Гори

И вот я находилась одна, наедине с бурей эмоций внутри меня, в полном неведении о том, как перестать думать о парне, глазеющим на меня, но не разговаривающим со мной, и стоит ли переставать это делать, если он мне действительно нравился. Удивительно, как я еще не свихнулась.

На уроке русского языка, когда учительница оставила нас одних для самостоятельной работы над упражнением, Рита шепнула мне в ухо:

– Он так смотрит на тебя, как будто съест.

– Кто? – спросила я, задумчиво выводя карандашом незамысловатые рисунки на полях тетради.

– Ваня. Только не оборачивайся, а то он поймет, что мы с тобой о нем разговариваем. – Кончик моего карандаша сломался. Рита хитро посмотрела на меня. Мое лицо красноречиво говорило обо всем, что ей хотелось знать. – Ну признай, что он тебе нравится…

Нравлюсь ли я ему, если он меня постоянно избегает, вот что я хотела бы знать. А если не нравлюсь, то зачем он все время смотрит на меня… Я с грустью вздохнула, раздумывая, что сказать Рите. В класс вошла учительница и тем самым спасла меня от какого-либо признания. Я ведь и сама не знала ответа. То, что я чувствовала к Ване, я не знала, как обозвать, как придать этому хоть какую-то словесную форму. Он мне нравился, меня тянуло к нему. Но я опасалась этих новых чувств, которые могли перевернуть мой мир, не спросив меня об этом.

После урока ко мне подошел Алекс, будто специально ожидающий меня у кабинета. В школе его дреды всегда были собраны в хвост, что, с точки зрения моих одноклассниц, ему шло еще больше. Я невольно подслушала их разговор про Алекса в женской раздевалке после физкультуры, пока переодевалась. Я все надеялась услышать и про Ваню, но привыкла слишком быстро одеваться, поэтому я покинула место сплетен раньше, чем они переключились в разговоре на других парней.

– Привет, Аня, – произнес Алекс, подойдя ко мне на очень близкое расстояние.

– Привет.

– Хочешь пойти в кино сегодня со мной? – он улыбнулся своей фирменной голливудской улыбкой.

– Хм… – Я пыталась подобрать слова, делающие мой отказ менее обидным. – Я как-то не настроена идти в кино.

– А в кафе?

– Тоже, – я слегка улыбнулась, чтобы сгладить момент. Но как можно сгладить момент, когда на той неделе я точно так же ответила отказом на его попытку пригласить меня на свидание?

– Ты вообще не настроена никуда идти?

Алекс внимательно смотрел на меня, кажется, начиная понимать. Я не могла ему соврать.

– Нет, извини.

“Нет, извини, но мне нравится твой друг”. Я могла бы так сказать. Но я уже несколько лет вела себя, как трусиха, и не планировала это менять.

– Что ж, как хочешь. – Он пожал плечами и быстро, будто спасаясь бегством, направился в соседний класс.

На следующий день, на уроке английского языка меня попросили сесть рядом с Ваней. Он нехотя подвинул свои учебники и тетрадки, освобождая место для моих. Я села на краешек стула. Теперь я понимала значение выражения “готова провалиться под землю”. Как бы я хотела это сделать прямо сейчас, лишь бы не терпеть такое пренебрежительное отношение от человека, который мне был симпатичен.

Только когда учительница попросила нас сделать диалоги, он взглянул на меня из-под своих длинных черных ресниц, и вся моя злость на его неприязнь, все вопросы, которые я хотела ему задать напрямик, испарились в воздухе. Это было очень-очень нечестно, я опять утонула в его глазах, забыв обо всем. Сложно оторвать взгляд. Можно сказать, невозможно. Наверное, прошло какое-то время прежде чем я сообразила, что Ваня смотрит на меня со своей обычной усмешкой. А действительно, как еще можно на меня смотреть? Он ждал от меня ответа на заданный им вопрос, но я его совсем не слышала.

