Здесь тоже водится Абсурд

Сомнительный бизнес

Никогда не предполагал, что попаду под сокращение по службе, но, увы, это со мной произошло.

Я родился и вырос в обычной рабочей семье. Мать трудилась кладовщиком, а отец – станочником в металлургическом цехе на заводе транспортного машиностроения. После школы сразу же пошел работать на родной завод, а через семь месяцев меня забрали в ряды Российских вооруженных сил. Отслужив год, я вернулся на завод, где проработал последние пять лет.

25 октября всему заводу сообщили, что его закрывают, а всех рабочих сокращают.

За два месяца до увольнения мне выдали уведомление о сокращении и сказали, что после январских праздников, для того чтобы получить пособие, с этой бумагой я должен встать на биржу труда. До Нового года я так и не смог ничего найти для себя подходящее. Не могу сказать, чтобы работы не было. Наоборот. Её хватало с излишком. НО КАКОЙ!!! Повсюду требовались официанты, бармены, продавцы, охранники, менеджеры и т. п. Люди требовались в сферу услуг и торговли. Но я не хотел никому прислуживать или что-то продавать. Я хотел что-нибудь производить своими руками. В простом открытом трудовом коллективе. К сожалению, в моем городе больше заводов тяжелой промышленности не существовало.

В конце декабря мне выдали расчет со всеми документами, и с глубоким прискорбием я попрощался с заводом.

Новый год я отпраздновал весело и шумно вместе с родными и друзьями. Праздники пролетели, будто их и не было. 8 января я специально очнулся в семь утра, чтобы раньше прийти на биржу и занять очередь. К восьми часам, держа в руках уведомление и нужную мне макулатуру, я подошел к воротам центра занятости. Как же я был удивлен, когда увидел неимоверно длинную извилистую очередь, напоминающую по форме отожравшуюся «змейку» из одноименной игры. И это в восемь утра, учитывая, что биржа открывается только в девять.

– Да вы издеваетесь, – недовольно пробубнил под нос я.[1]

Однако, несмотря на это, я все-таки встал в конец. В голове туман, а в мыслях – беспорядок. Фантазия не давала пессимистической реальности сломить меня, даруя надежду на то, что где-то неподалеку есть свободная вакансия для такого работяги, как я.

Через пару часов томления в очереди меня кто-то похлопал по плечу. Я обернулся и увидел перед собой приятного прилично одетого молодого человека приблизительно моих лет, с маленькой пучеглазой собачкой на поводке.

– Привет, – сказал он мне.

– Здравствуйте. За мной будете, я последний.

– Да ты что, с ума сошел? Мне больше делать нечего, как в этой толпе стоять.

– А что вам тогда от меня надо?

– Подойди ко мне, я хочу тебе кое-что предложить. Это тебя очень заинтересует.

Я сообщил стоящему передо мной человеку, что за ним и скоро подойду.

– Ну, так что вы хотели мне предложить?

– Чувак, короче… Тебе деньги нужны?

– Конечно, нет. Я же борец за идею. Именно поэтому и торчу здесь уже с восьми утра.

– Да ты, я гляжу, с юморком. Нам такие нужны. Короче, я хочу предложить тебе непыльную работенку с приличным заработком. И, кстати, давай на «ты».

– Скажи сразу: это криминал?

– Нет.

– А жаль. А ты ко всем пристаешь с предложением работы в девять утра или только ко мне?

– Нет, конечно. Просто я увидел в тебе своего человека. Знаешь, как в песне Гребенщикова: «…Я увидел тебя и подумал: как редко встречаешь своих».[2] Так вот, это про тебя. Я сразу распознал в тебе перспективного человека и потенциал хорошего работника…

– Короче, друг, харэ по ушам ездить. Что ты предлагаешь?

Он вынул из кармана визитку, протянул мне и сказал:

– Завтра днем приезжай в Токский район, автобусная остановка «1948 год», в ТЦ «Светит не всем», найдешь мой офис на втором этаже, и поговорим. Остальная инфа на визитке. Все, давай, до завтра.

Он ушел, а я снова стал представителем «низшей ступени эволюции». Прошло полдня. Тучная дама в приемном кабинете сказала, что для меня, с моим образованием и знанием литературы битников [3], вакансий пока нет. На первое время мне светит только пособие, на которое даже в кафе-мороженое стыдно сходить. Поэтому остаток дня я провел с друзьями, «заливая горькой непомерную тоску, проклиная паскуд, угробивших страну…».[4]

На следующий день я прибыл в торговый комплекс «Светит не всем». На втором этаже нашел офис, на двери которого висела табличка «Компания “О; нал”».

