Яблочный пирог. Литературная реконструкция

СЦЕНА 19. ТРИГОРСКОЕ

Три сестры в гостиной готовы вырвать друг у друга конверт с письмом. Им скучно в деревне и оттого донельзя любопытно.

ЗИЗИ (нетерпеливо)

Пришел ответ?

Скорее открывай.

АЛИНА

Почерк красив, но нельзя разобрать ни строчки.

АННА

Дайте мне.

Читает.

Неразборчиво, кажется… пишет, что ты, Зизи, вполне овладела купеческим стилем письма, но барышне не пристало изъясняться, как дочери торговца упряжью. Говорит, мы должны ему восемь кусков нашего восхитительного яблочного пирога и что авансом мы можем прислать его целиком.

Ссылается на боли в ноге, на именины не пожалует.

ЗИЗИ

Напыщенный индюк! Пишите ему сами!

АННА

Теперь твоя очередь, Алина.[52]

АЛИНА

О чем же писать ему?

АННА диктует

«Зависимость моего положения была всегда мне тягостна».

АЛИНА

Как пишется «тягостна»?

АННА

Через «т». Конечно, П. A. воспитывала меня наравне с своими дочерями. Но в её доме я всё же была воспитанница, а Вы не можете вообразить, как много мелочных горестей неразлучны с этим званием. Многое должна была я сносить, во многом уступать, многого не видеть, между тем как моё самолюбие прилежно замечает малейший оттенок небреже-ния»…Ещё что-нибудь слезливое и в конце – «Пишите ко мне, письма Ваши будут мне большим утешением. Хоть я и сделалась затворницей, однако ж я не вовсе отказалась от суеты мира – вести о нём для меня занимательны».[53]

ЗИЗИ

Какое глупое письмо!

АННА

Однако в нем мало сложных слов.

СЦЕНА 20. ЗУЕВО

МИХАЙЛО и МАЛЬЧИК, сын кухарки, сидят на завалинке у гумна,

Михайло учит мальчика игре на гуслях.

МИХАЙЛО

Здесь струну прижми, звончее выйдет…

МАЛЬЧИК

Так?

(играет)

Мать говорит, что ежели метельная ночь будет, то пчёлы хорошо роиться станут. И что если в Рождество в ночь звёзд густо на небе, то густо летом и ягод в лесу.

МИХАЙЛО

А коли иней будет на Рождество да на святки, то хлеба добрые уродятся.

СЦЕНА 21. ТРИГОРСКОЕ

Три сестры.

ЗИЗИ

Что, что пишет он?

АННА

Что Юлию и Клариссу нужно немедленно сжечь в печке, потому что они делают уездных барышень невыносимо однообразными.

С нас причитается два куска пирога. Где же мы ошиблись?

АЛИНА

Никаких писем под диктовку!

АННА

Хорошо, я напишу сама.

Диктует сама себе —

Позвольте мне взять на себя роль литературного критика и указать Вам на неточности недавних Ваших сочинений.

АЛИНА

Что-то Анна долго пишет!

ЗИЗИ

Может, не следует так уж сильно критиковать его?

Не ровен час – он обидится и перестанет появляться у нас? А это было бы грустно!

АННА

Письмо готово!

СЦЕНА 22. ЗУЕВО

Поздняя ночь. НЯНЯ и АЛЕКСАНДР. Постель Александра разобрана.

АЛЕКСАНДР

Чу! Тише!

НЯНЯ

Что?

АЛЕКСАНДР

Будто бы колокольчик?

НЯНЯ (вслушивается)

Померещилось! Это сиверца дождем по старому ведру стучит…*

Или щенки под крыльцом повизгивают.

* Сиверца – непогода, ненастье с северным ветром.

АЛЕКСАНДР

Вроде замолкло.

НЯНЯ

Ложись, Сашенька. Бывалоча в детстве как тебе от теней деревьев или скрипа старого дома страшно станет, я тебя по головке поглажу да сказку расскажу, а ты свернешься калачиком да слушаешь, пока не заснешь.

Он ложится, а она гладит его по голове.

Слушай.

