Первым делом. Новая редакция 2024 года
– Теперь мне, наверное, будет легче, – Василич подмигнул детям. – Я буду знать, что ты жива и здорова, и детки с тобой.
– Я тебя тоже люблю. Ты голодный?
– Не знаю.
– Ой, что же это я? – Маша вскочила, бросилась в чулан, принесла оттуда кувшин с молоком, краюху ржаного хлеба. – Угощайся, чем бог послал.
– Спасибочки, – Василич вдруг понял, что действительно проголодался, как будто не ел три дня.
Хлеб был еще теплый и очень вкусный. Василич разделил краюху на девять частей и протянул каждому чаду в руки, самый большой кусок взял себе, второй по размеру – отдал жене.
– Как же вкусно у вас, – вытирая рот от крошек и свежего молока, сказал Василич. – Уходить не хочется.
– Надо, – Маша опустила глаза, непослушная слезинка мешала смотреть на мужа. – Я буду ждать тебя. А теперь иди. С переходом лучше не шутить и не опаздывать.
– До свидания, Маша, – Василич встал, обнял жену, поцеловал в губы. С трудом отцепил от себя и стремительно вышел со двора.
– До свидания, Ваня, – услышал он вослед.
– До свидания, папа, – повторили семь голосов.
– Пока, мои хорошие, – помахал он родным с дороги.
Минут за пятнадцать он дошел до пещеры. Зашел в избушку и снял местную одежду. Положил аккуратной стопочкой на специальную полку. Обратил внимание, что на полках лежит еще три комплекта одежды. Про запас? Или сюда еще кто-то ходит? Надо будет спросить следующий раз у Магнума Петровича. Еще раз взглянул на новый странный мир, набрал полные легкие воздуха и шагнул в пещеру.
Переход в обратную сторону занял всего около минуты. Не успели глаза привыкнуть к темноте, как забрезжил свет, и Василич вышел в пролитый недельными дождями родной лес. Старую одежду он нашел у входа в пещеру, она лежала прямо на глиняном полу. Надо бы и здесь оборудовать что-то типа платяного шкафа, – мелькнула мысль у Василича.
Сразу налетели комары и мошки, потому наслаждаться родным миров в неглиже было чревато. Василич оделся быстро, как учили в армии, пока горела спичка. Рюкзак и ведро с грибами стояли в целостности на полянке. Похоже здесь прошло совсем немного времени, как и обещал Магнум Петрович, угли в костре еще дымились.
– Ну и дела! – Василич присел на поваленное дерево.
В голове ворошились неповоротливые от непривычности мысли. Случившееся надо было хорошенько обдумать. Жаль, что обсудить не с кем. Кому скажешь, ведь не поверят. Получается, он случайно или неслучайно, кто его разберет, нашел переход между мирами.
Значит, существуют параллельные миры.
Мало того, значит, есть жизнь после смерти.
Но это еще не все. Значит, бывают путешественники между мирами. И Василич одни из них. Во дела-то! Он схватился за голову и плотно сжал ладонями виски, Василича распирало от вопросов, догадок и впечатлений. И самое главное, пятнадцать минут назад он видел своими глазами, трогал своими руками, целовал собственными губами похороненную три месяца назад жену. Да, и еще, у него семь детей. Семь детей!
Пора идти домой, – подумал Василич. Здесь хорошо, но надо все хорошенько обдумать. Только бы дорогу сюда не забыть. Василич внимательно огляделся – поваленное дерево, полянка, береза рогаткой. Сверился с компасом, мысленно наметил направление в сторону дома. На березке нацарапал едва заметную насечку ножом в виде галочки «V».
Затем закинул за спину рюкзак и не спеша побрел домой, озираясь по сторонам и запоминая дорогу. Василич примечал поваленные деревья, хрустальные ручьи и горбатые муравейники. Мысли то и дело возвращались в новый мир к Маше. Его любимая жива, у них есть дети. Диво дивное! Как же ему теперь жить с таким знанием? Как не выдать себя? Что будет, если он случайно заболеет и умрет? Оживет ли он в Машином мире? Где живут другие проводники? Как они хранят свою тайну?
