Путь Бенун

Глава 1

Услышав осторожный стук в окно, достопочтенный сэр Генри Трейси-ст, который ждал этого, в мгновение ока утратил все свое самообладание и вместо того, чтобы ответить, начал неистово молиться:

–…лишь бы не Дик, только бы не он, дьявол его задери и потом сожри. Дева Мария, не дай ему обидеть старика, видит Бог, я не знал, что из него такое вырастет…"

Старческий голос срывался от волнения и страха. Неужели свершилось то, чего он так страшился – однажды сын явится и скажет:

– Ну что, многоуважаемый и такой непредсказуемый родитель, может быть признаешься, кто помог моей рабыне сбежать? Обещаю, что не убью тебя сразу. Придется подумать, как сделать так, чтобы твоя жалкая душонка не покинула дряхлое тело раньше, чем я смогу набить твой беззубый рот твоими же потрохами.

Тайна спасения Бенун, которую он столько времени носил в себе, с каждым днем становилась все тяжелее. Когда Дик отправился в прерии в погоню за похитителями Юджина, Трейси-ст искренне пожелал своему сыну свернуть себе шею.

Его беспокоила мысль о том, что Дик прихватил с собой Макимба, знахаря, который знал правду и молчал до времени потому, что тоже опасался расправы. Трейси старший не удивился бы, узнав, что Дик окочурился от одного из снадобий, которыми Макимба снабжал его в "благодарность" за то, как тот обошелся с его дочерью, Маникой.

Дик вместе с отрядом отсутствовал уже больше недели. Для безлюдных прерий срок достаточный, чтобы предположить худшее. Надежда на то, что Дик сгинул и уже не вернется, растаяли в тот момент, когда ему сообщили:

– Хозяин возвращается!

– Откуда знаете? – старик не привык доверять слухам. Но это известие посеяло вего душе панику сразу, будто его сказали, что казнь, которая долгое время откладывалась, наконец свершится.

Сведения были из вполне достоверноего источника, от индейцев, которые приехали, чтобы в очередной раз пополнить запасы рома. Они то и рассказали, что видели всадника, похожего на Дика Трейси.

– Где и когда видели? Может они напились и вызвали злых духов, которые над ними подшутили? – старик разволновался, но не утратил хватки – выяснял подробности, даже шутил и стревогой ждал ответа.

– Это точно он, завтра будет тут.

– Да почему же они так уверены, что это он! Я вот в этом сомневаюсь. Дика сопровождала целая группа всадников. Они сказали, что видели одного.

Увы, Трейси-ст пришлось поверить в дурную весть и приготовиться к худшему. Хозяина плантаций узнали по одежде. О чрезмерной любви Дика Трейси к объемным и бесформенным сюртукам из красно-черного бархата с золотым шитьем шептались за его спиной, сравнивали с перекормленным петухом. На всаднике, о котором шла речь, была как раз такая одежда необъятных размеров, приметная даже на значительном расстоянии.

– Индейцы сказали, что лошадь шла медленно, еле-еле плелась.

– И что с того..? Навряд ли Дик похудел за время своего отсутствия.

Дик Трейси в последнее время настолько раздался во все стороны, что большую часть вынужденных путешествий просиживал в своей грубо, но надежно сколоченной повозке. В погоню отправился верхом потому, что торопился. Ничего удивительного, что несчастное животное едва волочило ноги, неся на себе такую тушу.

– Хозяин не один. С ним женщина, которую он ведет на аркане. Лошадь идет медленно из-за нее.

Трейси-ст ощутил головокружение: земля под ногами качнулась в одну, потом в другую сторону, пришлось приложить усилие,чтобы устоять на ногах.

– "Если это та самая рабыня, жить мне осталось несколько часов". – Видели и видели! Нечего было мне сообщать, что он возвращается! Мне все равно!

Весь оставшийся день старик провел в ожидании стука в дверь, хотя и так было понятно, что раньше следующего полудня Дик не объявится. Но Трейси-ст ничего не мог с собой поделать – сидел, забившись в угол и вздрагивал от каждого шороха.

За окнами уже не было видно ни зги, когда тревожное ожидание прервал стук в окно. Промежуток между первым стуком и повторным занял не больше десяти секунд, но они показались ему вечностью. Ночной гость явно осторожничал.

– "Дик уже разнес бы дверь в щепки..". Кто? – спросил хозяин дома, набравшись храбрости. Человек, который заявился в столь поздний час, имел для этого веские причины и так просто не уйдет.

