Лилиана и дракон, или Счастье своими руками

И это оказался не удар кинжалом в печень, а веселые, золотые кругляшки с ликом Франциска Первого, короля Алиегории.

Позже были и другие заказы, очень часто в особняках богатых и родовитых представителей аристократических семей. Во многих из этих домов, Лилиане уже приходилось бывать, не как воровке, а как гостье хозяев, поэтому она отлично знала расположение комнат и привычки своих жертв. За четыре неполных года воровской практики Лилиана приобрела определенную репутацию в криминальных кругах Мариды и ни разу не попалась в руки правосудия.

Живоглот честно выплачивал, причитающуюся ей часть добычи звонкой монетой, подозревая, что ловкая воровка является его дальней родственницей, поздним плодом любви старого дворецкого и какой-нибудь легкомысленной гризетки, отказавшейся от ребенка и навесившей на старика обузу.

А то, что ушлая мошенница примеряет на себя образ нищей, но гордой аристократки, главарю бандитов ничуть не мешало. Каждый живет, как умеет. К тому же, кому придет в голову подозревать в чем-то предосудительном воспитанную и утонченную девочку из благородной, хоть и нищей, семьи?

Уж точно, что не городским стражникам.

У Лилианны сегодня уже был заказ.

Она намеревалась посетить дом одного богатого простолюдина, торгующего диковинными товарами. Простолюдин недавно вернулся из соседней Драккарии и знающие люди пронюхали об экзотическом товаре, горячем и дорогом, привезенном издалека.

Товар считался «скоропортящимся» и поэтому было необходимо срочное изъятие драгоценной вещички из чужих закромов. Как было сказано Лилиане, заказчик настаивал на, как можно более скором похищении нужной вещи и платил золотом, не торгуясь.

Вещичка представляла из себя статуэтку варварского божка, выполненную из драгоценного металла и уже через два дня должна была снова отправиться в путь вместе с приказчиками ушлого торговца.

Выкрасть статуэтку малоизвестного божка дикарей, представлялось Лилиане делом несложным, но хлопотным. Дом купца хорошо охранялся, но охрана эта состояла не из людей.

Негоциант торговал совершенно разным товаром, в том числе и живым.

Речь не шла о работорговле, запрещенной в просвещенной Алиегории и разрешенной в развращенном Навартоне. Нет, торговец специализировался на доставке нужным людям совершенно особенного товара – редких животных, которых, просто так не встретишь на утренней прогулке в лесу.

Кое-кого из этих животных, купец приставил к делу.

Как стало известно Живоглоту, а значит и Лилиане, от лихих людишек дом купца защищали большие экзотические кошки.

Огромные, полосатые твари, на ночь выпускались из загона и шастали по всему двору и тесным коридорам просторного дома торговца. Слуги и домочадцы спокойно почивали за крепкими дверями, а кошки, поутру, послушно возвращались в свои загоны. Умные хищники не хватали отравленную приманку, бесстрашно бросались на любого, рискнувшего потревожить покой купеческого дома и уже не один из подельников Живоглота был растерзан свирепыми тварями, мощные тела которых защищала крепкая, кольчужная броня.

Живоглот понятия не имел о том, как ловкая девчонка предполагает справляться со свирепыми хищниками, но это и не его дело. Пусть поступает, как угодно, лишь бы статуэтка, в назначенный срок, оказалась на столе у заказчика.

Лилиана совсем не боялась хищных кошек – подумаешь, кошки! Кошки, они и есть, кошки, пусть и огромные. У неё, у Лилианы имеется волшебный дар, очень редкий, почти эксклюзивный. Во всяком случае, Лилиана, пролистала кучу всякой литературы, не отыскав и тени упоминания о подобном умении.

«Жаль, что у меня не открылась эта способность раньше, – с грустью вздыхала девушка, вспоминая отца. – Окажись я рядом, в тот роковой миг, то смогла бы остановить медведя-убийцу, каким бы бешенным он не оказался».

Но, одним сожалением сыт не будешь.

Виконтесса добралась до нужного места и, оглянувшись, убедилась в том, что ночная улица тиха и пустынна. Никто не следил за молоденькой девушкой, изображавшей из себя юного паренька, сбежавшего из дома в поисках приключений.

Путь проникновения Лилиана присмотрела заранее – огромное дерево, ветвистое и слегка наклоненное, почти прижималось к каменной ограде.

Лилиана не понимала, почему торговец не приказал срубить древесного великана и пустить его на дрова, но ей-то, что до того? По всей видимости, купчина крепко надеялся на клыки и когти полосатых охранников, которых невозможно ни шантажировать, ни подкупить.

Поправив шляпу на голове, авантюристка легко полезла вверх по дереву, цепляясь за ветви, намереваясь уже с него проникнуть в нужный двор.

Лазать по деревьям девушка умела очень хорошо, она, все же, была дочерью егермейстера, пусть и королевского.

Забравшись на нужную высоту, отчаянная авантюристка бесстрашно перебежала по толстой ветке, нависавшей прямо над забором и, почти сразу же, услышала, как внизу фыркают, возмущенные её наглостью, огромные кошки.

Хищники давно учуяли чужака. Умные звери притаились в тени и терпеливо ждали, пока добыча сама свалится к ним в пасти.

