Но председатель Сёгуната поднял вверх руку и проговорил:
– Никто не высказался в твою защиту, девочка. Расследование завершено. Значит приговор: …
– Я прошу не убивать ее! Необходимо пересмотреть детали пожара! – перебил следователь Тоношено своего отца. Фудзивара Даичи, кажется, зашипел. Но мать успокаивающе ему что-то проговорила.
– Надеюсь, это не личный интерес? – скептически спросил Тоношено. А повсюду послышались протестующие возгласы. Толпа жаждала крови виновных. И тяжелы будут последствие ее неудовлетворения.
Тут поднялась императрица:
– Правом императорского решения, я дарую девочке жизнь. Она спасла наследного принца из пожара и всегда была честна с нашей семьей.
Крики стихли. Взгляды устремились на председателя Сёгуната.
Тоношено Накамуро пожевал губами. Он не сводил напряженных глаз с наследного принца, то ли ожидая, то ли опасаясь подтверждения помилования. Воспользоваться императорским правом мог только сам император. А он был мертв.
Но наследный принц отбросил руку матери и зло выплюнул:
– Род Кён лишается привилегий благородной фамилии. Остальное: на волю совета, – и величественно удалился.
– Неожиданное решение: обвинение не подтверждено, но и не опровергнуто. Она остается под стражей до окончания расследования и решения главы расследовательного управления. Увести! – подвел итог председатель совета.
Я выдохнула. Сегодня меня не убьют.
***
Казнь монаха собирались провести на той же площади мудрости посреди города. Но на следующий день после суда, монаха нашли мертвым в камере. Он сделал харакири – вспорол себе живот тупым ножом. Того, кто принес ему нож, не нашли. Добиться каких-либо сведений от монаха тоже не смогли… заказчик так и остался не найденным.
Несмотря на признание невиновности, меня заперли в камере. Несколько раз приходил следователь и допрашивал, хотя мне сказать уже было нечего.
Сведениями о расследования делился Кейджи. Однажды он пришел ко мне вместе с императрицей. Фудзивара Муросаки похудела, ее лицо было настолько бледным, что ей не нужны были белила, которыми тут так любили пользоваться модницы.
Кейджи принес большой куль, набитый вещами.
–Спасибо за то, что спасла моего сына из огня, – проговорила императрица. – Но Даичи уверен в виновности твоего отца, и его тяжело переубедить. Мы сошлись на том, что тебе лучше покинуть столицу. Но отпустить совсем, не можем. Где твоя семья – неизвестно. К тому же, могут всплыть детали пожара. Поэтому Даичи отправляет тебя в дом распустившихся лилий. Будешь обучаться и жить за счет нашего клана. Но тебе запрещено покидать пределы дома лилий. Я надеюсь на твою сознательность.
Охранник открыл дверь, я склонилась в поклоне перед императрицей:
– Спасибо за оказанную честь! Никогда не забуду вашей доброты.
– Забирай вещи и постарайся сделать так, чтобы о тебе больше не вспоминали, – бросила императрица и ушла.
Кейджи обнял меня.
– Держись, сестра. Дом распустившихся лилий – это школа майко и гейш. Одна из лучших. Но это не место для благородной девушки.
– Ты же знаешь, я больше не благородная, – мне были смешны все эти глупости с благородными ограничениями. – Передай мне, если моя мать с тобой свяжется.
Кейджи тяжело вздохнул, вывел меня на улицу и, сажая в паланкин, шепнул:
– Мне запретили с тобой встречаться, но я найду способ. Ты навсегда останешься для меня лучшей сестрой!
***
Примечание:
Фудзивара Озэму – Надежный правитель.
11. Необычная тюрьма
Странное это оказалось место: Дом Распустившихся Лилий. Больше всего оно напоминало школу – интернат для девочек. Вот только обучали тут высокооплачиваемых проституток. О чем, я, конечно, узнала позже.
На территории поместья, находилось три здания. Что-то вроде общежития, учебный павильон и чайный домик.
Меня отвели в кабинет директора – старая, но еще красивая женщина сидела за столиком и вырисовывала иероглифы. Она пробежала глазами письмо, что дала мне императрица, и озадаченно замерла.