Незнакомый голос негромко ответил:

– Я путник. Устал с дороги. Мне сказали, что у вас можно переночевать. Дом большой, я вас не стесню.

– Кто же такой добрый, что насоветовал вам побеспокоить старика в такой час, не опасаясь, что он умрет от сердечного приступа? Назовите имя и я решу, нужен ли мне такой гость. Предупреждаю сразу, оно должно быть мне хорошо известно. Если нет, уходите сразу. Имя!

– Я назову. Но сначала позвольте мне войти. Это имя может навлечь на вас неприятности, если его услышат ваши враги.

– Имя, пройдоха! Или проваливай, откуда пришел!

– Бенун, – голос звучал едва слышно, больше напоминал шерох листьев в саду, но для старика он прозвучал, как гром с небес. Старческое тело, покрывшись мгновенно холодным потом, съежилось.

–«Все-таки по мою душу…»

– Я не причиню вам зла. Ваш сын негодяй, но вы не такой. Иначе не стали бы рисковать, предпочли бы молчаливое сочувствие несчастной, которая умирала у вас на глазах. Нам есть, о чем поговорить. Впустите.

Старик, затаив дыхание, молча стоял у окна. Если к нему явился провокатор, подосланный Диком, он выяснит это сейчас, пока не лишился рассудка в ожидании расплаты за свое "легкомыслие".

– Идите на крыльцо, к двери, я открою, но не вздумайте шалить. Если пришли грабить старика, предупреждаю, я вооружен и еще не забыл, как пользоваться этим дьявольским изобретением. Нажать на курок сил хватит. Не знаю, кто вас подослал, но вас обманули – дом хоть и выглядит богатым, пуст, как церковная лавка.

В душе теплилась жалкая надежда, что ему удастся обмануть Дика, слукавить, мол, боялся, но грабителей. Упоминание Бенун могло быть провокацией.

– Разве не вы владелец плантаций? – голос снаружи прозвучал мягко, в нем звучало сомнение, но не алчное любопытство. Однако этого хватило, чтобы Трейси-ст снова отдернул руку от щеколды, которую уже хотел было откинуть и впустить ночного гостя. Репутация его сына черным пятном лежала на его совести, а на имени – подавно.

– Стойте на месте. Хочу рассмотреть вас получше.

Человек у двери, чье лицо скрывал намотанный небрежно платок, через окно, которое осталось встороне, видел, как щуплая, сгорбленная фигура с подсвечником в руках направилась в глубь дома и исчезла. Послышался скрип ступеней.

Прошло немало времени, прежде чем сверху донесся стук распахнутой оконной рамы. Из небольшого чердачного окна выглянул старик.

Незнакомец отошел на пару шагов и встал ближе к стене на случай, если перепуганный хозяин дома вздумает стрелять.

Никого не увидев, старик приложил руку к груди, словно пытался удержать там сердце, готовое выскочить наружу.

–«Спрятался! Я таки знал, это один из подручных Дика! Хотел заманить меня в ловушку, думал я поддамся! А может быть понял, что меня не провести и ушел? Сейчас донесет Дику, что я дома и тот явится следом. Похоже, на этот раз мне не отвертеться, мой драгоценный сынок вытрясет из меня всю правду, а заодно и мою грешную душу. Бедный я, бедный, решил на старости лет стать героем-спасителем… та рабыня небось и не знает, кому обязана своим спасением. О какой женщине говорили индейцы? А что, если рабыню поймали? Дик будет ее пытать, ухватится за ниточку, которая приведет ко мне. Бедный я, бедный…" – старик погладил свое ружье, которое захватил по дороге. – Не подвери, разок да успею выстрелить. Чтобы никто не сказал, что я трус. Я подлец. Но не трус. Глупая моя, седая голова, чем ты думала, когда позволила себе быть милосердным. Теперь расхлебывай».

Трейси-ст бережно погладил свое старое ружье, проверил, есть ли в нем патроны, перекрестился и с нарочитой храбростью в голосе, проговорил:

– Эй, где же вы?

Незнакомец, стоявший под самым окном, размышлял, стоит ли показываться старику на глазапрямо сейчас или лучше подождать,дать ему время успокоиться. Но игра в прятки не вносила ясности, только отнимала время.

