Неделя до конца моей депрессивной мимолетности

Соединенные штаты всегда были привлекательным и заманчивым местом для всяческих различных других, отдаленных и не очень народов.. Джеймс не родился в этой стране, нет. Он вырос в иных своенравных философских краях Земли. Его обреченное, но счастливое детство было пропитано чисто английскими и датскими настроениями, принципами и моральными ценностями. Отличавшиеся друг от друга семейные корни, многогранное мировоззрение переплетались грамотным и очень любопытным образом, воспроизводя лишь проверенные, уверенно лучшие жизненные позиции в реальность, оставляя паршивые излишки времени и особенностей климата в странном забытие. Так, семья Джеймса никогда не страдала снобизмом, однако, что стоит отметить как вынужденный дефект уютной философии, не придавала большого значения праздникам, многим другим подвернувшимся поводам радоваться. Главный герой был воспитан строго, но в то же время где-то самостоятельно, в детстве он получил нужное умение трезво оценивать окружающий мир, радоваться абсурдным и простодушным вещам, но всегда быть на чеку, стараться не выводить запущенную ситуацию из-под контроля. Нельзя от вас скрывать и того, что самостоятельная доля воспитания Джеймса была невнятно, но грубо связана с понимающей проникновенной философией родителей. Он правда любил их, но не смирялся никак с тем, что многие ответы на жизненные тонкие вопросы найдены, что тот это все просто пока не понимает.. Что философия ясна людям исключительно лишь в определенных условиях, в заданном контексте и распущенном остроумии. Джеймса раздражали излишнее самодовольное занудство, изобретательная особенная гениальность родственников даже по спокойным плавным вечерам с обширной долей креативного потенциального свободного времени. Иногда главному герою было и вовсе выгодно и приятно сводить конфликт, прочую иную дискуссию к тому, что ответа быть не должно. В какой-то момент семья вынужденно, срочно, через силу переехала в другую страну. Теперь же, множество лет спустя после переезда, мужчина временами виновато жалеет о том, что отрекался от законченной логической истины жизни. Сейчас он не всегда понимает, какой образ и содержание обязан иметь тот или иной ответ на его вопрос..

