Закончен школьный роман
Вот если бы Ника целыми днями не распевала с Димочкой, повторяя по сотни раз одни и те же места, она бы, может, и не решилась спеть одна при достаточном скоплении почти незнакомых людей, к тому же занимающихся звукозаписью, новую Димочкину песню, написанную специально для нее. А тут спела, да так, что все попадали, а Димочка горестно вздохнул: «Ты бы все-таки подумала, чем тебе лучше заниматься!»
Песенка Нике сразу понравилась. И веселая и грустная одновременно, очень подходящая песенка.
– Ты укрепила во мне веру в собственную гениальность, – сказал Димочка. – Теперь я точно знаю, что у меня все получится, – и он подарил Нике кассету с ее песней. – И почему ты решила именно танцевать?
– А, по-моему, у нас и так хватает разных певиц, – улыбнулась Ника. – Мне просто нравится петь. Но это – несерьезно. Так, для удовольствия.
И все-таки Димочка – прелесть! Благодаря нему каникулы пролетели, как один день, и вот уже пришло время вернуться за знакомую парту возле окна.
Марина, изголодавшись по общению с Никой, все каникулы лишенная возможности ее лицезреть в связи с тотальной занятостью последней, видимо специально поджидала, когда та выйдет на улицу. Она сама тут же выскочила из подъезда соседнего дома, в котором, собственно, жила, и всю дорогу до школы рассказывала и расспрашивала, расспрашивала и рассказывала, не умолкая до самого звонка. А Ника, уже сидя на своем месте, делала вид, что ее вовсе не интересует открытая дверь класса, а в особенности те, кто в нее входил.
Степа появился в последнюю секунду перед звонком, конечно же, с таким видом, будто ничего никогда не случалось да и случиться вовсе не могло. Ника нарочно проницательно смотрела на него, пока он шагал до их парты, пока усаживался, но единственное, чего дождалась, невинной милой улыбки и ясного взгляда.
С кем-то что-то не в порядке! Либо Ника сошла с ума, все перепутала, не так поняла, услышала то, чего ей вовсе и не говорили, придумала то, чего на самом деле и не было, либо Степа слегка перестарался, тренируя свои силу воли и выдержку.
По уши погруженная в собственные мысли и переживания Ника даже не заметила, что стул возле Марины весь урок оставался пуст. Но не успел раздаться звонок на перемену, об этом факте тревожным, взволнованным голосом возвестила Марина:
– Кошмар! Куда моя Татьяна делась?
Ее зоркие глаза тут же выхватили из толпы спешащих покинуть кабинет одноклассников нужного человека.
– Эй, Герасимов! Ты не в курсе, что с Танькой?
– Заболела, – непростительно равнодушно сообщил Герасимов и, не удержавшись, ехидно спросил: – Что теперь будешь делать на уроках?
– Ладно, смейся над чужим горем! – трагически вздохнула Марина, но тут же, осененная догадкой, угрожающе сощурилась. – Кстати! Наверняка, ты во всем виноват! Что ты с ней сделал, ирод?
Герасимов скромно потупил глазки, а Марина опять расстроенно вздохнула.
– Не знаешь, она надолго?
– На неделю, не меньше. Она только вчера заболела.
– Боже мой! Как мне пережить неделю, не чувствуя рядом надежного плеча друга! – она еще раз вздохнула на весь класс.
Марина крепилась весь день, жутко тоскуя оттого, что не имеет возможности перекинуться с кем-нибудь парой слов во время бесконечных сорока пяти минут урока. Она искала поддержки у Ники, но ужасно уставала шея, и донимали учителя, которые упорно не желали видеть ее спину перед своими полными любви и заботы об учениках глазами. И уже на следующее утро она, умоляюще глядя на Нику, жалобно попросила:
– Пересядь ко мне. Пока Танька болеет. Пожалуйста!
Она тут же перевела взгляд на Степу.
– Ты ведь не будешь против?
Степа, конечно, против не был, и Марина, удовлетворившись его разрешением, почему-то не посчитала нужным дожидаться согласия от самой Ники, радостно улыбнулась.
«Ах, так! – подумала Ника. – Вот и прекрасно! Оставайся один, пенек бесчувственный! Он, видите ли, не против». И, не удостоив Степу даже взглядом, она гордо перебралась на Танино место.