Так, я на месте. Какое интересное у этой компании название. Надеюсь, они не специализируются на продаже анальных свечей от геморроя или подушек-пердушек. Хотя могут.

Я глубоко вздохнул, тут же выдохнул и решился постучать. По ту сторону двери послышалось заветное «Войдите». Я вошел.

– Здравствуйте.

– Привет! Я тебя уже заждался. Присаживайся.

Удобно усевшись на стул рядом с его столом, я осмотрел помещение офиса. Оно представляло собой маленькую квадратную комнату с большим окном напротив двери, перед которым стоял рабочий стол моего «будущего работодателя». На стене, по правую сторону от меня, были развешаны разного рода дипломы, благодарственные письма и сертификаты. Вдоль стены слева располагался стеклянный шкаф, в котором, судя по всему, были выставлены образцы продукции в упаковке. Все выглядело довольно однообразно и скучно. Деловой вид офиса внушал какое-то чувство дискомфорта. Больше всего меня напрягал хренов стол цвета детской неожиданности, заваленный разноцветными папками, какой-то хреновой макулатурой и прочей канцелярской хренью. Тут же располагался хренов стационарный компьютер, за которым сидел какой-то хрен, который собирается предложить мне какую-то хренову работу.

Посмотрев в глаза своему собеседнику, я спросил:

– Ну так что? Рассказывай. Что за работа, которую ты так рьяно хотел мне предложить?

– Итак, друг, сейчас я расскажу тебе, как заработать деньги. Наша компания «О; нал» является самой надежной и стабильной компанией в мире, которая, несмотря на кризис, продолжает развиваться…

«Самая надежная»?! Ага! Тут государственные заводы закрываются почти каждый месяц, а он мне что-то про надежность втирает.

– …Компания очень легко смогла выйти на международный рынок, и лично для меня это показатель того, что МЫ продаем очень качественные товары…

Лично для меня это показатель того, что ты просто пытаешься вешать мне лапшу на уши.

– …Мы охватываем несколько линеек продаж: продукты для красоты, здоровья, дома и питания. То есть все те продукты, которые можно купить в любых других магазинах…

Купля-продажа. Бизнес. ТОРГОВЛЯ. Ну и хрен ли я здесь делаю? И какого хрена здесь делаете вы, если такие же продукты можно купить в магазинах?

– …Расскажу теперь, почему лично я здесь…

Я не хочу это знать. Мне и так понятно, что тебе просто нужно поднять бабла.

– …У всех из нас есть стереотипы относительно сетевого маркетинга. Многие как огня боятся подобного бизнеса, хотя сами ничего не смыслят в этом…

А я думаю, что твой «сетевой маркетинг» – это чистой воды лохотрон, с которого ты получишь до хрена, кто-то – еще больше, а я – ни с чем и, как всегда, буду доедать последний хрен. И вообще, бизнес – это довольно грязное и рискованное дело, в котором нет ничего святого.

– …Помимо этого, у нас есть отличный маркетинговый план, который позволяет зарабатывать действительно много. Именно это и отличает нас от многих сетевых компаний…

Действительно много здесь можно заработать болячек. Все прелести жизни – от язвы желудка до инфаркта миокарда. И это не отличает вас от остальных сетевых компаний. Наоборот – вы многим похожи.

– …Итак, перейдем к самой сути. Откуда берется заработок?..

Наверное, оттуда же, откуда и дети. Его приносит жирный аист.

– …Для того чтобы заработать в нашей компании деньги, нужно в первую очередь пользоваться данной продукцией. То есть ты должен покупать нашу продукцию, пользоваться ею и рекомендовать ее своим родным, друзьям, знакомым и прочим людям. И когда эти люди приходят к нам покупать наш продукт, ты, в свою очередь, получаешь небольшой кешбэк…

– Чего? Кого я получить должен?

– Специально для тебя, братан, объясняю: кешбэк – это возврат части денег от суммы совершенных покупок.

– Да? И много возвращается?

– Объясню на нашем примере. Допустим, ты покупаешь нашу продукцию на сумму, скажем, пять тысяч рублей. Пользуешься ею какое-то время и рекомендуешь людям. И когда они покупают наш продукт, тебе вернется кешбэк в размере пятисот рублей.