–«Кажется старая табакерка вздумала хитрить, ждет, когда я выйду и сделаюсь удобной мишенью. Хоть и немощен, но с такого расстояния не промахнется даже он. С другой стороны, его поведение говорит о том, что ничего хорошего от встречи со своим сыном горе-папаша не ждет и готов стрелять в каждого, кто кажется ему подозрительным. Отцовской любовью это не назовешь».

–Эй, ты! Хватит прятаться! Не знаю я никакой Бенун! Говори, кто тебя подослал! Или я выстрелю и сюда прибегут. Посмотрю, как ты дашь деру. Вздумал меня обмануть?

– Не стоит так шуметь, господин Трейси, или нарочно так делаете – хотите, чтобы вас услышали? Надеетесь выпросить прощение у своего сына? Решили меня запугать? Я не раб и не его пособник. Я жрец племени индейцев, где спасенная вами девушка нашла убежище. Ваш сын выследил ее и пленил. Он не оставит ее в живых, вы это знаете не хуже меня. Подумайте, что с вами будет, когда Дик Трейси обо всем узнает. Бенун ему ничего не скажет, будьте уверены. Но он и так уже знает, где искать "предателя". Вы должны мне поверить. Впустите меня и мы поговорим или…

– Или что..?

– Или на вас обрушится вся ненависть, которую ваш сын успел накопить в себе. Вы знаете его лучше всех. Встать на пути у такого, как он, смог бы не каждый. Смею надеяться, что сейчас разговариваю с почтенным человеком, который несмотря на лета, сохранил в себе качества настоящего мужчины и джентльмена. Вы поступили безрассудно, но храбро. Ваш поступок заслуживает уважения.

Последнее замечание убедило Трейси-ст, что передним если не союзник и друг, то не враг – точно. Оставалось выяснить, кто же это и с чем пожаловал.

– "Пожалуй и правда, его следует впустить…"

Упорство, с каким Трейси-ст старался противостоять неумолимой старости и обстоятельствам, и правда, было достойно уважения. Вместо того, чтобы сидеть тихо, отгородившись от всего, что творил его сын, он предпочел риск и спас одну, но очень важную жизнь. Оценить такой выбор мог только тот, кто был в курсе событий, либо превосходно разбирался в людях, и в данный момент видел одного из заблудших, но не потерянных для бога, сквозь стены этого дома.

– Я выхожу. Не стреляйте.

Человек, стоявший в тени под окнами, шагнул вперед вперед, опустив платок и посмотрел наверх, давая возможность себя рассмотреть. Трейси-ст ахнул, увидев, что перед ним чернокожий.

– "Раб! Зачем он здесь?"

– Я не раб. Я тот, кто проделал долгий путь, чтобы увидеться с вами.

Глава 2

Чтобы покончить с последними крохами недоверия, Трейси-старший попросил гостя спуститься в подвал.

– Там остатки былой роскоши, то, что действительно представляет еще какую-то ценность в этом доме.

Упрекая себя в излишней подозрительности, Акан выполнил поручение. В подвале с каменными стенами и сводчатым потолком царило запустение. – Тут ничего нет! – прокричал он снизу, уже проклиная себя за доверчивость и ожидая услышать стук крышки, который известит его о том, что он «в ловушке».

Удержать Акана в подвале старик не смог бы в любом случае. Но тогда весь план, в который его посвятила Мать Теней пришлось бы придумывать заново. Трейси-ст была отведена важная роль. На поиски равноценной замены уйдет немало времени, да и была ли она в этом мире – этого Акан не знал.

– Посмотрите в дальнем углу, там есть ниша в стене.

Акан наконец смог рассмотреть в полумраке то, о чем говорил старик: в небольшом углублении лежало несколько бутылок, по виду старинные, закупоренные смолой. Никаких этикеток на них не было и все затянуты паутиной. Из чего Акан заключил, опираясь на свой прошлый опыт, что это контрабанда, которую однажды тут спрятали и больше не доставали. Такой товар перевозился нелегально на судах вместе с другим товаром, в том числе и на рабовладельческих судах. Почему старик не притрагивался к эти запасам, Акана заинтересовало, но важнее было то, что "деловые" связи Трейси-ст получали свое подтверждение. "Дружба" с контрабандистами могла пригодиться.

– Какую из них брать?

– Берите любую, в каждой одно и то же – шотландские виски. Несите же скорее сюда, что вы там застряли?

