Парни из Манчестера. Я за твоей спиной

Руководитель отдела продаж Рамон Гомес нравится Пайпер меньше всех. Он вроде такой отстраненный и депрессивный, но даже мать родную продаст, если комиссия будет хорошая. Даже здорово, что с ним не приходится много общаться. Зато Чед Эванс из логистики – приятный парень. Всегда поможет разобраться в своих отчетах, иногда даже слишком: от его подробных рассказов кажется, что она сама перевезла два контейнера через всю страну. И еще – что ее зовут Чак или Зак, как добрую половину его водителей.

Собравшиеся реагируют на их появление спокойно, ни слова не говоря об опоздании. Где все смельчаки из ее сообщений, которые так возмущались из-за десятиминутной задержки? Пайпер занимает свое место за плечом Барнса и открывает ноутбук. Почему-то именно на этом месте ей комфортнее всего, настолько, что можно даже бросить пару осуждающих взглядов на Рамона – он штук десять сообщений с одними только вопросительными знаками прислал.

– Пайпер, экран, – спокойно напоминает Барнс.

Она быстро подключается к проектору и начинает демонстрацию первого отчета. Макрори подбирается – сейчас его очередь. Пока он дотошно объясняет каждую цифру из файла, Пайпер замечает, как напрягаются плечи Барнса. Она уже знает: это он так злится. Они проводят вместе столько времени, что такие вещи становятся очевидными.

Отчет Макрори понять невозможно: он говорит пространно и обтекаемо, из его слов даже не скажешь, хорошо идут дела или плохо. Кажется, Барнс думает о том же, вот и злится. Нервная у него, конечно, работа. Интересно, как он расслабляется?

Иногда у нее возникают очень странные вопросы. Например, вот эта гора мышц, которую из себя представляет Гэри Барнс, какая на ощупь? Не то чтобы Пайпер собиралась проверять – руки еще не лишние, – но интересно же!

В такие моменты кажется, что он не такой уж и страшный. Просто у него такая работа и такие подчиненные – попробуй справься с Макрори или Рамоном, если ты не здоровенный бык.

– Пайпер, – вырывает ее из мыслей сердитый голос Барнса.

Она вздрагивает и поднимает на него глаза. В переговорной полная тишина, и все смотрят на нее. Черт, черт, черт… Кажется, она только что облажалась.

– Ты ведешь протокол? – спрашивает он.

– Нет… Простите, – по спине стекает капелька пота, ладони тоже становятся мокрыми. Кажется, сейчас ей влетит.

– Будь внимательной, – неожиданно спокойно говорит Барнс, хотя плечи у него все еще напряжены от злости. – Себастьян, повтори, какие задачи ты записал.

Он всегда звучит ужасно грубо – как будто слово «пожалуйста» просто отсутствует в его лексиконе. Но сейчас Пайпер ожидала худшего: в конце концов, она действительно облажалась, и он не должен быть таким спокойным.

До самого конца собрания она не позволяет ни единой мысли увести ее от обсуждаемой темы. Пайпер записывает все, каждую мелочь, чтобы ничего не упустить, – прямо как в первый раз. То, что Барнс на нее не ругался, только растит тревожность: это чувствуется как первое предупреждение.

Второго просто не должно случиться. У родителей сейчас финансовые сложности, а младшую пора отправлять учиться – не хочется снова просить денег на аренду. Так что потеря работы сейчас точно не входит в планы, даже если за эту работу платят мало.

Когда все расходятся, Барнс и Пайпер возвращаются к его кабинету. Вместо того чтобы уйти к себе, он останавливается и внимательно ее оглядывает. Внутри все холодеет: вот сейчас он ее и отчитает.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

Его глаза изучают ее лицо, и от этого ладони снова потеют. Что там насчет того, что он не страшный? Пайпер ошибалась. Очень, очень страшный.