Чарльз является почти единственным близким другом Джеймса. Несмотря на то, что оба в свое время задумывались насчет корректности дружественных крепких уз между пациентом и доктором. Между несчастным и врачом-психиатром. Всякий томительный раз, когда Джеймс сомневался в эффективности представленных Чарльзом терапий и лечебных процедур, вовлекая в свои рассуждения в качестве аргументов личные неформальные удачные отношения, товарищ всегда уверял друга в обратном. В страстных подробностях жадно утверждал, как повезло им двоим оказаться в такой ситуации, когда друг должен и способен вытащить своего человека из беды. В конце каждой подобной такой его речи Чарльз постоянно, мысленно чуть ли не стоя на одном колене как какой-то предприимчивый рыцарь, обещал не подвести приятеля, защитить, помочь, спасти. Все началось еще, дайте припомнить, в студенческие годы Джеймса. Когда воздух ощущался чище и более непредсказуемо, а окружение подписывало невольно контракт с тобой, что в приглянувшийся момент оно обеспечивало бы тебе лютое везение. В какой-то особо отчаянный момент мужчина попал под влияние такого губительного морально явления, как депрессия. Клинически позже подтвердилась, не просто меланхолия. Выходило через какое-то время и так, что лично у него прогрессирующая была, ненасытно и неумолимо сжирая приятные ранимые чувства главного героя, оставляя после себя лишь отвратительный тяжкий осадок из боли, вины, огорчения и безысходности. Как еще один симптом врачи увидели в нем и нарастающие свирепые приступы гнева. Джеймс и без того мог быть вспыльчивым, изредка, но зато как. Такой недуг в определенный момент решил усугубить терпимо выдержанную характеристику человека. Вообще с темпераментом у Джеймса тоже было интересно: сколько бы раз он ни проходил психологические тесты разной сложности, точности и профессионализма, ни один победоносно, зорко не выносил вердикт о выданном психологическом портрете. Прочий за прочим просил перепройти опрос, упрекал главного героя в некорректности своих изречений, неискренности, кто-то даже выкинул пару дрянных слов о скверном характере мужчины как такового. Настоящие опытные специалисты остановились на мысли, что темперамент Джеймса на условном составленной схеме близок к нулю, что могло свидетельствовать о нечастом занятном равновесии всех чувствительных направлений. Разбирающиеся люди описали на своих беседах с главным героем его скрытный, невероятно сообразительный, дальнозоркий, разносторонний, сдержанный, местами для общества противоречивый и крайне неординарный характер. По какой причине почти каждый начитанный психолог выбирал скорее этакую формулировку насчет противоречия? Джеймс в мудреной необычной форме представлял на словах логику своего повествования, образа жизни, многие слушатели проникались в взаимосвязанную цепь, увлеченно забывались, а в конце трепетно ровных объяснений дивились такой логической цепочке, которая в простом закономерном обществе никогда бы не была принята в связи с отменным непониманием. Так и остался в какой-то момент Джеймс около перечисленных отчетов про себя, изученный, но никак не вылеченный и не получивший действенной помощи. Благо, Организация не бросила парня. Она ни в коем случае не возжелала бы подобного итога, чтобы в окончательном дне главный герой загнулся в пучине своих собственных страданий и бесповоротной тяги уйти. Они дали ему несколько высших образований, дали возможности, дали работу, дали второй шанс, подарили жизнь.. Но взамен на свою деспотичную восхищенную любовь они попросили Джеймса забирать жизни тех, кто исчерпал свой второй шанс. Годы непоколебимо и бесстрастно шли вперед, а главный герой безрезультатно впал в философские раздумья: так ли верно забирать жизнь у человека, даже если она обречена? Так ли правильно вообще что-то забирать? Джеймс, погрязший в печальных глубоких размышлениях, так и не определился, примкнуть к хорошим людям, защищая их специфичные интересы, или перейти на темную сторону злых страстей.. Наверняка вас в какой-то мере заинтересует вопрос насчет родителей Джеймса. Где они сейчас? Все ли с ними порядке? Должно ли быть вообще в этом самом порядке? Замешан ли в судьбе любимых родственников лично их сын? Что ж, это весьма непросто объяснить. Главный герой одновременно ненавидит, скучает и скорбит по своим родителям. Он не до конца уверен, потерял ли абсолютно всех своих членов семьи. Мужчина старается не вдаваться в искренне острое содержание вопросов, которые образуются в его голове всякий раз, когда тот думает о них. Джеймс не знает, уже приличный промежуток времени не стоит в курсе дел, что с ними, как, кто они такие.. Для него, для них самих..