Жил был один царь, только не старый, а молодой. И задумал он жениться. Долго искал по всему царству невесту, но не нашел по своему нраву никого. Однажды возвращался он вечером с охоты да вышел к одному терему. Хотел попроситься на ночлег, но сперва встал под окном послушать, добрые ли люди здесь. И подслушал разговор трех сестер.[54]

Гладит Александра по голове, тот блаженно закрывает глаза.

Старшая хвалилась, что ежели станет царицей, то все царство-государство одним зернышком накормит, вторая божилась, что одним куском сукна оденет и стара, и млада, а третья обещала, что с первого года родит 33 сына.

АЛЕКСАНДР

Вот чудеса расчудесные!

НЯНЯ

Царь подивился и женился на меньшой, и с первой же ночи она понесла. В ту пору уехал царь воевать. Мачеха его, жена прежнего царя, завидуя своей невестке, решилась её погубить. После девяти месяцев царица благополучно разрешилась 33 мальчиками, а 34-й уродился чудом чудным, дивом диковинным – ножки по колено серебряные, ручки по локотки золотые, во лбу звезда, в заволоке месяц, как у моего Сашеньки.

Проводит по кудрям Александра.

Послали известить о том царя-воителя. Мачеха же задержала гонца по дороге, напоила его пьяным, подменила письмо, в коем написала, что царица разрешилась не мышью, не лягушкой, а неведомой зверюшкой. Царь весьма опечалился, но с тем же гонцом повелел дождаться приезда его для разрешения. Мачеха же перехватила гонца царского, подменила приказ и написала повеление, чтоб заготовить две бочки; одну для 33 царевичей, а другую для царицы с чудесным сыном – и бросить их в море. Так и было сделано.

Мамушка смотрит на Александра, а тот уже почивает.

СЦЕНА 23. ТРИГОРСКОЕ

Три сестры. Приносят письма. Сестры с нетерпением набрасываются на корреспонденцию.

ЗИЗИ (не в силах сдержать нетерпение)

Что, что, есть письма из Зуева?

АННА

Нет!

АЛИНА

Не написать ли нам второе письмо от имени Анны?

ЗИЗИ

Написать, написать!

АННА

Неугомонная.

АННА

Зизи, пиши…

Я благодарна Вам, что Вы оставили моё письмо без ответа. Однако у меня невольно возникли сомнения, получили ли Вы его вовсе? Не осталось ли оно за пазухой незадачливого дворового мальчишки-почтальона? Не втоптано ли в грязь на дороге? Не лежит ли на столе у матушки, грозя страшной карой? Прошу Вас написать хоть два слова и отправить с надежным посыльным, хоть с Петром, Вашим кучером. Я буду ждать и первой встречу его на пороге. Дай мне поставить подпись!

Монотонное утро, вновь похожее на прежнее. АЛЕКСАНДР и НЯНЯ.

АЛЕКСАНДР (зевая)

Что, мамушка, есть ли снег?

НЯНЯ

Как не бывать. И мороз ударил нынче.

Мороз не велик, да стоять не велит.

АЛЕКСАНДР

Каково было моему прадеду оказаться в таком холоде после жаркой Африки?

НЯНЯ

Не знаю, как прадед, а Пётр Абрамович, дедушка Ваш двоюродный, вечно жалуется, что мерзнет, оттого он возводит настойки в известный градус крепости.

АЛЕКСАНДР

В самом деле, неужто он ещё жив? В своих скитаниях я совсем позабыл о старике, а ведь надобно навестить его! Кто ещё и когда расскажет мне о том, что все предпочитают забыть.

НЯНЯ

Пётр Абрамович не только жив и здоров, но и гостит нынче в Петровском, прибыл из Сафонтьева на именины сына.[55]

АЛЕКСАНДР

Что же ты молчала?

Мне непременно повидать его надобно.

СЦЕНА 25

Петровское – богатое соседское имение двоюродного деда Александра,

Петра Абрамовича Ганнибала.

АЛЕКСАНДР и ПЁТР АБРАМОВИЧ.

АЛЕКСАНДР

Здравствуйте, Пётр Абрамович!