– Я? – удивляется она. – Да-да, я в порядке, простите, просто отвлеклась на секунду и упустила…

– О чем ты?

– О ситуации, – голос подводит ее, почти исчезая, – на совещании.

– Точно. – Он словно только что вспоминает об этом. – Да, будь внимательна.

Барнс разворачивается к двери, но задерживается, обхватив пальцами ручку.

– Пайпер?

– Да, мистер Барнс?

– Зайди ко мне.

– Хорошо. – Она подхватывает ежедневник и торопливо выбирается из-за стойки, едва не врезаясь в него.

Сегодня он странный, и это настораживает даже больше. Может, было бы лучше, если бы он ругался и злился. Хотя… Он ведь еще ни разу не ругался на нее. На других – да, и Пайпер слышала, как они ссорились с Рамоном, который после этого вылетел из кабинета красный и дрожащий. Но на нее ведь нет. Интересно, почему?

– Присядь. – В кабинете он указывает на кресло напротив своего стола.

Слишком спокойный. Слишком. Чего еще Пайпер не знает о своем начальнике?

– У тебя вроде неплохо получается, да?

– Что именно? – Она перебирает в голове все, что сделала за последнюю неделю.

– Ну, работать, – он кивает головой на дверь, – здесь.

– Вам виднее, мистер Барнс.

Пайпер теряется от его неожиданной… что это вообще? Похвала? Или, как тут чаще говорят, обратная связь.

– Ну я и говорю, неплохо. У меня есть к тебе личное поручение, – говорит он и, достав бумажник, протягивает банковскую карту. – И мне нужно, чтобы оно осталось между нами.

– Поняла, – кивает она. Вот к чему это все!

– Мне нужно, чтобы ты купила для меня билеты в Марокко. На выходные. Вылететь в пятницу и вернуться в воскресенье. Сможешь?

– Хорошо. Какой аэропорт?

– Давай вместе посмотрим? – предлагает он. – Я в них не рублю.

Пайпер отходит буквально на минуту за ноутбуком, но когда возвращается, в его взгляде что-то меняется. Нет, он все еще не улыбается – вряд ли умеет, – но в глазах появляется что-то мягкое.

– Мне нужен город, который называется Эмлиль, – говорит Барнс, сверяясь с чем-то у себя на экране.

Она открывает карту Марокко. Эмлиль находится прямо посреди страны и даже не похож на крупный город. Интересно, зачем ему туда нужно?

– Ближайший аэропорт – в Марракеше, там час на машине, – озвучивает Пайпер.

– Подойдет. Проверь рейсы.

– Вылет из аэропорта Кеннеди?

– Из любого в Нью-Йорке.

– Поняла. – Пайпер уже открывает все рейсы в Марокко.

Пока страница грузится, она успевает заглянуть в статью об Эмлиле. Ничего особенного. Местечковый городок, даже меньше Дублина. В горы Барнс собрался, что ли? Хотя если там есть горы, это, наверное, красиво.

– Вылеты все из аэропорта Кеннеди, – говорит она, вернувшись на сайт с билетами, – лететь тринадцать часов, пересадка в Париже.

– Не подойдет, – отвечает он. – Есть без пересадок?

В Марракеш прямых рейсов нет, и Пайпер приходится изменить запрос. Марокко, Марокко… Прямые рейсы есть вообще только в один город.

– Есть прямой в Касабланку, но оттуда ехать… минутку… – Пайпер строит маршрут. – Четыре часа.

– У тебя там карта открыта? – спрашивает Барнс.

– Да. Тут можно на машине, а можно вторым перелетом, но время в пути примерно то же получается.

Барнс поднимается и подходит к ней, садясь на корточки и заглядывая в экран. Пайпер замирает – он настолько близко, что его дыхание чувствуется на коже. И это ощущение кружит голову, хотя не должно. Это ее начальник, он практически женат и обычно вызывает только страх у всех, включая Пайпер. Не хватало только начать испытывать к нему симпатию.