Ужас! Что она наделала!
Оказалось, сидеть перед Степой, чувствуя затылком его присутствие и понимая, что его взгляд вольно или невольно будет задевать ее, даже когда он всего лишь захочет взглянуть вперед на доску или на учителя, куда невыносимее, чем сидеть с ним рядом и украдкой наблюдать за тем, чем он занимается.
Поскорей бы Таня выздоровела!
4
Прошла неделя, и ничего не изменилось. Степа, по-прежнему, вел себя как хороший друг и не более. А Ника? Ника то сердилась, то грустила, то мстительно усмехалась. Если бы не услышанное когда-то «не только», она бы не переживала и не волновалась, она бы твердо знала: рядом есть человек, с которым она чувствует себя надежно и защищенно, на которого всегда может рассчитывать. Она бы не строила нелепых планов, жила бы и не представляла, что влюблена. Нельзя сказать, что ее не устраивали их дружеские отношения, они стали для нее очень дороги и очень необходимы. Она не хотела бы их лишиться и, тем более, променять на другие, романтические и страстные. Она желала сразу все. Неужели так невозможно?
Зачем он произнес «не только»?
И все-таки Ника не могла просто ждать, бездействуя, ничего не предпринимая, хоть и уверяла себя: лучше Степу не трогать, во избежание ссор, обид и разочарований (страшно разрушить то, что между ними сложилось). Время от времени она предпринимала попытки выяснить его отношение к себе, повинуясь внезапному порыву и, конечно, ничего не планируя заранее.
Однажды они заклеивали окна в кабинете математики. Ника взобралась на подоконник, приспосабливая липкие бумажки по верху рамы. Марина подала ей последнюю, Ника бережно подхватила ее, приладила на нужное место, аккуратно разгладила, немного полюбовалась делом своих рук и услышала снизу:
– Я сейчас!
Марина вылетела из класса. Ника проводила ее взглядом, а потом постаралась отыскать стоявший ранее возле подоконника стул, с помощью которого намеревалась спуститься. Стул исчез. Точнее, он стоял в некотором отдалении от того места, на каком рассчитывала обнаружить его Ника. Тогда она посмотрела себе под ноги, потом на пол.
Конечно, Ника могла бы спорхнуть с подоконника легкой бабочкой, парящей в изящном танцевальном прыжке, но мешали ученические столы, к тому же, у доски, неспеша протирая мокрой тряпочкой ее черную поверхность, стоял Степа.
– Куда делся мой стул? – смятенно возопила в пространство Ника.
Степа развернулся, улыбнулся, подошел к окну и протянул руку.
– Иди сюда.
Он поймал ее, слегка приобняв, но сразу же легко, без колебаний убрал руки. Ника расстроенно направилась к раковине, включила воду, а Степа, не торопясь, вышел из кабинета, встретившись в дверях с возвращающейся Мариной.
– Ты чего такая печальная?
Ника вытирала руки.
– Печальная? – делая недоуменное лицо, переспросила она. – Я просто задумалась. Не могу вспомнить, в какую субботу мы танцуем. В эту или следующую?
5
Марина сразу все замечала, на все обращала внимание.
– Вечно меня притягивает на места происшествий, – жаловалась она Нике. – Я столько всего знаю, что мне самой порой противно становится. То оглянусь не вовремя, то войду куда-нибудь в неподходящий момент. Все, как люди, играют в спортивном зале, а меня зачем-то в раздевалку понесло. Только за угол завернула, а там… Малютина как даст Гридневу по физиономии! Неужели они бы без моего участия не обошлись?
Действительно, Марина, иногда случайно, иногда осознанно вмешиваясь, невзначай бросив взгляд, оказывалась в курсе самых разных дел с самыми разными участниками и действующими лицами. И как-то раз, уловив в разговоре подходящий момент, Ника невинно, будто бы без всякой задней мысли, поинтересовалась:
– А разве Степа ни с кем не встречался?
– Встречался, конечно, – Марина задумчиво пожала плечами и добавила не очень уверенно: – Ну, наверное. Он у нас – личность темная, загадочная.
Тут Ника мысленно решительно согласилась с ней.