Автобус остановился на нужном месте, характерном остановочном пункте, расположенном прямо напротив того района, в котором и обитает мужчина. Территория является далеко не самой благополучной во всем городе, возможно, некоторый усиливающий эффект оказывает на это место расположение, относительно далекое от прогулочного, людного и разговорчивого центра. Во многих маршрутах подобные отметки на расписанной карте города нередко наблюдаются чуть ли не конечными пунктами за полное расписание дня водителей. Опять же, место жительства вручила верная и чувственная Организация, объяснив свой выбор тем, что конкретно в этом районе будет удобнее всего скрываться. Какие-то замеченные проделки, серьезные заявления Джеймса как убийцы, не секрет, довольно хорошо запомнились полиции, а в последнее время, откровенно говоря, не только ей. Пытаясь навести какие-либо занятные, затемненные в заданном логическом повествовании справки о Джеймсе, органы правопорядка, конечно, не добивались значительного успеха, никто до сих пор не имеет примерного представления, где могла располагаться бы этакая защищенная от проблем зона главного героя. Объемная доля анализирующих задумывалась не раз пристально о преступных темных улицах, куда даже правительство в некоторой степени опасается ставить новые фонари. Местные власти попросту считают бессмысленным наводить строгий послушный порядок в подобных местах. Это заметно вредит всему городскому бюджету, охотно подтвердили одни выдающиеся политические деятели. Однако время от времени полиция посещает данные места в своих личных интересах, тогда, в случае настороженной возрастающей угрозы, Организация ловко и проворно решает встреченные вопросы. Нужно лишь хорошее, кардинально непредсказуемое, качественно оформленное стратегическое мышление в таких событиях, как торжественно однажды излагал Сэмюэль. Оттого Джеймс весьма спокойно и несколько смиренно, «без напряга» живет в полученной невзрачной однокомнатной, но приемлемой по размерам квартирке. Когда-то данный район числился новым, многообещающим и вдохновенным для многочисленных ранимых наивных душ. Через какое-то заметное количество времени туда сначала стали заселяться в основном безымянные, слепые в своих амбициях, бандиты, затем стали обосновываться частично прочие серьезные целые банды. Надо отдать должное, между истинными, действительными соседями на этой территории царит почтенное уважение, взаимопонимание, и иногда даже выглядывает какая-то принципиальная умная помощь. Люди здесь скорее от горя занимаются контрабандой, ограблениями, наркоторговлей, нежели от отвратных тривиальных несущихся идей о личной выгоде, столь желанном воцарении над остальными. Места, где вечерами в свободные минуты неспешно и задумчиво прогуливается Джеймс, наблюдаются темными, запустевшими, забытыми, обедневшими и до непотребного развала старыми. Но главного героя устраивает более или менее подобный пейзаж вокруг себя, он привык. Мужчина продолжительное для себя время изучал сознание, настроение.. душевное состояние живущих в забытых, ненормально заурядных условиях, чтобы в конечном результате смириться, привыкнуть, принять их вынужденную горькую позицию. Его манеру прогулки, речь, сущность поведения и роль жизни тоже уже достаточно знакомы этому месту, какой-то банальной доле проживающих только инженерная составляющая. Джеймс уже знал в лицо всякого надежного, болтливого, оригинального, гениального, несчастного, глупого жителя ближайших окрестностей, включая, разумеется, предательских лиц. По приезде официальных оборонительных, справедливых лиц кто-то обязательно найдется такой, который осмелится рассказать всему отделу о чудном, устрашающем и подозрительном типе, скорее всего и являющегося разыскиваемым лакомым преступником. Бывало время, попадались настолько противные, которые, однажды выследив точное местонахождение его квартиры, горделиво и высокомерно провожали требовательных наблюдательных дядь и теть прямо в квартиру Джеймса, в которой, однако, на удивление всем и прочему ничего странного не находили. Ошеломленные и трусливые гады вскоре после безуспешного отъезда полицейских, отчаянно добивавших нераскрытые затянувшиеся дела, осознавали нынешний уровень своей опасности, постоянно на эмоциях пытались глупо и мягко улизнуть от более влиятельных людей черного рынка. Всякий раз профессионалы высшего элитного подразделения запросто вылавливали ненадежных персон, кто убивал таких, после чего кто-то до изнеможения пытал, остальные попадались более ухищренными и язвительными, любители составлять отменный компромат на таких людей, ломая очередную прочную ступеньку к будущему таких вот людей. Коллеги данных взглядов страстно и саркастично потом все время заявляли: «Справедливостью на справедливость». Джеймс в душе уважительно поддерживал последних ребят. Он не верил в справедливость, сколько раз мужчина замечал наглядное отсутствие сего. Порой его под усталое настроение раздражало, как многие вопросы социального характера решаются на основе справедливости. Джеймс издалека видел, что под справедливостью постоянно кто-то подразумевал завуалированные свои собственные интересы, которые могут быть грубы в отношении остальных идейных потоков. Глупо и странно шумно заявлять про справедливость, если человечество само по себе как таковое изначальное является неравномерным, хаотичным, несправедливым. Главный герой был сторонником идей грамотного равноправия, когда более талантливые могли бы взять на себя больше, чем менее талантливые. Что достойные позволят себе когда-нибудь что-то большее, а недовольные, слабые и угнетенные получат меньше. Также Джеймс, долго в своей молодости рассматривая философские работы известных древнегреческих деятелей, эпохи Просвещения и позже, стал верить, что достойное изначальное условие жизни есть средний класс, так как его корректное проявление меры заставляет трезво оценивать себя и свою позицию. Соответственно, если начинать всегда с трезвого, люди станут куда более охотно и решительно делать выбор в пользу большего или меньшего. Однако, увы, Джеймс, как и многие остальные скромно несчастные, осматривается, анализирует, думает, как заслуженно для себя выжить в несправедливом, неравном, местами сумбурно убийственном обществе. Перед каждым посещением своей официально родной и любимой улицы Джеймс не спеша обращал внимание на соседнюю, прямо противоположную, перпендикулярно идущую основной; нередко заходил туда, скажем так, вкладывая железно в свой домашний маршрут посреди всего и вся данное место. В отличие от сырой и сумрачной его улицы, эта отличалась более уютными фонарями, гостеприимными доброжелательными обитателями, приятным неброским разнообразием каких-либо творческих или прочих проникновенных заведений. Там можно было встретить гораздо больше книжных небольших самостоятельных магазинов, независимо развивающихся кассетных магазинчиков. Проходивший мимо, намеренно или невзначай, смог бы приобрести в этом месте немалую часть приятных, пронзительно надобных, духовно умиротворяющих вещей. Признаться честно, баров в данной области было построено заметно меньше. Да и то, если строились, обязательно какие-то второсортные, небрежные и невнимательные к своим посетителям. Больший акцент мечтательные бизнесмены сделали на элегантных симпатичных ресторанах, красивых воздушных выдержанных кафе. Посмотришь этак нечаянно, прищуришься, подумается: сплошное эпикурейство. Не то, что у нас – стоицизм..