– Вариант так себе, но лучше Парижа, – дышит он ей в плечо. – Поможешь мне найти там аренду машин?

– Я по-маррокански не говорю, – признается Пайпер.

– Я тоже, – отвечает он, чуть подаваясь вперед, – справимся как-нибудь.

– Да, – кивает она, – есть же переводчик.

Сейчас, когда он так говорит, она бы пошла с ним даже на убийство. И это очень, очень плохая мысль, чтобы ее думать. Нужно взять себя в руки, немедленно, даже если это кажется невозможным.

Пайпер осаживает сама себя: ее один раз похвалили и один раз доверили личное дело, а в душе уже расцвели цветы. А если Гэри ей зарплату поднимет, она что сделает? Влюбится в него?

Какие же у тебя низкие стандарты, Пайпер Нолан.

– Начнем с обычного поиска. – В горле пересыхает, и слова еле прорезаются.

К моменту, когда они заканчивают, она обнаруживает себя сидящей в кресле Барнса, пока тот стоит сзади, опираясь на подлокотник. Его голова чуть ли не лежит у нее на плече – между ними всего пара миллиметров. Странно, но к этому ощущению получается быстро привыкнуть. Это, наверное, нехорошо, что они так близко, но Пайпер забыла об этом подумать, пока тащила ноутбук к его компьютеру.

– Давай повторим, – говорит Барнс, – пока я не забыл.

– Может, я запишу вам?

– Нет, – отвечает он после небольшой паузы. – Я прилетаю в Марокко в семь утра в субботу.

Все равно нужно будет сделать ему памятку. Он поесть забывает, что уж говорить о подробном плане поездки.

– В семь тридцать, и это по местному времени. Там на парковке вас будет ждать машина.

– «Фольксваген Джетта», это помню.

– Вам точно не нужно что-нибудь получше?

– Нет.

Пайпер мысленно вздыхает: Барнс так настаивает на простой и надежной машине, что это выглядит даже подозрительно. Чем он там заниматься будет, грабить, что ли?

– Около полудня вы будете в Эмлиле. Сначала нужно доехать до…

– Марракеша, помню. Стой. А что если мы забронируем отель именно там?

– Хотите найти что-нибудь симпатичнее? – Пайпер не сдерживается от смешка.

– Ага, – отвечает он, – сама же видела.

Отели в Эмлиле выглядят отвратительно. Понятно, почему Барнс просит поискать в Марракеше – город явно побольше, там точно есть другие варианты.

– Вот этот, – тыкает он пальцем в первое же, что вылезает на «Букинге». – Этот подойдет.

Судя по фотографиям, это целая вилла. У кого-то будут роскошные выходные… Хотела бы Пайпер тоже там оказаться.

– Бронирование требует оплаты сразу, – предупреждает она.

– Карта перед тобой.

Он придвигается еще ближе. Его дыхание обжигает ухо, и Пайпер невольно поеживается от бегущих по рукам мурашек. Барнс тут же отстраняется, и между ними повисает неловкость.

– Возвращаетесь на той же машине в воскресенье, – произносит она, чтобы заполнить паузу, – вылет в четырнадцать пятьдесят по местному времени, значит, выехать из Марракеша вам нужно не позже… девяти?

– Подходит.

Пайпер заканчивает бронирование и поворачивается к Барнсу. Тот смотрит в экран, не мигая, и совсем не похож на того, у кого намечается отдых. Интересно, зачем ему в Марокко? Сейчас она не поверила бы в то, что это обычная поездка. Даже если бы он сказал, что везет туда любовницу, не поверила бы.

У Барнса в Эмлиле какое-то дело. Пайпер не знает, какое именно, и не уверена, что стоит выяснять. Но оттого что он ей доверяет, в душе разливается непривычное тепло.

