Элвис жив

Но явно не свадьба – в зале практически нет молодежи.

Оказалось, Максима Коробова некоторые тут знают.

Сразу с двух сторон донеслось:

– Привет, Француз!

– Здорово, Максимище!

Слава, пусть и местного значения, – все равно слава. Мелочь, а приятно.

Максим, не узнавая здоровавшихся, приветливо махнул рукой сразу всем присутствующим.

Родившейся в нем целеустремленности сейчас бы позавидовал любой крутой бизнесмен.

За ближайшим к Максиму столом две корпоративные дамочки, в нарядных блузонах и с мощными, как капот уазика, грудями, с укладками феном и заплаканными от употребленной водки, бледными лицами, несущими размытую непритворными слезами печать красоты прошлого века, чокнулись наполненными рюмками.

Одна из них плаксиво сказала:

– Ленка. Пойдем домой. Напились, наелись, натанцевались, наревелись как дуры. Пойдем домой, а?

– Танька! – шумно возразила вторая. – Да куда нам спешить-то? Что оплачено, должно быть съедено. И вообще, сегодня выходной начальство объявило.

Максим быстро прошел мимо.

Не хватало еще, чтобы они заметили одинокого мужика. Приклеятся – хрен отдерешь! А времени на такие приключения попросту нет.

Он глянул на сцену, явно не имеющую никаких претензий на концерт группы Pink Floyd. И обомлел – перед микрофоном все еще торчал Бард. В затертой футболке с надписью, прочитать которую с первого взгляда было просто невозможно, с устало-мудрым выражением лица, чуть прикрыв глаза, – похоже, чтоб не видеть публику, – он в очередной раз хрипло выдавал «Вальс-бостон».

Топающий навстречу официант с холодными, как свежеоткрытое пиво, глазами и наполненным грязной посудой подносом в руках, кивнув Максиму, сказал:

– Ты вовремя. Друга твоего, – он кивнул в сторону Барда, – скоро свои же застрелят. На одну всего песню вышел. Черт-те когда, и вот… так каждый раз. Людей бы пожалел.

Он тоже явно знал Француза. Максим изобразил на физиономии встречное узнавание, ответно кивнул, но прошел к сцене молча.

Бард вдохновенно вытянул строчку: «В котором осень нам танцует вальс-бостон» – и заставил гитару разразиться прощальным «фа мажором». Заплаканные Ленка и Танька обогнали Максима, накинулись с двух сторон на певца и принялись целовать его, благодарно и душевно. Как сына.

Бард наконец открыл мутные глаза, разглядел Максима, аккуратно отодвинул обеих «мамочек», снял гитару и, положив ее прямо на пол, с радостным лицом сразу же устремился к другу.

Не ответить на крепкое объятие старого приятеля было просто невозможно.

Бард некоторое время хлопал Максима по спине. А потом воскликнул:

– Француз! Как же я рад тебя видеть! А я вот теперь тут. – Он обвел зал ресторана широким жестом. – Публика своя в доску. Ходят на меня, да… Скоро у меня и собственная программа будет. Название знаешь, какое? «Не тронь души моей печаль»! Мороз по коже, а? Розенбауму название продать хотел, потом жалко стало. – Бард рассмеялся, не прекращая тараторить: – Себе оставил, да. Помнишь, как мы мечтали группу свою создать, а? А как назвать хотели, помнишь? «Ви а зэ чемпионз»! Да. Так и не создали. – Он резко погрустнел, явно убегая в воспоминания.

Однако обуревавшее его несколько мгновений назад чувство было непритворным. Он явно радовался старому приятелю, с которым когда-то жил совместными юношескими мечтами.

И Максим, сам не зная почему, растроганно ответил:

– Слушай, Бард… Эта кликуха моя… Француз. Я совсем забыл. Откуда она взялась? Кто ее придумал тогда? Я что, и в самом деле похож на француза?

Бард не ответил на заданный вопрос.

Он еще раз похлопал Максима по спине и спросил, глядя ему в глаза:

– Но ты же не считаешь, что мы – поколение неудачников?

«У всех одни и те же проблемы», – подумал Максим.

Но поддержать сейчас Барда духовно значило застрять тут, в Предгорице, на неопределенное время. В компании не только со старым приятелем, но и с принесенным на стол запотевшим графинчиком и немудреной закуской, с присоединившимися к честной компании знакомыми и незнакомыми собутыльниками, с очередным опозданием, каких по жизни и так было пруд пруди…

Потому Максим жестко ответил:

– Считаю, Бард. Мне машина требуется. Просто позарез нужна. Поездка одна нарисовалась.

