За несколько дней до конца света…
Раскинувшийся перед нами городок со странным названием «Кузькин» был способен вызвать только мысли о бесполезности обороны этого действующего памятника древнерусского зодчества. Застывшая на высоком холме старая, посеревшая от времени, бревенчатая крепость давно уже (очень давно) нуждалась в капитальном ремонте. На слегка покосившемся шпиле княжеского терема сидел нахохлившийся петух. Его перья в лучах заходящего солнца тускло отливали золотом. И только голубой, слегка облезший купол небольшой деревянной церквушки намекал, что для нарождающейся лакокрасочной промышленности здесь еще не все потеряно. Вокруг стен крепости, вместо неприступных бастионов и грозных фортов в живописном беспорядке расположились такие же серые избы, лабазы, амбары, сараи и другие хозяйственные постройки неизвестного мне назначения. В вечернем небе, на фоне лениво выползающей из-за горизонта луны весело кувыркались два самолетика, отрабатывая противодраконьи развороты и маневры уклонения от высотных шаровых молний. Звук моторов гармонично вплетался в остервенелые рулады сверчков и сладкоголосое пение только что проснувшихся цикад.
Вся эта пасторальная картинка и архитектурная анархия отражалась в водах довольно большого озера. Озеро с видимым удовольствием транслировало патриахально-живописный пейзаж всем желающим, даже не пытаясь спрятать её под клубами вечерней дымки. Лишь временами всплески крупной рыбы портили идеальное водное зеркало. Но, на мой взгляд, это только дополняло пасторали особого шарма.
Тамаре на все эти пейзажи было глубоко наплевать. Пока мы с Кейси, как зачарованные любовались неброской красой средней полосы России, печка не снижая скорости подлетела к крепостным воротам, таким же старым и антикварным как и все строение и со всей дури долбанула в них рогами. От треска и грохота громко закаркала стая дремавших на башне ворон, проснулся дежурный караул и посыпалась нам на головы деревянная труха.
Над воротами вспыхнул фонарь, а из бойницы угрожающе высунулось дуло. К моему удивлению, это был пулемет, а не какая-нибудь, более соответствующая архитектурному стилю, пищаль или аркебуза.
– Чего ломишься на охраняемый объект! – грубо заорали со стены, нервно клацнув затвором. – Жить надоело? Если надоело, тогда, стукни еще разок!
– Это тебе жить надоело, дармоеду! – гневно прогрохотала печка. – Я тебе сейчас так стукну! Отворяй ворота! Или ослеп?
– Не ослеп. Вижу. – сурово сказали со стены, не снимая нас с мушки. – Но не пущу. А вдруг ты засланная, в смысле – с проверкой? Я тебя пущу, а меня хлоп и в острог, за утерю бдительности. Ты пароль скажи сначала…
– Словом, по делу! – раздраженно прогремела заслонкой печка.
– Делом по слову! – не особо охотно ответили со стены и открыли ворота.
Мне кажется, Тамара в тайне надеялась, что их не откроют. Во всяком случае, она так резво рванула с места, что замешкайся часовые на секунду, все – им пришлось бы потратится на новые ворота. А с печки, какой спрос? Во первых – она печка, а во вторых – печка, спешащая по важному государственному делу.
Попав за крепостную стену, Тамара уверенно взяла курс на княжеский терем. Мы, с Кейси, на скорую руку, попытались привести себя в порядок. Как-никак к князю на прием едем. А князь – это старший командный состав, только средневековый, право человека на жизнь и свободу, толкующий по своему усмотрению. Поэтому во избежание неприятностей следовало предстать перед его ясные очи не бомжеватыми оборванцами, а доблестными воинами, героически вырвавшимися из лап кровожадных врагов.