– Значит, думаете, Бенун снова у него…, – старик был искренне огорчен этим известием. – Бедная девочка, я так надеялся, что помог ей. Она была единственной надеждой, что после моей смерти мне зачтется хотя бы это. За остальное выпросить прощения не хватит и десяти жизней, если ты понимаешь, о чем я…

Акан спускался в погреб уже дважды. Хмельное зелье на жреца действовало постольку поскольку – Убо научила его сохранять ясность ума, а кое-какие уловки со своим организмом позволили нейтрализовать нежелательное действие алкоголя изнутри. Если бы Трейси-ст узнал об этом, наверняка воспринял бы это как оскорбление. Испытывая угрызения совести, Акан дал себе слово, что обязательно напьется как следует со стариком, но не раньше, чем они спасут Бенун.

Янтарный напиток оказался поистине волшебный и единственным средством, которое могло за столь незначительный срок растопить лед недоверия между собеседниками, разве это не чудо?

– Еще какой, – улыбнулся Акан, понимая, что рано или поздно ему пришлось бы это продемонстрировать. Так зачем же ждать, если того требует дело.– А ты правда жрец?– спросил Трейси-ст, прищурившись. Они уже давно перешли на «ты», стерев возрастные и прочие различия между ними. – Хотите покажу своего ангела-хранителя?

Акан непросто так выбрал тему. Образ Убо сопровождал его всюду. Вот и сейчас он только подумал о ней, как в памяти возникла ее сгорбленная фигура. Тоска снова затуманила сознание. Он настолько свыкся с мыслью, что хранитель всегда будет рядом, что разлука, которая неожиданно затянулась, отягощалась сомнением и жалила сердце, как оса.

– «Неужели я так к ней привык? А она ко мне? Может быть уже забыла, что я существую и не думает возвращаться по этой причине?»

– Это было бы занятное зрелище, – согласился старик, откинувшись на своем кресле. – Твой ангел черный или белый? Бьюсь об заклад, что черный! Я угадал?

– Ни то, ни другое.

– Как это?

– Сейчас увидите. Обернитесь.

Трейси-ст усмехнулся и, кряхтя, завозился в кресле.

– Я думал, он за твоим плечом, а не за моим? К чему такие фокусы? Мы же не в цирке…

Старик оборвал свое ворчание на полуслове. Сидя в неловкой позе, он тем не менее застыл и с отпавшей нижней челюстью смотрел на существо, которое притаилось в глубине погасшего камина.

Первое, что он увидел, были два красных глаза. Они смотрели на него с такой яростью, что он к своему великому стыду почувствовал, как обмочился. Жрец тоже заметил растекающуюся лужу и обругал себя последними словами, подкинув старику энергии, чтобы взять себя в руки. По поводу досадного недоразумения, хотел сделать вид, что не заметил, но выдал себя тем, что невольно снова перешел на «вы».

– Сожалею, что вид моего ангела-хранителя произвел на вас такое сильное впечатление. Не бойтесь, это только его образ. Его самого тут нет. Ох, простите…

Старик беспокойно заерзал на месте.

– Дьявол бы тебя побрал и твоего хранителя, – старик, неловко придерживая брюки, заковылял в другую комнату. Жрец остался сидеть, погруженный в грустные мысли. – «Хоть и хорохорится, но он очень слаб. Сможет ли он сделать все то, что от него требуется?» – беспокойные мысли терзали своей неопределенностью.

– «Он только с виду такой. Переходи к сути. Со своей стороны подкину старику десяток лет в счет прожитых. Он это заслужил», – Мать Теней, которая не спускала с этой парочки глаз, напомнила Акану о своем присутствии. Она предупреждала, что так будет, но он настолько увлекся общением со стариком, что напрочь об этом забыл.

Картина будущего, которую она плела вместе со своими сестрами, абоса, в данный момент во многом зависела от этих двоих. Она была довольна тем, как юный по ее меркам жрец справлялся со своим поручением – разыскать отца Дика Трейси и расположить его к себе, чтобы в дальнейшем сделать союзником в борьбе с выкормышем озлобленного демона Абику – ненавидящего все живое, бестелесной сущностью, которая нуждалась в физическом теле и ради чего поглотила его сына.

Старик вернулся, бросил недовольный взгляд на камин, но там никого не было. – Вот и правильно, нечего это твари тут делать.

– Как скажите. Теперь вы верите, что я жрец?

– Жрец, не жрец, а колдун, точно. Это и правда, ангел-хранитель или ты меня решил разыграть, пользуясь тем, что я слегка захмелел?