Хочется назвать себя умницей: и месяца не прошло, а он уже обращается к ней с личными задачами. А мог бы по старой памяти и Марту позвать.

– Спасибо, – он наконец замечает ее и выпрямляется, – ты меня очень выручила.

– Не за что, – пожимает плечами она, – мне пора. Скоро время ланча, может, вам разогреть ваш?

– Я говорил, что не нужно. Сам справлюсь.

– Да мне несложно. – Она поднимается с кресла и утыкается глазами в его широкие плечи с огромными буграми мышц. Сердце почему-то начинает биться чуть чаще, и Пайпер с усилием задирает голову, чтобы увидеть его лицо.

– Это не твоя работа.

– Зато вы точно не забудете поесть.

– Пайпер… – В его голос закрадываются раздраженные нотки.

– Поняла, – отвечает она, стараясь сохранить улыбку и не выдать свои противоречивые чувства. – Тогда я пойду.

У самого выхода она задерживается, чтобы перехватить ноутбук поудобнее. Пару секунд борется с желанием обернуться, но проигрывает.

Барнс смотрит в экран, задумчиво и напряженно. Она словно видит его с какой-то совсем другой стороны. И эта сторона так отличается от первого впечатления… Пайпер вылетает из кабинета, запрещая себе об этом думать. Нет. Просто нет. Это её обычная нездоровая реакция на похвалу.

Пайпер бросает ноутбук на стойку и подхватывает сумочку: нужно поесть и отвлечься. Она даже не видит, куда идет: перед глазами до сих пор Барнс и его непривычно задумчивый взгляд.

– Пайпер? – окликает у лифта до боли знакомый голос. – А ты здесь что делаешь?

Она на секунду прикрывает глаза, чтобы сделать глубокий вдох и повернуться к своему страшному кошмару. Конечно, это он. Второго такого голоса не бывает.

Устроиться на единственную работу, которую ей предложили в огромном городе, и в коридоре столкнуться с бывшим. Нет, такое везение бывает только у Пайпер Нолан.

– Саймон, – кивает она, – привет.

Глава 7

Зверюга

Гэри еще раз проверяет почту: слишком складно выходит. Эда Гилхама нашли, билеты на самолет купили, даже прокат машины теперь в интернете оформить можно. Правда, он пока не понимает, сохраняют ли они данные его кредитки – пишут, что нет. Значит, и отследить его никто не сможет. Так ведь это работает?

Теперь нужно как-то дожить до пятницы, а это сложнее, чем кажется. Он ждал своего часа двадцать лет, но теперь, стоит увидеть тему письма, терпение исчезает, как халявное пиво в баре. До вылета три дня. Как этого вообще можно дождаться?

У него есть адрес Эда Гилхама, и он словно выжжен на подкорке, хоть Гэри и не пытался его запомнить. Он просто смотрел на него за сегодня столько раз, что мозг сам сохранил каждую букву. Смешно, конечно: есть куча всего, что он запомнить не в состоянии. Сколько бы стихов старых педиков его ни заставляли учить в школе, сейчас на ум не придет ни строчки.

Самолет, машина, отель. Что еще нужно будет? Оружие с собой не возьмешь, придется выкручиваться на месте. Хотя Гэри кажется, что он готов задушить отца голыми руками или просто забить до смерти. Так же, как тот забил маму – ему ведь тоже не нужны были специальные приспособления для этого. Будет правильно, если ублюдка настигнет та же судьба. Настолько правильно, насколько это слово вообще сюда подходит.

Гэри медленно моргает и тут же распахивает глаза: они возвращаются. Чертовы воспоминания, именно тогда, когда они не нужны. Именно те, которые хочется забыть. Сейчас хотя бы понятно, почему – иногда они вообще не вовремя. Как фотографии, которые мозг сделал в тот день, одни и те же картинки появляются, стоит закрыть глаза.

Отец стоит, опершись на дверной косяк, вытирает рукавом лицо, покрытое потом и кровью.

