– Нет. Разумеется, нет. Никаких женщин. По крайней мере уважаемых женщин. – Она улыбнулась. – В Тетфорде есть отель, где леди могут выпить шерри, не рискуя порвать все связи с обществом.
– Я это запомню. Есть ещё что-то, что я должен знать? О местных?
– Ну, мужская часть населения немного бесцеремонна. Вы вызовете у них подозрения.
– Потому что я американец?
– Нет. Потому что вы не местный. Нет нужды приезжать из Америки, чтобы сделаться чужаком. Для этого и пяти миль по дороге достаточно.
– Я надеялся узнать об их отношении к войне. Непредвзято и не по-столичному.
– Боюсь, они будут очень сдержанны.
Росс поразмыслил над этим:
– А если я куплю им выпить?
Она приподняла бровь:
– Покупать другим людям выпивку в пабах противозаконно.
– Что? – Об этом правиле он не слыхал.
– Это правда. Хоть все здесь нарушают закон. Но, согласно положениям, действующим в чрезвычайных ситуациях, покупать спиртные напитки другим людям запрещено. Это чтобы предотвратить злоупотребление ими. Если решитесь, соблюдайте осторожность. Поговорите с мистером Саттоном. Фредериком Саттоном. Он землевладелец. Я учу его дочь Лотти. Он неплохой человек.
– Спасибо за совет, мисс Пиллбоди.
– Нора, – сказала она и почувствовала неловкость, когда собственное имя сорвалось с губ.
– Нора. Возможно, я расскажу вам о своих приключениях в «Сохе».
Она кивнула.
– Мне бы этого хотелось, мистер Росс.
– Брэдли. Вообще-то давайте сразу перейдём к Брэду. Можно?
– Думаю, да, – тихонько проговорила она. – Брэд.
– Славненько.
Мисс Пиллбоди проследила, как он уходит прочь по дорожке, насвистывая, и велела своему колотящемуся сердцу не быть таким глупым, а просто взять да и успокоиться. Красавчики-американцы в её планы не входили.
«Но этот может и войти», – подумала она.
Лейтенант Бут сидел в своём кабинете – бывшем домике лесника, чью жилую комнату освободили от мебели, взамен разместив в ней стол, кресло, сейф и граммофон, – и думал про мисс Пиллбоди и мистера Брэдли Росса. Каковы шансы того, что писатель объявится у границы самого деликатного охраняемого объекта в Соединённом Королевстве? А потом отправится беседовать с дамами из посёлка – возможно, в поисках слухов. И какой писатель? Мисс Пиллбоди сказала, он работает над «книгой».
Бут послал запрос по поводу Росса в Лондон и ожидал ответа в течение двадцати четырёх часов. Нынче отслеживать иностранцев было нетрудно. Большинству в какой-то момент приходилось беседовать с Особым подразделением или МИ-5. То, что Росс – американский гражданин, могло и впрямь усложнить для Бута его устранение, если придётся о таком приказывать, но защита королевства превыше всего. Он не хотел, чтобы любопытный янки шнырял по лесу.
Впрочем, там мало что можно было обнаружить. Большую часть работы приостановили после… Инцидента. Так это теперь называли официально: Инцидент. Восемь жертв, семь из них – покойники. Только один выживший. И он не говорит. Может никогда не заговорить, судя по состоянию бедолаги.
В конечном итоге Суинтон – подполковник, руководивший лагерем, – сумел избежать губительного мятежа, заверив своих людей, что всё приостановлено до тех пор, пока не будет определена причина смертей. Так что на данный момент вокруг была тишина, если не принимать во внимание регулярное техобслуживание, – обычно маленький коттедж трясло днём и ночью, а пение птиц заглушал ритмичный гул тяжёлых машин.
Но что подумает Росс, когда шумы возобновятся? Бут поднял взгляд на карту на стене, где эвакуированная зона была обозначена красным. Возможно, им стоило очистить и Снэрволд с прочими посёлками. Всё в пределах слышимости.
А как быть с мисс Пиллбоди?
Ну она как раз не представляла угрозы. Вообще-то от неё могла быть и кое-какая польза. В лагере было чрезвычайно мало развлечений. Теперь, когда граф переселился в Гайд-Парк-Корнер и забрал с собой семью вместе с большей частью слуг, из женщин остались только экономка, повариха и четыре горничные – всем было запрещено покидать поместье без сопровождения, – да ещё была медсестра, хоть и привлекательная, но сильно старше тридцати. К тому же, по всеобщему признанию, настоящий кремень.