Сегодня, как и в большинстве своем случаях, на той улице было спокойно и тепло, в голове, резвясь, вскакивали приятные мягкие мысли о ненапряженном, любопытно цеплявшем. Вообще убедительно направляясь в один из целеустремленных увлеченных книжных магазинов, выпуская из виду очередной переулок, расположенный то с одной стороны, то с другой, в один момент зоркий взгляд Джеймса заметил сбоку, в особенно затемненном и неказистом переулке столь кроткого и любезного места, подозрительно напрягающие движения. Какой-то издали беспомощный высокий худой силуэт безуспешно, своевременными рывками активно, медленно-медленно затухая в отношении своей энергии, препятствовал, мешал остальным двум, более здоровым и ощутимо нахальным теням. Главный герой выразительно сбавил ходу, остановился, на него напали обеспокоенные, возмущенные, болезненно и емко терзающие догадки. Почти посреди благоговейной улицы, недалеко от скрытного ненужного перехода в какой-то безымянный переулок мужчина осторожно и осмотрительно застыл, остро и серьезно прислушиваясь к каждому доносившемуся оттуда вразумительному звуку. Он, притаившись, смиренно вслушивался и дотошно вглядывался в заданную впереди картину. Рассуждения приняли более верный, оттого более чуткий, напряженный вид. Защищавшимся силуэтом оказалась молодая девушка с мягкими бархатистыми на вид волосами цвета распустившегося дуба, со стройной и очаровательной в каком-то смысле фигурой. Она отчаянно и аккуратно, стараясь быть ловкой и шустрой, производила действия, направленные на то, чтобы каким-нибудь образом выхватить обратно взятую отвратительным злоумышленником сумку. Двое небритых, чуть полных мужчин надменно глядели на эту бедную печальную жертву и двусмысленно хитро ухмылялись, словно знали наизусть дальнейший очевидный непроизнесенный ход действий, театральное расписание актов. Судорожно угнетающую неописуемую обстановку сцены. Настала кульминация событий; судя по всему, двоим наскучило выжидать определенный растерянный ужас на лице девушки. Так и не дождавшись экстаза своих специфических легкомысленных интересов, они схватили крепкими решительными руками девушку один за плечо, второй за кисть. Пылкими и резвыми рывками в свою выбранную сторону, они с препятствовавшим усилием пытались увести беззащитную даму в еще более темный, оскверненный нечистыми стремлениями угол, который скрыт многим-многим наивным лицам. В этот момент что-то в Джеймсе несогласно щелкнуло, возмутительно эмоционально внутри отозвалось на такой расклад событий, однако возраставшие внутри со страстной бешеной силой эмоции мгновенно были заглушены внутренним здравым, где-то вполне прагматичным голосом, профессионализм взял верх над главным героем. Не собираясь отсиживаться в стороне от центрального сюжета, он вразумительно, спокойно, сдержанно, для сценического образа вежливо вклинился во все набиравший свои обороты процесс.