Разводной ключ у него в руке.

Красная лужа медленно выползает из кухни.

Мама лежит лицом вниз, и лужа вытекает из-под нее.

До шкафа с виски тяжело даже дойти. Гэри ненавидит такие моменты: руки дрожат, пока он наливает себе немного. Больше нельзя – сегодня еще за руль. Хоть бы помогло, потому что в такие моменты у него плохо получается даже ходить. Еще меньше – думать. Двадцать лет прошло, а легче не становится. И, что хуже всего, до сих пор страшно, хоть и не пацан уже.

В дверь стучат, тихо, будто кошка скребется. Это точно Пайпер – только она сообщает о себе так.

– Входи, – сипло командует Гэри.

Хреново, что она увидит его в таком состоянии, но нутро подсказывает, что ей можно доверять. Хорошая девчонка, у него такие еще не работали: ни разу не соврала ему. Даже там, где любой бы соврал, Пайпер трясется и вытирает ладошки об одежду, но ошибку признает.

– Мистер Барнс, я… Мистер Барнс, вы что, пьете?

– Пью, – кивает Гэри, глядя на ее растерянное лицо. – Тоже хочешь?

– Нет! – Она так яростно мотает головой, что та чуть не отрывается.

Странно, но становится легче. Это смешное краснеющее лицо, усыпанное мелкими веснушками, почему-то успокаивает. Пайпер смотрит на него со смесью ужаса и беспокойства, но все-таки подходит ближе.

– У вас что-то случилось? – тихо спрашивает она.

Сколько храбрости она в себе собирает для такого вопроса? Он же для всех страшный. Мужики и те опасаются, а Пайпер прямо боится. Гэри смотрит ей в глаза, крепче сжимая стакан. Большие, честные, заботливые. Этим глазам хочется рассказать все.

– Забей. – Он допивает виски. – Просто пью днем.

– Если я могу чем-то помочь… – Она оказывается совсем близко. – Вы просто скажите.

– Ты уже помогла. С Марокко.

Ее взгляд становится недоверчивым. Черт, ну совсем ребенок. Сколько ей, двадцать два? Гэри отлично помнит себя в ее возрасте и даже немного завидует. По крайней мере, ей не приходится угонять машины, а значит – уже повезло.

– Вы не за рулем сегодня? – уточняет Пайпер.

– Я не так много выпил.

– Хотите, отвезу вас домой?

– Ты водить-то вообще умеешь?

– Конечно, – оскорбленно морщится она и протягивает руку. – Стакан.

Командирский тон от такой малышки звучит нелепо, но Гэри повинуется: меньше соблазна долить себе еще. Только теперь замечает, что пальцы больше не дрожат. Отпустило.

– Я его вымою, – предупреждает Пайпер и поворачивается к выходу.

– Ты чего заходила-то? – вспоминает он.

Она вздрагивает и резко оборачивается.

– Простите, забыла. Мистер Гамильтон звонил, сказал, не может дозвониться вам на мобильный.

– Я ему перезвоню. Иди.

Пайпер исчезает за дверью, и Гэри впервые за день улыбается. Что за девчонка.

* * *

Фло возвращается поздно: они давно договорились не приносить работу домой. Сейчас Гэри даже готов пересмотреть правила: они почти не видятся в последние пару недель. У нее – обновление галереи, у него – чертова реструктуризация, которую они не могут нормально закончить уже полгода.

Искрят все, не только он: учет по старой памяти бегает решать вопросы к Эвансу, хотя три месяца как работает под Джеком. Зато зарплатники с Джека не слезают, хотя они с Джанин вроде как разделили обязанности. Постоянно вылезают бесхозные задачи и даже целые отделы. Поверх этого всего Леон требует соблюдения каждого регламента вплоть до последней буквы, чтобы остановить хаос, но это кажется невозможным.