– Что?

– Мы будем смотреть друг на друга или все-таки составим диалог?

Я потупила взор на свои руки, смутившись от его резкости.

– Давай начнем составлять диалог.

Мы быстро справились с заданием. Ваня так бегло говорил на английском, что я подумала, не пора ли походить на какие-нибудь курсы. Мои мысли путались и пару раз я включала в наш диалог словечки на итальянском, чем вызывала очередную ухмылку Вани, которая на любом другом лице могла бы меня очень сильно раздражать.

Когда мы закончили, другие ученики, в отличие от нас, еще были в процессе задания, поэтому между нами возникла неловкая пауза. Я не знала, что сказать. Какая твоя любимая книга? Ты любишь дождь? Веришь в Бога? Я тебе нравлюсь? Но я упорно молчала, боясь сказать что-то не то. По Ване было видно, что он тоже подбирал нужные слова.

– Аня, ты не думай, что я тебя избегаю, – сказал он и опустил голову, пряча лицо за волосами.

– А я не думаю. Это просто видно, – сказала я, постаравшись не выдать своей грусти по этому поводу.

– Ты очень интересная девушка. Большинство ребят из класса хотели бы с тобой встречаться.

– А большинство девушек с тобой, – парировала я.

– Может быть, – грустно улыбнулся Ваня. – Но мне они не интересны. Мне интересна ты…

– Оо, – только и смогла сказать я в попытке скрыть переполняющие меня радостные чувства. Но при одном только взгляде на Ваню мое сердце замерло от тревожного ощущения: что-то дальше пойдет не так.

– Но Алекс начал первым за тобой ухаживать. А он мой друг. Я не могу встать у него на пути, – глядя в сторону произнес Ваня.

Какое, никому ненужное, благородство! Я открыла было рот в возмущении от того, что никто из них не догадался спросить меня о моих чувствах. Но учительница уже начала проверять то, как мы выполнили задание, и мы с Ваней быстро и четко проговорили свой диалог, почти не смотря друг на друга.

Я была обескуражена тем, что все-таки он нашел что-то интересное во мне, что-то, что отличало меня от остальных девушек в классе. Все-таки мои догадки были верны. Он действительно меня видел.

Краем глаза я смотрела на его прямой нос, на хорошо очерченные скулы, на руки, которые теребили край тетради, и не могла понять, когда же мне стал нравиться странный, непонятный парень, которого и знала-то меньше месяца. Быть может, он уже встречался с рыжеволосой девушкой с нашей первой встречи с ним, поэтому просто решил поиздеваться надо мной. Мало ли, кто еще ему интересен. Сейчас я сомневалась во всем, потому что надежда, появившаяся во мне вновь, не покидала меня, даже если почва уходила из-под ног бесповоротно.

Моя жизнь до переезда в Москву была предельно проста. Этакое существование: дом, моя семья, школа, дополнительные занятия, съемка или встреча с друзьями. Очень редко я ходила на свидания, но это было больше для галочки, чтобы заполнить хоть чем-то свое свободное время. Все что угодно, лишь бы не сидеть в четырех стенах и не думать. Не думать о том, что моей сестре не суждено было встречаться с молодыми людьми, даже если бы она была жива. Не думать о том, каково это прожить всю свою жизнь в счастливом неведении о том, что твое сердце скоро остановится, о том, что твоя младшая сестра красивее и здоровее, и та с радостью поделилась бы с ней и тем, и другим, если бы могла. Но та не могла. И все мысли разбивались вдребезги об это “если бы”.

Поэтому я бегала на свидания с мало мальски понравившимися мальчиками, и притворялась счастливой и глупой девочкой, какой и должна была бы быть. И такой я им приходилась по вкусу, но ни один парень не мог зацепить меня по-настоящему. Их интересовала лишь моя внешность. И я радовалась этому факту, потому что можно было изображать кого угодно, но только не себя.