– Никому ничего не рассказывает и случайно на глаза не попадается, – Марина замолчала, словно что-то припоминая, а потом продолжила: – Только один раз в прошлом году. В честь окончания десятого мы почти всем классом отправились на танцы. В зале – духотища! Мы с Танькой вышли в фойе. Потом Герасимов, естественно, прибежал, и еще парни пришли. Кирилл, Андрюшка. И Степа. Мы хотели подойти поближе к дверям, глотнуть свежего воздуха. Идем мимо лестницы, а там деваха сидит, пьяная вдрызг, рыдает и стонет: «Он меня бросил! Он меня бросил!» Я ее впервые видела, но очень трудно было внимания не обратить. Уже какая-то бабулька с вахты к ней направлялась. Тут Кир Степу локтем в бок: «Знакомая мордашка. Это она не про тебя?» А Степа спокойный, как памятник. Ну, ты же его знаешь! Подошел к девчонке, поднял ее. Она сначала орать на него, чуть ли не драться, потом стала на шею вешаться. Он ее с себя стряхнул и повел в туалет. В мужской. Представляешь! Умыл, слегка поотмочил, привел более-менее в чувство и, ни на кого не глядя, прямиком к двери. Кир сказал, что он ее домой отвел.
Чудненькая история! Ника растерянно улыбнулась, не зная, что сказать. Главное, очень своевременно! Может, и Нике напиться и порыдать на лестнице в его подъезде? А когда Степа пройдет мимо, прихватить его за грудки и, приблизившись к самому лицу, вызывающе спросить: «Ты меня любишь?»
Нет, не очень-то хочется отмокать в его раковине. Что же делать? Ждать, когда пройдет время, и Нику снова будет устраивать только дружба? Только… или не только?
6
Наконец-то вернулась Таня, уселась на свой стул и избавила Нику от лишних мучений.
Ника с облегчением вернулась на свое прежнее место, сладостно вздохнула.
– Степ, у тебя «Алгебра» с собой?
Она частенько забывала дома свой учебник по алгебре и далеко не всегда – нарочно.
Степа привычным, уже отработанным жестом, протянул ей книгу, и Ника случайно коснулась его руки.
– Какие у тебя руки горячие! – обеспокоенно воскликнула она. – У тебя, случайно, нет температуры?
Марина и Таня заинтересованно развернулись.
– Сейчас грипп ходит. Со страшными осложнениями, – со знанием дела заявила Таня, только вчера побывавшая на приеме у врача. – Слушайте опытного человека!
Ника тронула Степин лоб.
– У тебя, точно, температура! То-то, я думаю, меня припекает с одного бока. Ты же горяченный, как печка.
Марина и Таня тоже озабоченно поспешили дотронуться до Степкиного лба, а тот, чуть дыша, млел от прикосновения нежных девичьих ладоней.
– Ты, действительно, очень горячий, – подтвердила Марина.
– А может, у вас просто руки холодные? – засомневался Степа, с намеком посмотрел на Никины губы и скромно подставил свой лоб. – Лучше…
– Лучше сходить в медпункт, – перебила его Ника, – и попросить термометр.
– Не надо в медпункт! – Таня была готова поделиться своим недавним опытом. – Степа, иди лучше домой. Вызовешь врача. Я вам говорю: жуткий грипп, температура под сорок и осложнения.
Степа оказался на редкость покладистым, послушно собрал вещички, предупредительно оставив Нике учебник по алгебре, и на прощание тихим страдальческим голосом попросил:
– Зайдешь ко мне после школы.
– Конечно, – кивнула Ника.
И зашла.
– Как дела? – спросила она с порога.
– Нормально, – оптимистично воскликнул Степа.
– Ты температуру измерял?
– Зачем? Я доверяю вашим чутким рукам.
– Чудо! – Ника хмыкнула и тут же довольно улыбнулась. – У вас хоть градусник есть?
– Есть.
Она внимательно взглянула на Степу. Тот поеживался и чуть заметно дрожал.
– Тебя же знобит! – осуждающе воскликнула Ника. – Марш в постель!
– А ты найдешь без меня градусник?
Ника подтолкнула Степу в спину.
– Найду. Если ты мне скажешь, где.