В течение пары световых лет, точнее, пары секунд, мы смотрели друг другу в глаза. Я – своими удивленными, вылезающими из орбит, а он – своими блаженными, с глупой ухмылкой, в которых читалось: «Ну все! Он мой! Он на крючке!» Да. «Чем дальше в лес, тем толще куртизанки»[5].

– Ну-ка подожди, пацан. То есть ты хочешь сказать, что, если я хочу заработать здесь деньги, я должен их сначала потратить?

– Ну да!

– И я должен потратить пять косых, чтобы получить пятихатку?

– Вот именно. Но ты не волнуйся. Все, кто в этом бизнесе, начинают с малого. А если начнешь работать сейчас, то в будущем станешь зарабатывать еще больше. У нас есть люди, которые научат тебя этому.

– Хорошо. Допустим. А если у меня нет этих пяти тысяч, то как быть?

– Все намного проще, чем кажется. Возьми нашу продукцию в долг.

– Не понял. Ты решил меня кинуть, друг? В долги втоптать?

– В смысле?

– В прямом. Это получается так: я беру ваши продукты в долг, а твой хвалебный кешбэк идет вашей компании в карман, и я в итоге остаюсь ни с чем, потому что вынужден погашать долг. То есть вы фактически превращаете меня в лоха и начинаете доить за счет того, что я, погасив один долг, получу другой, а за ним еще, еще и еще… А жить мне на что? Это какой-то бесконечный поход по кругу в газовой камере. Нет уж, друг! Я к этому не готов! Тем более я не готов жить без оплачиваемого больничного и отпуска.

– Подожди! Наша продукция реально полезная. Ты понятия не имеешь, от чего отказываешься. Это же золотая жила. Ее покупают по всему миру около полутора миллиардов человек в неделю. У нас есть диетические продукты, которые дают результат. У нас есть чай, который повышает потенцию, и он тоже дает результат…

– Я вижу. Ты этого чая перепил…

– А еще у нас есть множество других препаратов, которые могут продлить жизнь и сохранить здоровье…

– Да куда еще продлевать? Тут уже в тридцать работать негде…

– Но ты подумай… Я, например, пользуясь этой продукцией, до семидесяти лет не доживу…

– А говорил, жизнь продлевает. Она что, такая вредная?

– Нет. Я проживу долгую счастливую жизнь и буду в добром здравии до девяноста лет.

– Ага! Без мозгов, зубов, печени, потенции и фантазии. А склероз поможет каждый твой день превратить в событие. Мы не покупаем то, что нас не убивает, и от смерти никто не застрахован, особенно той, которая поджидает за углом. Так что пошел ты со своим бизнесом и мегафантастической прибылью.

Я покинул здание торгового центра, встал посреди улицы и закричал:

– Верните людям заводы!!! Я не хочу быть торгашом!!!

07.01.2018

Ребята, человека надо спасать!

Посвящается великому волшебнику Советского кинематографа Якову Сегелю

Толпа, которая собралась так невероятно быстро, так мгновенно,

что была подобна стервятнику, готовому броситься на жертву,

глазеющая, указывающая пальцами,

своим нездоровым любопытством тревожащая…

Рэй Брэдбери «Толпа»

– Сто пятнадцатая бригада, ответе Грифу девятнадцать! – прокричал противный хриплый женский голос по рации.

«О, fuck! Это нас “сумасшедшая птица” вызывает. Снова вызов пришел».

– Серег, остановись где-нибудь. Надо вызов записать, – попросил я вежливо нашего водителя.

Сергей скорчил недовольное лицо и ответил нежным угрожающим тоном:

– Сейчас.

Он проехал пару метров и припарковался недалеко от автобусной остановки. Поставил машину на ручник, посмотрел на меня своим вечно недовольным взглядом и пренебрежительно произнес:

– Пожалуйста.

Серж – высокий, здоровый бугай, похожий на лесного разбойника из сказки. Его огромная лысая голова очень сильно напоминала шар для боулинга, руки – кувалды, ноги – сваи. Черты лица крупные и жесткие. Не водитель скорой помощи, а настоящий серийный убийца.

«Нет… У него ничего не случилось. Никто ему настроение не портил. Просто у него всегда такое настроение. Сережа из разряда тех людей, которые вечно всем недовольны, в первую очередь собой. Мне такие люди не нравятся. Они нагоняют тоску, раздражают не по детски, лучше знакомят тебя с одиночеством и депрессивной комой. Но что мне делать, коль я попал с ним в смену? Правильно! Ничего. Здесь – как на подводной лодке: никуда не деться! Это настоящая подстава, когда попадаешь в одну смену с каким-нибудь упырем, с которым ни по душам поговорить, ни посмеяться».

