– Никаких университетов, – Чунь Шэн взяла Лею под локоть и потащила прочь от храма.
– Не может быть! Ты против образования? – негодованию не было предела.
– Я не против нормального образования. Ты должна уметь защищать себя и противостоять напору Ворона, – цедила сквозь зубы Чунь Шэн, пробираясь сквозь группу туристов. – Медицина не сделает из тебя воина. Не даст силы. Это занятие для статиков. Сильным волшебникам там делать нечего.
– Но я… Я могла бы… помочь дяде Хенгу, – чуть не плача сказала Лея.
Тётя резко развернула её к себе. Не говорила ни слова, только смотрела. От её пронзительного взгляда бросало в дрожь. Ярость Чунь Шэн отзывалась болью в висках Леи. Выносить дальше это молчание не было сил.
– Он ведь… болен… Болен? – спросила она тётю. – Я научусь. Я… вылечу его. Я чувствую… Ты знаешь мой дар. Чужая боль. Как сейчас. Вот здесь, – Лея коснулась пальцами висков Чунь Шэн.
Ладони обожгло.
– Это не твой путь, – проговорила тётя, убрав руки Леи. – Ты должна стать сильной в защитной и боевой магии. Иначе… пропадёшь.
Она потянула за руку. Лея в последний раз оглянулась на купол оратория и поспешила за тётей.
– Куда мы идём?
– В китайский квартал. У нас встреча.
Глава 8. Погоня
– Ты говорила, у нас встреча, – допивая чай, сказала Лея.
– Угу. Тайная. Мы под прицелом глаз, – тихонько пояснила Чунь Шэн.
Китайский ресторанчик был таким маленьким и шумным, что хотелось поскорее выйти на свежий воздух.
– Долго ещё будем сидеть?
– Когда подадут знак. Закажем ещё лапши.
– Ну не-ет, – простонала Лея. – В меня больше ничего не влезет.
– Возможно, нам предстоит тяжёлая ночь. Если… Если Ву решит забрать артефакт.
– Ты не могла предупредить? Я бы так не переедала. Когда мы поедем в Монтегю?
– Скоро. Потерпи пару дней. Мне нужно удостовериться в твоей безопасности.
– Думаю, на острове я под защитой. В школе – тем более. А ещё, – Лея наклонилась ближе, – когда медальон на мне, я… становлюсь смелее. И сильнее. Мне кажется.
– Так и есть. В нём невероятная мощь. Ты не представляешь. Думаешь, Ворон просто так это всё затеял? С тобой.
– Знаешь, я… Я не сержусь на тебя больше. Вдруг поняла, что… ты многое сделала для меня. Дала мне жизнь. Защищала. Обучала. Беспокоилась. Ты мне как… мать. Я… люблю тебя.
Чунь Шэн изменилась в лице после признания Леи. Они обнялись.
– Я тоже, милая. Тоже люблю тебя. Как родную дочь. Пообещай мне, что будешь беречь себя. И учиться. Ты воин, Мэй-Мэй.
– Угу.
На край стола опустился поднос с двумя огромными тарелками лапшичного супа и парой стаканов чего-то белого, с пузырьками.
– Тётя, когда ты успела сделать заказ? – удивилась Лея.
– Я его не делала.
– Что? Тогда это… ошибка. Мы должны…
– Стой, – пальцы Чунь Шэн обхватили запястье.
– Фу, в моей тарелке волос, – Лея поморщилась.
– В моей тоже. Это знак. Ворон близко. Мы должны уходить.
– Фу, что ты делаешь? – брезгливо спросила Лея, увидев, как тётя залезла пальцами в суп, достала волос и бросила его в напиток. Жидкость в стакане медленно поглотила его.
– Что это было? – трясясь в полупустом вагоне метро, спросила Лея.
– Копирующий напиток.
– Это я уже поняла, – буркнула Лея, рассматривая своё новое отражение в стекле. – Не понятно, зачем это представление. За нами никто не гонится.
– У нас есть два часа, чтобы собраться. Я максимально сожму наши вещи, и мы обойдёмся твоим рюкзаком. Главное, чтобы медальон не достался Ву.
– Не так давно ты уговаривала меня отдать его.
– Я была не права. Мастер Ло тоже с тобой согласен. Он считает, что с таким артефактом в руках Ворон не только будет более опасен, но и приобретёт доступ к твоей Ци.
– А я что говорила?
– Я же признала ошибку, – развела руками Чунь Шэн, похожая теперь на голубоглазую шатенку.
Выйдя на подземную улицу, тётя потащила Лею в оптику.
– Нам нужны солнцезащитные очки, – Чунь Шэн достала кошелёк из крокодиловой кожи. – Любые.
– Почему это любые? Я хочу вон те, с красной оправой.
– Дорого, – не глядя ответила тётя.
– У нас сегодня акция на все очки с круглой оправой, – бойко сказал продавец, высокий бородатый парень. – Пенсионерам чехол в подарок.
– Я не пенсионер, – буркнула Лея, мысленно гадая, сколько же лет этой крашеной брюнетке, чьё отражение ей показывало зеркало.
Бородач смутился.