Ужасно захотелось жрать, тем более, что мы как раз проезжали мимо большой избы с криво намалеванной вывеской: «Трактир. Солнце и сало». Да, специалистам по рекламе здесь было, где приложить руки…
На пороге заведения, сыто отдуваясь и выковыривая из бороды кислую капусту, стояли два упитанных, слегка пьяненьких мужика. Один, без особого любопытства оглядел наш экипаж (эка невидаль – самоходная печка с двумя оборванцами на полатях) и спросил у своего собутыльника:
– А как ты думаешь, друг – Василий, доползет эта развалюха до столицы?
– Доползет, чего ей не доползти… – ответил Василий, бросив мимолетный взгляд на Тамару.
– А до Царьграда доползет? – не унимался любознательный мужик.
– До Царьграда? Может туда и доползет. А обратно. Точно нет. Она на вид только крепкая, – развивал свою мысль Василий,– но если присмотреться, пробег у нее дай бог каждому, и труба криво сложена. Капремонт, тяп-ляп делали, для отвода глаз
В недрах Тамары что-то глухо загудело, и я ощутил себя тараканом, задремавшим на пошедшем в разнос ядерном реакторе.
– До Царьграда дойдет, но там точно загнется и то, если пойдет без нагрузки. – со знанием дела подвел итог Василий вытирая о белый фартук перемазанные в муке руки.
– А до Карфагену? – не унимался его собеседник.
– До Карфагену? – перемазанный мукой мужик задумался, – навряд ли, Там сейчас – он стал загибать пальцы, – семьдесят шестая Пуническая война, с участием приглашенных персидских легионеров. А климат в этой Африке какой? А ландшафт? Жара страшная! Горы – вот такой вышины, реки – вот такой ширины. А ассасины вперемежку с крестоносцами одичавшими… Одним словом, ей там прямая дорога – в щебень.
По всем законам жанра мне следовало слезть с коня, пардон – с печки, и набить морду наглецу, позволившему так нагло насмехаться над моим транспортным средством. Типа: «Кто смеется над конем, тот смеется над всадником. Извольте сударь написать завещание, я наделаю в вас много сквозных отверстий…». Но Тамара предвосхитила мои желания.
– Кого в щебень? – прогрохотала она. – Кто до Карфагена не дойдет? А до Царьграда только порожняком? Да я щиты на царьградские ворота лично прибивала! Сейчас покажу как! Щебня хотите? Будет вам щебень, и кубометры леса сушеного тоже будут!
Говоря это, Тамара развернулась, и замерла прямо напротив новеньких ворот, изрыгая из трубы пламя и угрожающе рыча.
Мужик, почувствовав недоброе, занервничали.
– Эй парень! – крикнул один. – уйми свою – эту. Будь другом. Мы же пошутили. Мы не шаромыжники городские, а ветераны заслуженные, только ворота новые справили. Вышли поболтать, после трудов праведных, посмотреть, может к нам какого знакомого дружинника занесет. Ветер вроде попутный… с озера. Тем более у нас в Кузькине девки больно хороши и если он случайно не женат…
– Будет вам попутный ветер и дружинник знакомый и не один, а целый засадный полк. Все придут память боевых товарищей почтить… – зловеще лязгнула заслонкой Тамара.
– А ты откуда про Засадный полк знаешь? – спросил посыпанный мукой мужик, явно ища глазами, куда спрятаться.
– Идиот! – прошипел второй, – И как мы её сразу не узнали?
Дальнейшие события помню урывками, так все силы бросил на выполнение одной единственной задачи – любой ценой удержаться на печке и не грохнуться вниз, прямо под собственное взбесившиеся транспортное средство.