– Благодарю, – сказал ему я.

Я ответил по рации:

– Сто пятнадцатая бригада слушает.

– Гриф девятнадцать! У вас вызов. Готовы писать?

– Минуту, – сказал я, закрепил в планшете новую карту вызова и достал ручку.

«Так. Это уже шестой вызов. Мы работаем с девяти, а на час только 15 часов хрен знает сколько минут. Ага. Нас имеют, не вынимая. Явно кто-то из нашей бригады вчера грешил, да, видно, неслабо».

– Гриф девятнадцать, сто пятнадцатая готова писать вызов.

– Хорошо, – пробубнила она, затем продиктовала номер наряда, время принятия вызова и передачи его на бригаду. – Место вызова: платформа Чухлинка, направление из Москвы. Мужчина приблизительно тридцати лет без сознания. Вызывает прохожий. Записали?

– Да. Вызов приняли. Поехали.

– Где получили вызов?

– В Москве.

– Точнее.

– В спальном районе!

Диспетчер, матерясь, послала нас к чьей-то матери и закончила с нами общаться.

«Приятно, когда коллеги морально поддерживают тебя и знают, какими словами и как нужно взбодрить без кофе».

Окно отворилось, разделяющее машину на кабину и салон, и в водительском отсеке появилась голова второго фельдшера – моего напарника Паши.

Паша был высокий худой блондин, коротко стриженный, с умиротворенными чертами лица и полуоткрытыми глазами. Работать с ним было одно удовольствие. Вел он себя всегда спокойно, никогда не суетился и со всеми пациентами в абсолютно любой обстановке был спокоен и прост, как старый знакомый. Его харизма очаровывала пациентов и располагала к искренности.

– Санек, что там дали?

– Говно очередное! Они же ничего нормального дать не могут! Мы ведь врачебная бригада! Ага! Фельдшеров гоняют как врачей, – ворчал водитель, проклиная всех и вся.

– Сейчас всех гоняют, – сказал я Сереге и ответил Паше на его вопрос: – Мужчина тридцати лет потерял сознание на платформе Чухлинка. Надо спасти болезного и найти его сознание.

– Да наркоман это очередной! Позвони лучше этому прохожему и скажи: пусть скинет тело под поезд. Никто даже сожалеть не будет. Передай также, что ему даже премию дадут, – ворчал неугомонно «водятел».

– Серж, успокойся! С тобой хорошо на криминал идти. Не переводи понапрасну воздух. Тебе все равно с нами до 21 часа работать. Так что не напрягайся. Расслабься и получай удовольствие! Мы не врачи! Мы фельдшера! Как говорится, сами с усами! Сейчас приедем, посмотрим, я полечу, а Санек напишет сочинение на тему «Как мы сделали ЭТО». Решим судьбу несчастного и поедем дальше спасать мир.

– Так! Наденьте заранее перчатки, – сказал строго «извозчик». – Пусть волшебная сила ритуала избавит нас от бессознательного и он уйдет с Чухлинки далеко-далеко до нашего приезда. А то я никуда не поеду, пока вы не облачите руки в латекс.

Мы рассмеялись с Пашей и надели перчатки.

Негласный магический ритуал фельдшеров – при вызове с поводом «без сознания» надевать перчатки не по прибытии на вызов, а заранее, так как, по утверждениям многих, из-за этого меняется тяжесть состояния больного. Одним словом, после того как вы укутаете руки, у вас больше шансов на то, что либо пациент не будет в коме, либо он сам уйдет с места вызова.

Через десять минут прибыли на место. Взяв с собой чемодан и мягкие носилки, мы подошли к турникетам и спросили охрану, где больной. Нас вывели на платформу. В двадцати метрах от входа, около лавочек, стояла толпа из пятнадцати человек и беспокойно махала нам руками, призывая нас к себе. Кто-то недовольно кричал, вкладывая всю свою истеричность в слова: «Ну, давайте же быстрее! Что вы едва идете?! Человеку же плохо!»

– Санек, побежали! – сказал мне напарник. – Надо сымитировать скорую помощь, как в сериале, где все бегают и творят чудеса. А то их детская психика, воспитанная мыльной оперой и идеалистическими книгами, не вытерпит нашего обычного подхода к работе.

– Побежали, – согласился я.

