий мужской запах, от которого кружилась голова.
Она нажала на дверной звонок, готовая к тому, что ей не откроют. Пакет оттягивал руку, с каждой секундой пластик впивался в кожу всё сильнее. Бутылка шампанского, «Наполеон», бананы, банка красной икры, багет и миска домашнего паштета весили как минимум килограммов пять. Прошла целая вечность, прежде чем замок утробно щелкнул и дверь распахнулась.
Тамара Алексеевна казалась ещё выше и прямее – ни дать ни взять директриса, которая является двоечникам в самых жутких кошмарах. Скрестила руки на груди, отставив ходунки в сторону.
– Зачем пришла? – грозно спросила она. Борясь с желанием послать соседку к чёрту, Кара ответила:
– Сегодня у меня день рождения. Отпраздновать не с кем. Не пить же шампанское в одиночку?
– Опять врёшь!
Не моргнув глазом, Кара протянула женщине раскрытый на дате рождения паспорт:
– Не вру. Просто здесь у меня ни семьи, ни подруг. Последние четыре года в этот день я брала выходной на работе, чтобы избежать поздравлений коллег, запиралась в квартире и объедалась сладостями. А сегодня вспомнила о вас. Возможно, две злые одинокие женщины смогут составить друг другу компанию?
Губы Тамары Алексеевны дрогнули в улыбке. Она широким жестом пригласила Кару войти. Пока та накрывала на столик у дивана, хозяйка удалилась. Вернувшись в гостиную, всплеснула руками. Маленькие бутерброды с икрой и паштетом украшали кудрявые листья петрушки, фигурно нарезанные фрукты лежали именно на том блюде, которое для них предназначалось, игристое вино соблазнительно пузырилось в хрустальных, тщательно протёртых бокалах.
– Ты не в ресторане, случайно, работаешь?
– Нет, – улыбнулась Кара, почувствовав похвалу. – Муж у меня был привередливый в плане сервировки. Выдрессировал.
– И что же с ним стало? Ты ему голову откусила, львица?
– Всего лишь толкнула в пропасть.
Женщины скрестили острые взгляды, словно бросили друг другу вызов. Однако обмен колкостями доставил обеим удовольствие, и Тамара Алексеевна первая это признала:
– А ты умеешь заинтриговать. Расскажешь, как всё было?
Кара едва заметно кивнула. Она была готова достать из сундука памяти парочку страшных историй, если это поможет ей пробраться на вражескую территорию.
– В одной горной деревушке родилась девочка, – начала рассказ Кара, не отрывая взгляда от лица Тамары Алексеевны. – Её отец был сильным, как медведь, а мать красивой, как лань. Они любили и баловали девочку, как настоящую принцессу. Но скоро в семью пришёл разлад: может, сглазили недобрые люди, может, духи прогневались. Отец соблазнился другой женщиной. Не важно, кем она была, потому что скоро её сменила другая, а потом третья. В дом пришла беда, очаг затух, и любовь вылетела раненой птицей через печную трубу в небо. Мать девочки сошла с ума от горя. Через две зимы она вышла на высокий берег реки и бросилась в ледяную воду.
Отец погоревал, да недолго. Начал баловать дочь пуще прежнего. Покупал ей лучшие игрушки и платья, хвалил и ласкал. Но когда девочка выросла, поняла, что любовь отца была ненастоящей, он всего лишь пытался загладить вину перед сироткой за смерть её матери.
Однажды, когда девочке исполнилось четырнадцать лет, она встретила старуху, которая назвалась её бабушкой и отвела к себе в дом. Бабка рассказала правду о том, как и почему умерла мать девочки, и поведала, что каждая женщина в их роду обладает неведомой силой. Она раскрыла ей тайны, недоступные другим людям, и научила использовать эти знания в своих целях. Девочка, почуяв власть, решила, что теперь всё будет так, как она захочет.
Но однажды старуха исчезла. Отец сказал: померла, но девочка не поверила, решив, что тот или выгнал бабку из деревни, или убил. Ненависти в её душе прибавилось, и она никогда больше не посмотрела на отца с обожанием, как в детстве.
Шли годы, девочка превратилась в девушку, расцвела, но всё так же носила камень на сердце. Когда в деревню приехал издалека красивый и весёлый парень, он запал ей в душу так сильно, что она отдала ему своё тело. Но недолго длилось счастье. Чужак уехал, не сказав ни слова, и оставил девушку в тоске и одиночестве. Отец узнал обо всём и пригрозил: если не выйдет замуж, за кого он скажет, выгонит из дома. Она и вышла.