Усталый, измученный неразрешимыми вопросами, но чрезвычайно довольный впечатлениями Василич пришел домой под вечер. Первым делом почистил грибы. Поставил вариться. Все думал, думал, вспоминал.
Вынес ведра с проваренными грибами на веранду, чтобы остудились остужаться. Завтра буду солить, – устало заметил Василич. Кое-как поужинал, кусок не лез в горло и лег спать, но сон не шел. На ладонях остались вспоминания от мягких волос жены. В носу свербило от запах Маши. На губах он чувствовал теплые и влажные губы своей любимки. Ласковые глаза и стройное тело под шершавым льняным платьем виделось рядом в сумраке спальни. Жаль, что не получилось уединиться, Василич почувствовал шевеление в паху. Надо бы переключиться на другие мысли, – подумал Василич. Но на какие? Если он не хочет иных дум?
Последние три месяца он гнал любые воспоминания о Маше. Думал, что так правильно. Он приучал себя к жизни без любимой, пытался придумать новые смыслы и обустроить новую одинокую жизнь. Получалось плохо, но он старался. Теперь следовало переиначивать все сначала.
– Странно все это, – поймал себя на мысли Василис. – Вроде как хорошо – Маша жива и здорова, но кто-то сверху-сбоку-снизу наложил ограничения и разрешил видеться только раз в месяц, только на три часа. Бред какой-то.
Как жить в таких ограничениях? Вытерпит ли он? А ведь выбора-то особого у него и нет.
Так и не сомкнув глаз, Василич встал рано по утру. Оделся, умылся. Промыл остывшие грибы, переложил в чистые эмалированные ведра, просолил слоями каменной солью, покрошил чесночку, сверху накрыл листьями хрена. Отнес соленье погреб, отдышался и поехал в город. Там в хозяйственном магазине купил лунный календарь на три года вперед. Понял, что вчера Луна находилась в первой четверти, восьмой день лунного месяца. Из того же календаря узнал, что лунный месяц длится двадцать девять дней и двенадцать часов. Значит, если он вчера перешел в новый мир примерно в десять часов утра, то через месяц переход откроется около десяти часов вечера.
Весь в раздумьях, не замечая людей и ни с кем не здороваясь, Василич зашел в продуктовый магазин, купил колбасы, хлеба, яиц и пару бутылок коньяка. Повод имелся. Следовало по старинной русской традиции поднять бокал за здравие жены и детей.
На обратном пути из города Василич завернул на кладбище.
– Здравствуй, Маша, – Василич смахнул паутинку с красивого дубового креста. – Целый день тебя не видел, а я уже скучаю. Как ты там без меня? У меня столько вопросов. Ходят ли дети в школу? Есть ли у тебя там работа? Какие у вас деньги? Есть книги или другие развлечения? Что ты делаешь долгими летними вечерами? И вообще, кто лежит здесь под землей? Как это понимать?
Василич плеснул в два пластиковых стаканчика коньяку. Один поставил на могилку у подножия креста. Чокаться или нет? Чокнулся с ним. Выпил.
– За твое здоровье, Маша. Не хворай.
– За здоровье детей, – недолго думая, Василич плеснул добавки и повторил.
Достал из пакета краковскую колбасу и хлеб. Закусил. Выпил третью за «нашу семью» и четвертую без тоста. Смахнул набежавшую слезу. За какие грехи ему такое наказание? Или это не наказание, а награда? Но, скорее всего, испытание. Но в любом случае, чем все это закончится?
Посидел еще немножко, погладил табличку с датами жизни Маши и побрел домой. Дома «тихий» праздник продолжился. Василич неспешно наливал по чуть-чуть и, неторопливо разжевывая колбасу и хлеб, закусывал. Тихо разговаривал не только сам с собой. Ласково обращался Маше:
– Любимая моя, как же я по тебе скучаю…
То переводил взгляд вправо и задавал вопросы Магнуму Петровичу:
– Какая у форма политического управления, милейший?