У Барда будто отвалились ангельские крылышки. Он, скорее всего, как раз рассчитывал на честную компанию, запотевший графинчик и немудреную закуску. И на светлые воспоминания о далекой юности, с ее безудержными мечтами и надеждами. Но удар он пока держал.

– Нужно, так нужно. Ты же знаешь меня, – проговорил он, снова грустно улыбаясь. – Я друзьям всегда помогал. Тем более друзьям с младых лет.

И принялся запихивать гитару в чехол.

Поскольку Бард за время своего сегодняшнего концертирования опрокинул на грудь немалое количество огненной воды, запретной для водителя, его машины перед клубом не оказалось.

– Я на концерты и с концертов на такси езжу. Сам понимаешь, иначе никаких денег не хватит… Сейчас вызову.

Это тоже о многом говорило. Немало знакомых Максиму музыкантов на работу прикатывали на собственных автомобилях. Специально, чтобы на многочисленные предложения обмыть удачный концерт можно было виновато, но гордо сказать: «Я за рулем, мужики. Мне сегодня ни в коем разе». Тем, кто послабее духом, это, правда, не помогало – им настырно объясняли, что можно потом заказать услугу «Трезвый водитель», и они довольно быстро ломались. Со всеми вытекающими из этого факта последствиями…

Тачку долго ждать не пришлось – едва успели выкурить по сигаретке, как машина прикатила.

Таксер Барда знал, поскольку поздоровался с ним за руку. Славу местной знаменитости, как ни старайся, не пропьешь…

К Максиму он тоже некоторое время присматривался, но выражение узнавания на его физиономии так и не появилось.

Столичную знаменитость это совершенно не волновало. В душе Максима вдруг родилось нетерпение, какого он давно не испытывал.

А еще он опасался, что старый приятель вновь начнет доставать его разговорами «за жизнь», то жалуясь, то хвастаясь, но Бард помалкивал, барабаня пальцами по не до конца укрытому в чехол корпусу гитары. Звука цокающих копыт, правда, за шумом двигателя слышно не было.

Однако он явно хотел что-то сказать, просто по неведомой причине не желал, чтобы при разговоре присутствовал посторонний свидетель. И когда добрались до места, тут же расплатился и попрощался с таксистом.

Гараж у Барда оказался вполне приличный, крытый металлочерепицей, кирпичный, с массивной стальной дверью о трех замках.

И неудивительно – когда хозяин открыл ворота, Максим в восхищении присвистнул: его взгляду открылась новая, ослепительно алая, можно даже сказать – огненная «альфа ромео». Этакий факел на четырех колесах!

Видно, Бард на своем «Вальсе-бостоне» не так уж и плохо зарабатывал.

Однако проявлять восторг показалось унизительным, и потому Максим глянул на хозяина гаража с нескрываемой иронией:

– Твоя?

Бард немедленно помрачнел. Аж скулы закаменели.

– А ты все-таки сволочь, Француз! Это ж женская машина, я ж тебе не Филиппок. Своей купил. Но ты смотри с ней поаккуратней, а то моя меня, если что, убьет! Кстати, куда ты намылился-то?

Правду говорить было ни в коем случае нельзя. Ответь: «Домой, в Южноморск», – и на этом разговор мгновенно закончится. Надо быть голимым идиотом, чтобы, пусть и старому приятелю, дать машину для поездки в другой город.

Так что правду мы выложим потом, по телефону. Бард, конечно, выскажет все, что о Французе думает, но изменить уже будет ничего нельзя. Разве что срывайся с места и приезжай, чтобы отобрать… Ладно, оставим этот факел возле гостиницы, а ключи и документы передадим через кого-нибудь.

– Да надо съездить кое-куда, тут, поблизости. Очень важная для меня поездка. Считай, дело всей жизни.

– Хоккей! Как съездишь, позвони. Ну и гони ее прямо сюда, к гаражу, я подгребу.

– Только боюсь, за сегодняшний день не обернусь.

– К бабе, что ли, собрался?

– В точку! Именно к бабе.

Бард на пару секунд задумался, а потом как будто даже обрадовался.

– Ладно, пользуйся. – Он протянул ключи на вычурном брелоке, выполненном в виде русалки. – Будешь должен.