Муж был старше её на много лет, но такая страсть его обуяла, что носил он молодую жену на руках. Та же только терпела да злобу копила. Он начал пить и бить, и однажды женщина не выдержала, прокляла мужа. Тот ушёл в горы и не вернулся. Никто не узнал, что случилось с ним, только птицы, пролетавшие над высокой пропастью, видели, как снег заносит бездыханное тело.
А потом она встретила мужчину с разбитым сердцем и большим горем в душе. Полюбила, захотела вылечить от боли. Все свои силы потратила на то, чтобы соблазнить, одурманить. Но мужчина не поддался. Он выбрал другую.
Женщина убила его овец, подожгла дом, столкнула его автомобиль с обрыва, но он выжил и продолжал искать свою любимую. А когда нашёл, привёз в горы, и женщина, увидев их вместе, отшатнулась: настолько сильный свет исходил от влюблённых, что никто не смог бы его погасить.
И пошла она на высокий берег вслед за матерью, чтобы поскорее оказаться в её объятиях. Но не смогла расстаться с жизнью. Бежала из родной деревни, из мест, что любила больше жизни, от мужчины, который вырвал её сердце и растоптал, и оказалась здесь.
Кара замолчала. С голосом она сумела совладать – он не дрогнул ни на одном слоге, но в висках пульсировал ток крови, а пальцы похолодели от страха. Пережитое всколыхнуло в ней и тоску, и ужас, и надежду.
– Умеешь ты сказки рассказывать, Шахерезада, – откликнулась Тамара Алексеевна без улыбки. – А теперь давай-ка выпьем чаю. Да плесни по капельке коньяку. Там, в верхнем ящике стоит.
Красное ущелье
Ночью Ане снова приснился тот же сон. Чужие руки, горячие губы, влажная кожа. Жар тела, сопротивление души. Это было упоительно и мучительно. Она не могла противиться призыву, такому мощному, что воля таяла, как сахар на горячем солнце, но тоненький голосок в недрах сознания продолжал скулить: «Дима, Дима».
Аня открыла глаза, когда комната озарилась рассветными лучами. И так тошно было внутри, словно она изменила мужу не во сне, а наяву. Ей в тот же миг стало ясно, кто именно приходил в ночных видениях. Марко! Но как? Если первый сон она видела ещё до знакомства с ним?
Дима уже ушёл. Чёрт, она проспала и не проводила его. Вторая половина постели совсем остыла, и только вмятина на подушке хранила запах его волос. Аня уткнулась в неё лицом и простонала: «Вернись, пожалуйста, вернись! Ты мне нужен!»
Некогда страдать. Аня взглянула на часы, хотя давно научилась определять время по цвету неба и расположению солнца. Шесть тридцать. Нужно быстро приводить себя в порядок. Как бы тоскливо ни было на душе, сегодня весь день придётся играть роль увлечённого и ответственного гида.
Аня выпила кофе и, закинув за спину рюкзак, вышла на крыльцо. Обычно она сама во зила туристов по экскурсиям, но Марко настоял, что сегодня за рулём будет он. В семь ноль-ноль его «ниссан» стоял около дома. Они погрузили вещи и выехали за ворота фермы.
Всю дорогу, пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей, Аня не умолкала. Кажется, она вывалила на Марко всё, что знала о реках, горах и населённых пунктах, встречавшихся по пути. Если познания иссякали, она на ходу сочиняла истории, начиная их словами «древняя алтайская легенда гласит…», представляя, что рассказывает сказки сыновьям. Сколько раз она проделывала этот путь. Туристы были разными: женщины, мужчины и дети, заинтересованные и равнодушные, страждущие приключений и боязливые, весёлые и всем недовольные. Но никогда она не чувствовала такого напряжения. Марко задевал её за живое, он был не просто гостем, а тёмной сущностью, которая явилась, чтобы заставить её испытать и жгучий стыд, и болезненное любопытство.
«Что со мной происходит? Я схожу с ума. Неужели присутствие привлекательного мужчины может так легко выбить меня из колеи? Или сказывается недостаток общения? Я никогда не изменю Диме, лучше вырвать сердце из груди! Скорей бы всё закончилось и он уехал!»