Если кому-то открыться, то это значит, обнажить себя. А если человек окажется недостойным этого, будет высмеивать твои попытки быть честной, то получается, я самолично даю себя распять. Намного легче носить маски, тем самым, не давая ни шанса сделать тебе больно. Всего один раз я все-таки позволила причинить себе боль, и мне это не понравилось.

Конечно, больше Ваня со мной не заговорил. Как только раздался звонок на перемену, он быстро собрал свои вещи и вышел из класса. Мне осталось только смотреть на место, где он только что сидел, и думать, а не приснилось ли мне все это.

***

Ваня выбежал из кабинета английского и ударил кулаком стену. Боль помогла на секунду отвлечься от мыслей об Ане, но тут же, кружась в бешеном урагане, они вновь обрушились на него. Не Алекс удерживал его от того, чтобы назначить свидание Ане. Ваня сам не мог сделать этот шаг. Слишком много боли было спрятано в этой девушке, слишком много масок на ее лице. Эта ее открытая одежда, яркий макияж, туманный взгляд. Она была не такой, он это видел. Настоящая Аня вышла из машины в тот дождливый августовский день, наступила в лужу и сама же заулыбалась этой глупой случайности. Настоящая Аня смотрела на книги теплым влюбленным взглядом, а ее ноздри забавно трепетали от запаха воспоминаний. Настоящая Аня смотрела в объектив его камеры заинтересованным взглядом, ошибочно думая, что этого самого взгляда не было видно.

Ваня сбежал в школьную фотомастерскую. Естественно, это был не его кабинет. Бывший завуч школы увлекался фотографией, поэтому создал этот кабинет в качестве хобби, а потом перевелся в другую школу, где ему предложили должность директора. А Ваня просто вовремя появился в нужном месте, вовремя увлекся тем же. Кроме того, новый директор оказался хорошим знакомым его отца. Иначе, как простому ученику смогли бы разрешить пользоваться этим кабинетом? Звезды сошлись вполне успешно. По крайней мере, сейчас.

Ваня склонился над фотографиями Ани. Он был прав. Вблизи получилось еще лучше. Камера ее любила. Ваня сел на диванчик с фотографией в руке. Хотелось опять курить, но сигареты остались дома. А без них трудно было понять себя. Он знал, что боялся. Боялся той боли, которая таилась в Ане. Боялся не справиться, подвести ее к еще большей боли. Боль на боль, стенка на стенку. В выигрыше никто не останется.

Глава 4

В четверг вечером, удобно расположившись в мягком кресле с чашкой горячего какао, я болтала по скайпу со своей подругой из Питера, которая не успев толком разобрать вещи и привыкнуть к новому часовому поясу, решила связаться со мной. Софи (с ударением на последний слог, как и полагается во французских именах!) была лучшей и единственной моей подругой. Звучание имени в такой интерпретации настолько подходило ей, что уже никто не звал ее Соней. Софи выглядела как настоящая супермодель, намного выразительнее, чем я. Высокая, худая, с удлиненным каре, которое лишь подчеркивала ее необычайно красивое аристократичное лицо, она действительно ассоциировалась только с Парижем.

Софи, прилетевшая утренним рейсом из Америки, где гостила у своей тети, выглядела загоревшей и отдохнувшей, лишь темные круги под глазами напоминали о долгом перелете. Первым делом, как только мы вышли в скайп, она оценила масштаб трагедии моей комнаты. И это она еще не видела всю квартиру целиком!

– Ого! Вот это да! – только и смогла воскликнуть она.

– Да…, – угрюмо протянула я, показывая ей всю комнату.

– Розовый цвет снова в моде, – хихикнула она, сверкнув шоколадного цвета глазами. То, как изменилось выражение моего лица, ее еще больше развеселило.

– Значит, я на гребне волны! И кстати о волнах, как Калифорния? Выглядишь потрясно!