– Ноу проблемс!

Максим закинул рюкзак на заднее сиденье, забрался в салон, включил зажигание и с удовольствием послушал негромкое шуршание двигателя. Через мгновение машина с ревом вылетела из гаража и остановилась.

Тормоза были в полном порядке.

Бард подошел к водительской дверце и протянул старому приятелю свидетельство о регистрации:

– В полис тебя надо вписать. А то до первого гаишника доедешь. Такую тачку обязательно остановят, сам понимаешь. Катим в страховую.

Но душу Максима вдруг охватило мучительное нетерпение. Как в детстве, когда было не дождаться мультиков по телевизору…

Оформление полиса – это еще час потерянного времени.

– А на хрена, Бард? Вряд ли наши гаишники за эти годы изменились. Прихватят – откуплюсь. Не впервой! Они ж, наверное, тоже на концерты ходят, должны меня узнать…

Бард покачал головой:

– Дорогонько обойдется! Получится, ты вроде автоугонщик. Заметут по полной программе! Ни одна баба того не стоит. Да и у меня проблемы могут появиться.

Он был прав.

Нетерпение нетерпением, а в серьезный конфликт с законом вступать… Платон, возможно, и отмажет, но потом семь шкур сдерет. И будешь должен за выигранный час времени сразу двоим. Так что засунем собственную торопливость туда, где ей самое место.

– Да, согласен. Поехали в страховую. Оформим все чин чинарем.

Им повезло.

Страховая оказалась неподалеку, и очереди в ней не наблюдалось. Уже через полчаса все было на мази. Номер водительского удостоверения Максима вписали в полис ОСАГО, и дорога к Нашему Месту стала совершенно свободной.

Когда вышли из страховой и Максим, переложив рюкзак в багажник, снова уселся за руль, Бард сказал:

– Ну, в добрый путь. – А затем хитро улыбнулся. – Кстати, Француз, чуть не забыл! Насчет долга… Мне же клип надо снять. В смысле, скоро потребуется. Ну, чтобы взяли «Эм-ти-ви», «Русское радио», вся эта ботва, как обычно. Сколько в Москве сейчас клип снять стоит? Знаешь, такой, со смыслом, идейный, с актером каким-нибудь из старых звезд… с этим, например… как его?.. Во! С Будулаем!

«Так вот о чем ты помалкивал в такси, – подумал Максим. – И вот почему так обрадовался моей просьбе. А впрочем, оно и к лучшему. В такой ситуации скорее тебе нужна моя помощь, чем мне твоя».

– Будулай в Молдавии и не слишком здоров, – сказал он. – Ладно, найдем кого-нибудь на замену. Короче, обещаю – помогу, чем смогу. Надо только в столицу вернуться. Такие вопросы по телефону не решаются, сам понимаешь.

– Лады! Буду иметь в виду.

Они пожали друг другу руки, и Максим тронул машину с места.

Набирая скорость, он глянул в зеркало заднего вида.

Бард смотрел ему вслед уже без улыбки.

Выражение лица у него было весьма странным. Будто он уверен, что видит старого приятеля в последний раз.

На сей раз судьба встала на сторону Максима – из краевого центра удалось выбраться практически без пробок. И четверти часа не прошло, а машина уже неслась среди желтой выгоревшей травы по пустой трассе.

Судя по всему, местные водители и вправду не рвались сейчас в Южноморск. Что ж, тем проще будет добираться. И скорость можно прибавить, чтобы сэкономить время в пути. Глядишь, пара-тройка свободных часиков и набежит. Тем более что в машине имеется радар-детектор, который непременно предупредит о возможной встрече с продавцами полосатых палочек.

Наверное, наблюдателю со стороны «альфа ромео» показалась бы сейчас героиней рекламного ролика, коими заполнены современные российские телеканалы. Да, клевая машинка – женщина Барда могла бы гордиться. Интересно, жена она ему или просто любовница? А впрочем, какая нам разница! Главное, определенно поддерживает в нем творческую энергию. Иначе бы Бард давно спился. Как многие…

А помочь мужику с его клипом не так уж и проблемно, нужные связи имеются, да и денег добудем. Все-таки Француз не зря лопает свой профессиональный хлеб.