На свиток упала капля чернил с кончика кисточки.
– Да, благословит твой путь Будда, дитя. Меня зовут Юкихико Цуцуми. Я управляю Домом Распустившихся Лилий. Отныне, ты наша ученица. И не имеешь права покидать территории дома до окончания обучения. Все понятно?
Конечно, я поняла, что меня отправили в тюрьму. Пусть просторную, но никакой свободы тут не будет. К сожалению, я слишком привыкла к самостоятельности. Родители никогда не ограничивали меня, да и опыт прошлой жизни… Но на данный момент, мне было, так скажем, все равно.
Пережитое потрясение, смерть отца и императора, пожар и моя непроизвольная причастность к этой катастрофе, плюс почти три недели, проведенные в камере, навалились на мой организм именно сейчас. Я, наконец, поняла, что меня оставят в живых. Выдохнула. И готова была даже на гейшу учиться.
–Амай Кён, мне необходимо понять твои навыки. Спой и станцуй “Гимн весенних цветов", – управляющая вытерла кисточку тряпочкой и принялась убирать письменные принадлежности.
– Благословенного пути, Юкихико-сан. Я, к сожалению, не знаю такого танца. Да и голосом меня Будда не наделил, – я развела руками. Танцевать и петь сил не было. Ноги стали предательски ватными.
– Знакома ли ты с живописью, поэзией, какими-либо науками?
– Да, со всеми науками знакома.
Главная в Доме Распустившихся Лилий вздохнула, опять развернула свиток, поглядела в него, свернула. Вздохнула еще разок.
– Пока ты будешь обучаться с майко. А через месяц посмотрим. И строгий приказ: за территорию дома распустившихся лилий – не выходить под страхом заключения в темницу, – и она погрозила мне свитком.
Болтливая девчушка лет семи, по имени Ёко, провела меня в малюсенькую комнату, уточнив, что тут я буду жить совсем одна. Что является великой привилегией, по одиночке живут только старшие гейши. До восемнадцати лет ученицы живут по двое, трое, а маленькие девочки – спят всемером.
Попросив ее расстелить мне татами, я сразу же отправилась мыться. В помывочной меня встретила старая, как мир, пара: лохань с водой и ковшик. Наскоро приведя себя в порядок, и, с нежностью вспомнив душ и водопровод, я завалилась спать.
***
Следующий день встретил пением птиц и женскими криками. Тонкие стены не могли скрыть ссору молодых женщин, коих тут было очень много.
– Ты своровала мою заколку, – орала одна.
– Ты забрала мой пояс, – пищала другая.
– Замолкните обе! – верещала третья.
О, великий Будда, ужаснулась, да я же в коммуналке! Накрыла голову подушкой, но это не помогло.
– Благословенного пути! Вам необходимо подойти к Наставнице, она расскажет вам ваше расписание, – невидимая Ёко щебетала, быстро бегая по комнатке.
Пришлось вставать.
Встреча с наставницей прошла на ура. Мне выдали список моих занятий, целых два свитка с сочинениями для майко! И две легких юкаты.
Прежде, чем отпустить, наставница обтекаемыми намеками попыталась выведать девственница ли я.
– Конечно же, нет! – искренне соврала я. И выдала историю, про замечательного учителя. Который учил меня не только читать. Эххх. Надо было соблазнить Ватару. И образ внимательного учителя озарил мой измученный мир возвышенной ясностью.
В Доме Распустившихся Лилий меня наверняка попробуют под кого-нибудь подложить. Девственность в Ямато ценилась дорого. Некоторые майко умудрялись продать сие достоинство по цене сравнимой с годовым заработком гейши.
Дабы даже сомнений не осталось в моей не непорочности, я поделилась с наставницей лекцией про размножение, предохранение. И особенно заинтересовано осведомилась о венерических болезнях и методах их лечения.
Наставница хмурилась, взгляд ее становился все суровей с каждым словом. По лицу матери гейш стало понятно: меня заранее мысленно продали, и теперь, с сожалением, скорбят о несбывшихся деньжатах.
***
Временно отпустив ситуацию, я окунулась в мир гейш и их учениц.
Первое занятие вышло презабавное, да и остальные тоже.