Почуяв недоброе, мужики молниеносно слетели с крыльца и скрылись за массивными дубовыми воротами, которые (в этом я даже не сомневался) легко могли выдержать таранный удар не только психически неуравновешенной Тамары, но и натиск легкого танка. Как я сильно заблуждался! Радостно заревев пароходным гудком (Откуда он взялся? Ума не приложу!), Тамара играючи снесла ворота вместе со столбами. Толстенные дубовые воротины бабочкой вспорхнули в вечернее небо и с грохотом рухнули, где-то вдалеке. Вслед за воротами разрушениям подверглись и другие памятники древнерусского зодчества: лабазы, сараи, собачьи будки (одна здоровенная псина возмущенная потерей жилой площади, долго гналась за нами, стараясь укусить за ручку заслонки), деревянные сортиры с резными наличниками и даже одна голубятня. Одним словом, все строения, где пытались спрятаться два несчастных мужика, опрометчиво решивших порассуждать о ходовых качествах русских печек в суровых условиях африканского климата.
Не знаю, сколько часов могла бы продолжаться погоня, и уцелел бы в результате ее город, но тут еще одни ворота с треском разлетелись в щепки и мы внезапно оказались прямо перед крыльцом княжеского терема. Оба беглеца, чуть не сбив с ног выведшего на шум князя, юркнули внутрь. Тамара притормозила, явно пытаясь рассчитать силу удара и скорость броска.
– Ну вот, – сказал я, выплевывая изо рта щепки и жуков-короедов, теперь нас еще обвинят в покушении на законную власть и попытке государственного переворота…
Глава 7
Князь Кузьма – БТ-5 оказался начисто лишенным романтического ореола обычным мужчиной средних лет. Думаю, что Тамарин рейд по задним дворам оторвал его от ужина. В одной руке он крепко сжимал надкушенную куриную ногу, а в другой стариной работы изогнутую вилку. Спрашивается, зачем нужна вилка, если ешь курицу руками? Эх, сколько еще тайн хранит загадочная русская душа!
Под тяжелым взглядом князя Тамара передумала штурмовать терем и сбросила пары. Увидев это, выскочившие на крыльцо добры-молодцы с видимым облегчением опустили автоматы и гранатомет. А два несчастных посетителя трактира бухнулись перед князем на колени.
– Не вели казнить князь-батюшка! – синхронно заголосили они. – Вели слово молвить. – и, не дождавшись разрешения, продолжили, – Не виноватые мы! Она сама наехала.
Князь выдержал длинную паузу, откусил кусок курицы, и внимательно оглядел картину разрушений. А посмотреть было на что. Там где прошла Тамара, стихийно образовалась новая улица. Или переулок, это кому как нравится. В небе кружили потревоженные голуби и вороны, на земле лаяли собаки, кудахтали возмущенные куры и мычали, ожидающие вечерней дойки, коровы. Пахло навозом, пылью и раздавленными жуками-короедами. Князь подозвал выглянувшего из двери мальчишку и приказал:
– Ванька, cмотайся пулей к отцу Федору, и скажи ему, что в набат бить не надо и ополчение собирать тоже. Скажи – это не басурманы коварные напали, а свои… – алкаши.
– Не алкаши мы, князь-батюшка! – снова заголосили мужики. – Мы честные первой гильдии купцы, ветераны, в боях и сражениях проверенные…
– Кому князь-батюшка, а кому и Ваша Светлость! – оборвал их причитания князь. – Когда ж вы пить по нормальному научитесь – ироды?! Как пьянка, так сразу дебош и разрушения. Ну, понимаю, все выпить любят, но по-человечески, а вы… Дружественный визит в Александрийскую библиотеку, для повышения культурного уровня и с разведывательными целями организованный помните? И где теперь эта библиотека?
Мужики, потупившись, замолчали, а князь продолжил:
– Кому в голову взбрело ночью читать тайные протоколы сионских мудрецов? Да еще и при свечах? Кто вам их днем читать не давал?
– Дык, ведь высший уровень секретности… – протянул вымазанный мукой купец.
– А Александрийский маяк? Он кому мешал? – спросил князь.