Нетерпение в душе сменилось странной, давно забытой радостью. Как будто Максим вернулся в те годы, когда о личной машине еще и не мечталось, зато жизнь казалась прямой дорогой, без колдобин и ухабов. Он с улыбкой давил на педаль акселератора, совершенно не сдерживая себя, даже когда скорость слишком уж превышала разрешенную дорожными знаками на этом отрезке. И к радости приближающегося свидания с родным городом прибавлялась радость победы над скоростью. Да и погода этим чувствам совершенно не мешала.

Максим включил радио.

У неведомой хозяйки машины оно было настроено на какую-то местную радиостанцию, поскольку дикторша как раз рассказывала о вчерашнем концерте модной столичной группы «Бэдлам». Сообщение было окрашено в восторженные тона. Не забыла она упомянуть и о том, что световым оформлением «бэдламовских» концертов занимается уроженец Предгорного края Максим Коробов.

А потом дикторша с энтузиазмом напомнила, что к побережью приближается ураган и силы МЧС приведены в состояние повышенной готовности. Что южноморский аэропорт уже закрыт и что всем гражданам города лучше всего не находиться рядом с немолодыми деревьями и большими рекламными баннерами.

Настроения Максиму это сообщение не испортило. Все неприятности на сегодня закончились, впереди его ждала сплошная радость. Во всяком случае, думать ни о чем другом не хотелось…

Он открыл бардачок и обнаружил там несколько компакт-дисков. На секунду отрывая глаза от дороги, просмотрел, какой подарок ему на сей раз послала судьба.

И удивленно присвистнул. Похоже, баба у Барда кое в чем разбиралась. Сплошная классика рока. «Зеппелины», «флойды», Хенсли, Маккартни… С такой девицей, наверное, и потрындеть есть о чем. Тогда старого приятеля вполне можно понять. Такие подруги жизни – абсолютная редкость в наше время! Большинство любят поговорить совсем о другом – если не о деньгах, то о тряпках.

Он открыл коробочку с Wild Life и вставил диск в щель проигрывателя.

Через несколько мгновений салон машины заполнили звуки композиции Mumbo.

Уже много лет он любил водить машину именно под этот диск, музыка Маккартни наполняла его каким-то умиротворением. И никогда не возникало знакомое каждому водиле желание непременно совершить на дороге какую-нибудь глупость.

Ну да, лет пятнадцать назад подобное выглядело бы откровенным занудством, но мы давно уже не дети. И глупо было бы угодить в аварию, будучи за рулем чужой машины в нескольких тысячах километров от своей.

Далеко на горизонте появились горы.

Максим посмотрел на часы.

Всего-то без пяти одиннадцать.

Нормалек, если ничто не случится, он доберется до родного города уже часа через три, тьфу-тьфу-тьфу… А там будет еще целых полдня, многое можно успеть.

Лишь бы не помешал обещанный синоптиками шторм.

В отличие от многих людей, запросто удовлетворяющихся наличием смартфона в кармане, Максим любил обычные котлы, с браслетом, слегка оттягивающие руку.

Однако вид знакомого циферблата почему-то вызвал в душе раздражение. Как будто часы совершенно не монтировались с царившим в душе еще пару мгновений назад настроением. Как будто скачущая по кругу секундная стрелка намекала на сиюминутность умиротворения и непременные изменения к худшему.

Типа не раскатывай губу, Француз! Думаешь, поддался нахлынувшему минутному желанию, и судьба тебя простила? Не, старик, отдуваться тебе, отдуваться и отдуваться.

Максим приопустил боковое стекло, снял котлы с руки и хотел было выбросить. Типа попрощаемся с прошлой жизнью…

Однако передумал – часы стоили немалых денег. Нет, у него не «ролекс субмаринер», конечно: на эти кишка тонка – но вполне добротный «атлантик».

Такие нормальными людьми не выбрасываются.

Браслет и боковое стекло вернулись на свои места.

Впрочем, с былым умиротворением он попрощался точно – раздражение не уходило. Не помогла даже зазвучавшая в этот момент заглавная композиция диска.

И Максим выключил проигрыватель.

Природа словно ждала тишины, наступившей в салоне машины. Небо быстро начало сереть. Солнце, сиявшее на небе еще минуту назад, скрылось за стремительно набегающими тучами. А потом и вовсе пошел дождь, унылый, обложной, осенний. То ли предвестье надвигавшегося шторма, то ли напоминание радующимся идиотам, что солнце не вечно.

Максим включил дворники и слегка отпустил педаль газа, сбрасывая скорость. Момент перемены погоды на шоссе самый опасный – это известно любому водиле со стажем.