– «Простите, господа! – добросовестно и даже как-то празднично, парадно заявил и тут же обескуражил двоих здоровяков Джеймс, – Я, честное слово, не знал, что моя девушка ушла в это время, пока я отвернулся взглянуть на новый ассортимент научной зарекомендованной литературы на прилавке, отошла поприветствовать своих давних друзей, о которых она мне, конечно же, никогда не говорила из-за своего скромного, стеснительного характера, и поинтересоваться их жизнями, необъятными памятными событиями!»

– «А мы только хотели..» – невообразимо возмущенно, судя по всему, непроизвольно выговорил фразу один из здоровых парней, тут же осознав свою неловкую глупую опрометчивость.

– «Сводить ко мне в гости! Вашу подругу очень заинтересовало, заинтриговало, можно сказать, когда я стал рассказывать ей о.. – второй, щекотливо слащавый правонарушитель, бодро и догадливо перебив своего товарища, в какой-то момент озадаченно запнулся. – Мои дребезжащие.. удивительные и очень познавательные поездки по самым заманчивым местам Канады. В роли гида. Я же чрезвычайный ценитель нашего прошлого! Вы знаете, если бы мы не знали, о чем думали много лет тому назад.. как бы мы жили сейчас?. Кроме того, мне чудится, просто поразительно, как люди в тех же.. временами еще более тоскливых условиях ловили в себе гениальную мысль! И преображали мир к лучшему.. Задумайтесь! Просто подумайте об этом..».

Джеймс колко и многозначно усмехнулся. Быть может, изощренный любитель женщин забылся? Быть может, это вовсе какой-то настоящий безрассудный ехидный театр? И люди, которые играют маньяков, на самом деле просто глубоко и честно придаются любви к наукам? Ах, если бы.. Если бы в этом мире было все настолько однозначно, чем бы зарабатывали себе на жизнь обществом не допустимые люди?. Даже не так, нет.. Какой-то из великого процента подозреваемых, морально сломленных, убийственных попросту людей ведь когда-нибудь зачитывался какими-либо философскими идейными изречениями, выплеснутыми восхитительно и сильно, грозно, может, где-то особенно на памятную ценную простодушную бумагу. Проблема, вы понимаете такую занятную закономерность, это сущая проблема, что философия представляет факты, может быть, действительно впечатляющие, решительно целеустремленные положения.. но очень мало кто их соотносит меж собой. Человек одним уникальным доходчивым боком всерьез гениален. Как и собственный организм каждого, для которого развивающаяся личность должна искать незаменимый оригинальный подход. Оттого логика поведения, суть восприятия и понимания, методы усвоения, выражение объективно красочной гениальности у всех различны, все не может выходить за границы установленных физических возможностей.. каждый не может предъявлять претензии к биологии, когда раздумывает о сути гениальности людей остальных. Вы бы могли сказать проще, мол, всякий понимает прочее такое по-своему, абсолютно точно, именно так.. в конце ваши слова уточнения были весьма кстати, без них бы очевидные вещи не прояснялись, пожалуй. Но иногда можно вообразить в масштабах крайне нестандартного и огорченного, зацикленного на чем-то мышления.. очередного, допустим, развернуто представленного убийцы. Философия станет предлагать ему факты, он же может принципиально каждый относить к одной волнующей его проблеме. Смысл жизни и губительную конструкцию бытия имеет возможность отождествлять! Здесь нет осуждений, обвинений.. предложений или каких-либо прочих ранимых идей. Только мягкая оболочка смысла, содержание которого скрыто за скептичными чувствительными страницами человеческих наблюдений и рефлексий. И гений в таком случае есть тот.. кто придает мысли здравый вкус, направление, цвет.. кто грамотно и умно связывает указанные в жизни звенья, лишь в шутку составляя подходящие логические цепочки невозможности и мертвой точки. Увы и ах, в наше время гении зачастую и попросту те, кто придает смыслу смысл. Кому это интересно.

– «Извините, господа – приветливо и все так же почтительно, блистая умопомрачительно прекрасной дикцией, воссиял остроумным чувством Джеймс, – в нашем окружении так много посетителей Канады, что в жизни никогда не поверю, что кто-нибудь, даже самый близкий и незнакомый, смог бы впечатлить моего ближнего друга какими-то выходками в отношении данной страны. Вы слишком простоваты будете для коммерции, жизни там.. Понимаете?»