То представлял расшумевшихся детей и добродушно строжил:
– Дети! Слушать сюда всем! Вы мамку-то не обижайте, а то папка быстро научит понимать правду. Ремень у меня широкий… Шучу…
Василич постепенно захмелел и, не раздеваясь, прилег на диване, там же заснул глубоким сном. Проснулся в шесть утра. Отчего-то пришла предательская мысль, что он не сможет найти дорогу к пещере. Накинул куртку, сунул ноги в сапоги и понесся в лес. Но оказалось, что беспокоился напрасно, дорогу вспомнил легко, даже не сверяясь с солнцем и компасом. Через три часа стоял на нужной полянке. Спустился в овраг. Отыскал вход в пещеру. Шагнул в темноту. Включил фонарик, и через пару минут уперся в тупик. Пещера заканчивалась каменой стеной. Дальше дороги не было.
Постучал по камню, поцарапал ножиком, крепкий камень, не иначе гранит. Приложил к монолиту ухо. Тишина. Потоптался у стены. Вышел на свет божий. Делать здесь было нечего. Василич неспешно побрел домой, попутно собирая грибы. К своему забору он вернулся после обеда. Никто его не видел. Да и кому он нужен? Никому. До следующего «переходного» дня оставалось двадцать семь суток. Потянулось медленное тягучее время, которое Василич как мог подгонял, но оно все равно тянулось невыносимо долго.
Василич завел тетрадку в клетку, куда записывал появляющиеся вопросы и письма Маше, детям и Магнуму Петровичу. Потом пришла мысль, что неплохо бы поискать информацию о необычных явлениях и путешествиях в иные миры. Записался в сельскую библиотеку, набрал соответствующих книжек, вечерами теперь читал литературу про путешествия во времени, в параллельные миры и про другие цивилизации. Долго обдумывал прочитанное, систематизировал, записывал и анализировал.
За прошедший месяц к пещере сходил еще четыре раза, чтобы окончательно запомнить дорогу. Переживал, что забудет. Не забыл. Лес любил Василича, а Василич любил лес.
Ближе к дню перехода волнение нарастало. А вдруг что-то пойдет не так? А если хозяева перехода решат закрыть переход? Где эти хозяева? Вдруг, он что-то сделал не так, и переход не состоится?
Он собрал подарки детям – семь шоколадок, жене из шкафа достал ее любимые джинсы и кроссовки. Купил коробку конфет «Рафаэлло». Василич сомневался, перенесет ли он подарки через переход, но идти на встречу с пустыми руками посчитал неправильным. Моветон, типа.
Дома тоже не сиделось. За день до перехода, снова сходил к пещере. Вошел в нее, подошел к гранитной стенке – каменная твердь и тишина. Вернулся домой. Немного расстроился, что приходится ждать. Лег спать пораньше, спал тяжело, часто просыпаясь. Снился, что ползет по постепенно суживающейся пещере…
Проснулся рано, быстро собрался и выдвинулся в лес. Лучше подождать на месте, чем сидеть дома.
Пришел на место, до расчетного времени перехода оставалось больше двенадцати часов. Василич развел костер, нарубил дров, на входе в пещеру соорудил полки для одежды. Иногда прислушивался к звукам леса, не идет ли кто сюда. Нет, все было тихо. Иногда Василичу казалось, что его кто-то зовет. Он даже слышал шаги. Один раз из оврага прилетел звук хруста сломанной ветки. Василич вскочил, забежал в пещеру и вновь наткнулся на каменную стену.
В девять часов вечера Василич зашел в пещеру, и сразу почувствовал движение воздуха, которого здесь не было уже почти месяц. Снял одежду и положил на пахнущие свежей смолой полки. Смело шагнул в темноту, неся перед собой гостинцы. Через минуту увидел свет в конце тоннеля. Сердце в ожидании встречи радостно затрепетало.