Деревья лесополосы, тянущейся по бокам дороги, обрели грустный и какой-то нахохленный вид. Наверное, они тоже привыкли к солнцу, теплу и пыли.

Далеко впереди на правой обочине появилось какое-то пятно.

Странно, вроде бы секунду назад ничего там не было. Из канавы, что ли, выскочили, господа продавцы полосатых палочек? А машину припрятали. Вот только где?

Да и радар-детектор помалкивает в тряпочку.

Тем не менее Максим еще больше снизил скорость.

Может, останавливать не станут? Как ни крути, а время терять даже на проверку документов не хочется.

Однако вскоре опасения развеялись – на обочине торчали вовсе не гаишники. Два мужика надеялись на спасение от внезапной непогоды. Один – высокий, худой и сутулый, другой – толстый и круглый. Оба в черных костюмах, при галстуках, наверняка уже изрядно промокшие и явно голосующие без особой надежды.

Вообще-то, когда путешествуешь один, лучше случайных попутчиков не брать. Тем более двоих мужиков на пустой дороге. Каждый водила со стажем это прекрасно знает. Осторожность еще никому не вредила.

И тем не менее он, как часто бывало, пошел наперекор здравой мысли. В конце концов, не ночь на дворе. А люди мокнут.

Еще больше снизив скорость, он остановил машину рядом с мужиками.

Худой подошел к правой задней двери и дернул за ручку. Тщетно: все еще сомневающийся Максим пока не разблокировал замок – последний оплот обороны своей крепости.

Тогда мужик постучал по крыше костяшками пальцев. Звук показался Максиму неожиданно гулким и громким. Как будто кто-то ломится в ворота большого металлического ангара.

Ладно, сказав «а», надо говорить «б». Раз уж остановился. Не трогаться же теперь с места…

Максим соорудил на физиономии извиняющееся выражение и разблокировал замки.

Худой обошел машину и, не произнеся ни слова, сел на заднее сиденье слева; толстый устроился справа.

Максим вдруг успокоился.

Кабы планировали напасть, один бы наверняка занял переднее пассажирское сиденье, готовый в случае необходимости схватиться за руль и выдернуть ключ зажигания…

Что-то ты, Француз, похоже, страхом от Зямы заразился, с его боязнью взлетов и посадок.

Он глянул в зеркало заднего вида.

Оба неожиданных пассажира сидели с самым мрачным выражением на физиономиях и молча смотрели прямо перед собой.

На похороны, что ли, едут?

Ладно, бог не выдаст – свинья не съест.

Он тронул машину и набрал скорость. Снова покосился в зеркало.

Типы по-прежнему непроницаемо смотрели прямо перед собой. Их явно не интересовали ни окрестности, ни удачно подвернувшийся спаситель от непогоды. Более того, Максим был готов дать голову на отсечение, что их и дорога впереди совершенно не интересовала. Смотрят будто в никуда…

Прошла еще пара минут, и он снова бросил взгляд в зеркало.

На заднем сиденье ничего не изменилось.

– Согрелись, мужики? – благожелательно спросил Максим, потому что молчать дальше становилось невыносимо.

Ответа не последовало.

– Я не поинтересовался, извините… Вам, вообще, куда надо-то? В Южноморск? Или по дороге какое-нибудь место? Имейте в виду, я никуда не сворачиваю.

Попутчики по-прежнему молчали.

Что еще за хрены с бугра? Впрочем, на бандитов все-таки непохожи. У тех хоть один из двоих уж всяко заговорил бы – либо временно успокаивая будущую жертву, либо, наоборот, угрожая скорой и неизбежной расправой, если не станешь слушаться.

Что-то еще цепляло внимание, какая-то соринка в глазу, но Максим никак не мог сообразить, что именно.

– Вы не очень-то разговорчивы, мужики. – Он не удержался, и в голос проникло раздражение.

Попутчики не отреагировали и на это. Все им было до лампочки.

Вот козлы, и бабушка ваша козлиха! Ладно, я вас вылечу от молчания.

Он опустил стекло водительской двери. Щас на вас сквознячком дунет – всяко зашевелитесь…

В шум двигателя и шорох шин по асфальту вторгся какой-то посторонний звук. Этакий быстро нарастающий треск…

Максим бросил взгляд в левое зеркало и все понял. Сзади машину стремительно нагонял фундаментальный, размерами смахивающий на легкий танк мотоцикл.

