– Но для него нужен второй кто-нибудь, – сообщаю я.
– Вторая, насколько я понимаю, – хмыкает дядя Саша. – Вы же двуполые. Хорошо, с этим разобрались, запомнили и пока отложили. Что ты там подслушал?
– Двое Высших говорили об игре, – я цитирую то, что услышал, и мой… моё самое близкое существо становится серьёзным.
– Что это за жертвоприношение, выяснить можно? – спрашивает он.
– Живых сажают на штырь, – объясняю я. – Он сначала раскаляется, а потом становится ледяным, забирая магию и жизнь. Эта магия используется, а жизнь служит подпиткой ритуала. Судя по всему, мне остался год…
– Значит, у нас есть год, чтобы придумать, как тебя спасти, – дядя Саша о чём-то напряжённо думает. – Эх жаль, я не рядом, но будем учиться.
И вот теперь он начинает мне рассказывать о различных способах разрушения и убийства. Как из подручных материалов сделать бомбу, как прятаться, как убежать так, чтобы не нашли. Но я говорю, что нашёл ритуал Убежища, только не знаю, как он работает, потому что кроме одной строчки вызова, о нём ничего нет.
– Пойдёт на крайний случай, – кивает мне дядя Саша. – Что выяснил ещё?
– До определённого возраста, это примерно два моих, они не могут делать «соитие», не знаю, что это, – произношу я в ответ. – А вот потом им надо побольше. Я подумал, а если они держат самок и смесков для этого?
– То есть невзирая на возраст… – задумчиво отвечает мне он. – Имеет право на жизнь.
И тут дядя Саша объясняет мне непонятное слово, поясняя, что у людей самки могут быть без смертельного риска с гораздо более раннего возраста, правда, это разрушит их психику, но мы оба понимаем, что Высшим наплевать на психику Низших. Мне от этих объяснений становится нехорошо, получается, что Высшие не просто пытают, а делают вот это, отчего самки потом становятся как мёртвые.
– Это отвратительно, – говорю я ему. – Просто невозможно, как отвратительно.
– Кто бы спорил, – вздыхает дядя Саша. – Так… Что у нас с историей осталось?
– Могильники… – отвечаю ему я. – Примерно раз в сто лет появляются упоминания о могильниках.
– Что это такое? – интересуется он.
– Места, где много-много мёртвых Низших, как эпидемия, – объясняю я ему. – Их сжигают специальным образом.
– То есть, возможно, раз в сто лет подавляется восстание, – дядя Саша смотрит в потолок, чему-то грустно улыбаясь. – Так, ты завтра разбираешься в доступных тебе химических элементах, а дальше начинаем эксперименты. Учитывая, что совсем не жалко только Высших, они и будут крысками.
Я уже знаю, что такое «крыски». Могу сказать, что меня этот план только радует, потому что мне как раз терять нечего. Если подумать, единственное родное мне существо я вижу в снах, а в реальности у меня ничего нет. Вот бы уйти к нему туда, где он, но, боюсь, это даже со всей магией невозможно. Может быть, когда я умру, то смогу переселиться в сны насовсем? Пусть дядя Саша не сможет быть со мной там постоянно, но я потерплю. Зато не будет боли и страха. Правда, страха во мне уже нет, дядя Саша говорит, это оттого, что у меня появилась хоть какая-то опора в жизни.
Правда, осознавать, что всего через год меня не станет… Нет, не страшно – неприятно. Но мы что-нибудь придумаем, обязательно. Дядя Саша говорит, что безвыходных положений не бывает. Возможно, он прав.
Утро ничем не отличается от других таких же. Я поднимаюсь со своей лежанки, чтобы отправиться привычным путём, но сначала надо сделать зарядку. Мне её показал дядя Саша, конечно же. Сначала разминка, потом упражнения на скорость, на силу. С каждым днём у меня получается всё лучше, но я не останавливаюсь, пока не начинаю купаться в собственном поту. После этого нужно «принять душ», как говорит дядя Саша, в моем случае – облиться из ведра. Хорошо, хоть воду в нём не нужно носить самому. Что-то изобретать, впрочем, очень неумно. Я разок попробовал, только потом узнал, что неделя прошла – так меня наказали.
После зарядки меня ждёт едальня, где можно разжиться кроме каши каким-нибудь корешком, или даже плодом куста. Он очень кислый, но полезный, так дядя Саша говорит, а он лучше знает. Есть, впрочем, надо быстро, и опять – работа по замку, вне замка, где опаснее всего, а потом – библиотека.
Но сегодня распорядок нарушен. Я вижу направляющегося ко мне Высшего, понимая, что сбежать не успею, поэтому приходится опускаться на колени и склонять голову в жесте смирения. Жаль, что я не успел убежать, да и завтрака жалко – после наказания он весь выплеснется наружу, я-то знаю. За что меня собрались подвергать боли, меня не интересует, как и Высшего. Им поводы не нужны.
– Отброс! – обращается он ко мне. – Отныне и до Академии ты освобождён от работы.
Не верю. Добрым Высший быть не может. И действительно, передо мной на каменные плиты падает тело. Едва одетая девочка, сильно похожая на Высших, но учитывая обращение… Не знаю. Тело её в крови, она вроде бы дышит, но такими темпами, вряд ли ей много остаётся.
– Ты будешь заботиться и ухаживать за смеском, – с брезгливостью говорит Высший, добавляя затем: – Я запрещаю тебе рассказывать ей об отбросах и смесках. Пусть думает, что все равны, сколько ей ещё осталось…
Рассмеявшись своим каркающим хриплым голосом, Высший уходит было, но останавливается. Он ещё раз смотрит на меня, и в глазах его такое мрачное обещание, что мне становится холодно. Дрожью буквально прорезает всё тело снизу доверху, даже мочевой пузырь откликается. Смерть может быть очень разной, я это уже знаю…
– С сегодняшнего дня ваша едальня на втором уровне, – произносит он, лишь затем разворачивается и уходит.
Второй уровень – для Высших, но низкородных, там я ни разу не был. Я стою на коленях, пока он не уходит, затем лишь наклоняюсь к незнакомой девочке. Учитывая, что о «покоях» никто ничего не сказал, надо будет ютиться в моей комнате. Ничего, переживём, девочка же…
С большим трудом поднимаю её на руки, осознавая, что если бы не зарядка – вряд ли бы я смог поднять девочку, несмотря даже на то, что она очень худая. Почему смеска принесли в замок, а не дождались времени Академии, я себе представить могу, учитывая её состояние. Это с одной стороны, а вот с другой, учитывая отношение к смескам… Умерла бы и умерла, им-то что? Только, похоже, у Высших какой-то особенный интерес к этой девочке. Интересно, какой?
Калира
С трудом открыв глаза, обнаруживаю, что я совсем не в классе, а в совершенно другом месте. Комната, в которой я лежу, небольшая. В ней всё небольшое – и кровать, и окно, демонстрирующее небо, и сидящий рядом со мной бог. У него длинные уши, значит, он бог или же… такой, как я. Тогда эта комната может быть тюрьмой для таких, как мы, чтобы нас было удобно мучить.
– Привет, – говорит мне похожий на бога мальчик. – Меня зовут Гри’ашн, и тебя поручили моим заботам.
– Привет… – я с трудом выталкиваю из себя слова. Всё тело нестерпимо болит, но я помню, что бывает за слёзы, поэтому держусь. – Я – Калира… А мы в тюрьме?
– Пока ещё нет, – вздыхает Гри’ашн. Он протягивает руку, чтобы легко прикоснуться ко мне. – Мы в замке Высших.
– Боги забрали меня к себе? – в это даже поверить страшно. Сначала защитили, а потом забрали. Это же…
– Они не боги, – он проводит рукой по моим волосам, и от этого становится как-то тепло внутри. Не знаю, как называется то, что он делает. – Они просто Высшие.
– Но мы в городе? – интересуюсь я, боясь поверить в то, что больше не будет ненависти.
– Мы в замке Алькаллар, – отвечает он мне. – Здесь мы проведём время до Академии, а я сейчас буду раздевать и мыть тебя, потому что сама ты не сможешь. Тебя так безухие отделали?
– В школе, – киваю я. – Завалили непонятными вопросами и наказали за недостаточное прилежание. Мне страшно, – признаюсь ему.
– Здесь тебе ничего не угрожает, – Гри’ашн будто бы проглатывает слово «пока», но я отлично понимаю его.
Раздеванию я не противлюсь. На мне и так очень мало одежды, а голой меня вся школа уже видела не раз, так что пусть смотрит, если ему это не противно. Но для Гри’ашна я не противна, в его глазах странное выражение, мне совершенно непонятное, но это не ненависть и не брезгливость.
Он сам раздевается, наверное, чтобы не испачкать одежду, и я застываю. Всё его тело в шрамах, буквально нет ни одного живого места. Тонкие длинные, уродливые толстые шрамы не затрагивают только то, что висит ниже живота, и лицо, а всё стальное… Хочется всхлипнуть, но я давлю в себе эмоции и спрашиваю:
– Это люди… ну, безухие тебя так? – мне действительно интересно, как он вообще выжил.
– Я с рождения живу в замке, – его ответ полностью разрушает мой мир.
Только что я радовалась тому, что меня забрали к себе боги, чтобы научить магии и дать возможность отомстить, и вот перед моими глазами остроухое существо, которое явно мучили намного, намного больше, чем меня. И раз он с рождения живёт в замке, значит, его мучили здесь. А это означает, что и меня будут.
Страх накрывает меня волной, в глазах темнеет, я будто бы засыпаю, чтобы сразу же проснуться от холодной воды, которой он меня поливает. Гри’ашн будто знает, что я чувствую, поэтому бережно придерживает меня. Я чувствую его очень мягкие прикосновения. Но со мной так никто и никогда не обращался!
– А что ты со мной делал, когда прикасался к волосам? – спрашиваю его, стараясь не обращать внимания на жгучий холод ледяной воды.
– Я тебя гладил, – объясняет мне Гри’ашн. – Тебе не понравилось?
– Очень понравилось, – признаюсь я. – Просто у меня это впервые.
– Звери какие… – непонятно говорит мальчик, продолжая смывать с меня кровь. Она уже не течёт, просто коркой схватилась на теле.