Здоровяки опешили, прямо, невольно грозно встали, воспряли бандитским снобизмом, недружественными стремлениями, высокомерными стратегиями боя. Сама неудавшаяся жертва в это время, затаив дыхание, максимально тихо, аккуратно и сосредоточенно следила за процессом, машинально в сугубо эффективных точностях соображая, раздумывая насчет выгодной безопасной дороги спасения. Не прошло и длинных томительных сопернических раздумий, как один наивно и со всей легкомысленной силой отправил свой кулак по траектории прямиком к лицу главного героя, несмотря и даже на то, что тот был на несколько существенных сантиметров выше двоих. Быть может, тот нахально рассчитывал на безграмотность и обывательское отношение к преступности людей остальных. Тем не менее Джеймс успел ловко и, казалось, немного азартно увернуться от летевшего удара, одновременно с этим умудрившись расчетливо ударить ногой первого куда-то в область бедра, что получивший разочарованно и неожиданно для себя отскочил на какое-то незначительное расстояние назад. В момент передряги с первым, второй был самостоятельно полностью настроен на принятие участия в бою, где-то уверенно полагая, что справится лучше, красивее, профессиональнее. Увы, нет, простите, досталось этому еще больше. Можно сказать, отделался одним ударом, после которого стремительно и смиренно упал в нокаут. Собравшись убедительно ударить под дых, Джеймс четко просчитал момент своего личного, заранее ответного нападения и, схватив обидчика безобразно за уши, коленом треснул по челюсти. Немного погодя, громко проявляя свою одышку, конкретно шатаясь, второй негодяй встал с неуязвимой страстью дать отпор. Ненароком оглянувшись на этого человека, Джеймс бесстрастно подошел к нему, ловко и шустро обогнул злоумышленника, вмиг сбив его с основной мысли, грубо ударил в область копчика. Чуть слышно издавая жалобные стоны, соперник повалился на колени, затем свалился побежденным полностью на мощеную старую дорожку, время от времени тяжело выдыхая, противно покоряясь резковатой мощной боли. Разглядев побитых сломленных ублюдков, девушка засияла от счастья, облегчения. Кончики ее рта непроизвольно поднялись вверх не в силах скептично опуститься, глаза сделались больше и выразительней, излучая магический переливающийся оттенок промокшей городской дороги. Все тело было готово отдаться объятиям пришедшего спасителя, ни грамма жесткости или представленного условного щита не было видно при ней. Это несколько расстроило Джеймса, ему стало не по себе, отдаленно где-то в глубине души даже тошно. Но последнее явно имело в себе не суть недавних обстоятельств. Нечто щемящее из прошлого заставляло глубоко лезть в проблематику выданной картины, дивиться прописанным характерам действующих лиц.

– «Спасибо, господи, вам огромное! Я даже не могла представить, что бы они… Не знаю, как вас отблагодарить.. Может быть, чай, может, кофе вы пьете..?» – весьма дружелюбно и нежно отозвалась она, что заставило главного героя почувствовать себя еще более уныло, безнадежно.

Мужчина досадно смутился, приглушил свой богатый спектр эмоций, мрачно наклонился к лицу собеседницы, поближе к уху, чтобы проговорить что-то весьма отчетливо, решительно, бессильно.

– «Послушай меня, пожалуйста.. внимательней.. – Джеймс шептал почти в полный голос, утонченно и достаточно душевно, чтобы девушка многие мыслительные операции внутри себя направила в сторону говорившего, подобно фототропизму у деревьев, – Не доверяй.. слышишь, не стоит тебе доверять ни злодеям, ни героям в этой жизни так с полпинка. Спасающие могут точно так же оказаться людьми страшными.. готовыми на крайности. Понимаешь.. Я мог бы защитить тебя от настоятельной угрозы лишь с единственной выпирающей сокровенной целью, таким образом приблизившись к тебе, причем с твоего мечтательного, несобранного согласия. А потом бы очарованную тебя отвел домой. Что бы ты не могла представить, уважаемая моя.?»