– Извини, что так мало писала тебе, не было времени. Знаешь, вечеринки, курсы актерского мастерства.... А парни… ммм. Я бы там жить осталась.

Софи вздохнула и предалась своим ярким летним воспоминаниям настолько живо, что было чувство, что я вполне могла побывать там вместе с ней. Но что-то было не то. Я никак не могла разобрать, что именно. Тембр ли ее голоса, взгляд или слишком широкая улыбка, тут же исчезающая при завершении ее рассказа, а быть может, уголки губ, уходящие вниз, а не вверх.

– Софи, что-то случилось? – спросила я настороженно.

– А должно? Почему ты спрашиваешь?

– Не знаю. Я, наверное, так и не привыкла к такому общению, – тихо сказала я, потупившись.

– А как прошла твоя фотосессия первого сентября? – спросила Софи, тут же меняя тему разговора. – Я помню, ты писала об этом еще в августе. Ой, мы же с тобой с лета, получается, не общались.

– Да наверстаем еще. А съемки прошли хорошо. Фотограф был настоящим профессионалом.

– Это был мужчина? – Софи широко распахнула глаза, как будто увидела привидение.

– Ну… мой папа тоже был в студии, поэтому я совершенно не возражала, что фотограф – мужчина.

Я сделала большой глоток теплой тягучей жидкости, пытаясь унять дрожь от нахлынувших, не самых лучших в моей жизни, воспоминаний.

– Рада, что ты реабилитируешься!

– Пытаюсь. Зато потом мы с папой пошли обедать в одно из лучших кафе Москвы. И я заказала себе очень калорийную лазанью и много-много очень вкусного мороженого.

– О! Вот что значит нет рядом твоей мамы. А что это ты пьешь сейчас, неужели какао? – Софи начала смешно вглядываться в экран.

– Угадала. И даже не с молоком, а со сливками. И аж с двумя ложками сахара. А еще у меня здесь овсяное печенье. – Я потрясла коробкой печенья под заливистый смех Софи и сделала еще глоток какао.

– Ох, Аня, что бы сказала твоя мама?

– Ну она бы сказала: “Дорогая, как ты можешь есть на ночь? Ты станешь жирной, и никто тебя не возьмет в модели”.

Наверное, мне удалось скопировать любимую интонацию моей мамы, потому что Софи смеялась взахлеб.

– Ну как, нравится иногда нарушать правила? – поинтересовалась она, когда смех утих.

– Не знаю, нравится или нет, но мне это было необходимо.

– Понимаю, тяжело вливаться в новый коллектив. Помню, как ты пришла впервые к нам в класс, такая красивая и смущенная. Но потом ты так резво разобралась со всеми недоброжелателями, так умело всех поставила на место. Забылось уже, каково это, переходить в другую школу, да?

Я была вынуждена согласиться. Тогда я была несколько другой, привыкшей к частой перемене мест, готовой защитить себя и своих родных. Но тогда мне было это важно, а сейчас уже нет.

– Но ты знаешь, большинство ребят лучше, чем в нашем с тобой классе. – Я поставила чашку на стол и взъерошила свои волосы.

– О, хочешь сказать, что твои испорченные москвичи лучше нашей питерской интеллигенции?

– Не совсем, – протянула я и виновато улыбнулась.

Я уже давно поняла, что в любом классе есть хорошие и плохие ребята. Не бывает исключений. И, к сожалению, с плохими мне не везло. Пару дней назад Мишель вместе со своей стаей таких же стервозных подруг зажала меня в женском туалете. Я как раз мыла руки, когда они ворвались в туалет, и выгнали всех остальных из помещения.

– Ты! – тут же зашипела Мишель и больно ткнула меня в плечо длинным ногтем. – Еще раз подойдешь к Ване, и я тебе все волосы повыдираю.