Первым был урок истории. Ёко – моя помощница, привела меня в «класс» полный девочек до десяти лет. Всего человек двенадцать, примерно. Девочки сидели на коленках перед учителем несколькими рядами. Тихо шуршали кисточки. Пахло юностью и немытыми волосами. Важный дядечка с длинными усами читал историю древнего Ямато. Речь шла о восстании самураев, когда честные войны восстали против рода ДанЛи – кровавого Чосонского захватчика и привели к правлению род Фудзивара. Читал нудно и не интересно. Хотя события были достойны какого-нибудь американского боевика. Почти все самураи погибли, отбивая дворец. И лишь горстка последних выживших, защищая параллельно своего командира, смогла убить узурпатора. Захватчика из Чосона разорвали голыми руками, так как мечи самураев расплавил злой чосонский колдун. Командовал героями, сами понимаете, Фудзивара – последний из сокрушенных ДанЛи законных наследников трона.
За оказанную помощь первый император Фудзивара одобрил создание Сёгуната – совета самураев. С этих событий и началась непримиримая вражда Ямато с Чосон. Империя не простила соседям попытки захвата и люто ненавидела любое упоминание о соседе.
– Не было никакого колдуна, – буркнула я.
– Что, простите? – заинтересовался старичок. И как только услышал? Таким старым дядечкам положено быть глухими.
Я поднялась с колен и повторила:
– Колдун – это выдуманное народное творчество. На самом деле, мечи у двенадцати самураев отобрали, когда их взяли в плен. Но, сумев отравить охрану, герои выбрались из темницы. Пользоваться мечами воинов Чосон они побрезговали, а своих не нашли, поэтому передушили всех во дворце от охраны до узурпатора. История с колдуном – красивая сказка. Душили то они спящих, что не совсем вяжется с кодексом самураев.
Старичок погладил усища.
– Вы приятно многоосведомлены об истории Ямато. Что привело вас ко мне на слушание? – так и сказал «на слушание». Видимо, девчонки не сильно рты открывали на его занятиях.
– Меня отправили прослушать ваш… курс, я новая майко, – девочки зашушукались и уставились на меня огромными глазами. Таких старых майко им видеть не приходилось.
– Я поговорю о вас с наставницей. А пока: прошу вас принимать историю, без комментариев. Нашим слушательницам ни к чему знать некоторые аспекты. Это уменьшает чувство любви к родине.
Мне осталось только кивнуть и постараться не заснуть на уроке.
Потом были уроки музыки и танцев, где я уже точно поняла – прекрасные искусства не для меня. Танец с веером на высоких гэта – деревянных шлепках с высокой подошвой – вызывал ужас. Это была странная смесь йоги, гимнастики и игры «замри». Под удары барабанов надо было застывать в различных неудобных позах. Даже отцовские тренировки были менее трудоемки. Один раз я не выдержала и, скинув деревянные оковы, исполнила веселый танец из прошлого. Совместила канкан, рок-н-рол и подобие вальса воедино. Мне показалось, что даже аккомпанемент барабанов зазвучал веселее. Девочки захохотали, некоторые попытались повторить. Учительница танцев прикрыла ладошкой рот, сказала, что так танцуют только продажные женщины в темных переулках. Но глаза смотрели заинтересовано.
– Будьте уверены, не танцуют! – заявила я, демонстрируя танец маленьких утят.
О местных песнях я была осведомлена и тихо их ненавидела. Длинные унылые завывания наводили тоску и скуку. Но в доме распустившихся лилий вывели эти пытки на новый уровень: песни тут исполняли горловым басом, происхождение которого для меня оставалось загадкой. В моем мире так пели шаолиньские монахи, а не прекрасные девушки.
Самым же страшным испытанием был урок музыки. Где надо было играть на большом кото – длинном деревянном инструменте похожем на гусли. Нот в Ямато использовали 12, а шелковых струн на кото оказалось тринадцать. И где логика? Что за лишняя струна?! Играли на кото в костяных наперстках, которые одевали на большой и средний палец. Этими длинными острыми клювами было удобно чесать спину, но никак не дергать за жилы древнего инструмента.