Насчет того, что слегка, Трейси-ст скромничал.

– Хмель тут ни при чем. Если хотите, я покажу вам своего хранителя, когда вы проспитесь.

– Уж нет, избавьте от такой милости. Я вам верю. И что она, оно.. делает? Пугает недругов своим видом?

– Иногда, когда этого достаточно. Хранители – существа особого порядка. Смертные не посвящены в тайну их происхождения. Поскольку я смертный, то не задаюсь этим вопросом, принимаю, как есть. Мы знакомы с ней давно. Когда-то она меня спасла, хотя запросто могла обглодать мои кости. Я благодарен ей за возможность исправить свои ошибки. Если бы не она…

Акан замолчал, взял со стола стакан с янтарной жидкостью, сделал хороший глоток и позволил зелью действовать так, как положено. Мрак в душе немного рассеялся.

Трейси-ст с интересом наблюдал за своим гостем. Тот открывался ему со стороны, которую обычно предпочитают прятать от посторонних. Видимо они уже миновали черту, когда были совершенно чужими, могли расстаться, не оставив следа в памяти друг друга. После такого возлияния это было бы нетрудно. Старик вспомнил, как обмочился и вместо того, чтобы рассердиться, улыбнулся.

– У старости есть одно несомненное преимущество,– сказал он, чтобы окончательно стереть возникшую неловкость.

– В чем же она? – собеседник уловил его желание и старик с благодарностью посмотрел на сидящего перед ним человека. Он больше не думал о нем, как об одном из беглых рабов. Более того, старик заметил, что у гостя голубые глаза.

– "Как это я сразу не обратил внимание? Может быть он брат той девушки? Хотя по виду несколько староват. Но родственник, определенно, иначе зачем бы он пришел сюда".

– Вы сказали о преимуществе возраста…

– Ах, да, я отвлекся, рассматривая вас. А преимущество такое – можно не краснеть, если вдруг забыл заправить как следует свои штаны, из которых выглянуло кое-что недозволенное. Пусть краснеют другие, думая, как старику об этом сказать, не тыча туда пальцем.

Акан представил и улыбнулся. Старик на него не сердился…

– Позвольте задать вам один вопрос. Мне померещилось или это так и есть – вы сейчас говорили о леди? Это она поразила меня своим обликом? Если я угадал, то должен признаться, выглядит она весьма экстравагантно,. И она очень дорога вам. Молчите… Я не настаиваю на ответе. Ваши глаза все сказали за вас.

– Я молчу потому, что впервые подумал о своем хранителе, как о леди. Одно могу сказать точно – если оценивать по благородству натуры, то это безусловно так. Если говорить о манерах…, – Акан вспомнил о том, как Убо с остервенением выкусывала себе блох. – …то она невоспитанный сорванец и задира.

– Интересное сочетание. Вам повезлоиметь такого неординарного защитника. Мое окружение, не считая мою покойную жену, можно смело сравнить с серыми мышами, мелкими, мелочными и жадными до денег. Такой вот парадокс внешнего облика и внутреннего содержания. Исключения были, но я почти всех этих людей уже потерял. Впереди одинокая старость.

– Никто не знает своей судьбы…

– Только не я. Моя судьба отняла у меня все, чем я дорожил. Ваше появление – это событие, которое, вероятно, чревато последствиями. Но, не сердитесь на меня, если я скажу, что ничего хорошего уже не жду. Хотя, благодаря вам, мой дорогой гость, я узнал о мире больше, чем за всю прожитую жизнь. Что касается вашей подруги, извинитесь перед ней за мою неловкость.

– Скорее я должен принести вам свои извинения за то, что ввел вас в заблуждение. Ее тут нет и не было. Это всего лишь призрак. Где она сейчас и что с ней, я не знаю, и это тревожит меня не меньше, чем причина, по которой я здесь.

Трейси-старший глубоко вздохнул и лукаво посмотрел на своего собеседника.

– Подшутили над стариком? А если бы я умер? Ладно, ладно, не оправдывайтесь, дело прошлое. Не будем уделять моим мокрым штанам столько внимания. Я всего лишь немощная рухлядь, которая задержалась на этом свете. Бог послал мне напоследок такое испытание не просто так. Переходите к делу. Вы же не за тем явились сюда, чтобы выпить со мной хоть и контрабандный, но вполне достойный напиток, которым не побрезгует сам барон Суарез, если бы вдруг пожаловал сюда.