Я оценила ее воинственный вид, решив про себя, что она действительно может это сделать. Ее подруги выглядели одинаково устрашающе и, казалось, уже были готовы исполнить угрозу прямо сейчас.

– Я не подходила к Ване, – сказала правду я.

Никто ни к кому не подходил. И это было очень печально.

– Ты сидела с ним на английском. Мне все рассказали!

– Нас так посадила Людмила Сергеевна, – продолжала гнуть свою линию я, ощупывая пути спасения из этой безвыходной ситуации. Даже если я и смогла бы хоть как-то противостоять физически, против троих у меня не было шансов.

– Мне плевать, кто вас посадил. Держись подальше от него. Если он и будет с кем-то встречаться, то только со мной. Тебе ясно?

– Да, – нервно сглотнула я и посмотрела в горящие гневом глаза Мишель.

В какой-то момент я ее даже зауважала. Смогла бы я вот с таким упорством защищать того, кто мне нравился? Я сама знала ответ. Нет. Я – трусиха. Ничего не могу сделать в этой ситуации. А ведь Ваня мне нравится.

– Что ты так на меня смотришь? – злорадно спросила Мишель и обозвала не слишком красивым словом.

– Ничего, – поспешно ответила я и заморгала.

Перед глазами поплыли моменты моего прошлого, когда я, будучи дерзкой и решительной, давала отпор любому, кто плохо отзовется обо мне или моей сестре, а таких моментов хватало. Что мне мешало сейчас вцепиться в эти черные блестящие волосы? Что мешало отстаивать свою точку зрения?

Мишель пощелкала перед моим лицом пальцами. Я вышла из оцепенения и вопросительно глянула на нее.

– Что в этой дуре нашел Ваня? Девочки, я правда не понимаю!

Ее свора дружно поддержала мое очередное унижение громким гоготом. Со мной обращались, как с ничтожеством, и что хуже всего, я не оспаривала этот факт. Я просто наблюдала, как стервозная тройка с громким смехом выходила из туалета. Мишель напоследок показала мне неприличный жест. Я прислонилась спиной к холодной стене и закрыла глаза. Плакать не хотелось, но и для улыбок повода тоже не было.

Я не рассказала об этой истории Софи. Было стыдно говорить о своем бездействии. Подруга знала меня другой. Она не поняла бы, как можно просто стоять и слушать оскорбления в свой адрес.

– Повезло тебе. А я еще год буду учиться с избалованными золотыми детками, у которых в мыслях только по клубам тусить.

– Сочувствую тебе, – искренне произнесла я.

На фоне большинства учеников моего бывшего класса, в голове которых не было ничего, кроме вечеринок, Софи действительно выделялась своей целеустремленностью. Она хотела стать актрисой. Настоящей, а не пустышкой. Именно поэтому как только я перешла в питерскую школу, я сразу сдружилась с Софи. Она была особенной девушкой, с сильным стержнем внутри. Четыре года назад у меня тоже была цель. А потом все пошло не так. И если бы, Софи познакомилась со мной сегодняшней, то вряд ли мы стали подругами. Но после того, что случилось со мной, она как никто, понимала меня и поддерживала.

– Что-то еще случилось? – Софи пристально вглядывалась в меня своими большими карими глазами.

– Ну… есть один парень, он учится со мной в одном классе.

Я закусила губу, чтобы собраться с мыслями и чувствами, которые опять спутались в клубок при воспоминании о Ване.

– И? – Моя подруга искренне недоумевала.

– И я не понимаю, почему впадаю в ступор при одних только его взглядах на меня.

– Анька! Да ты влюбилась! – Глаза у Софи опять округлились.

– Нет, что ты! И скорее всего, у него уже есть девушка, – поспешно ответила я.

– Да ну? Как его зовут?

– Ваня.

– Ты бы видела свое выражение лица при произнесении его имени, – Софи довольно ухмыльнулась. – Он уже пригласил тебя на свидание?