Почему нам не давали играть на замечательной трехструнной гитаре, которую тут именовали сямисэн, для меня осталось загадкой. На вид гитара была легче и веселее в исполнении.
Словом, уроки пения, танцев и рисования я постоянно прогуливала.
Обнаружила небольшую библиотеку, хранительница которой была не против моих посещений, и там пряталась. Старая, но не седая еще женщина по имени Охару Хигасияма выдавала учебные свитки девушкам и охотно делилась сведениями об обитательницах необычной школы. Охару рассказала, что гейши спят только со своими покровителями, и только по своей воле. И никаким боком к продажным женщинам не относятся. Мне оставалось только кивать.
Со слов смотрительницы библиотеки, жили в доме распустившихся лилий девочки нескольких возрастов:
– от трех до восьми лет. Их учили основам танца, этикета, пению, работе по хозяйству. Они прислуживали старшим девушкам и преподавательницам. Помогали убирать дома и готовить на кухне.
–от девяти до тринадцати. Их называли майко – они уже считались ученицами гейш. Их учили сложной музыке, стихам, чтению, математике, истории и прочим искусствам.
– с четырнадцати до восемнадцати лет – девушки считались полноценными гейшами. Они работали вместе со своими преподавательницами в чайном доме, получали за это деньги и отрабатывали свое обучение. Параллельно их обучали науке любви, риторике, философии, политике и чистописанию. Со временем девушки могли выкупить свою свободу или найти покровителя, и уйти из Дома Распустившихся Лилий.
Большинство девушек были из бедных семей: хорошеньких дочек продавали собственные родители, так как не могли их прокормить или просто хотели бабла. Но была особая каста: те, которых отправили сюда покровители. Этих девушек не заставляли работать в чайном доме, за их обучение уже заплатили. А после окончания обучения, поумневших девушек забирали богатые папики, получая готовых секс-игрушек с повышенным IQ. Эта группа девушек была невелика, держалась высокомерно и особняком.
Я же выбивалась из рамок. Я была слишком стара для обучения, как майко. Но слишком дремуча в танцах и искусстве, для гейши. К тому же, за мое обучение уже заплатили, то есть в чайный дом отправить меня нельзя. Но и заберут меня вряд ли. Я, явно, была не в фаворе у императорской семьи. Если не сказать больше: меня стоило бы прятать, дабы не провоцировать правящий род.
В библиотеке меня нашла старшая из майко – Юмико и сильно ругала за прогулы. Это была девочка тринадцати лет, она смешно надумала губки, когда злилась.
– Непозволительно пропускать занятия по музыке! – верещала она, оторвав меня от истории Хидэёси – рода вдовствующей императрицы. Оказывается, прадед императрицы участвовал в битве с захватчиками Чосона. – Ты обязана учиться! Учителя поголовно тобой не довольны! – Как аналог старосты класса, Юмико жестко контролировала посещаемость и успеваемость учениц.
– Мне все равно, – улыбнулась я и вернулась к чтению.
– Тебя не переведут в гейши!
– Да это же замечательно.
– Я сообщу наставнице!
– Юмико-сан, – намеренно обратилась к ней, как к старшей, – я уверена, наставница обо всем знает. Спасибо тебе.
– За что? – опешила староста.
– За заботу. Здесь никто не беспокоится обо мне или моем будущем. Ты первая.
Юмико смутилась и убежала.
В следующем месяце ее ожидал экзамен на гейшу. Да-да. Тут сдавали экзамены на проституток. По танцам, пению, истории, математике, чтению и литературе. Я была всего на несколько месяцев старше Юмико.
Сбегала из дома лилий я два раза.
Первый раз: посетить пепелище дворца. Надеялась найти хоть какие-то улики. Но, увы: с момента пожара прошло уже больше месяца. Конечно, на территорию бывшего дворца никого не пускали и даже поставили забор вокруг. Но забор был редкий, а нищие – проворны. За месяц любопытные и жаждущие растащили все, что смогли поднять. Земля была перетоптана вдоль и поперек, кое-где виднелись следы колёс.
На всякий случай, я осмотрела все закоулки. Но, потратив весь день, вернулась ни с чем.