Акан вздрогнул и уставился на Трейси-ст с удивлением. Он уже слышал это имя. Мать Теней обмолвилась, что одна из нитей, которая переплелась с нитью Абику, ведет к человеку по имени Суарез.

– Выясни, что их связывает. Видимых причин для родства между ними нет.

– Откуда вы знаете его? – осторожно спросил Акан.

– Барона Суареза? Его все знают! А мне бы не знать его во век, да такая моя судьба, что знаю… Полноте, что это с вами? Вы будто увидели демона вместо меня. Уверяю, я самый обычный человек и не смогу показать вам в ответ на вашу любезность, своего ангела-хранителя. Я не уверен даже, что он у меня есть! У такого грешника, как я, есть только надежда… Итак, я слушаю вас, что вас привело ко мне. Рассказывайте все – что именно вам от меня надо. Будьте предельно откровенны, если хотите получить честный ответ и могу ли я дать вам то, чего вы от меня ждете?

***

Миновало несколько часов. Ночь не торопила собеседников, будто знала, что им требуется время, чтобы осмыслить сказанное и услышанное друг от друга.

Трейси-ст сидел в своем кресле и задумчиво водил узловатым пальцем по столу. Акан застыл в ожидании, понимая, что этому человеку, чьи лучшие годы остались в прошлом именно сейчас потребуется все его мужество и рассудок, чтобы сделать очередной, возможно, последний выбор в его жизни.

Если откажется от сделки, скорее всего погибнет в самое ближайшее время от руки своего сына. Заключив деловой союз с Аканом, проживет остаток жизни не в тиши некогда богатого, а ныне старого, обветшалого дома. Его ждет пугающая неизвестность, шаг в омут из которого скорее всего уже не выберется потому, что не хватит сил.

– Говорите, Дик стал еще опаснее..?

– Последние сведения о нем, которыми я располагаю, свидетельствуют об этом. Он уже не человек, но еще не демон. Остальное нам предстоит выяснить при встрече.

– Дик хорошо владеет ружьем, я сам его научил когда-то.

–Он обладает более мощной силой, способной убивать на расстоянии. Пуля для него, как и для духов, что укус комара. С ним можно совладать тем же оружием, которым он успел овладеть под чутким руководством своего наставника из преисподней. Мой хранитель уже имел возможность помериться с ним силой и даже преуспел в этом.

– Я помню ваш рассказ. Но этот проныра все же сбежал, как я понимаю. Еще и выманил девушку. О судьбе юноши, который так дорог Бенун, боюсь даже подумать. Дик не знает, что такое любовь, но ненавидит всех, кто обладает этим даром. Он как изгой, избалованный ребенок – отбирает игрушки не для того, чтобы играть, а чтобы сломать их. Понимаете, о чем я?Это мое воспитание. Я несу ответственность за то, что взлелеял в нем такое эгоистичное и жестокое чудовище. Кстати, меня не удивляет, что он сбежал. Дик умеет ловить момент. Впрочем, бессмысленно говорить о том, что было. Поговорим о том, что будет.

Положа руку на сердце, я не понимаю, чего вы хотите от меня. Я старик. Все, что я мог, это вместе с другими добросердечными людьми, которых на плантациях немало, спасти ту несчастную рабыню. Против Дика я ничто. Он только и ждет, чтобы избавиться от меня и прибрать окончательно к рукам все имущество, которое пока еще числится на мне. Если я еще жив, то только потому, что у меня в надежном месте спрятана одна важная бумага. Правда, боюсь, что теперь, когда сын, – старик поправил себя – Дик узнал, что это я помог Бенун, меня уже ничто не спасет.

– Не буду утешать вас. Я пришел сюда не за этим.

– Да, да, я помню, нужна моя помощь. Дик, конечно, негодяй, каких свет не видывал. Но я не уверен, что смогу убить его. Почему именно я? Возможно, найдется рука покрепче?

– Увы, нет. В том то и дело. Демона убить может только тот, кто посеял дурное семя. Я понимаю, вы стыдитесь такого родства. Таким сыном, как Дик, гордиться мог бы еще больший негодяй, нежели он. Но вы уже доказали, что в вас есть душа и вам не безразлично, какую память вы о себе оставите даже среди рабов несмотря на то, что большую часть своей жизни не считали их за людей. И пусть Бенун единственная, кого вы спасли, ради нее вы рискнули многим.