– Нет, я же говорю, что, возможно, он не одинок. Он очень странный, – зачем-то шепотом произнесла я и рассказала подруге обо всем, что происходило между мной и Ваней за эти дни. Рассказ вышел не таким продолжительным, как хотелось бы.

– Ох уж эта мужская дружба! Но главное, он же сам сказал, что ты ему интересна! – заключила подруга и широко улыбнулась. – Что еще мы знаем об Иване?

– Ничего, – развела я руками.

На самом деле, я знала о нем чуть больше, чем раньше. Все благодаря Рите, которая сама того не замечая, рассказывала о Ване важные для меня детали. Он отстаивает нашу школу в футболе, являясь одним из лучших полузащитников, участвует в олимпиадах, а еще, помогает в учебе отстающим. Кроме того, я и сама, украдкой наблюдая за Ваней, видя, как он общается, как приходит на помощь одноклассникам, убеждалась, что он очень хороший парень. Но этот хороший парень, видимо, не для меня.

– Не густо. А он есть в соцсети? – прищурившись на меня, спросила подруга.

– Этого я не знаю. Я только Риту, мою соседку по парте, в друзья добавила. Ты же знаешь, я не часто захожу на свою страничку… – Ну почему, почему эта идея не пришла мне самой в голову?

– В чем проблема покопаться у нее в друзьях? – лукаво улыбнулась Софи.

– Проблема есть. Зачем мне это надо? Может, я вообще ему не нравлюсь?

– Ты то? Ты себя в зеркало видела? Не хочешь сама, посмотрю я. Какая у него фамилия? – самодовольно спросила она.

– Не скажу! – таким же самодовольным тоном проговорила я. – Я пойду спать, пожалуй, или читать. Я еще не решила.

– Спокойной ночи. И удачно тебе… поспать. – Софи показала язык, и прежде чем я отреагировала на ее жест, отключилась.

Я нервно выключила ноутбук. Ну почему моя подруга так хорошо меня знает? Ну уж нет! Не буду искать Ваню в интернете. Я достала наушники из ящика стола, быстро воткнула в уши, и включила первую попавшуюся песню на высокую громкость, превышающую допустимую слышимость. Опасно для слуха, но еще опаснее слушать свое сердце. Я всегда включала на полную громкость свои любимые группы, чтобы успокоиться и настроиться на съемку. Но сегодня любая музыка влияла на меня совсем не вдохновляюще, а скорее наоборот. Я с раздражением кинула наушники вместе с телефоном на кровать. Телефон остался жив, кровать тоже. Я достала электронную книгу, и пока листала список закачанной литературы, заметила, что моя нога дергается, как у эпилептика.

Я положила книгу на стол, прошлась по комнате из стороны в сторону, заглянула в окно. На улице было темно. А как еще может быть в полночь, если это не белые ночи в Питере! Интересно, в каком доме живет Ваня, или он был здесь просто в гостях? Поймав себя на этих мыслях, я резко задернула занавески. Ну откуда взялся мой интерес к этому парню? Да красивый, да интересный, да не такой уж обычный. Мало ли таких особенных стирают подошвы своих ботинок об эту огромную и необъятную Землю?

“Такие, как он, могут стать самым большим счастьем или самым большим несчастьем в твоей жизни, деточка. Обычно, случается второе”, – говорила мне позапрошлым летом моя бабушка, когда я, чуть отойдя от свалившегося на всех нас горя утраты, при ней засмотрелась на очень красивого парня, проходящего мимо и подмигнувшего мне. Тогда я не восприняла ее слова всерьез. Ведь, в шестнадцать лет вообще ничего не воспринимаешь всерьез, когда вокруг лето, морской бриз и чайки летают над головой, надрывно крича о любви. И есть только солнце, тепло, бьющее через край, и где-то там парит ощущение призрачного счастья. И хочется нравится красивому мальчику, целоваться с ним и танцевать под темным небом, усыпанным сотнями звезд, и самой быть той звездой, что светит только для него, и гореть, гореть, гореть… Но потом оказывается, что парень любит, когда для него горят, но сам гореть не хочет, а хочет от тебя все большего и большего, и ждет, когда ты сгоришь дотла. Бабушка оказывается права. Звезда гаснет, не горя желанием светить кому-нибудь еще.

