– Он пишет книгу. – Стоит ли упоминать о журналистском прошлом? «Лучше нет», – решила она. – Я за водой.
Во второй раз за день мисс Пиллбоди изучала посетителя-мужчину через кухонное окно, ожидая, пока трубы закончат дёргаться и стонать, и из них пойдёт более чистая вода. Этот был в той же степени привлекательным, что и американец, пусть и отличался внешне, но его черты исказила хмурая гримаса, свидетельствовавшая о явном внутреннем беспокойстве. Ещё он грыз уголок ногтя.
Неужели Джеймс Бут в самом деле явился сюда, потому что его тревожит её финансовое положение? Маловероятно. По правде говоря, в округе было маловато одиноких женщин определённого класса, так что, наверное, такие мужчины рано или поздно отыскали бы путь к её порогу.
«Не переусердствуй с размышлениями, – велела она самой себе. – Что бы ни было на уме у этих мужчин, расслабься и наслаждайся вниманием. Долго это не продлится. Как всегда».
Восемь
Койл повёз их из госпиталя в город, ведя большой «Дизи»[31 - «Дизи», или «Сиддли-Дизи» (Deasy; Siddeley-Deasy), – британский производитель автомобилей, прекративший своё существование в 1919 г.] с открытым верхом умело и легко. Гибсон сидел сзади вместе с Ватсоном. Сбитый с толку майор понимал, что бессмысленно задавать вопросы двум шпионам. Всё прояснится в свой черёд. Они позволили ему завершить лекцию и распорядиться, чтобы Фэйрли вернулся в свою комнату в госпитале Вандсворт, где капитана перевели в менее изолированное крыло.
– Надо будет позже заехать к вам домой, майор. Мы попросили экономку собрать вам сумку, – сказал Гибсон, когда они пересекли реку у Баттерси.
– Мне также понадобится мой экземпляр «Британского медицинского журнала», – машинально заметил Ватсон. Он прочёл половину замечательной статьи шведского врача о применении диеты для лечения определённых форм анемии, и была ещё одна, о новом антикоагулянте, предназначенном для использования во время переливания крови, которую он даже не начал читать. Медицинская наука безудержным галопом неслась в новые области, подстёгиваемая ужасными военными потерями, и потому Ватсон испытывал необходимость быть в курсе последних открытий. – И мой медицинский набор «Эмпайр». В письме о нём говорилось особо.
– Разумеется. Но сначала надо заглянуть в Мейфэр[32 - Мейфэр – респектабельный район Лондона (в описываемый период).].
– Мейфэр? С каких это пор Шерлок Холмс обитает в Мейфэре?
Гибсон не ответил.
– Полагаю, надолго мы там не задержимся и сможем отправиться в путь, – сказал Койл.
– И на сколько же дней мне надо паковать вещи?
– На столько, на сколько понадобится, майор. – Гибсон подмигнул Ватсону, просто чтобы продемонстрировать, что в его уклончивости нет ничего личного.
Вообще-то Ватсону нравился круглолицый бывший минёр. А вот свыкнуться с его нынешней профессией было трудно.
Они теперь ехали по Кингс-роуд, и, поскольку вблизи находились казармы, на улице было много солдат. Возле казарм герцога Йоркского расположился духовой оркестр из ветеранов-инвалидов, и Ватсон поразился тому, с какой сноровкой искалеченные мужчины играли на своих инструментах. Группа музыкантов, известная под названием «Презренные новички»[33 - Название оркестра обыгрывает прозвище «презренные старички» (Old Contemptibles), которым ветераны британской регулярной армии называли самих себя в связи с приказом, который якобы отдал Вильгельм II в начале войны, требуя ««безжалостно истребить… коварных англичан и смести эту презренную шайку генерала Френча».], включала Джека Тайлера, однорукого тромбониста, которому инструмент купили читатели «Дейли мейл». У него, по крайней мере, было хоть какое-то будущее, поскольку из обретённой славы можно было извлечь выгоду в мюзик-холлах и театрах варьете.
Но слишком многим ампутантам уже пришлось заняться попрошайничеством, пока правительственная машина разрабатывала планы выплаты пенсий. Ватсон вместе с сотнями других докторов пытался продавить в Адмиралтействе, госпитале Челси и Военном совете решение о признании военных неврозов или неврастений травмами, полученными на полях сражений. Пока что им обещали, что предполагаемое министерство по делам пенсий в будущем благосклонно отнесётся к таким заявкам. Однако обещаниями семьи не накормишь.
Ватсон повернулся к Койлу, чтобы с ним поговорить, как вдруг услышал за своим плечом громкий хлопок. Чёрное ландо из тех, что он не видел вот уже несколько лет, появилось рядом с ними, гладкие лошади были в опасной близости от капота «Дизи», а ступицы колёс превратились в размытые пятна, когда отполированный корпус кареты поравнялся с машиной.
Гибсон прыгнул на Ватсона, обхватив его руками за голову и плечи. Ватсон отпихнул агента, а потом сообразил, что тот пытается сделать, и позволил увлечь себя вниз, в пространство между сиденьями. Койл что-то кричал, и Ватсон почувствовал, как машина дёрнулась и заехала на тротуар. Она содрогнулась и замерла.
Ватсон посмотрел на Гибсона, чьё лицо было в дюймах от его лица. Дыхание тайного агента пахло мятой.
– Вам не кажется, Гибсон, что это немного преждевременно? – спросил Ватсон.