– Это мы, чтобы погоню отсечь. Когда библиотека загорелась, надо было смываться. Быстро. – начал оправдываться второй купец, – Вот и пришлось его немного подтолкнуть, чтобы следы замести. И чтобы никто не знал куда плыть – в потемках. Сами же тогда сказали – действуйте по обстановке, Ваша Светлость…
– Мало ли что я тогда сказал, спьяну, – смутился князь. – И потом, то была не наша территория. И водка тоже была не наша – паленая. Вот в голову и шибанула. А сейчас? У нас что, война гражданская началась? Так я смутьянов по законам военного времени…
Мужики аж посерели от страха:
– Не виноватые мы. Это все она…
Князь посмотрел на Тамару и сурово свел брови.
– А ЭТА что здесь делает? – спросил он очень не хорошим тоном. – Кто её в город пустил? Шкуру с караула спущу… Мой специальный приказ разве не читали?
Увидев, что дело принимает серьёзный оборот, мы с Кейси вылезли из под обломков резного сортира, спрыгнули с широкой Тамариной спины и вытянулись по стойке смирно.
– А это еще кто? – продолжил задавать вопросы князь, – Лазутчики вражеские? Неужели ты, Тамара на старости лет, к врагам решила переметнуться? Так я вас всех троих – разом…
– Да разве так лазутчики в город входят? – совершенно спокойно ответила Тамара, – Они тем подземным ходом, что под старой дозорной башней прокопан пользуются. По тихому, без шума и пыли. А так в наглую… Видно ты князь чутье теряешь…
– Подземный ход я еще почти полгода назад засыпал! – возразил Кузьма. – А нюх, по – моему, ты теряешь. Сейчас прикажу пустить твой кирпич на восстановление уничтоженной недвижимости… А этих двоих в пыточную…
В пыточную, пусть даже и русскую мне не хотелось. Я уже собрался сказать пару слов в свое оправдание, но печка меня опять опередила.
– Валяй, князь – спокойно сказала она, – на кирпич, на щебень, в пыточную, да хоть на обкладку сортиров. Только кто после этого с тобой завтра в бой пойдет, когда узнает, как ты со старыми боевыми товарищами обращаешься? Да и Кудесник будет ОЧЕНЬ недоволен. Зря, что ли он меня в такой напряженный момент к тебе отправил, а сам один одинешенек только со своей зверюгой полоумной остался?
– Как один одинёшенек? – спросил князь, – А семь богатырей? Они куда делись?
– Ночью ушли в дозор и – все, как волной смыло. – сказала Тамара.
– И давно? – насторожился Кузьма.
– Третий день. – ответила печка.
– Искали хорошо? – продолжал допытываться князь.
– Хорошо. Румпеля по следу пускали.
– И что?
– И ничего. Скулит и к ногам жмется. Какие тут следы… – совсем тихо сказала печка.
– Говорил я ему, – зло обронил Кузьма, – зачем тебе этот ящер? Возьми лучше волка ездового говорящего. А он – нет. Не нужен мне, говорит, волк. Я от его шерсти чихаю. Вот и дочихался…
Бесследное исчезновение незнакомых мне семи богатырей Кузьму сильно огорчило. Он оглянулся через плечо и, подозвав к себе мужика в кольчуге, что – то прошептал ему на ухо. Мужик брякнул железом и исчез, а через минуту, за теремом раздалось конское ржание, стук копыт и скрип открываемых ворот. Услышав скрип, Тамара слегка дернулась, но сдержала внезапный порыв.
Покончив с неотложными делами, князь снова обратил на нас внимание.
– Так кого же ты мне привезла? – спросил он, сложив на груди руки.
– Носителей информации важного государственного значения. – отрапортовала Тамара. – Кудесник приказал доставить любой ценой, прямо под твои светлые очи.
– Кудесник говоришь… Любой ценой?… – сказал князь, потом медленно спустился с крыльца и внимательно нас осмотрел.