К концу дня Гэри хочется втащить кому-нибудь, просто потому что напряжение сковывает мышцы, но вместо этого он заезжает в спортзал потягать железо. Джанин запретила ему бить людей в первый же свой рабочий день. Она тогда много кому чего запретила. Джеку – трахаться с сотрудниками, Тыковке – пить с ними. Один Леон у них образец поведения.

Они даже думали, что это шутка, пока Джанин не притащила им официальные постановления. На бумаге, с подписью и печатью. Видимо, чтобы потом в случае чего было что предъявить им. Хотя за того урода на парковке предъявить не смогла – улица же, не офис. Но все равно шум поднялся такой, что с тех пор Гэри и правда держит себя в руках.

Просидев в тишине добрый час, он вспоминает про телевизор. Даже не готовил ничего: Фло предупредила о том, что поужинает на работе, а он сам просто разогрел ланч, который так и не съел. Даже представлял, как Пайпер смотрит на него с осуждением – да-да, она предлагала помочь, – и ржал над собой, как идиот.

Фло выходит из душа, натягивая его футболку, и это лучшее, что он видел за день. Она никогда не вытирается насухо, на ее мягкой смуглой коже остаются капли воды. В этот момент Гэри понимает, насколько соскучился.

Она забирается на диван рядом с ним и укладывает на него ноги. Он машинально берет в ладони ее ступню и начинает аккуратно разминать. Фло любит, когда он так делает: плечи сразу расслабленно опускаются, и она прикрывает глаза. Разве что не мурлычет.

Из телевизора монотонно бубнит очередное ток-шоу, которое ни он, ни она не запомнят. Единственное, что они не пропускают, – это «Американская история ужасов» и «Доктор Кто». Его личная гордость: это с ним Фло посмотрела все, начиная с первого сезона с Девятым доктором. А ведь сначала упрямилась: и манекены ей кривые, и Роза некрасивая. Потом втянулась настолько, что теперь запрещает ему смотреть без нее. Жаль, классического так и не осилила, но на это и надеяться не стоило.

– Когда выходные? – спрашивает Гэри.

– В пятницу, – вздыхает она. – Потом не знаю, когда.

– Фло? – зовет он.

Она смотрит на него устало и качает головой. Они говорили об этом уже раз двадцать: ей нужно нанять кого-то, кому можно передать часть дел. Фло боится этого до дрожи: каждый раз, когда Гэри заговаривает об этом, она находит с десяток причин, почему ее работу невозможно кому-то отдать.

– Нет, – отвечает она. – Я все понимаю, но нет. И это временно.

– Это всегда так кажется, – спокойно возражает Гэри. Ссориться не хочется, и он уже понимает, что проиграл этот спор.

– Мое внимание важно. У кого еще будет видение?

– Тебе не нужно отдавать свое видение. Только мелочи, которые отнимают время.

– Они важны!

Фло за малым не срывается на крик, и Гэри хочется сгрести ее в охапку и держать, пока не успокоится. Он прошел этот путь не так давно и точно знает, что она чувствует. Слишком много всего, важные вещи просачиваются сквозь пальцы, и это как гоняться за машиной – она все равно быстрее.

Но пока что Фло не понимает. Хочется помочь, но она настолько упертая, что проще подождать, пока до самой дойдет. Гэри поднимает ее ступню к своим губам и примирительно целует. Спор и правда проигран, и не хватало только, чтобы она на него дулась.

– Хорошо, – говорит он. – Просто не забывай отдыхать, ладно?

– Кстати об этом. – Фло поднимается и опирается локтями на колени. – В субботу сходишь со мной на прием к Эбботам?

Гэри сначала бездумно кивает, но вдруг вспоминает: в субботу он должен быть в Марокко. Черт. Как же ей сказать, да еще так, чтобы не пришлось врать? Об этом он как-то не подумал.

– В эту субботу? – переспрашивает он.