Термометр с трудом, но нашелся, и Ника, прихватив тут же обнаруженный ею аспирин, направилась в Степину комнату.
Больной лежал на кровати, по уши укрывшись одеялом, покрывалом и всем, что нашлось поблизости.
– Держи! – Ника протянула ему градусник.
– Не хочется руки вынимать, – виновато заметил Степа.
– Ну, ты – как ребенок! – Ника мотнула головой, скрывая замешательство.
Степа ждал, выглядев вполне невинно и даже беззащитно. Ника немного сдвинула одеяло, она чувствовала себя не очень уверенно и, не замолкая, говорила.
– Знаешь, мне никогда не приходилось ставить кому-то градусник. Конечно, кроме себя самой. Так что, не обессудь, если что-то выйдет не так.
Она усиленно старалась не коснуться пальцами кожи, но даже на расстоянии чувствовался исходящий от нее сильный жар.
– Все-таки, ты очень горячий. У тебя, наверное, очень высокая температура.
Наконец термометр оказался на месте. Немного смущенная и озадаченная происходящим, Ника шагнула прочь от кровати.
– Я пока схожу за «Алгеброй».
И она, не торопясь, направилась в прихожую, расстегнула сумку, достала учебник.
Почему это Степа такой подозрительно покладистый и беззащитный сегодня? С удовольствием подставляет свой лоб, просит поставить градусник. Обычно независимый и уверенный в себе, сейчас он словно несчастный маленький мальчик, доверивший ей роль заботливой мамочки.
Ника положила книжку на стол. Степа, на этот раз самостоятельно, выудил из-под одеяла градусник, передал ей.
– Тридцать восемь и девять, – отыскала конец ртутного столбика Ника. – Сейчас же съешь таблетки!
Она сходила на кухню за водой, присела на краешек кровати, снова дотронулась ладонью до пылающего лба и озабочено покачала головой.
– Наверное, у тебя тот самый грипп, про который говорила Таня.
– Нет!
Нику удивила твердая уверенность, с которой прозвучало это слово.
– А что?
Он улыбнулся лукаво, выждал паузу.
– Просто… я сгораю от любви.
На сей раз он без всякого нежелания вынул из-под одеяла руки и, надо сказать, сделал это довольно стремительно и решительно, и притянул Нику к себе.
– Степка! – растерянно и недоверчиво вскрикнула та, успев, однако, предусмотрительно упереться локтями ему в грудь. – Ты серьезно?
– Серьезно.
А как же тогда две недели молчания и неопределенности, если все можно было сказать давным-давно, на лавочке позади школы в последний день перед каникулами?
– Ты издеваешься надо мной?
– Нет! Что ты! Совсем наоборот!
Совсем наоборот? Звучит в духе когда-то услышанного «не только». И тут Ника вскипела.
– Скажи, пожалуйста, что означает «совсем наоборот»? Как меня раздражают твои загадочные фразы! Что ты имел в виду?
– То, что ты подумала, – в глазах у Степы все еще играли лукавые искры.
– А что подумал ты?
Он приподнял голову, почти коснулся горячими губами ее уха и, хотя рядом никого больше не было, тихо, так чтобы слышала только она одна, прошептал.
7
Нике совсем не хотелось уходить, да и Степа вовсе не собирался ее отпускать, хотя сразу становилось заметно, как ему тяжело. Он болезненно жмурил покрасневшие глаза, сжимал пересохшие губы. К тому же, неожиданные откровения, похоже, лишили его последних сил.
Они оба понимали, что должны сейчас расстаться. Им необходимо прийти в себя, критически оценить случившееся и набраться сил для будущего.
Ника ласково провела рукой по светлым волосам.
– Ты поспи. А завтра обязательно вызови врача. Родители когда придут?
– Я уже большой! – возмутился Степа, на что Ника иронично улыбнулась.
– Вечером я позвоню. Напомню о том, что ты мне сказал. И не вздумай отговариваться тем, будто ты спал или бредил.
– Не буду! – торжественно поклялся Степа.
А дома Лада – она когда-нибудь бывает в своей академии? – еще даже не успев как следует взглянуть на вошедшую сестренку (лично Ника в тот момент имела возможность лицезреть только ее затылок да правое ухо), воскликнула:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги