– Чертовски опрометчивый поступок, – заявил он. – Из-за тебя чуть несчастный случай не произошел.
Казначей не оказался бы там, где был сегодня – точнее, там, где была десять секунд назад спокойная и собранная сторона его личности, а не там, где он был сейчас, то есть на грани легкого инфаркта, – если бы не обладал поразительной способностью оправляться от нежданных потрясений.
Он вытащил стрелу и снял шляпу с нарисованной мелом на старинной древесине мишени.
– Ничего страшного, – сказал он. Без титанических усилий такого спокойствия в голосе добиться было невозможно. – Дырку почти не видно. А, гм, почему вы стреляли в дверь, мэтр?
– Подумай головой, дружище! Снаружи темно, а клятые стены из камня сложены. Ты что же, думаешь, что я в них стрелять стану?
– А?а, – ответил казначей. – Вы знаете, а ведь этой двери пять сотен лет, – добавил он с тщательно отмеренной долей укоризны.
– Оно и видно, – бесцеремонно брякнул аркканцлер. – Здоровенная такая черная штукенция. Что нам здесь нужно, дружище, так это поменьше камней и деревяшек и побольше жизнерадостности. Ну, ты понимаешь – чуток охотничьих гравюр. Украшеньица какие-нибудь.
– Я займусь этим лично, – не моргнув глазом, со-врал казначей. И вспомнил о зажатой под мышкой стопке бумаг. – А тем временем, мэтр, может быть, вы…
– Отлично, – перебил его аркканцлер, нахлобучивая на голову остроконечную шляпу. – Молодец. А я пойду взгляну на больного дракона. Мелкий поганец уже несколько дней к дегтю не притрагивается.
– …подпишете пару документов… – поспешно затараторил казначей.
– Не до того мне, – отмахнулся аркканцлер. – Здесь и так от чертовых бумажек не продохнуть. Кстати… – Он посмотрел сквозь казначея, словно внезапно о чем-то вспомнил. – Я утром одну странную штуку увидел, – сказал он. – Во дворе мартышка гуляла. Наглая такая.
– Ах да, – жизнерадостно ответил казначей. – Это Библиотекарь.
– Он что, питомца завел?
– Нет, вы меня не поняли, аркканцлер, – весело объяснил казначей. – Это и был Библиотекарь.
Аркканцлер уставился на него.
Улыбка казначея застыла.
– Библиотекарь – мартышка?
У казначея ушло много времени на то, чтобы прояснить ситуацию, после чего аркканцлер сказал:
– То есть ты говоришь, что этот бедолага превратился в мартышку из-за магии?
– Из-за несчастного случая в библиотеке, да. Магический взрыв. Был человек – стал орангутан. И не называйте его мартышкой, мэтр. Он – обезьяна.
– А что, есть какая-то разница?
– По-видимому, есть. Он становится, э?э, крайне агрессивным, если его назвать мартышкой.
– Надеюсь, он задницу людям не показывает?
Казначей закрыл глаза и содрогнулся:
– Нет, мэтр. Вы думаете о павианах.
– А?а. – Аркканцлер задумался. – А они здесь не работают?
– Нет, мэтр. Только Библиотекарь, мэтр.
– Я этого не потерплю. Ни за что не потерплю. Нельзя, чтобы по Университету слонялись здоровенные волосатые твари, – твердо заявил аркканцлер. – Избавьтесь от него.
– Боги, нет! Он лучший Библиотекарь, какой у нас только был. И с лихвой отрабатывает свою зарплату.
– Да ну? И как же мы ему платим?
– Орешками, – быстро ответил казначей. – К тому же он единственный, кто понимает, как вообще устроена библиотека.
– Так превратите его назад. Не дело человеку мартышкой жить.
– Обезьяной, мэтр. И, боюсь, ему так больше нравится.
– С чего ты взял? – подозрительно осведомился аркканцлер. – Он разговаривает?
Казначей заколебался. С Библиотекарем такая проблема возникала постоянно. Все так к нему привыкли, что с трудом припоминали то время, когда библиотекой не заправлял желтозубый примат, обладающий силой троих мужчин. Дайте непривычному время – и оно станет привычным. Вот только когда приходилось давать объяснения кому-то со стороны, звучали они странно. Казначей нервно откашлялся.
– Он говорит «у?ук», аркканцлер, – объяснил он.
– И что это значит?
– Это значит «нет», аркканцлер.
– А как в таком случае по-обезьяньи будет «да»?
Этого-то вопроса казначей и боялся.
– «У?ук», аркканцлер, – ответил он.
– Так ведь это тот же самый «у?ук», что и раньше!
– О нет. Уверяю вас, нет. Модуляции совершенно иные… я имею в виду, когда привыкнешь… – Казначей пожал плечами. – Наверное, мы просто научились его понимать, аркканцлер.
– Ну, по крайней мере, он поддерживает себя в форме, – едко заметил аркканцлер. – В отличие от прочих из вас. Я сегодня утром вошел в Необщий зал, а там была куча народу – и все храпели!
– Это старший преподавательский состав, мэтр, – сказал казначей. – С моей точки зрения, они находятся в идеальной форме.
– Идеальной? Да декан выглядит так, словно он кровать проглотил!
– О, мэтр, – сказал казначей, снисходительно улыбаясь, – но ведь слово «идеальная», как я его понимаю, означает «полностью соответствующая своей функции», а я бы сказал, что тело декана идеально пригодно для того, чтобы целый день сидеть и поглощать еду в огромных количествах.
Казначей позволил себе маленькую улыбку.
Аркканцлер смерил его взглядом, старомодным настолько, что он мог бы принадлежать аммониту.
– Это что, шутка? – спросил он подозрительным тоном человека, неспособного понять, что такое «чувство юмора», хоть ты битый час объясняй ему на диаграммах.