Они благополучно доехали до села Чаган-Узун, повернули налево и проехали по тополиной роще до изгороди с широкой калиткой для коров. На дороге встречались указатели «Марс». «Ниссан» медленно, но уверенно следовал дальше: через пролесок в гору до развилки, налево в долину реки. После двух стоянок чабанов повернули направо и проехали реку вброд. К счастью, уровень воды понизился, а дождей давно не было – машина играючи справилась с препятствием, но Аня всё равно вскрикнула, крепче ухватившись за потолочную ручку. Марко лишь хохотнул, явно получая удовольствие от езды по бездорожью. Через некоторое время она велела припарковаться, чтобы дальше идти пешком, но он, наслаждаясь мощью авто, лишь вывернул руль в сторону и рванул вперёд, поднимая рыжую пыль.
– Мы так не договаривались! – взвизгнула Аня.
– Нам туда? Я лишь хочу сократить путь.
Когда дорога превратилась в узкую тропинку, Марко наконец остановился и они вышли наружу. «Ты у меня ещё попляшешь!» – зло зыркнула Аня. Пытаясь сдержать негодование, набила запасной рюкзак и буквально швырнула ему в руки:
– Держи. Там вода, еда и пара ковриков.
Поднявшись по тропинке на вершину пологого холма, Аня моментально забыла о недовольстве. Их встретили горы: разрезанные красными и жёлтыми пластами, пустынные, отполированные ветрами. Сколько бы раз она ни наблюдала этот неземной простор, он зачаровывал и лишал дара речи.
Марко смотрел вдаль без улыбки, сосредоточенным жадным взглядом, словно хотел навсегда запомнить это место, завладеть им хотя бы в своём воображении. Аню тронула его впечатлительность: человек, который так живо откликался на красоту природы, не мог был плохим.
Через некоторое время они отправились дальше по ущелью вдоль реки.
– Кызыл-Чин с тюркского переводится как «Красное ущелье», – рассказывала Аня. – Миллионы лет назад на месте долины находилось реликтовое море, и до сих пор на склонах можно найти окаменелые останки доисторических моллюсков и водорослей. В этих местах сохранились петроглифы и древнетюркские курганы.
– Меня завораживает древность, – откликнулся Марко.
– Разве может быть иначе? Ты же потомок римлян.
– До сих пор жалею, что изучал в университете не историю, а экономику.
– Ты экономист?
– Бизнесмен. Унаследовал от отца сеть отелей на севере страны, превратил каждое из двенадцати заведений в особенное: небольшое, камерное, с определённой атмосферой. Я работаю не на массового туриста, а на взыскательных путешественников, готовых ради любви к дикой природе и острых ощущений забираться в самые труднодоступные места.
– И что, на этом можно хорошо заработать?
Марко посмотрел на неё, сощурив смеющиеся глаза, и Аню словно окатило тёплым летним дождём.
– Обожаю умных женщин! Иногда, при правильном расчёте, на индивидуальном подходе можно заработать гораздо больше, нежели при ставке на широкую аудиторию.
– Забавно. Ты приехал сюда, чтобы перенять опыт?
Он слегка усмехнулся, но не ответил. Аня решила, что Марко не уловил иронии и просто посчитал, что она сморозила глупость.
Через сорок минут перед ними снова открылся марсианский пейзаж. Новые оттенки – фиолетовые, графитовые, синие – контрастировали с оранжево-красными и переливались в лучах полуденного солнца.
– Не могу поверить, – потрясенно прошептал Марко. – Мы оказались на другой планете? Ты волшебница.
– Не я. Алтай.
Они поднимались и спускались, рассматривая окрестности со всех сторон, прошли по каждой тропинке, а Марко всё не уставал. Казалось, горы были для него родной стихией. Он превратился в деревенского мальчишку, с азартом лазающего по скалам и забывшего о двадцати годах, проведённых в вечном городе.
Перед возвращением Аня решила устроить пикник. Они уселись на каменистом берегу реки: постелили коврики, разложили овощи, хлеб, сыр и буженину. Увидев, как Марко достаёт из рюкзака бутылку вина, Аня воскликнула:
– Её там не было!
– Я позволил себе захватить бутылочку пино гриджио, чтобы угостить прекрасную женщину вином из собственной винодельни. Когда я говорил про любимое дело, я имел в виду не только гостиничный бизнес.
Аня присела на коврик, вытянула ноги и подставила лицо ласковым солнечным лучам.
Ловить кожей прохладу ветерка, слушать негромкий шум реки, впитывать запах нагретой земли было настолько приятно, что она забыла обо всех волнениях.