ГАННИБАЛ

А, ганнибаловская порода… вижу по роже, что ганнибаловская.

АЛЕКСАНДР

Вы не припоминаете меня, Пётр Абрамович? Я – Пушкин Александр, сын Надежды Осиповны, племянницы Вашей. Нынче живу в Зуеве по соседству. Помните, я приезжал уже несколько лет назад, тогда был совсем мальчишкой вихрастым.

ГАННИБАЛ

Пушкин, Пушкин, припоминаю… если это до наследства, то опоздал, дружочек. Все давно отписано, у меня, старика, ничего не осталось.

АЛЕКСАНДР

Нет, я совсем по другому делу.

ГАННИБАЛ

Какое же может быть дело у такого молодого человека, как ты, к такому старику, как я? А? Никаких, вот что я скажу.

АЛЕКСАНДР

Отчасти Вы правы. Меня интересуют вовсе не стариковские дела, а дела Вашей молодости и Ваш отец, Абрам Петрович Ганнибал.

ГАННИБАЛ

Ах вот оно что. Наливки, Андрюшка!

Лакеи суетятся, и вскоре на столе появляется изящный графин и две рюмки.

Ну что же, племянничек, выпьем? Помянем Абрама Петровича.

Александр опрокидывает рюмку. Водка душистая, вкусная. Андрюшка уносит графин.

Их, молодец, не поморщился даже!

Старики любят вспоминать о прошлом, они им живут. Только старое обычно неинтересно молодежи. Тебе-то зачем, иль ты так, подлизываешься к старому арапу?

АЛЕКСАНДР

Хотел бы я историю прадеда моего литературно описать, чтобы она была не просто семейным преданием, а поучительным жизнеописанием времен Петра Великого. Зачем мне ковыряться в архивах и описывать чужие подвиги, когда наша собственная фамилия дала Отечеству таких ярких сынов?

ГАННИБАЛ

Эй, Андрюшка, налей-ка нам по рюмочке.

Андрюшка покорно приходит с графином и снова наливает по рюмочке.

Александр опрокидывает вторую рюмку вслед за дядюшкой.

Эх, молодец. Ну что же, дело хорошее. Вижу упорства в тебе достаточно, задора молодого и выдержки ганнибаловской.

АЛЕКСАНДР

Помнится, говорили Вы мне ещё давно, будто начали писать записки о молодых своих годах и об отце Вашем. Были бы они мне полезны необычайно.

ГАННИБАЛ

Да, набросал и я записки, думал, пригодиться кому-то могут. Давал Веньке, он даже читать не стал.* Почерк, говорит, разобрать трудно.

* То есть сыну, Вениамину Петровичу Ганнибалу.

АЛЕКСАНДР

Ничего, я разберу, а если издать их решите, то и переписать записки могу.

ГАННИБАЛ

Да не закончены они, разве можно их закончить?

(вздыхая и задумчиво качая головой)

Андрюшка! Налей-ка нам водочки!

Александр напряженно выпивает третью рюмку, чувствует, что она уже лишняя.

ГАННИБАЛ

Эх, молодец… одно слово – Ганнибал! Теперь и обед пойдет совсем по-другому. Попотчую тебя стерлядью и раками. А кучанские угри – это сказочное блюдо.

АЛЕКСАНДР

Что же по поводу записок, Вашей рукописи, дядюшка?

Дядюшка качает головой, смотрит в окно.

ГАННИБАЛ

Андрюшка!

Андрюшка бежит с полным графином и уже начинает было подливать водку в рюмку.

Александр в ужасе смотрит на его руку.

ГАННИБАЛ

Дружочек, на столе у меня лежит папка в зеленом переплете, принеси-ка её, посмотрим, сможет ли племянничек мои каракули разобрать.

Андрюшка приносит папку.

Александр открывает её, его лицо становится напряженным, губы вытягиваются от натуги.

АЛЕКСАНДР

Вполне, вполне разобрать можно, если приноровиться. Говорили Вы ещё, будто осталась биография Абрама Петровича, написанная зятем его, Роткирхом, немцем.