– Вид больно неказистый, для хранителей важной информации, – поделился впечатлениями он. – И одёжка не наша…
– Какая есть Ваше Сиятельство. – сказал я, глядя князю прямо в глаза. (Честное слово, я не собирался это говорить!)
– Борзый, – холодно изрек князь, не отводя взгляда. – Эх, сходить бы с тобой разок в татарский тыл, там бы я посмотрел…
– Некогда мне по татарским тылам околачиваться! – ответил я (я что, с ума сошел?), – есть дела и поважнее…
– Да кто ты такой, чтобы так с князем разговаривать? – взорвался Кузьма. – Да я таких как ты…
– Прапорщик российского военно-воздушного флота! – ответил я, гордо выпятив вперед подбородок.
БТ – Пятый скосил глаза на Тамару.
– Кудесник подтверждает. – сказала она.
– А зовут то тебя как, прапорщик? – не унимался князь. – Или ты воинским уставам не обучен и не знаешь, что когда старший по званию обращается, надо имя свое назвать и фамилию, у кого она есть.
Я хотел возразить, что никакой князь мне не старший по званию. Я, вообще ему подчиняться не обязан, но передумал. Бог с ним! Хочет считать себя старшим пусть считает! Я вытянул руки по швам и как можно четче гаркнул:
– Прапорщик Макс Безумных, прибыл в Ваше распоряжение!
– Вот это уже лучше! – одобрительно сказал князь. – Теперь верю, что в военном флоте служишь, а не в обозе кобылам хвосты стрижешь. А девицу зачем за собой таскаешь? Да еще такую… симпатичную?
Наконец, хоть кто-то обратил внимание на Кейси! Честно говоря, я сам поражаюсь её терпению и выдержке. С момента нашего прибытия в Кузькин, она не сказала ни одного слова, никого не убила и даже не покалечила! А, заметив, что князь обратил на неё внимание, скромно опустила глаза вниз и сделала реверанс.
– Воспитанная, – опять одобрил ее поведение князь, – знает, как себя вести, когда мужчины разговаривают. Но она у тебя вроде как не русская? Нет, ты не подумай ничего плохого. Мы не расисты. Но тебе что, наших девок мало? Они такие у нас – ядреные… Или тебе больше латинянки распутные нравятся?
Я огляделся по сторонам. Девок, помимо Кейси, вокруг не было ни одной. Дружинники были. Вороны были. Была одна свинья и одна, заглянувшая на шум, любопытная корова. А девок не было. Наверное, они все тихо сидели по домам и теремам, пряли пряжу, вышивали крестиком, варили щи и кашу и четко знали свое место.
– Это не девка, – сказал я, – а моя невеста. Русская невеста. (Кейси даже слегка подпрыгнула. Или мне это показалось?) Просто на чужбине долго жила. Там ненаших манер и нахваталась. Ничего, вернется домой, выйдет за меня замуж, напечет кулебяк, наварит холодца…
Желудок не свело, скрутило от голода. Я плотоядно посмотрел на мирно лежавшую в луже свинью. Свинья мгновенно расшифровала мои намерения и, покинув любимый водоем, шустро юркнула в дырку в заборе.
– Невеста – это правильно! – одобрил князь, – Но скажи мне, прапорщик, что за такая важная у тебя информация, из-за которой Кудесник отправил тебя ко мне на лучшей самоходной печке? И постарайся ничего не утаивать и ничего от себя не выдумывать. Времена нынче неспокойные и не хочется, чтобы твоя невеста сразу превратилась во вдову, не побыв замужней бабой.
– А что скрывать? – сказал я. – Думаю, проблемы у вас, Ваше Сиятельство. Беда идет большая на город. Сосед твой Генрих Свирепый умом тронулся. Решил за предков далеких отомстить… Собрал огромную армию, вооружил до зубов…
В воздухе повисла мертвая тишина. Прекратили петь цикады, квакать жабы, даже куры наложили временный мораторий на кудахтанье.