«Постоянно кто-то орет: «ВЫ ДОЛЖНЫ…» Люди реально верят, будто они лучше знают, что надо делать, но сами этого не делают. Ко всему прочему очевидцы постоянно мешают и оскорбляют, наивно полагая, что помогают тебе всем этим в твоём «нетрудном деле». Сегодня это обычная реакция БОЛЬНОГО ОБЩЕСТВА на все происходящее. Языком трепать не мешки волочить. Повсюду неустанно трындят болтуны небрежно рассыпая семена неконструктивной критики.»

Наш дуэт добежал до толпы и протиснулся к больному, сквозь людей, хорошо знающих, что надо делать. Страждущий – это был огромный амбал с красным лицом – лежал спиной на скамейке. Под голову у него была подложена борсетка. Он очень громко храпел, причмокивая и присвистывая. Паша наклонился к нему и через секунду сказал мне:

– Абузус.

Какая-то женщина, стоявшая рядом со мной, крикнула мне в самое ухо:

– Сделайте что-нибудь! Не стойте столбом! Вы разве не видите? Состояние его ухудшилось. Он уже хрипит!

– Женщина, не мешайтесь, – отбивался я. – Мы делаем все, что в наших силах. Сейчас мы его оживим! Соблюдайте спокойствие, граждане!

Мой коллега открыл чемодан и достал оттуда салфетку для стимуляции дыхания, пропитанную нашатырем. Не успел он вытащить ее из упаковки и применить по назначению, как из разных частей толпы стали сыпаться на нас приказы:

– Померьте ему давление!

– Снимите ему ЭКГ!

– Измерьте у него сахар!

– Дайте ему кислорода!

– Проводите реанимационные мероприятия – ВЫ ЕГО ТЕРЯЕТЕ!!!

– Померьте температуру!

– СДЕЛАЙТЕ ЕМУ КАКОЙ-НИБУДЬ УКОЛ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Никто не давал нам слова сказать. Все только и делали, что приказывали да оскорбляли нас. Пара человек, поддакивая оскорблявшим, проклиная нас и наш департамент здравоохранения, снимали происходящее на мобильный телефон. Один мужчина среднего возраста, стоявший впереди толпы, демонстративно говорил по своему сотовому нашему департаменту, что мы нарушаем закон и не оказываем помощь. Нас давили со всех фронтов. В глазах темнело, воздуху не хватало, нас никто не хотел слушать, мы буквально тонули.

По Павлу было видно, что он уже закипает и скоро из его ушей послышится пронзительный свист.

Сквозь толпу к нам пробрался молодой человек кавказской внешности, приблизительно тридцати лет, в деловом костюме, с черным дипломатом и сказал нам громко, периодически поглядывая на собравшихся:

– Ребята, человека надо спасать! Здесь дело темное! Поэтому не стоит здесь долго думать. Давайте берите его и везите в больницу. Там во всем разберутся! Не стоит тратить время попусту! Спасать его надо! Это все-таки человек.

Я повернулся к Паше и сказал:

– Давай, стимулируй дыхание этого сонного субъекта и приводи его в чувства, а я пока попытаюсь разрулить ситуацию.

– Саня, я прошу тебя, только не ругайся! Сразу стреляй по ним, и так, чтоб никто не уцелел, а то придется писать объяснительную.

Коллега занялся больным, а я встал посередине толпы и закричал:

– Тихо! Тихо, граждане! Мы уже провели осмотр и поставили предварительный диагноз. Для точной диагностики и назначения эффективного лечения нам необходима ваша помощь…

Толпа замерла и прислушалась.

– А какой предварительный диагноз и какая от нас требуется помощь? – спросила девушка двадцати пяти лет.

– У этого несчастного мужчины сотрясение головного мозга! Об этом нам сообщают общемозговые симптомы, потеря сознания, сильный храп и запах этила! Для ясной картины и последующей тактики мне нужно сделать пациенту МРТ!

– А зачем вы тогда разглагольствуете? Берите и везите его в больницу, – сказал мне мужчина средних лет.

– Для того чтобы сделать МРТ, больше больница не нужна! В наш прогрессивный век нанотехнологий мы возим с собой портативный МРТ со множеством сборных деталей.

– Отнесите мужчину в машину и сделайте там МРТ! – приказным тоном сказала дама бальзаковского возраста.

– Пациента трогать нельзя! Это может плохо сказаться на его состоянии, вплоть до летального исхода.

– А что же тогда делать? – спросили в один голос зеваки.