Вышел из пещеры в параллельный мир, подарков в руках ожидаемо не оказалось. Ах, опыт сын ошибок, попробовать-то надо было. Василич огляделся, никого. Завернул в избушку-раздевалку. Нашел свою одежду. Облачился в местный прикид и, радостно подпрыгивая, побежал к жене и детям.
Снова здесь ярко светло солнце. По положению светила было примерно два часа дня.
Издалека увидел бегущих навстречу детишек.
– Ура, папка приехал! – кричали дети и прыгали на шею батьке.
– Здравствуйте, дети! Привет, Лиза! – Василич обнял всех по очереди, потрепал по голове. – Простите меня, нес шоколадки, но в переходе они исчезли.
– Здравствуй, Ваня! – пока обнимался с детьми, подошла жена и повисла на шее.
– Здравствуй, Маша! – Василич притянул любимую и поцеловал в губы, погладил по спине, руки опустились на ягодицы.
– Любимый, – Маша запустила ладони в волосы мужа. – Я так тебя ждала!
– Хватит вам уже целоваться на дороге! Пойдёмте домой, – возмутилась Лиза. – Что люди скажут? Бесстыдники вы!
Василич и Маша улыбнулись. Взявшись за руки, направились в сторону дома. Дети, мама, папа. Все вместе. Как же это здорово! Такого еще в моей жизни не было, – подумал Василич. – Это волшебный мир. Я люблю его!
– Ваня, мы тебя сегодня и ждали, – сообщила Маша, как только зашли в дом и показала жестом на богато накрытый стол. – Мы приготовили праздничный обед. Покушай с дороги, милый.
– Маша, – посмотрел супруге прямо в глаза, – у меня голод иного рода. Я так долго ждал нашей встречи! Мы можем где-нибудь уединиться?
– Можем, конечно, – Маша скромно потупила глаза. – Я тоже долго жду, со дня смерти. Дети! Идите погуляйте. Мне с папой надо пообщаться наедине.
Дети, толкаясь, смеясь и подпрыгивая, выбежали во двор. Маша взяла Василича за руку и ввела в спальню. Посреди просторной горницы стояла широкая двуспальная кровать с резными спинками. Маша подняла руки и развязала завязочки за спиной. Платье тотчас соскользнуло к ее ногам. Супруга Василича вышла из одежды, как богиня в сказке. Ослепительно красивая и соблазнительная. Прижалась к мужу. Сама сняла с застывшего и обалдевшего мужа рубашку. Спустила штаны…
Опустилась на колени…
Супруги, отдышавшись, лежали в обнимку в постели.
– Как же я по тебе соскучился! – прошептал Василич, рассматривая узоры на потолке. – Этот месяц я еле выдержал. Неужели нам придется теперь так жить всегда?
– Я тоже не понимаю, как прожить те дни, которые без тебя, – Маша погладила почерневшие волосы на груди мужа.
– Ты такая красивая, молодая и желанная, – Василич приподнялся на локте. – Я хочу быть с тобой рядом каждую минуту в каждый день и в каждую ночь. Что мне сделать, чтобы не разлучаться?
– Я не знаю, из этого мир в твой мир еще никто не проходил, – тяжело выдохнула Маша. – Сюда из пещеры изредка выходят люди. Бывает. В нашей деревне все знают про переход. Знаешь, местные помнят про свою прошлую жизнь. Некоторые пробовали вернуться, но смогли. Лизка мне рассказала, что прошлый раз, когда ты пришел, у нее появилось странное желание подойти к пещере. Ее туда прямо тянуло. Она зашла в пещеру, уперлась в холодную стену и вернулась. Села на скамейку и ждала, пока не появился ты.
– Будем думать, – Василич посильнее прижал Машу. – Расскажи немного о себе. Как вы живете? Где работаешь? Ходят ли дети в школу?