И вот сейчас, спустя несколько лет, я, в пока еще более менее ясном сознании, не замутненном поцелуями и танцами под звездным небом, понимала, что хочу вновь гореть, даже не зная, какой вариант из бабушкиного изречения мне уготован.

Я подошла к туалетному столику, взяла расческу и начала свой обычный вечерний ритуал, приводящий мои волосы в идеальный порядок. Раз. Два. Три. Четыре… Я взглянула на себя в зеркало, и не узнав эту девушку с горящим взором, тут же бросилась к ноутбуку. Мне казалось, что так долго он еще не включался. Я нервно теребила прядь волос, ожидая пока загрузится сайт.

Тут же мне пришло насмешливое сообщение от Софи: “Ну что, не вытерпела?” Я не стала ей отвечать и начала поиск Вани в друзьях у Риты. Сердце стало стучать сильнее, когда я увидела его профиль. И секунды не раздумывая, я щелкнула мышкой на его фотографию. На аватарке он был таким обаятельным, покоряющим своей широкой улыбкой, парнем, в белой футболке, облегающей его стройное мускулистое тело… Я судорожно сглотнула. В первую нашу встречу он показался мне худым, но оказалось, что его одежда скрывала очень красивое спортивное тело. Может ли парень быть настолько идеальным? Я поймала себя на мысли, что вновь и вновь задаю себе этот вопрос.

Его профиль почти не был заполнен, поэтому я продолжила смотреть фотографии. Вот он с друзьями катается на роликах в каком-то парке; вот он на горнолыжном курорте улыбается своей идеальной улыбкой; вот он в обнимку с большой и лохматой собакой дворовой породы (у него есть собака?); вот он на рок-концерте; вот он смеется в компании той самой рыжеволосой девушки, и она подписана как его двоюродная сестра (Тысячи раз ура! Это не его девушка!)… Но что толку от этого, если Ваня со мной не общается?

Только я собралась ответить Софи, как мне приходит еще одно сообщение. Я смотрела на слово “привет”, мелькающее сбоку, и далеко не сразу поняла, что оно отправлено Ваней. Неужели я случайно лайкнула какую-нибудь его фотографию? Я судорожно попыталась вспомнить, не выдала ли себя на его странице. Но нет, я ничего такого не нажимала и не писала. Тем временем, он дописал:

– Завтра придешь в школу?

Красная, как будто Ваня оказался рядом, я начала писать ответ:

– Привет, приду. – Мое сердце было готово выпрыгнуть из груди.

Он тут же ответил:

– Хорошо. Буду ждать встречи с тобой.

Я долго смотрела на последнее предложение. Он что издевался надо мной? Наверное, надо что-то ответить, но я никак не могла придумать, что именно. Если написать “я тоже!”, это было бы слишком значительно для меня сейчас. Если написать какое-нибудь слово, наподобие “ОК”, то получилось бы слишком пренебрежительно. Поэтому я, краснея и чувствуя, что даже мои уши начали гореть, (да что со мной не так?) просто выключила ноутбук, и улыбаясь как дурочка, отправилась мыть чашку от выпитого какао. Включенная по ошибке холодная вода из крана слегка отрезвила мой полет фантазий. Может, он такой же как его кузина, может, он просто хочет посмеяться надо мной? Или это, непонятная мне, обычная вежливость с его стороны… С такими противоречивыми мыслями я дошла до своей комнаты, включила ночник у кровати, легла в теплую постель и на удивление практически сразу заснула.