Вино светилось золотисто-лимонным цветом, пахло яблоками и лаймом, искрилось на губах. Перед глазами встали бесконечные ряды виноградных лоз, согретые лучами итальянского солнца, налитые соком упругие ягоды с прозрачной жёлтой шкуркой. Как наяву она увидела домики с терракотовыми крышами на склоне холма и высокое синее небо. В сердце снова шевельнулась тоска, но по чему, Аня не смогла бы сказать.
Разморённые солнцем, едой и вином, они неторопливо вышли в обратную дорогу.
– И как ты сядешь за руль? – спросила Аня.
– Через пару часов от вина не останется и воспоминания. А жаль.
Когда они подошли к машине, начинался вечер. В воздухе послышались нотки прохлады, ветер задул сильнее, поднимая с земли покрывало пыли. Неужели к дождю? Аня с удовольствием рухнула в мягкое кожаное сиденье, блаженно вытянув ноги. Марко занял место за рулём. Но через минуту стало понятно, что автомобиль не заводится.
– Что-то не так? – спросила она.
– Не понимаю. Сел аккумулятор? Дьявол, как это возможно?
Марко выскочил наружу, начал нарезать круги вокруг машины и смачно ругаться по-итальянски. Аня не понимала ни слова, но нужно было что-то делать.
– Я их засужу! – скрежетал он, имея в виду фирму, которая сдала в аренду «ниссан» последней модели, вышедший из строя прямо посреди гор.
Подавив стон, Аня вылезла из машины и оглядела окрестности в поисках людей, которые могли бы помочь. Безнадёжно. Наверняка через пару лет здесь будет не протолкнуться от машин и туристов, но сейчас, особенно в этом дорожном аппендиксе, куда зарулил лихой итальянец, не было ни одной живой души.
– Звони Диме! – рявкнул Марко.
Аня знала, что здесь нет связи, но на всякий случай достала телефон из кармана и убедилась в своей правоте.
– Мы никому не дозвонимся. Нужно идти на трассу или сидеть и ждать. Если не случится чуда и мимо никто не проедет, значит, будем надеяться на Диму. Он знает, куда мы отправились, и приедет на помощь. Только это будет… нескоро. Ночью или даже утром. Оставайся здесь, я пойду искать помощь.
Она старалась сохранять спокойный тон, но уже чувствовала, как тревога скручивает внутренности. Марко взял её за запястье, развернул к себе и тихо, но повелительно сказал:
– Ты никуда не пойдёшь. Скоро начнётся дождь. И не просто дождь – настоящий ливень.
Она отвернулась и заскрежетала зубами. Откуда этому чужеземцу знать, как меняется здесь погода?
Аня отошла в сторону и всмотрелась в линию горизонта. Скоро солнце сядет, и здесь, на высоте почти двух тысяч метров, заметно похолодает. В горах в начале лета вечера редко бывают жаркими, поэтому она взяла в дорогу всё необходимое, кроме резиновых сапог и дождевиков. Но пара спальников, если придётся заночевать в машине, поможет им удобно расположиться. Однако при мысли о тесном закрытом пространстве, а главное – близости Марко у Ани загорелись щёки. «Да что со мной происходит?! Дима, пожалуйста, забери нас отсюда!» – мысленно попросила она.
Небо потемнело, и ветер швырнул в лицо острые песчинки. По запаху влаги в воздухе Аня поняла, что Марко был прав на все сто. Она вернулась к машине и скомандовала:
– Раскладывай задние сиденья и доставай спальники. Похоже, идёт гроза.
Они не успели укрыться, как стена воды обрушилась прямо им на головы. Поспешно забравшись внутрь, оба начали вытирать мокрые лица и стучать зубами от холода.
– Переоденься, если есть во что. Я отвернусь, – сказал Марко.
Аня замерла, но тут же осознала, что он прав. Кое-как стянула с себя толстовку – хоть выжимай! – и, оставшись в тонкой белой майке, завернулась в спальник. Марко последовал её примеру.
Аня достала термос и разлила по кружкам остатки чая. Марко, с наслаждением вдохнув аромат, спросил, из чего приготовлен этот божественный напиток.
– Саган-дайля, – объяснила она. – Тонизирует, укрепляет, а ещё, говорят, его используют шаманы для вхождения в транс, медитаций и астральных путешествий.
Он округлил глаза:
– С тобой нужно быть осторожным. Мне сразу показалось, что в тебе есть что-то магическое.