– Наша жизнь напоминает старую русскую деревню. Дело в том, здесь нет машин и механизмов. Имеются самые простые орудия – топоры, вилы, лопаты, ножи, их кует местный кузнец. Но совсем нет телевизоров, телефонов и радио. Нет электричества, нет машин. Здесь нет заводов и фабрик. Встречаются умельцы, которые занимаются ремёслами: ткут ткани, лепят глиняную посуду, даже строят дома. Все, что ты видишь вокруг, сделано вручную. Кроме того, в нашей деревне очень много детей. На одного взрослого приходится примерно пять-шесть детей. Школа имеется, ее организовал Магнум Петрович. Детей учат грамоте, математике, естествознанию.
– Чем питаетесь? Где берете продукты?
– Вокруг деревни много сельскохозяйственных полей. Мы ее сообща обрабатываем, выращиваем картошку, пшеницу и овощи. На берегу реки раскинулся огромный фруктовый сад. За рекой расположена ферма с коровами и овцами. Здесь круглый год лето. Урожаи хорошие. Еды хватает. Не переживай.
– Здорово, – успел ответить Василич, когда тишина нарушилась и во дворе закричали.
– Мама, папа, Магнум Петрович пришел, выходите!!! – кричали дети с улицы.
Василич и Маша переглянулись, рассмеялись. Затем схватили льняные одежды, быстро оделись и вышли к гостю.
– Прошу прощения за столь бесцеремонное вторжение, но дела, можно сказать, государственной важности заставляют меня быть настолько бесцеремонным, – Магнум Петрович по-хозяйски прошел по хате и сел за стол. – Простите меня, еще раз. Иван Васильевич, мне надо с вами пообщаться.
– Добрый день, Магнум Петрович, – Василич обрадовался гостю, присел за стол на против. Взял с тарелки пирожок, проголодался страшно, в желудке урчало. – Ничего страшного. У меня тоже много вопросов.
Маша присела к Василичу под бочок, любимая женщина в важных государственных делах не помеха. Василич нежно обнял супругу за плечи.
– Давайте я начну, – предложил Магнум Петрович, тоже взял пирожок. – Как вы, наверное, заметили, мир наш шибко отсталый в техническом плане. Мы не владеем простейшими человеческими технологиями. У нас нет промышленности и науки. У нас есть только козы и коровы. У нас совсем нет машин.
– Почему? – пока говорил Магнум Петрович, Василич взял с большого глиняного блюда куриную ножку.
– Я много думал об этом, – Магнум Петрович повертел пирожок в руках и положил на место. – У нас мало времени на пространные рассуждения, поэтому я коротко. Во-первых, у нас здесь живут довольно странные люди. Как я уже говорил, наше общество – это несостоявшиеся в прошлой жизни личности. Здесь абсолютно нет инженеров, ученых, выдающихся музыкантов и изобретателей. Наверное, деятельные люди достаточно реализовались в первом воплощении. Здесь же отстойник для неудачников, нормальным людям здесь делать нечего
– Магнум Петрович, ну зачем вы так про нас? – возмутилась Маша.
– Маша, не обижайтесь только, ради бога. Я сам такой, ничего в прошлой жизни не добился. Имею право говорить про всех нас. Ничего я не умею. Огонь в лесу не разожгу. Самолет не построю. Только что и умею – агитировать и раздавать указания. Еле уговорил Горыныча заняться кузнечным делом, а он между прочим, кузнец в четвертом поколении. Хоть ножики да топоры научились делать, и то хорошо. Многие, попадая в наш мир, своих привычек не меняют. Я им говорю: «Это ваш новый шанс, используйте его. Третьей попытки может не случиться!» Они чешут затылки и отвечают: «Нам и так хорошо. Ничего не хочу». Неудачники они что здесь, что там – меняться не собираются. Мне с трудом удалось раскачать к деятельному образу жизни всего несколько человек. Мы организовали школу для детей, наладили работу кузницы и построили швейно-ткацкую мастерскую. Еще мы неплохо строим дома. Вот совсем недавно построили новый склад для сельскохозяйственной продукции.