ГАННИБАЛ

Осталась, осталась, только в Сафонтьеве всё.[56] Ни к чему мне с собой ворох бумаг таскать.

Эй, Андрюшка!

Да где ж ты? Одни олухи кругом. Был один умник, гусляр Михайло, да и того матери твоей отдал.

АНДРЮШКА

Цыгане приехали, барин.

ГАННИБАЛ

Вот и славно. Пойдем, племянничек.

Любишь цыган?

АЛЕКСАНДР

Как не любить?

Я и сам почти цыган, недавно из Бессарабии! Александр Бес-Арабский, так и прозвали.

ГАННИБАЛ

В самое яблочко.

Девушки-цыганки поют:

Старый Ганнибал встает с места и подтанцовывает с девушками.

А Андрюшка подливает Александру.

Девушки подхватывают под руки Александра и заводят в хоровод, он пытается выбраться из него, но они не пускают.

Челядь пускается вприсядку. Одна из цыганок подходит к Александру, взор которого уже затуманился.

ЦЫГАНКА

Дай ручку, погадаю!

Все о судьбе твоей расскажу.

АЛЕКСАНДР

Гадали мне уже, красавица.

Все о судьбе своей горемычной знаю.[57]

ЦЫГАНКА

Ай, да не всё…

Не всё ты понял верно, что немка тебе сказала. Да и не немка она вовсе, только так вам всем представлялася.

АЛЕКСАНДР

Немка? Ты сказала «немка»? Откуда ты знаешь?

ЦЫГАНКА

Я всё про тебя знаю…

и ускользает, смешиваясь с цыганским хором, который водит хороводы вокруг Александра, еле стоящего на ногах.

АЛЕКСАНДР

Постой! Где же ты?

ЦЫГАНКА

Найди меня.

СЦЕНА 26. ПЕТРОВСКОЕ

Утро после буйной ночи.

Александр просыпается туманным утром в Петровском со взъерошенной головой. Петровское ещё спит, потонув в дремотном тумане.

Зеленой тетрадки рядом с собой Александр не находит.

То тут, то там попадается храпящий лакей, через приоткрытую дверь видны обнаженные спящие певуньи.

Он тихонько выходит из барского дома и садится на коня. Впереди ему видится Святогорский монастырь. Он подъезжает к нему.

СЦЕНА 27. СВЯТОГОРСКИЙ МОНАСТЫРЬ

АЛЕКСАНДР и ИОНА.

ИОНА

Не ожидали увидеть Вас так скоро. Чем обязаны?

АЛЕКСАНДР

Памятуя о приглашении Вашем, прошу позволения ознакомиться с рукописями древними.

ИОНА

Следуйте за мной.

Он ведет Александра по монастырской галерее в небольшую дворовую постройку,

открывает дверь старинным большим ключом и вводит через светелку в помещение, снизу доверху заполненное книгами.

ИОНА

Особенно интересны верхние полки слева у окна. Здесь две книги храмовые писаные письменные, «Синодик», «Рай мысленный» киевской

печати, «Патерик печерский». Осторожнее с этим фолиантом обращаться – «Ефрем Новоисправленный» – ветхий он. *

* По описи библиотеки Святогорского монастыря, сделанной И. Сонцовым.

Александр охватывает жадным взором открывшееся ему богатство.

Чары светлого утра мгновенно ослабевают перед лицом иного волшебного могущества.

Голосом хозяина Иона продолжает (в монастыре голос и манеры у него совсем не такие,

как за его пределами, он словно преображается, приобретая стать и святость):

Прошу книги из монастыря не выносить и пометок в них не делать. На столе есть перо и бумага – списки делать. В моё отсутствие ключ передаст любой из послушников. Я распоряжусь.

Тяжелая дубовая дверь закрывается, и келью окутывает божественная тишина, простая и торжественная. Сперва в руки Александра попадаются жития, написанные на ароматной сухой бумаге. Затем, ближе к свету зарешеченного окна, он достает несколько корешков свеженькой истории Карамзина, чему немало удивляется. И вот в руки ему попадает несколько перевязанных папок, которые открывал он с неописуемым трепетом.