Аня с трудом оторвала взгляд от лукавого лица Марко и посмотрела в окно. Дождь слегка успокоился и стучал по крыше не так яростно. Мерная дробь капель начала наводить дремоту.
– Вина у меня больше нет, поэтому давай я расскажу тебе какую-нибудь историю, чтобы скоротать время, – предложил Марко.
Аня кивнула. Не успеешь оглянуться, и приедет Дима.
– Я рос в странной семье, – начал Марко, растянувшись во весь рост и подложив руку под голову. – Хотя, конечно, в детстве не понимал этого.
Мама родила меня в шестнадцать и в это же время решила, что хочет стать певицей, не просто певицей – оперной дивой. Они с отцом, который был старше её на десять лет, уехали в столицу. Она занялась карьерой, он – бизнесом, а я остался на попечении бабушки с дедушкой, и это были счастливейшие годы. Я гонял на велосипеде по Виа-дель-Аморе, проводил вечера на пляже, кидая камни в набегающие волны. Когда стал постарше, полюбил приезжать в Риомаджоре, затеряться среди туристов, рассматривать их и воображать, что тоже объеду весь мир, когда вырасту.
В семь лет родители забрали меня в Рим. Оказавшись в городе, я возненавидел всё вокруг: каменные дома, толпы людей, шум автомобилей, школьную дисциплину. Я задыхался от тесноты и мечтал о зелёном просторе, распахнутом над головой небе и синем море до самого горизонта. Всё, чего я хотел, – это сбежать, чтобы снова оказаться предоставленным самому себе.
Я обожал мать. Красивая, как языческая богиня, и трепетная, как тропическая бабочка, она была для меня недосягаемой звездой. Репетиции, концерты, гастроли. В её насыщенной творческой жизни для семьи почти не оставалось времени, но каждый раз, когда она прижимала меня к груди, проводя тонкими прохладными ладонями по спине, я жадно вдыхал её запах, тёрся щекой о скользкий шёлк халата и моментально становился счастлив.
Отец представлял собой её полную противоположность. Невысокого роста, худой, тихий, он был похож на мелкого банковского клерка, хотя не только владел сетью отелей, но и имел хороший доход. Подозреваю, что сначала он был очарован самобытностью жены и, возможно, даже любил её, но через несколько лет они перестали разговаривать, ночевали в разных комнатах и почти не пересекались.
Когда мать бросила нас, моё детство закончилось во второй раз. Я умолял отца отослать меня к бабушке с дедушкой, но он решил, что сыну пора взрослеть, и попытался сделать из меня собственного двойника. С тех пор все каникулы я мотался с ним по отелям, конторам, офисам поставщиков, туристическим агентствам, чтобы научиться управлять семейным предприятием. Собственно, и поступление на экономический факультет университета оказалось не моим выбором, а исполнением воли отца. Несмотря на внешнюю неказистость, это был железный человек.
Голос Марко, тихий, бархатистый, низкий, обволакивал, как шёлковое покрывало. Сначала Аня видела яркие картинки, которые, словно кадры из фильма, оживали в воображении, пропитанные запахами и звуками, светом и тенями. Потом, незаметно для себя, прикрыла глаза и погрузилась в грёзы. Он всё говорил и говорил. Мысли испарились, тело расслабилось, тревога ушла, уступив место смутному сладостному предвкушению.
Аня открыла глаза в полной темноте. Рядом мерно дышал спящий Марко. И тут же услышала свист. Протяжный, зовущий, гипнотизирующий, он шёл снаружи и иглой впивался в барабанные перепонки, хотя был негромким. Внутри похолодело от ужаса. Руки не слушались, но Аня, словно подчиняясь звуку, вылезла из спальника, открыла дверцу и выскользнула на улицу.
В этот же миг её ослепил свет фар. По тропинке в их сторону с рёвом мчалась «делика» Димы.
Едва завидев его тёмный силуэт, Аня бросилась навстречу и порывисто обняла. Что за звук она слышала? Сердце бешено колотилось в ее груди, но ощущение реальности уже вернулось к ней.
– Что случилось? – В голосе Димы звенела сталь.
Это была не радость, а злость.
– Сел аккумулятор. Мы ничего не могли сделать. Телефоны здесь не ловят. Начался ливень, я решила переждать. Как ты нас нашёл?
– Чутьё, – бросил Дима и вернулся в машину, чтобы подогнать её поближе к «ниссану».
Марко проснулся, вылез наружу и открыл капот. Когда двигатель завёлся, они двинулись в обратный путь. Небо начинало светлеть.