К слову, вернуться в дом распустившихся лилий было так же тяжело, как и убежать.
Это, конечно, не тюрьма, но многие воспитанницы находились здесь не по своей воле и попытки сбежать были довольно частыми. Высокую, метра в два, стену патрулировали четыре охранника круглосуточно. Если бы не мои тренировки с отцом и парочка последних заколок с недорогими камнями, не видать бы мне свободы. Путаясь в складках кимоно, я порвала свое одеяние и еще раз поплакала об отсутствии джинсов или спортивных штанов.
Вторая моя вылазка была в храм, где я нашла однорукого монаха. Храм был цел. Никого ни в храме, ни рядом с ним я не обнаружила. Посидев в окружении толпы Будд и аромата увядающих цветов, я приуныла. Храм вычистили до блеска. Тут я тоже ничего не найду. На всякий случай, простучала пол и стены, но никаких тайников не обнаружила.
Отрицательный результат – тоже результат. Вот только пользы от него никакой.
***
Пояснение:
Майко – название ученицы либо гейши
Гейша – женщина, развлекающая своих клиентов (гостей, посетителей) японским танцем, пением, ведением чайной церемонии, беседой.
12. Гранитные камни науки
Примерно через месяц Юкихико Цуцуми вызвала меня к себе:
– Я вижу, что ты не посещаешь уроки танцев и пения. Но тебе великолепно дается история, литература и прочие науки.
Что – правда, то – правда. По математике учитель меня вообще боялся. Я его познакомила с геометрическими уравнениями и вывела формулу косинуса. Бедолага долго дивился, а зачем это вообще. Мозг его кипел.
– К сожалению, Будда не наделил меня соответствующими умениями, и я не могу посвятить себя данным урокам полностью, – признала, смиренно опустив глаза.
– Я решила позволить сдать тебе экзамен на гейшу в этом месяце. Если ты не провалишься, сможешь посещать чайный дом и прислуживать гостям, – «обрадовала» руководительница Дома Распустившихся Лилий.
– Разве за мое обучение не заплатили? – по идеи меня не могли выпихнуть обслуживать толстосумов.
– Твое пребывание здесь не вечно, и рано или поздно ты нас покинешь. Но пока ты не можешь уйти.
Мы обе ходили по тонкому льду. Она – не могла выгнать меня. Я – не могла уйти. Она – не могла заставить меня работать. Но могла сделать мою жизнь невыносимой. Я могла продолжать сидеть в библиотеке. Но лелеяла мысль, что рано или поздно я смогу выйти отсюда. И тогда мне понадобятся деньги.
–Я готова на компромисс. Вы не заставляете меня развлекать ваших гостей. Мне, к сожалению, или к счастью, лучше не мелькать пока перед знатными особами. А заведение у вас самое приличное. Тут обычных посетителей не бывает, – Юкихико подобралась, как кобра перед броском, – А я готова вести вашу бухгалтерию и при необходимости обучать учениц, – Кивнула на гору свитков, валявшихся возле стола директрисы, – За это вы будете выплачивать мне жалованье, сравнимое с заработком ваших младших гейш.
Юкихико Цуцуми рассмеялась:
– С какой стати я доверю тебе счета нашего дома, да еще и буду платить. Кто ты вообще такая?
– Вам явно нужна помощь, а я умею обращаться с цифрами. Дайте мне неделю на проверку. Если вам не понравиться моя работа, мы пересмотрим условия договора.
– Ну, если неделю… – сомнение сквозило во взгляде. – В любом случае, это будет только после сдачи экзаменов. Сдашь и поговорим.
***
Из экзаменов я утроила фарс. Не удержалась. Достали пафосные гейши и майко. Из нормальных людей тут была только смотрительница библиотеки. Остальные меня прямо-таки презирали. Майко – за неумение петь. Гейши – за нежелание стать одной из них. Учителя – за нежелание посещать их уроки. Начальница – за невозможность поиметь через меня доход.
На живописи я нарисовала квадрат Малевича. Уточнила, что это совокупность благих деяний Будды, сконцентрированная в одной точке пространства. И деяния эти столь велики и широки, что, вмещая их, холст чернеет от того, как они плотно сжимаются. Преподаватель впечатлился и поставил алый плюс. Так тут отмечали «отлично».