– Магнум Петрович, вы хороший руководитель, – вставил Василич и протянулся за второй ножкой. Аппетит был зверский. Помолодевший организм требовал калорий.
– Спасибо за добрые слова, – Магнум слегка смутился, но время на лирику оставалось совсем мало, и он продолжил: – У нас катастрофически не хватает мозгов, знаний и изобретений. Поэтому просьба к вам такая: принесите в наш мир знания. Переправить книги и чертежи в бумажном виде вы не сможете. Но вы можете там что-то выучить и запомнить, а здесь рассказать, нарисовать и объяснить. Мы постараемся обучиться новым умениям. Наша жизнь улучшиться. Я надеюсь.
Маша и Василич переглянулись. Помочь детям и жене, дело святое. Но будет ли предательством передача научных открытий из одного мира в другой? Хотя, с другой стороны, наши миры не являются конкурентами. Сложно все. Надо разбираться, – отмахнулся от сомнений Василич.
– Хорошо, давайте попробуем, – тревожно выдохнул Василич. – Расскажите, какие знания нужны в первую очередь? Вряд ли вам нужны технологии создания космического корабля. Вероятно, требуются более простые и практичные знания.
– Совершенно верно, Иван Васильевич. Не знаю, много ли вы запомните за один раз. Давайте начнем с сыра, – Магнум Петрович улыбнулся. – Скучаю, знаете ли, по сыру, сил нет. Коровы имеются. Молока – завались, а как делать сыр – никто не знает. Попробуйте также узнать, как получать растительное масло из подсолнечника. Нам интересны любые механизмы и приспособления. Например, как работает водяной насос. Как организовать орошение полей. Как построить канализацию. Как лечить зубы. Как сделать антибиотики. Как произвести порох и бензин. Для первого раза, думаю заданий хватит. Согласны?
– Договорились, – Василич мысленно повторил запросы Магнума Петровича. Вроде на техническую разведку уровни МИ-6 или ЦРУ не тянет. Обычные бытовые знания. Что в следующий раз захочет Магнум?
– Теперь разрешите откланяться. Я вас покидаю, – улыбнулся Глава селения. – Напоминаю, что у вас осталось минут тридцать. Пообщайтесь еще немного с детьми и женой. До следующей встречи, Иван Васильевич.
– До свидания, Магнум Петрович, – мужчины пожали друг другу руки, несостоявшийся президент Австрии вышел в калитку на деревенскую улицу.
Василич сразу погрустнел. Маша подошла, взяла мужа за руку.
– О чем задумался, Ваня?
– По факту мне сейчас предложили стать техническим шпионом. Я должен передавать знания нашего мира в другой. Ты думаешь, это не аморально?
– Думаю, что нет, – Маша прижалась к Василичу. – Ты же поможешь нашим детям и мне. Представляешь, какая жизнь здесь начнется, если у нас появится телевидение и интернет? А у меня будет большая красная машина «Феррари»? Белье будет стирать стиральная машина? Посуду будет мыть посудомоечная машина? Красота!
– Уговорила, я попробую, – Василич взял Машу широкими ладонями за плечи и строго посмотрел в глаза. – Скажи мне, Мария: Магнум Петрович к тебе не клеится? Не часто ли заходит? Имеются ли другие мужики в деревне?
– Ну что тебе сказать? – Маша с улыбкой выдохнула. – Мужики, конечно, имеются. Но они мне не нравятся. Понимаешь, мне нравятся успешные, серьезные, умные, как ты. А здесь по большей части неинтересные. В этом Магнум Петрович прав, отстойник для неудачников. А теперь, когда ты появился, мне вообще никто не нужен. Я буду думать, что ты просто уезжаешь в командировку, я же тебя верно жду.
– Как ты узнала, что это все наши дети? – Василич посадил Машу рядом с собой, заложил ногу за ногу.