В этих папках лежат рукописные листы. Чернила светлые, будто разбавленные, как у него в Михайловском, почерк мудреный, слова разбираются с трудом.

Уже смеркается, когда в дверь стучат. На пороге стоит Иона с сыном кухарки из Михайловского.

ИОНА

Нянюшка Ваша пацаненка на розыски барина отправила. Вчера, мол, уехал в Петровское, да куда-то запропастился, а уж поздно. Волнуется она.

В эту ночь Александр и хочет было лечь спать, но не может. Чистые стихи ложатся на бумагу почти без исправлений. Нет, он не продумал их заранее по дороге из монастыря, они рождаются прямо под пером из ночных шорохов и утреннего птичьего пенья, столь неожиданного в декабре. Весь следующий день он снова пишет.

На второй день с утра просит оседлать ему клячу и отправляется в монастырь.

Иона словно знает заранее, что михайловский барин появится вновь, и поджидает его.

Для барина уже заготовлены бумага и чернила, что вошедший отмечает поклоном искренней благодарности. Пишется ему легко и быстро, по дороге домой в голове складывались целые диалоги.

А во время гулянья у озера на Савкиной горке образуется полностью сцена, осталось только прийти и записать её.

СЦЕНА 28. ТРИГОРСКОЕ

Три сестры. Девушки нетерпеливо бродят по комнатам барского дома, не находя себе места.

ЗИЗИ (в отчаянье)

Ответа нет?

АННА

Увы!

ЗИЗИ

Анна, твоя критика его обескуражила и задела за живое! Было условлено писать шутливые письма понарошку, а ты разгромила его всерьез!

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Обед! Быстро все за стол!

Все едят, в это время Алина резко меняется в лице и испуганно смотрит в окно.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Алина, что ты увидела там такое в окне?

АЛИНА

Приехал кто-то со стороны Воронича.

ЗИЗИ вырывается из-за стола, чуть не опрокидывая стул.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Куда Вы, Зизи, сядьте обратно, закончите блюдо.

ЗИЗИ

Маменька, мне срочно нужно посмотреть, кто там приехал.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Это по хозяйству. Иначе бы нам доложили.

ЗИЗИ

И все же я сбегаю посмотреть!

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Нет, Вы не встанете из-за стола, пока не закончите есть!

Зизи набивает себе рот, мгновенно заканчивает блюдо и с выпученными глазами, кланяясь, выбегает в сени. Она становится (о, ужас!) свидетельницей диалога кучера Петра и экономки Акулины Памфиловны, вышедшей ему навстречу. Акулина Памфиловна первой встречает посыльного на пороге. Зизи появляется слишком поздно, чтобы что-то изменить.

КУЧЕР ПЁТР

Велено в собственные руки первой женщине, что меня встретит. Значится, это Вам!

Акулина Памфиловна удивленно берет письмо и прячет за корсет лифа.

Зизи видит, что письмо попало не в те руки.

Она возвращается и корчит страшные рожицы сестрам.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Зизи, Вы ведете себя сегодня совершенно неподобающим образом!

АННА

Мы уже закончили, маменька, все было очень вкусно.

И все три девушки выпархивают в гостиную.

ЗИЗИ

Случилось страшное! Пётр, как было обозначено в письмо, привез ответ, и он попал к Акулине Памфиловне, которая первой вышла Петру навстречу! Она его взяла и спрятала!

АЛИНА

Грозы не миновать. Она сегодня же доложит обо всём матушке.

ЗИЗИ

Надо заполучить этот конверт! Но как?

Вон она, удаляется на кухню, чтобы прочитать втихомолку.

Они крадутся за ней и подсматривают в щелку закрытой двери.

ЗИЗИ

Что там?

АННА (нехотя подсматривает)

Тише! Она распечатала его и читает! Письмо написано по-русски!

ЗИЗИ зажмуривается в предвкушении бури.

АЛИНА

Что, если она вручит его матушке?

ЗИЗИ

Боже мой! В этом письме может быть все, что угодно!

Дверь кухни внезапно открывается, едва не задевая девушек.