На танцах я исполнила стриптиз. Конечно, я не раздевалась, а только распустила волосы. Но в сочетании с намекающими движениями и соблазнительными изгибами этого оказалось для всех достаточно. Учительница, зная мои вольности, сразу же отправила меня с зеленой меткой подальше. Зеленый – это удовлетворительно. То есть сдала, но плохонько.
На математике мне вообще хотели отлично поставить без экзамена. Но Юкихико Цуцуми настояла, и математик, краснея, дал мне какую-то жутко сложную, запутанную и длинную задачу. С которой я не сразу разобралась даже. Уж больно заковыристо звучала. Но, получив заслуженное отлично, я, все равно, первая покинула зал.
История, риторика и домашний уют прошли спокойно. Самым тяжелым экзаменом оказалась музыка. Совсем не умеющая играть на кото, я выучила ноты и заучила самую простую мелодию. «Музыка шести одежд» – первое произведение, которое разучивают девочки семи-восьми лет. Проще него был только «Гимн весенних цветов», но я решила хоть немного заморочиться. Накладные когти постоянно падали, и этот экзамен я бессовестно завалила бы, но меня откровенно пожалели.
На следующий день мне присудили звание гейши. Выдали новое кимоно. Не такое яркое, как у майко, нательная рубаха моя стала белого цвета. Я приступила к работе секретарем у управляющей Дома Распустившихся Лилий.
***
Работы оказалось много. Начала я с сортировки и проверки расходов. В первую же неделю выявив большую дыру в снабжении кухни. Оказалось, повариха, покупая товары, часть продуктов оставляла себе. После последовавшей проверки остатков, и выявления приличной недостачи, поварихе сделали выговор. Чуть не уволили. Она яростно доказывала, что купила на прошлой неделе двадцать шесть килограммов морковки и всю уже использовала. Я плохо представляю, что можно сделать из такого количества моркови. Но мы на прошлой неделе ничего такого явно оранжевого не ели.
Так я стала секретарем и бухгалтером Юкихико Цуцуми. Понемногу она прочувствовала мою сообразительность и хорошую память, цепкий ум и ответственность. Ну и скромность, естественно. И начала мне доверять.
Почти всю зарплату я откладывала. Тратя деньги только на одежду и необходимые мелочи. Я возобновила составление словаря, параллельно стала вести дневник, назвав его «Жизнеописание дочери самурая Кён». Отдельно вела тетрадь для записи воспоминаний, если вдруг всплывала какая-то важная вещь из прошлого: теорема, закон физики, состав химических веществ, все записывала.
В эту же тетрадь внесла хронологию развития своего старого мира. Со всеми датами, которые смогла вспомнить. Мало ли удастся как-то соотнести события этого мира и прошлого.
К гостям выходить меня не заставляли. Я жила в маленьком мирке Дома Распустившихся Лилий, стараясь сильно не выныривать на поверхность. Изредка меня задирали младшие гейши – не всем нравилось, что я живу серой мышью и не работаю с посетителями. Но попытки школьной травли были быстро пресечены тремя сломанными носами. Отец хорошо меня выучил.
Решив переждать годик, я стала налаживать контакты с местной полицией. Надеялась выйти на служащих расследовательного управления и выпытать у них информацию о расследовании пожара. Но, видимо, простым служащим не хватало денег, или они не любили дом распустившихся лилий: ни одного полицейского я так и не поймала. А идти к дверям Тоношено Ичиру не решилась.
Меня могли убить, выгнать на улицу или оставить в темнице.
А меня направили в лучшую школу гейш в стране.
Какие бы цели не преследовала императрица, я ей была благодарна.
***
Пояснение:
Юката – традиционная японская одежда, представляющая собой летнее повседневное хлопчатобумажное, льняное или пеньковое кимоно без подкладки.
Кимоно – длинный халат с широкими рукавами, связанный поясом – традиционная одежда в Японии.
13. Человек из прошлого
В доме распустившихся лилий праздновали день рождение наследного принца – Фудзивары Накамуры – третьего сына Великого правящего императора. Прошло пять лет со дня моего появления в школе гейш.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги