Здесь тоже водится Абсурд

Вечный огонь

А в Вечном огне виден вспыхнувший танк,

Горящие русские хаты…

В. С. Высоцкий «Братские могилы»

Двадцатое апреля. Ночь. Часы на здании городской администрации показывают без двадцати три. Тепло. Воздух напоен влагой. На улицах ни души. Автомобильные дороги пусты. Нет даже медленно патрулирующей полицейской машины. Светофоры вызывающе настойчиво моргают желтым светом. Здания со своими обитателями мирно спят, укрытые с головой черным одеялом, усыпанным звездами.

В мемориальном парке, который через дорогу от муниципалитета, громко играет тяжелая музыка, раздается веселый смех и бодрые выкрики…

В центре мемориала расположен памятник «Могила Неизвестного Солдата». Это длинная бетонная плита, основание которой венчает суровое гранитное лицо Неизвестного Солдата со штыком. В центре плиты находится пятиконечная звезда с Вечным огнем. От него в разные стороны тянутся асфальтированные дорожки, разделенные островками газона. На них стоят величественные ели с толстыми стволами и пушистыми лапами, усыпанные вверху вытянутыми шишками. Ранее здесь находилось кладбище, на котором хоронили военных, погибших в Великой Отечественной войне…

Сейчас же здесь более двух сотен неонацистов празднуют день рождения фюрера Третьего рейха. Автомобили припаркованы в хаотичном порядке по всему парку. Из открытого багажника черного внедорожника из мощной колонки звучит жесткая музыка. По обе стороны от Вечного огня стоят раскладные столики, соединенные в один длинный стол, заставленные бесчисленным количеством алкогольных напитков разного достоинства и заваленные мясными закусками, жареной картошкой, салатами, шашлыком, который жарят тут же на мангалах, овощами и соусами. За ними шумно пируют последователи гитлеровского нацизма. Это люди разных возрастов, конфессий и социальных статусов, которые пьют крепкий алкоголь, с довольными лицами разжевывают пищу, громко разговаривают, весело смеются, поют хором и выкрикивают нацистские лозунги. Пара человек сидит на складных стульях с подлокотниками возле огня и жарят на нем сосиски, насаженные на шампуры. В нескольких метрах от них на плите стоит праздничный стол, за которым восседает лидер сборища – высокий мускулистый мужчина сорока лет, с бритой наголо головой и окладистой черной бородой, сужающейся книзу. На нем серый китель офицера СС, увешанный крестами и орденами со свастикой. Все его называют Викинг. Рядом с ним возлюбленная – дама тридцати трех лет, с бледной, почти прозрачной кожей, крашеными каштановыми волосами до плеч, ярко-красными тонкими губами и хитрыми глазами. На голове ее красуется серая фуражка офицера вермахта. Она громко, наигранно смеется, сверкая глазами, как кошка в темноте.

Каменный лик Неизвестного Солдата раскрашен аэрозольной белой краской, нос и рот – красной, глаза обведены черной. На каске поверх звезды нарисована свастика. Вокруг разбросаны разноцветные блестящие конфетти.

Музыка стихает. Викинг, встав из-за стола, медленно подходит к пламени. В правой руке он держит квадратный бокал с янтарной жидкостью. Абсолютно все обращают на него внимание. Гул рассеивается, как дым в воздухе. Наступает всеобъемлющая, безграничная, страшная тишина. Главарь бархатным баритоном говорит медленно, красиво и с выражением о сегодняшнем празднике, о его значении, о вкладе великого вождя фашизма в «единственно верное мировоззрение», об инакомыслящих, о гнилом мире, погибающем без сильных идей и великих целей, об избранности всех присутствующих… Говорит оратор негромко, но все отчетливо слышат каждое слово. Людей воодушевляет речь. Все встают. Гордость переполняет их, отчего они слушают как завороженные, приветствуя одобрительными выкриками каждое предложение. Приятная дрожь встряхивает расслабленные от спиртного тела.

Закончив свою яркую речь, Викинг снова поздравляет всех с праздником, желает единомышленникам здоровья, благополучия, единства и достижения общих целей… Он бодро выкрикивает: «За Фюрера!!!» После чего медленно опустошает бокал. Все следуют его примеру. Музыка вновь разрывает на мелкие кусочки спокойствие ночи, заставляя празднующих ликовать и танцевать, подпевая мощной композиции.

Два года назад в городе образовалась подпольная нацистская организация. Она состояла из пары десятков человек. Сперва они активно занимались пропагандой фашистской идеологии. Обклеивали листовками с радикальными лозунгами двери подъездов, остановки общественного транспорта, столбы, доски объявлений, магазины, стены жилых домов… Параллельно этому в социальных сетях в разных сообществах всплывали провокационные посты. Агитация, невольно привлекавшая внимание витиеватой свастикой, призывала коренных жителей открыть глаза, встать с колен и наконец-то сбросить кандалы рабства. Красивый слог приводил убедительные доводы относительно того, что в своем доме народ живет как в плену из-за оккупантов. Повествование сводилось к тому, что главной причиной всех бед являлись ИМЕННО мигранты. ТОЛЬКО мерзкие, грязные, ободранные, тупые МИГРАНТЫ, приехавшие на заработки, с варварским образом жизни и грубыми звериными повадками, воплощали в себе абсолютный ужас и несчастия. Только они, и никто, и ничто! Они обвинялись в подкупе полиции и чиновников, в продаже наркотиков молодежи, в криминальном беспределе и в том, что отнимали работу у местных. Им приписывались все страшные преступления, которые остались нераскрытыми, такие как изнасилования, ограбления, убийства… Текст буквально призывал расправиться с гостями и очистить кровью родную землю, чтобы возродить сытый достойный уклад жизни для ее истинных хозяев.

Общество отреагировало на это адекватно. Листовки уничтожались. Посты блокировались. Везде появлялись интернациональные статьи, поддерживающие братство всех народов. Везде говорилось о том, что нет плохих национальностей – есть плохие личности. Голос разума звучал бодро и повсеместно. Против разжигания межнациональной розни и пропаганды фашизма полиция завела несколько уголовных дел. Мэр пообещал населению, что устои интернационального общества не будут сломлены, что они найдут бандитов и разберутся с ними. На этом все и закончилось. Громкие слова остались просто словами. Никого полиция не арестовала, никого не наказала, да и вообще никого не искала. Через некоторое время листовки снова стали появляться на тех же местах. В интернете пестрели все те же посты. Население разделилось на поддерживающих радикальные идеи и на возмущенных наглой пропагандой фашизма. Глава города и администрация успокаивали тем, что это глупая провокация и в скором времени все изменится и будут приняты необходимые меры. Что они наведут порядок! Все изменилось… Только в худшую сторону, и неспроста… Кучке неонацистов стали сочувствовать личности из разных слоев общества. Появились сильные покровители из криминального мира, администрации, полиции, духовенства, бизнесменов… Их спонсировали всем необходимым. У них появились деньги, связи, власть. Со временем их люди стали вхожи во все управленческие организации. Ряды их пополнялись, преимущественно агрессивно настроенной молодежью, готовой на все. Количество единомышленников росла в геометрической прогрессии. Тьма безрассудства подступала со всех сторон. Мир менялся… Жизнь окрасилась в пепельно-серый цвет. То, что раньше считалось недопустимым, становилось приемлемым.

На День города в одном из ночных клубов произошла пьяная драка между молодыми людьми из-за девушки. Конфликт закончился убийством коренного жителя, мужчины двадцати восьми лет, учителя в местной школе. Убийца оказался приезжий из ближнего зарубежья. Он работал в продуктовом магазине охранником. Пострадавший скончался на месте от ножевого ранения в сердце до приезда скорой помощи. На следующий день все СМИ кричали о преступлении, совершенном мигрантом. Новость о роковом инциденте произвела эффект разорвавшейся бомбы. Народ негодовал. Все проклинали убийцу и всех иностранцев, приехавших в город. Общество резко высказалось о радикальных мерах в отношении мигрантов. Все обвиняли в первую очередь национальность убийцы, называя это одной из главных причин преступления, а уж потом его самого. Представители власти поддержали население, обещая депортировать чужеземцев. Тучи сгустились. Небо громыхало. Молнии вспыхивали повсеместно, ослепляя белым резким ужасным светом разум и разжигая между нациями огонь, в котором горела ярким пламенем дружба народов. Кровь закипела. Мозги задымились. Рассудок помутнел. Нацисты получили свой повод для разжигания необыкновенного огромного костра, участь которого – перерасти в безграничный пожар.

Еще через пару дней на главной площади возле администрации огромная толпа, размахивая знаменами со свастикой, требовала выгнать иностранцев из города, отнять у них работу и бизнес и отдать все это местному населению. Митингующие призывали не церемониться с чужаками, а силой дать им понять, кто здесь хозяин. Везде выкрикивали расистские лозунги. Сжигались чучела мигрантов. Скандировали фамилию убитого учителя. Требовали отмщения. Люди призывали к расправе над ничтожными нациями, которые до сих пор живут в каменном веке. Полиция не просто стояла и смотрела на происходящее. Она поддерживала собравшихся, крича им в ответ их же нацистские девизы и зажигая дымовые шашки. Чиновники хитро улыбались, выглядывая из-за жалюзи.

Далее начались бесчинства. Каждый день совершались нападения на мигрантов, которые нередко заканчивались убийствами. На улицах часто слышалась стрельба. Ежедневно в криминальной хронике говорилось о насильственных смертях. Громили и разворовывали магазины, принадлежавшие иностранцам. Их забрасывали бутылками с зажигательными смесями. В беспощадном пламени сгорали автомобили, дома, общежития и, конечно же, люди. Велась настоящая звериная охота. Лилась кровь ни в чем не повинных людей, которые не имели никакого отношения к убийству молодого учителя в ночном клубе, которые жили мирно, занимались своим делом, но были чужими. Обычной жизни пришел конец. Велась настоящая война, в коей радикалы уверенно побеждали по всем фронтам. Нацисты осознавали свою безнаказанность и совершали ужасные поступки. Власть закрыла глаза на преступную деятельность. Массово уезжали как мигранты, так и местные жители, которые не могли мириться с происходящей анархией. Перерожденная коричневая чума поглотила провинциальный городок со всеми его обитателями и медленно издевательски переваривала моральные устои. Нацизм полыхал ярким омерзительным безумием.

Разбив бокал о мемориальную плиту и подняв накачанные руки к небу, вожак радостно кричит возбужденным голосом. Его «спутница жизни», грациозно покачивая бедрами, подходит к нему со спины и нежно обнимает мощный торс. Он резко поворачивается к ней и завлекает ее в свои объятия. Она сообщает ему что-то на ухо, а потом, высвободившись, указывает тонкими длинными пальцами в сторону елей в северо-западной части парка. Прищурив недовольно глаза, Викинг присматривается. Изменившись в лице от удивления, он приказывает всем вырубить колонки и обратить внимание на ели слева от него. Тяжелый рок вновь смолкает, уступив власть тишине. Все встают из-за столов. С одной стороны люди переходят на другую, чтобы лучше разглядеть, что интересного видит их командир.

Свет фонарей лежит оранжево-желтым покрывалом на колючих платьях елей, но не может добраться до мрака, обосновавшегося под колючими ветвями. Между деревьев, посередине темного хвойного царства, стоит силуэт человека. Благодаря дорожному освещению на заднем плане видно по фигуре, что это мужчина среднего роста с атлетическим телосложением. Из одежды вырисовывается головной убор в форме фуражки и широкие в бедрах штаны. Таинственный образ неподвижен, подобно каменному изваянию.

Толпа смотрит на незваного гостя с недоумением. Никому непонятно, кто это и зачем он приперся на чужой праздник, затаившись, как маньяк, между деревьями во тьме. Может, он и вправду какой-нибудь псих? Постепенно люди выходят из оцепенения, и слышится ропот, который переходит в недовольный гул. В адрес незнакомца летят угрозы, оскорбления, насмешки. Кто-то призывает не стесняться приятного общества и выйти познакомиться. Все хохочут… В его сторону летят стеклянные пустые бутылки. Одни со звоном разбиваются об асфальт на многочисленные маленькие осколки, другие с глухим стуком ударяются о ствол деревьев или землю. Человек стоит неподвижно. Даже не пытается спрятаться. Как будто никого рядом нет и ничего особенного не происходит. Некоторые удивлены таким бесстрашием. Кто-то думает, что это не человек, а манекен, и вообще все это обыкновенный розыгрыш. Кому-то просто хорошо, и поэтому он ничего не думает, а просто смеется да попивает ледяной вискарик в свое удовольствие… Из толпы выходит лысый здоровяк и уверенным шагом идет прямо к чужаку. На ходу он достает из-за спины пистолет, передергивает демонстративно затвор и, вытянув правую руку, наводит на незнакомца. Подходит все ближе и ближе, надменно улыбаясь. Громкий хлопок. Все замирают. Страшное гробовое молчание ночи вновь обволакивает мир. Пистолет с металлическим звонким стуком, подобно камню, пущенному по воде, делает пару скачков по асфальту и падает возле низкого белого бордюра. Раздается резкий хруст раздавленного стекла. Смелый здоровяк лежит среди осколков. Руки раскинуты в стороны. Глаза выпучены. Рот слегка приоткрыт. Бледное лицо выражает застывшее изумление. Во лбу зияет маленькая круглая неровная рана, из которой тонкой алой ниткой течет кровь. Толпа громко потрясенно вздыхает. Ужас охватывает людей. Женский оглушительный крик, как острый сверкающий нож в руках психопата, судорожно режет плоть былого спокойствия. Паника колотит общую массу, кидая то в жар, то в холод. Викинг, пробираясь сквозь своих собратьев, яростно орет на них, отвешивает пощечины и призывает всех взять себя в руки. Речь отрезвляет толпу. К нему прислушиваются. Он приказывает вооружиться и нашпиговать свинцом убийцу. Нацисты подбегают к своим автомобилям, достают из багажников пистолеты, автоматы, пулеметы… Абсолютно всем выдается огнестрельное оружие. Все возвращаются в исходное положение и берут на прицел черный силуэт. Впереди стоит Викинг. Его гневный голос сообщает, что стрельбу открывают после того, как он досчитает до трех. Фашисты в полной боевой готовности. Напряженные пальцы греют холодный металл курков. Неморгающие взоры пристально смотрят на цель. Враг у всех под прицелом…

Черный силуэт резко срывается с места и бежит стремительно быстро на вооруженное сборище.

Волнение вновь проходит мелкой дрожью по толпе и ослабляет внимание. Никто не верит своим глазам. Один на всех??? На верную смерть??? Событие не поддается логическому объяснению. Он явно псих!!! Здесь не может быть никаких сомнений. Его нужно мочить. Пора заканчивать этот нелепый кровавый спектакль.

Викинг начинает отсчет.

Раз!

Таинственный незнакомец выпрыгивает из тьмы. Всем отчетливо видно, что он одет в форму офицера Красной армии начала 40-х годов. Синяя фуражка с красным околышем, гимнастерка цвета хаки без погон с кубиками на петлицах, ремень с золотой звездой, в центре которой серп и молот, темно-синие галифе с малиновыми кантами и черные хромовые сапоги. Кожаный планшет слева. В правой руке пистолет ТТ.

Два!

Из-за толстых стволов могучих елей выбегают солдаты Красной армии. В руках сжаты винтовки. Штыки примкнуты! Бойцы появляются один за другим. Им нет конца. Их все больше и больше. Отряд устремляется за офицером. Никто из них не произносит ни слова. Солдаты ускоряются в беге…

Три!

Стреляют… Нацисты открывают огонь из всех боевых стволов… Поднимается оглушительный треск… «Праздничная» ночь наполняется грохотом выстрелов… Пули свистят озорно… Гильзы бесконечно сыпятся на асфальт со звоном, как молниеносные большие капли ливня… В воздухе повис прозрачный, еле заметный дымок…

Столкновение… Кого-то откидывает… Удар штыком… Сдавленный крик… Неразбериха… Кто-то поднят на штыке… Крики ужаса… Удар прикладом… Брызги крови… Хриплые стоны… Возня… Глухой стук… Грубый мат… Пыхтение… Напористый непрекращающийся треск… Все переворачивается вверх дном… Грохот… Удар… Хруст… Выстрел… Выстрел… Выстрел… Ярко-красная кровь льется сильным неудержимым потоком… Взрыв… Кто-то падает бездыханный… Душераздирающий крик… Канонада постепенно стихает… Одиночный выстрел… Болезненный стон густо и протяжно разливается… Земля усеяна трупами… Бессмертная вечная тишина в очередной раз воцаряется над миром…

Повсюду трупы, как разбросанные после воздушного бомбового удара. Серый асфальт местами покрыт кровавыми брызгами и усыпан множеством гильз разного калибра. Викинг лежит ничком на холодном обагренном бетоне возле Вечного огня. Голова повернута в сторону. Он кряхтит, стонет и кричит от боли. Левая щека распорота от рта до уха. Правая рука сломана в нескольких местах. Тело покрыто гематомами и резаными ранами. На левом бедре огнестрельная рана, из которой медленно вытекает темно-красная кровь.

Уверенным неторопливым шагом к покалеченному вожаку приближается офицер Красной армии, убирая на ходу пистолет в кобуру. Крепкими жилистыми руками он ловко поднимает Викинга, как манекен, и ставит на колени перед Вечным огнем. Страшный пронзительный крик вырывается из груди фашиста от нестерпимой сдавливающей боли. Слезы непрерывными тонкими струйками текут по щекам, сливаясь под бородой. Заплаканные красные глаза медленно опускаются на Вечный огонь… Зрачки расширяются до предела и застывают на одной точке, как околдованные гипнозом… Он перестает стонать… В оранжево-желтом пламени он видит, как наяву, будто смотрит в раскрытое окно первого этажа, но не слышит никаких звуков, кроме шипения пламени…

«Сотня фашистских самолетов плывет черными крестами по лазурному небу с застывшими кучевыми облаками. Тысячи бомб они непрерывно сбрасывают на мирную уютную жизнь города. Дома разносит от взрывов на мелкие куски. Поднимаются огромные столбы пыли. Повсюду груды кирпичей и земли. Из-под них торчат мертвенно-бледные части человеческих тел. Асфальт всюду разломан, усеян осколками оконного стекла, камнями и кусками шифера. Вся местность испещрена большими воронками. Черные клубы дыма тянутся вверх. Город сравнивают с землей. Везде лежат изуродованные трупы детей, женщин, стариков и мужчин…

Танки с черными крестами пересекают поле и стремительно приближаются к окопам. За ними следом бегут солдаты, укрываясь за могучей броней от шквального огня. Периодически скрывающиеся отвечают автоматными очередями. Потери с двух сторон. Танк подъезжает близко к траншее. Взрыв. Земля разлетается в разные стороны и сыпется сверху. Боевая техника загорается. Пехота сталкивается в окопах. В вихре рукопашного боя безумная ярость с перекошенным лицом и выпученными глазами вонзается ножом, колет штыком, врезается саперной лопатой, бьет неустанно прикладом, душит голыми руками… Все смешивается. Мертвые падают один за другим. Тяжелые гусеницы давят людей, крутятся на месте и, сравняв размозжённую плоть с землей, продолжают идти вперед, останавливаясь для прицельного выстрела».