– Стоп! – оборвал меня князь, оглянувшись вокруг – не гоже такие разговоры на пустой желудок вести. В терем НАДО войти. А то еще люди подумают, что я хозяин никудышный, не гостеприимный. А это уже позор. Как говориться, сначала надо доброго молодца накормить, напоить, в баньке попарить, а потом уже допрос устраивать. Правда, в виду срочности обстоятельств, – он покосился на Кейси, – баньку придется отменить.
Глава 8
– Не знаю, как Кудесник, а я не верю! – рассмеялся мне в лицо князь. – Не может этого быть!
Я удовлетворенно откинулся на спинку кресла. Скромный ужин заметно притупил способность (и главное желание) к критическому мышлению.
Простая сытная русская еда. Я насчитал пятьдесят шесть видов блюд. Из всех названий в голове застряли только слова «расстегай» и «тушеная осетрина по-княжески». Музыкальное сопровождение банкета обеспечивал все тот же, вернувшийся от отца Федора, мальчик Ванька. Сидя в углу, он самозабвенно играл на свирели. Пацан изо всех сил пытался выдуть из нее, что-то возвышенное, зовущее, пробуждающее и внутренне перерождающее. Но у него получались Чижик-Пыжик и Мурка, в разных вариациях, но только они. Князь не обращал внимание на однобокость ванькиного репертуара, а что уж тогда говорить о нас с Кейси? Не станем же мы требовать немедленно подать сводный военный оркестр княжеских балалаечников? Так что пусть мальчик упражняется, нам не жалко.
После сытного ужина под монотонный свист свирели, меня потянуло в сон, и в этот момент было абсолютно наплевать, верит мне Кузьма, или не верит. Я, наконец, наелся, согрелся и слегка отдохнул. Уже целых два часа нас никто не собирался убить, отравить или заточить во временно пустующее хозяйственное помещение. Ну, скажите, что еще человеку для счастья надо? Да пусть себе не верит, сколько хочет!
Кузьма сдержал слово. Он нас сначала накормил, напоил, в баньке, правда, не парил, но умыться дал, а уже потом приступил к расспросам. И чем больше я рассказывал, тем заметнее у него улучшалось настроение. Под конец моего рассказа, он и заявил, что реальность описываемых мною событий вызывают в нем глубокие сомнения. Я попытался понять его фразу, но не смог.
– Не знаю, что ты наплел Кудеснику, или, чем его околдовал, – князь скептически посмотрел на Кейси, – но, сдается мне, что все твои россказни, брехня, от первого слова до последнего слова!
Я чуть не подавился куском брусничного пирога:
– Почему?
– По кочану! – лихо парировал мой вопрос, Кузьма. – Нет у нас на сопредельных территориях никакого Генриха Свирепого, и о Педро Голубом вообще никто никогда не слышал! Сигизмунд Лысый есть, Грюндик Громкий есть. Магистров разных недобитых и прочую мелкую шелупень я даже в расчет брать не хочу. Никто из них нападать не рискнет – отучили! Тем более какой-то Педро… Голубой. Из испанцев он что-ли? Да если кто только к нашим границам только идти подумает, петушок от крика охрипнет. А он молчит! – князь поднял вверх палец, заставив всех замолчать, и прислушавшись, удовлетворенно констатировал, – Слышите? Молчит!
Мы, с Кейси молча, переглянулись.
Просто поразительно, как сильна вера жителей Зазеркалья в разные магические штуки!
Значит, своим Кудесникам князь не верит, а непонятно как работающему золотому петушку – безоговорочно?
Тем, кто не понимает в чем суть вопроса, советую внимательно проштудировать книгу профессора Людоедова-Тяньшанского «Не все, то золото, что блестит, или Древнейшие способы предсказания наводнений, землетрясений, цунами, нашествий саранчи и вторжения полчищ незваных агрессоров». Хотя, честно говоря, я о ЗВАНЫХ агрессорах никогда не слышал, но книжка все равно очень интересная. Для тех, кто эту книгу не найдет, или кому читать лень, коротко пересказываю раздел касающийся Систем Дальнего Анализа Милитаризма, а проще говоря Золотых Петушков.