Мисс Пиллбоди была не лишена привлекательности, и он не сомневался, что в ней есть не только то, что бросается в глаза. Безмятежный облик, как подозревал Бут, скрывал натуру более яркую. Она была точно шоколадная конфета с ликёром, чей заурядный внешний вид таит острый сюрприз. Он это почувствовал в школе. Потому и отправился к ней с цветами. Он представлял себе, как проводит с ней время, проникая в её суть слой за слоем. Пикник. Велосипедная прогулка. Чай в городе. Шерри в Третфорде. Он был уверен, что ей польстят знаки внимания от офицера на пять, а то и более лет моложе, человека, которого ожидают перспективы, когда эта часть проекта закончится. А он в это время, быть может, сумеет проверить свою догадку о том, что она тигрица, замаскировавшаяся под полосатую кошечку.
Впрочем, дальше летнего флирта дело не пойдёт. В Бате его ждала Салли, младшая дочь местного члена парламента. Она была не так миловидна, как мисс Пиллбоди, но представляла собой куда более подходящую пару, по крайней мере, в социальном смысле. Но его работа здесь закончится не раньше, чем через несколько месяцев, и на протяжении этого времени ему нужно немного отвлечься. Бут знал, что при необходимости может пускать в ход мягкое очарование: как раз это и помогло ему сделаться офицером разведки в Тяжёлом подразделении. Это, а ещё его отец, который был одним из авторов правительственной Военной книги, которая в 1910 году в деталях расписала ответные действия страны в любом конфликте, от развёртывания сил до почтовой цензуры.
Он поставил вторую подпись в приказе, лежавшем на столе, отправив одного из людей – который трижды пытался покинуть лагерь без разрешения – в «безопасное и надёжное место», где его должны были содержать отрезанным от внешнего мира, пока секрет Элведена не перестанет быть таковым.
Часы пробили семь, и Бут понял, что проголодался. Он сложил бумаги, запер в сейфе и приготовился покинуть свой кабинет. Раздался стук в дверь, и один из капралов-связных вручил ему телеграмму. Он думал, она будет о Россе, но оказалось, что отправителем был комитет снабжения из Военного министерства.
– Полковник Суинтон видел эту новость? – спросил Бут капрала.
– Нет, сэр. Вы велели сначала показывать все сообщения от этого отправителя вам.
– Да. Молодец. – У Бута урчало в животе, но с ужином придётся повременить. Как и с размышлениями по поводу Росса и мисс Пиллбоди. Теперь лишь одно имело значение.
«Какую чёртову игру затеял Уинстон Черчилль?»
Десять
Черчилль провёл Ватсона в длинную гостиную, в которой даже по меркам Короля-Солнце имелся некоторый переизбыток позолоченных приспособлений и принадлежностей: ветвистую люстру словно выкрали из какого-нибудь шато, её пропорции были слишком велики для такого помещения; кушетка блистала золотой вышивкой и кистями; столик с мраморной столешницей опирался на замысловатые кованые ножки. «Уродство», – подумал Ватсон.
– О, это место мне не принадлежит, – со смехом проговорил Черчилль, заметив, как Ватсон разглядывает красные шторы, украшенные фестонами. – Тут как в проклятом борделе. Хозяин здесь Гарри Клиффорд; он позволяет мне вести здесь дела, которыми нельзя заниматься на публике.
Потом Черчилль увидел, что Ватсон с восхищением смотрит на большую картину, изображавшую парусник в бурном море, умудрившийся каким-то образом дать бортовой залп.
– Корабль называется «Бич порока», – сказал Черчилль. – Принадлежал графу Камберленду. Художник прибегнул к некоторой доле условности: полагаю, при таком волнении на море можно попасть только пальцем в небо. Но «Бич» был самым большим кораблём, который построили в Англии в тот период. Тридцать восемь пушек. Он вселял ужас во врага. Клиффорд, граф, был капером, разумеется, но он задал испанцам жару на Карибах[40 - Джордж Клиффорд, третий граф Камберленд (1558–1605), использовал «Бич порока» (Scourge of Malice) в качестве флагманского корабля во время рейдов в Испанском Мэйне в 1959–1598 гг.]. Выпить не желаете?
Не дожидаясь ответа, политик налил два стакана вермута из графина на пристенном столике и вручил один Ватсону.
Доктор взял стакан, но не стал пить. Капер. Да, он понимал, почему Черчилль благосклонно отзывался о хозяине «Бича» – человеке, который работал на свою страну, но не играл согласно установленным правилам.
– Разве Клиффорд не сколотил состояние за счёт каперской деятельности? – спросил Ватсон.
– И всё потерял на скачках и турнирах, – ответил Черчилль. – Не стоит заводить аналогию слишком далеко, верно? Однако она имеет значение в одном аспекте. Мы намереваемся вселить во врагов такой ужас, о коем они до сих пор и помыслить не могли. Потому-то вы и здесь, Ватсон. Итак, я извиняюсь за все ухищрения…
– Сначала я хочу задать один вопрос.
Черчилль, который уже набрал воздуха в грудь, готовый разразиться одной из своих легендарных речей, пусть и перед аудиторией из одного человека, прищурился.
– И какой же?