Акулина Памфиловна дефилирует мимо в сторону кабинета Прасковьи Александровны, барышни бегут за ней, отталкивая друг друга. До них доносятся из-за двери обрывки разговора.

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (приглушенно, за дверью)

Очень хорошо, студень свиная со сметаною и хреном, индейка с лимоном, окорок буженины, перепелки с огурцами и капустою…*

А на десерт?

* Все блюда позаимствованы у В. Левшина.

АКУЛИНА ПАМФИЛОВНА

Яблочный пирог!

ЗИЗИ (шепотом из-за двери)

Она сказала про яблочный пирог!

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА

Как? Мы же ели его на прошлой неделе!

АКУЛИНА ПАМФИЛОВНА

Я испеку такой, такой. такой, какой никогда никто не едал!

ПРАСКОВЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (удивленно)

Ну что же, пирог так пирог.

Акулина Памфиловна гордо удаляется.

Девушки переглядываются.

СЦЕНА 31. ТРИГОРСКОЕ

Праздничный обед, на котором присутствуют все Осиповы-Вульф и Александр с Рокотовым.

АЛЕКСЕЙ

Акулина Памфиловна, Вы просто превзошли саму себя!

Ни один ресторатор Дерпта Вам и в подметки не годится!

Акулина Памфиловна сама прислуживает за столом и лучшие куски кладет Александру.

ЗИЗИ (пытаясь отвлечь Алексея)

Как хорошо, что наш повар нынче в отъезде, и нам снова готовит Акулина Памфиловна!

Акулина Памфиловна сама подливает Александру вина.

РОКОТОВ

Однако же нужен перерыв перед десертом. Пойдёмте подышим морозным воздухом.

ЗИЗИ

Десерт, десерт!

Зизи, Алина и Анна закрывают лица руками, чтобы скрыть смех, и тащат Александра в соседнюю комнату.

АЛЕКСАНДР

Барышни, что здесь происходит?

ЗИЗИ (захлебываясь)

Акулина Памфиловна! Письмо! Пирог!

АЛЕКСАНДР

Что? Извольте объясниться.

АННА (прикрывая дверь)

Ваше доверенное лицо, кучер, передал письмо первой встретившейся ему даме – и это оказалась Акулина Памфиловна.

Письмо, однако, было, видимо, написано таким образом, что она считает адресатом саму себя.

Что было в этом письме?

АЛЕКСАНДР

Право же, я не помню! Ничего предосудительного.

Я благословлял те руки, что из праха муки и жизни яйца создают божественный яблочный пирог.

И молил о том, чтобы сельская русская речь никогда не была совершенной, ибо каждая Ваша ошибка сулит мне несказанное кулинарное блаженство.

ЗИЗИ

Наверное, нужно всё открыть ей, сказав, что это письмо предназначено не ей.

АЛЕКСАНДР

Ни в коем случае! Вы разобьете ей сердце!

Он бегом возвращается в гостиную одновременно с вплывающим яблочным пирогом и Акулиной Памфиловной. Увидев яблочный пирог, Александр падает на колени перед Акулиной Памфиловной и страстно целует её руку.

АЛЕКСАНДР

Восхитительная! Несравненная!

Позвольте мне при всех коленопреклоненным изъясниться в своей слабости и признать Вашу власть над собой.

Я не в силах держать этого в себе, моё чувство благоговения и восторга рвётся наружу.

Я Ваш раб, Вы вольны приказывать мне, ради кусочка Вашего яблочного пирога я готов принять постриг и не писать стихов до весны.

Прошу Вас взять в своё нераздельное владение мою кухню, а если это по соображениям привязанности к этому дому невозможно, обучить мою кухарку хотя бы азам Вашего мастерства.

Я не встану с колен, пока Вы не согласитесь!

АКУЛИНА ПАМФИЛОВНА (обомлев от неожиданности)

Я согласна.[58]

РОКОТОВ

Да здравствует яблочный пирог!

АЛЕКСЕЙ

С Рождеством!

И с днем избавления Церкви и Державы Российской от нашествия галлов и с ними двунадесяти языков. *

* День освобождения от французских захватчиков праздновался в один день с Рождеством – 25 декабря.