Это еще откуда такая чуда-юда?.. Скорее всего, Harley-Davidson. А уж наворочен, так наворочен. Движущаяся рекламная тумба, а не мотик! Весь в наклейках, с мощными звуковыми колонками. За рулем – здоровенный байкер, из-под шлема лохмы во все стороны, в черной коже, крестах и черепах, еще и украшенный блестящей металлической цепью.

Когда он проносился мимо, в салон «альфа ромео» на короткий миг ворвались звуки жесткого трэш-метала.

Явно Megadeth. Явно Dystopia.

«Бэдламовцы» иногда исполняли в конце вечера на бис эту композицию, доводя благодарную публику до стопроцентного экстаза. И только своевременное вмешательство ментов сохраняло ряды кресел в зале целыми и невредимыми…

На владельца обгоняемой машины байкер даже не глянул.

Впрочем, за громадными, в пол-лица, и тоже разукрашенными очками хрен разберешь. Во всяком случае, на дождь он определенно не обращал ни малейшего внимания, стремительно уносясь вперед. Из гипертюнинговых глушителей мотоцикла вырывались хвосты оранжевого пламени. Судя по всему, глушители играли исключительно дизайнерскую роль, ничего на самом деле не глуша.

Тоже мне, рыцарь на мотодраконе. «Долетаисся!» Некоторые и на тридцатке в час умудряются в кювете оказаться. Хотя сейчас, конечно, не зима.

Максим добавил скорости, будто собирался погоняться с «харлеем», но тот уже через несколько мгновений был далеко впереди. А потом и вовсе скрылся за поворотом.

Впереди среди серой мути начало проявляться нечто фундаментальное. Скорее всего, предгорье.

Максим вновь обратил свое внимание на попутчиков.

Сквозняк из приоткрытого окна был им явно по барабану.

Типа не сахарные, не растают…

Максим вернул стекло в закрытое положение.

– Я бы сказал, мужики… вы не очень-то вежливы! Могли бы и поговорить. Все-таки я вас подобрал. Выручил, можно сказать. Не дал умереть под дождем…

Попутчики неожиданно ожили, переглянулись между собой и коротко улыбнулись. Они смотрели на Максима как на младенца и явно не пытались скрывать от него это свое отношение.

– Что? – Максим снова не смог справиться с раздражением. – Что смешного? Да! Выручил! Вы уже промокли как цуцики. Если бы я вас не подхватил, так и стояли бы под дождиной. Байкер-то вас всяко бы не подсадил, а других машин на дороге сегодня практически нет, шторм надвигается. Короче, подхватили бы вы пневмонию и копыта отбросили.

Толстый снова улыбнулся и сказал:

– Смешной мужик! Очень смешной!

Голос его прозвучал негромко, но Максим за звуком двигателя расслышал.

Тощий кивнул, соглашаясь с товарищем:

– Смешной…

– И что во мне смешного? – сердито повторил Максим, уже не скрывая родившейся неприязни и глядя в зеркало на смеющихся попутчиков.

И тут тощий, перестав смеяться, сказал сурово:

– Смотри на дорогу. Очень тебя прошу, аккуратнее. Скользко!

Голос его тоже был негромок, но Максим услышал.

Он вновь обратил внимание на шоссе. И вовремя – едва успел вписаться в поворот, за которым скрылся обладатель музыкального мотоцикла.

А за поворотом открылся въезд в тоннель. Въезд был украшен огромным граффити – как будто дорога ныряет в пасть громадного огнедышащего дракона.

Не давешний ли «харлей» превратился в это чудовище?

Мелькнувшая мысль была глупее некуда.

Кстати, в давние времена никаких тоннелей здесь вроде бы не водилось. Просто объезжали предгорье, делая крюк километров в пятьдесят. Видно, спрямили дорогу. Многое все-таки изменилось в родных местах.

А тощий, между прочим, прав – скорость надо снизить. В такую погоду и сам элементарно «долетаисся»!

Он легонечко прижал педаль тормоза, сбавляя энергичную прыть машины. А еще через мгновение заметил в глубине тоннеля какое-то непонятное мерцание.

Это еще что за хрень? Байкер давно уже должен был умчаться.

Попутчики на заднем сиденье теперь привычно молчали. Максим коротко глянул в зеркало и обнаружил, что они опять бесстрастно смотрят прямо перед собой.