Шпион сел на своё место, и Ватсон увидел, что он вытащил из-под полы куртки серьёзного вида револьвер.
– Простите, майор, – сказал Гибсон, рывком его подымая и поправляя лацканы.
Койл был рядом с машиной, с заводной ручкой в руке. Он двигался вприпрыжку и озирался, готовый отреагировать на любое изменение обстановки. Пешеходы его игнорировали. Машины оставались для большинства людей непредсказуемой помехой, и у множества шофёров были проблемы с пониманием того, где заканчивалась дорога и начинался тротуар. К Койлу, как догадывался Ватсон, это не относилось. Ирландец совершил экстренный защитный манёвр.
Дорожное движение вокруг них возобновилось. Ландо скрылось из вида.
– Ложная тревога, – сказал Гибсон с кривой улыбкой. – Все немного дёрганые – то одно, то другое.
Ватсон не стал спрашивать, что это могло быть за «одно» и уж тем более «другое». Он поднял свою шляпу и поправил сюртук, стараясь не показывать обеспокоенности. Опыт подсказывал, что, когда люди вроде Койла и Гибсона становились дёргаными, обычно происходило то, из-за чего стоило дёргаться.
* * *
Они поехали по Маунт-стрит, и Ватсон спросил себя, не везут ли его в отель «Кобург», однако «Дизи» проехал мимо величественного переднего фасада, и швейцар проследил за ним взглядом, явно разочарованный тем, что столь внушительное транспортное средство не завернуло ко входу, чтобы высадить гостей. В конце концов они припарковались неподалёку от «Джеймс Пёрде и сыновья»[34 - «Джеймс Пёрде и сыновья» (James Purdey & Sons) – знаменитая британская фирма-производитель охотничьих ружей, основанная в 1814 г. Транскрипция фамилии Purdey как «Пёрде» прижилась в печати и профессиональной охотничьей среде.], на углу Саут-Одли-стрит. В витрине всё ещё оставалась пара дробовиков, украшенных замысловатыми резными узорами, и несколько красиво изготовленных охотничьих винтовок, а также все приспособления, которые требовались для хорошего выстрела, но Ватсон знал, что бо?льшая часть экспертного потенциала компании использовалась военным ведомством, чтобы создавать новые виды оружия для полей сражений во Фландрии. Фазанам, куропаткам, оленям, тиграм и слонам придётся подождать. Дичью для «Пёрде» теперь стали немцы.
Койл, всё ещё напряжённый, выключил мотор, и «Дизи», содрогнувшись, замер. Ирландец выскользнул из водительской двери, окинул взглядом улицу в оба конца и лишь потом жестом велел Ватсону выйти из задней части машины.
– Всё в порядке, Койл? – спросил доктор.
– Будет, как только мы отсюда уберёмся. – Шпион улыбнулся, и Ватсон заметил, что с их последней встречи он обзавёлся сколом на переднем зубе. Его лицо также покрывали более глубокие морщины, складки залегли вокруг рта, а веснушки побледнели, словно выцвели. – Но сейчас всё кажется достаточно спокойным. Вам пора, майор.
Койл остался рядом с машиной, а Гибсон повёл Ватсона обратно по Маунт-стрит, мимо множества магазинчиков, старавшихся перещеголять друг друга витринами с цветочными узорами, пока они не достигли недавно построенного жилого дома. Гибсон позвонил, и консьерж их впустил. Ватсон обратил внимание на то, что консьерж был молодым, призывного возраста. Необычно. Не было признаков какой-то инвалидности, которая могла бы освободить его от службы в армии. И он как будто знал Гибсона. Ещё один шпион Келла?
Пока они ехали в лифте на последний этаж, Ватсон заметил:
– Койл на взводе.
Гибсон кивнул.
– Он мне таким нравится.
Бывший инженер также изменился после их первой встречи в 1914 году: он как будто стал мрачнее, и жизнь его за эти два года потрепала. Они познакомились, когда оказались вовлечены в замысловатую уловку, целью которой было выманить немецкого шпиона. Существовал также параллельный обман, затеянный Шерлоком Холмсом, чтобы попытаться удержать Ватсона подальше от армии и вне опасности. Это привело к размолвке между двумя старыми друзьями, хотя теперь Ватсон признавал, что Холмс действовал из лучших побуждений.
– Чем вы занимались? – спросил он у тайного агента.
Гибсон бросил на доктора взгляд, говоривший «уж вы-то в курсе, что об этом не спрашивают». Потом он расслабился.
– Большей частью допрашивали или выслеживали чужаков.
– Искали шпионов под кроватью?
– Это не так уж увлекательно. – Гибсон рассмеялся. – Значительное большинство из них – совершенно невиновные жертвы клеветы, причиной которой стала ревность или подозрительность соседей. Но у Койла есть чутьё, позволяющее отделять зёрна от плевел – то есть истинных немецких агентов от предполагаемых.
– Я заметил, с нашей последней встречи он побывал у дантиста. – Ватсон указал на свой передний зуб.
Гибсон снова рассмеялся.
– Да. Дантист использовал рукоять револьвера.
– Нетрадиционный подход.
– Не переживайте. Койл аннулировал его патент на врачебную практику.
Пока Ватсон гадал, что бы это значило, лифт резко остановился и зазвенел колокольчик. Доктор потянулся к калитке, но тут Гибсон схватил его за запястье:
– У дантиста был друг по имени Кейсмент.
