– Может, водичкой его спрыснуть? – предположил он вслух.
Кот тут же втянул язык и распахнул огромные зеленые глаза.
– Я те спрысну, изверг! Я те спрысну! А еще друг называется, – проворчал он, переворачиваясь на пузо. – Нет, чтоб пожалеть увечного, забитого Кота!
– Перебьешься, симулянт несчастный.
– Не говори так! – вступилась за Кота Василиса. – Он храбро сражался.
– Да уж, видел я, как он ноги делал, – хмыкнул Иван, поднимаясь с колен и отряхивая штаны.
– У вас и кот говорящий? – удивленно спросил Колян у Ивана.
– Не обращай внимания, – махнул тот рукой. – Это у него после болезни – как-то головой сильно ударился.
– А-а… – понимающе протянул тот, а Кот только возмущенно глазами сверкнул. – Слушайте, так вы эти… – Колян почесал затылок, – изгоняющие дьявола?
– Вроде того.
– У меня жена до ужаса ленивая. Ни черта делать не хочет. Может, подсобите?
– Созвонимся как-нибудь, – кивнул, подумав, Иван и состряпал серьезную мину.
Тут позади собравшихся тихонько скрипнули тормоза. Все разом обернулись.
Из черного «Фольксвагена», качнувшегося набок, выбрался грузный пузатый и порядком взопревший мужчина в сером костюме и галстуке. Хлопнув дверцей, он придирчиво оглядел расчищенный фундамент и расплылся в улыбке.
– Неплохо! Очень неплохо! А говорили: три дня!.. Только можно было бы чуточку поаккуратнее, знаете ли…
Глава 5. Черным по белому
Утром Иван проснулся рано, едва ослепительный бок солнца показался из-за домов. Спать было просто невозможно – даже сквозь плотные шторы пробивался яркий солнечный свет, и в комнате было светло, как днем, словно сейчас не полшестого утра, а все десять, как минимум. Вдосталь накрутившись в душной постели и не в силах заснуть, Иван осторожно, стараясь не разбудить сладко дремавшую рядом Василису, сполз с кровати и, почесывая взопревший бок, направился на кухню. По пути заглянув к детям. Аленка и Ванька спали, тихонько посапывая и разметавшись на постелях. Легкие покрывала с незатейливыми детскими рисунками валялись скомканные у них в ногах. Под потолком большими лопастями шуршал вентилятор, создавая видимость прохлады.
Кот дрых в зале, забравшись в кресло и свернувшись большим калачиком. Хвост на кресле, видимо, не поместился, и Кот свесил его на пол. На свет, лившийся в комнату из широких, светлых и незашторенных окон ему было наплевать. Иван позавидовал здоровому, крепкому сну и прошел мимо.
На кухне, прикрыв за собой дверь, чтобы никого не разбудить ненароком, он поставил на газ чайник и сел на стул, включив телевизор. Как всегда смотреть было совершенно нечего – все интересное обычно пускали, когда люди работали, назло или просто по скудоумию – неизвестно. Сегодня была суббота, и, разумеется, интересного уж точно не дождешься. Впрочем, у Ивана с Василисой был отпуск, хотя, отпуском эту суетливую беготню с драками и разрушениями городской недвижимости назвать можно было разве что с большой натяжкой…
Пощелкав каналами, Иван выключил телевизор, отложил пульт в сторону и выглянул в окно. Во дворе соседка с четвертого этажа выгуливала туповатого, вечно пристающего ко всем мопса. Мопс, вместо того, чтобы заниматься своими собачьими делами, вертелся у ног своей хозяйки, радостно скача, и все время норовил забраться к ней на руки. Хозяйка что-то недовольно выговаривала собаке, перекладывая из руки в руку поводок, чтобы не быть опутанной им.
Чайник подпрыгнул, звякнув крышкой, и засипел. Из его широкого носика повалил пар.
Иван выключил газ и неторопливо заварил себе бокал крепкого кофе, чтобы проснуться как следует. Но не успел он присесть обратно за стол, как у двери материализовался самый настоящий бесенок. Иван даже поначалу глазам не поверил, решив, что это просто наваждение под впечатлением прошлого дня. Он даже протер себе глаза. Однако бесенок никуда не делся и продолжал нахально пялиться своими черными глазками-пуговками на Ивана.
Росту в нем было меньше полуметра. Худенькое тельце покрывала короткая поблескивающая шерсть. Совершенно лысый длинный хвост, заканчивающийся веселым помпончиком, нервно пощелкивал по полу, изгибаясь, словно вертлявый уж. Маленький влажный пятачок, казалось, постоянно что-то вынюхивал, а острые уши, меж которых торчали короткие прямые рожки, стояли торчком и поворачивались из стороны в сторону, будто локаторы. Бесенок переминался на кривых ножках, тихонько цокая по линолеуму крохотными копытцами.
Пауза затягивалась, но Иван, пытаясь сообразить, откуда и зачем взялась эта невидаль по его душу, все молчал.
– Чего вылупился? – грубо спросил бесенок, первым нарушив молчание.
– Ха! – только и сказал Иван. – Оно еще и говорящее. Ну, дела!
– Дела у прокурора, – почему-то разозлился бесенок. – Ты кто?
– Не «ты», а «вы», – терпеливо поправил его Иван.
– Буду я еще ко всякой двухметровой сопле на «вы» обращаться.
– А в лоб? – лаконично поинтересовался Иван, закидывая ногу на ногу и прихлебывая из кружки обжигающе горячий кофе.
– Рискни, – нахально бросил бесенок, уперев лапки в бока.
– Была бы охота со всякой полудохлой мелкотой связываться. Даже вставать, и то лень.
– Тогда не возникай и отвечай на вопрос, – надул щеки бесенок.
Иван решил было выплеснуть в этого мелкого нахала целый бокал кофе, но стало жалко обоев. Вот если б тот чуть к двери сместился…
– Ну, я долго буду ждать? – не дождавшись ответа, зло спросил бесенок.
– А? Прости, я задумался.
– Ты еще и думать умеешь? – съязвил бесенок.
– Бывает иногда. Ты не мог бы встать немного правее? – показал рукой Иван.
– Зачем это? – растерялся бесенок, сбитый с панталыку странной просьбой.
– Надо.
– Да без проблем! – бесенок подвинулся к центру двери.
– Так сойдет?
Иван опять прикинул. Нет, все же была опасность зацепить обои, и рисковать не хотелось.
– А зачем нужно было двига?..
Тр-рах!
Дверь резко распахнулась, припечатав к стене наглого беса, и на пороге возник Кот.
– Доброе утро! – протянул он, потягиваешь. – Чего не разбудил?
– Рано еще. Шел бы спать, – вытянул шею Иван, пытаясь заглянуть за дверь.
– Мы, коты – ранние пташки, – сообщил Кот, приглаживая когтями шерсть на лбу. – Ты куда смотришь?
– Дверь прикрой, если нетрудно.