– Да, в восемь. Я могу сесть за руль, ограбишь Эббота на виски.

– Я не могу, Фло. Мне нужно уехать на выходные.

Она хмурится, глядя ему в глаза. Гэри ненавидит врать, особенно ей. И в то же время не представляет, как рассказать, что он собирается сделать. Но это Фло: ее не устроит половина объяснения. Черт, скандала не избежать: он уже начинает собираться в воздухе.

– Куда ты? По работе?

Гэри только качает головой.

– Домой?

– Нет. Мне нужно съездить… по своим делам. В Марокко.

Почти видно, как в ее глазах появляется херова гора вопросов. Хорошо, если он сможет ответить хоть на один из них.

– Фло, – быстро произносит Гэри, – я не могу рассказать зачем.

– Класс, – обиженно выдыхает она, вытаскивает ногу из его ладоней, – мне теперь додумывать?

– Или довериться. Разок-то можно.

– Ты снова что-то от меня скрываешь. Думаешь, это хорошо для наших отношений?

– Пожалуйста…

– Правда думаешь, что можно просто сказать «я уезжаю в Марокко»? Так же спокойно, как если бы ты собрался к Джеку смотреть соккер?

– Футбол, – машинально поправляет Гэри. Он никогда к этому не привыкнет.

– Иди ты, – бросает Фло, резко опуская ноги на пол и поднимаясь. – Что бы ты сказал, если бы я резко собралась на выходные в Колумбию и не объяснила зачем?

– Что люблю тебя и желаю хорошо провести время.

Кровь бурлит, сердце стучит в ушах так, что не слышно, что она отвечает. Фло сходит с ума, когда не может что-то контролировать. Сто раз об этом говорили, но она все не может взять в толк: у людей бывают личные дела. У Гэри бывают.

Нужно успокоиться. Не орать же на нее, хоть и хочется. Он отворачивается и считает до десяти. Не поможет – придется идти за виски.

– Я просто не понимаю, – долетают сквозь стук в ушах ее слова, – почему нельзя просто сказать, зачем тебе туда.

– Потому что это мое дело, – резко отвечает он, теряя остатки контроля. – И я просто тебя предупредил. Тебе мало забот на работе?

Гэри ненавидит с ней ссориться, но еще больше он ненавидит, когда она лезет не в свое дело.

– Иди ты, – зло повторяет Фло, и ее шаги начинают отдаляться.

Пиздец, спокойный вечер коту под хвост. Гэри выключает телевизор, поднимается и идет за виски. Если Эд Гилхам на самом деле не его отец, он сопьется. Это же каждый раз так будет.

У Фло проблемы с доверием, это ясно. И что, начать ей врать? Мерзко же. Хотя если бы рассказал, было бы хуже.

«Привет, любимая, я тут на выходные сгоняю в Марокко, отца забью до смерти и вернусь, ладно? Я быстро, одна нога тут, другая там, а как вернусь, сходим к твоим Эбботам».

Интересно, что бы она ответила на это? Гэри сейчас многое отдал бы, чтобы посмотреть на ее лицо, если бы она услышала это. Все эти чудесные, иногда даже детские представления о нем и об их отношениях рассыпались бы в прах.

Ну как, как ты ей скажешь? Это же Фло. Она не знает о нем столько всего: ни откуда у них взялись деньги на открытие бизнеса, ни про отца. Даже про гребаную «Альфа-Ромео» из Ливерпуля, которая одним своим сраным существованием перевернула их жизни.

И это нормально: иметь свою собственную часть жизни, а не растворяться в совместной. У них обоих есть секреты, и в отличие от Фло, Гэри ни разу не влез в ее прошлое. Не хочет рассказывать, как именно у девушки из семьи эмигрантов появилась галерея в центре Манхэттена, пусть не рассказывает. Даже если она ради нее какую-нибудь тетку убила, это только ее дело.