Золотые Петушки являются изобретением ханов из Шема. Было когда то такое государство у границ Тибета. Государство было очень воинственное, но и соседи у него тоже были не промах. Только дай повод для войны. Воевали друг с другом каждый день, делая перерыв только на общие религиозно-государственные праздники. А было их немного: буддистский Новый год, день весеннего и зимнего солнцестояния и день рождения Далай Ламы. Постепенно постоянные войны сильно истощили экономику воюющих сторон и они вроде были не прочь делать перерывы по длиннее. Враги тоже были не против и все вроде бы хорошо, но разве можно доверять врагам?
Вот тогда маги, а может колдуны Шема и создали знаменитого Золотого Петушка. Который должен был только и делать, что сидеть на спице и сканировать окружающее пространство с помощью встроенных магических сенсоров. Как только, где-то вдали резко возрастал уровень агрессивного милитаризма, петушок поворачивался в сторону агрессора клювом и начинал орать как резанный. Всем сразу становилось ясно, именно там сейчас враги и готовят вероломные планы нападения. Естественно, сразу объявлялась всеобщая мобилизация, собирались войска, седлались кони, калились стрелы, точились мечи и, агрессору наносился превентивный упреждающий удар.(Чтоб не повадно было даже замышлять злодейство). Через пару лет уровень агрессивности в притибетских государствах упал почти до нуля. Воевать никто даже не рисковал. Все предавались массовой медитации, улучшению внутреннего самосознания и поискам четырехполосного выхода в астрал. Но одновременно возник вопрос – а кушать, что? Ведь деньги в этих горных неплодородных краях привыкли добывать простым и незамысловатым способом – войной, а разводить баранов, горных козлов и высокогорных яков дело долгое, муторное и человека благородного происхождения не достойное. Тут-то Золотые Петушки и пригодились. Они стали нести настоящие золотые яйца, в переносном смысле конечно. Скажите, кто откажется иметь у себя такую полезную штуковину, значительно экономящую живую силу и дорогостоящую военную технику? Да никто! За неё многие выложат любые деньги! И выложили. Не любые (тут я загнул), но очень большие.
Скоро в каждом уважающем себя государстве появился золотой сторож, придирчиво озирающий окружающие просторы. Говорят, что те, у кого не хватало денег на настоящего Золотого Петушка, сажали на спицу его золоченый муляж. А что тут такого? Обыкновенная военная хитрость, снизу не разобрать (особенно, если башня высокая) какой там Петушок сидит, настоящий или, пардон, контрафактный. И отчего он крутится от ветра, или врагов государственных высматривая. Сами враги этого тоже не знают, поэтому нападать опасаются. И кому, скажите, от этого плохо?
Первая попытка завести Петушка на Русь закончилась неудачно. А если говорить честно – трагически. Думаю, все про это в детстве читали. Петушок, науськанный шемаханской царицей, ухлопал законного правителя, чем спровоцировал массовые беспорядки и длительное беззаконие. Кстати, сами ханы из Шема клялись ламой и утверждали, что никакой шемаханской царицы знать не знали и никакого незаконного захвата власти не планировали. Говорили, что честное имя бизнесмена, стоит гораздо дороже (и приносит гораздо больше денег), чем какое-то заштатное княжество. После тщательных разбирательств, довод был признан убедительным. Бесследно пропавшую шемаханскую царицу объявили в международный розыск, народные волнения успокоили, на трон посадили двоюродного племянника любвеобильного царька. А Петушков с тех пор стали приковывать к спице прочной золотой цепью. На всякий случай, чтобы избежать кражи ценного оборудования, ну и за одно, чтобы не летали куда попало и не клевали кого не надо.