– Это не я узнала, – выдохнула Маша, она понимала сомнения мужа. Лучше рассказать правду, тогда недоверие исчезнет. – Не я их выбрала, дети узнали меня. Дело в том, что люди в нашем мире не рождаются. Все местные однажды приходят сюда из той же пещеры, из которой появился ты. Дети выходят достаточно взрослыми, уже умеют ходить. Обычно им по три-четыре года или старше. Они умеют разговаривать и все понимают. Ребятишки идут куда им надо, как будто в голове у них заложена карта-схема. Откуда ты знаешь? – спрашивала я. Просто, знаю, – отвечали они. Детишки безошибочно идут в свой дом. Бывают случаи, когда дети подселяются в уже жилой дом, к взрослым. Наши же пришли всей гурьбой в пустой, только отстроенный дом. Магнум Петрович пытался их переселить, но они категорически отказались. Сказали, что скоро придет их мама, а потом и папа. Магнуму ничего не оставалось делать, как помогать продуктами и по хозяйству. Так они и жили. Когда я вышла из ворот, дети выбежали мне на встречу. Сказали: «Здравствуй, мама!» Это было удивительно, но они мои – я это чувствую. И твои.
– Все равно, как-то это странно, – нахмурил брови Василич и почесал под мышкой.
– Ты, конечно, прав.
«Что ж такой недоверчивый?» – подумала Маша и продолжила:
– В нашем мире много непривычного. Сам посуди, не странно ли, что я умерла, а сейчас обнимаю тебя и разговариваю? И мы не во сне. Можешь меня ущипнуть. Не странно ли, что ты переходишь из одного мира в другой? Но это же правда. Вань, поверь и прими мир таким, какой он есть.
Василич посмотрел на Машу, на внимательно ловящих каждое слово детей. Затем перевёл взгляд на цветники и низенький деревянный штакетник. Вдохнул чистый деревенский воздух. Посмотрел на небо. Подумал, что здесь всегда светит солнце. Мир местный как будто очень дружелюбный, но пугал неизвестностью.
– Э-эх! Хорошо, пусть будет так, – Василич встал, махнул рукой. – Я действительно рад, что вижу тебя, что могу обнимать и целовать. Я бесконечно счастлив, что у меня столько детей. Мне ужасно жаль, что не успеваю с вами со всеми пообщаться. Мне хочется остаться навсегда, но пора уходить. И меня возмущает эта несправедливость. Почему на месяц положено только три часа на свидания? Кто так решил?
– Я не знаю, милый, – Маша тоже встала и обняла мужа. – За детей не беспокойся, я позабочусь. И про тебя все расскажу. Они будут любить по моим рассказам. Поверь, в них ты не будешь хуже, чем в жизни. А теперь иди, провожать не пойду, а то расплачусь.
– Хорошо, спасибо тебе, любимая, – Василич крепко прижал жену, нежно поцеловал в губы. Поглядел в глаза и замер на секунду, пытаясь запомнить образ любимой. Дети подбежали к папке, Василич погладил из по головам. Подмигнул. Все будет хорошо. Резко развернулся и пошагал по улице в сторону пещеры.
– До свидания, дети! – крикнул он, не оборачиваясь.
– До свидания, папа! – кричали ребята ему во след.
Василич шел, а мысли не умещались в голове: «Не хочу так жить! Не хочу целый месяц жить в одиночестве! Не хочу стать „мужем на час“! Не хочу служить промышленным шпионом! Не хочу!»
Погруженный в мрачные мысли, Василич снял льняную одежду и вошел в пещеру. На выходе нацепил свои привычные штаны и куртку. В лесу царил вечерний сумрак. Бродить по темному лесу не хотелось, поэтому он настелил на земле лапника и расположился на ночлег посреди поляны. Но заснуть не получилось. Его одолевали невеселые мысли про расставание, про нелегкую судьбинушку, про несправедливость, одновременно мучили насекомые, комары да муравьи. Так он и пролежал всю ночь, глядя в просвет березовых крона на чистое звездное небо.