Добыча пахла очень вкусно, и полосатые стражи уже предвкушали сытный ужин.

Но, все пошло не по плану – добыча, свалившись им на голову, внезапно заговорила тихим, лишенным всяческих эмоций, голосом и мощные звери, свирепые и бесстрашные, послушно склонив головы, на пузе поползли к той, кто имел право повелевать ими.

Девушка смахнула со лба капли пота, выступившего от напряжения – приказывать диким животным было гораздо труднее, чем одомашненным. Те же псы, рыскающие по городским улицам, поджимали хвосты при первых же признаках ментального давления. Но, виконтесса прилежно упражнялась, практикуя собственную магию на различных животных, обитающих в запущенном королевском парке и у нее, с каждым разом получалось все лучше и лучше – косули, доверчиво протягивали морды, надеясь заполучить горбушку посоленного хлеба, а кабанчики, весело похрюкивая, норовили почесать полосатые спины о ноги Лилианы.

Все это зверье проживало на территории обширного парка, расположенного за городской стеной. На него было запрещено охотиться, и королевские егеря строго следили за тем, чтобы голодная чернь не покусилась на то, что им не принадлежит.

Лилиану, дочь бывшего егермейстера, никто и никогда не останавливал – все знали о том, что отец девушки погиб, спасая жизнь своему сюзерену. Да и не было у виконтессы с собой никаких охотничьих принадлежностей, а бродить по лесным тропинкам ей никто не запрещал.

Лилиана удовлетворенно улыбнулась – не такими и опасными оказались эти мощные и холеные звери. Повинуясь властному приказу, не оставившему хищникам шанса на сопротивление, полосатые кошки сами покорно отвели девушку к той самой статуэтке варварского божка, за которой авантюристка и явилась в дом негоцианта.

Купец жил на широкую ногу – жилище торгаша оказалось богато обставлено мебелью, изготовленной из редких пород дерева, стены комнат и даже коридора, оббиты, приятного цвета, тканью, гобелены и картины были подсвечены крохотными огоньками свечей, а мягкие ковры и удивительного плетения, циновки, делали шаг юной воровки легким и совершенно беззвучным.

Магические светильники освещали пустынный коридор мягким, рассеянным светом.

Прислуга купца пряталась за крепкими дверями и запорами – никто из обитателей этого странного дома не желал становиться ужином для прожорливых хищников.

Гибкие, мускулистые кошки неспешно бежали впереди девушки. Они, каким-то немыслимым образом поняли, за какой вещью явилась обладательница колдовского голоса и стремились исполнить приказ страшной госпожи, как можно быстрее. Присутствие девушки заставляло могучих хищников опасливо жаться к стене, поджимать уши и негромко пофыркивать. Длинные полосатые хвосты четверолапых охранников нервно мотались из стороны в сторону. Мало кто в мире мог заставить нервничать мощных котов. Лилиана, вот, смогла.

Держать зверей в подобном состоянии слишком долго, могло оказаться опасным. Лилиана еще не была столь искусна в своем даре, чтобы окончательно подавить волю к сопротивлению. Но она надеялась, что управится быстро и успеет сбежать раньше, чем звери взбесятся и откажутся подчиняться.

Искомое сокровище обнаружилось достаточно скоро – статуэтка располагалась на отдельном постаменте и была накрыта стеклянным колпаком.

– Ба, да это же жаба. – хмыкнула Лилиана, зажигая потайной фонарь и пытаясь рассмотреть предмет во всех его подробностях. – Крупная, пупырчатая жаба из золота, инкрустированная драгоценными камнями. Фу, какая противная тварь! Что же за племя поклоняется столь гнусному и мерзкому созданию?

Не смотря на всю свою неприязнь, девушка решила не медлить и ловко избавила фигурку от стеклянного колпака. Изумрудные глаза золотой жабы странно мигнули в неверном свете свечи и челюсть Лилианы с лязгом упала на пол.

Нет, разумеется, челюсть никуда не падала, но рот юной воровки распахнулся.

Лилиана едва удержалась от пронзительного вопля, а золотая статуэтка ехидно ухмыльнулась, еле заметно двинув золотыми челюстями.

– Чего застыла, дуреха? – в голове Лилианы зазвучал чужой голос, и девушка очнулась. – Хватай меня и, ходу! Не слышишь, что ли – кто-то вломился в дом и этот кто-то, в отличие от некоторых нерасторопных дев, действует напористо, нагло и без оглядки на последствия.

– Варвары не так просты, как их расписывают всякие чудики. – Лилиана решила последовать умному совету и схватив статуэтку, засунула драгоценную фигурку в мешок. – Определенно у меня что-то не так с головой – надо же, мерещится всякое непотребство. Придумать такое – говорящая жаба! Может быть стоит показаться целителю?

Оглянувшись на кошек-охранниц, все так же, неспешно бегущих следом, девушка опомнилась.

– Возвращайтесь. – приказала она хищникам. – Защищайте этот дом от чужаков. Убейте всех, если сможете.

Это был жестокий приказ, но в том обществе, в котором приходилось вращаться Лилиане, жалость не приветствовалась. Нельзя оставлять за спиной живого врага. Нельзя поощрять конкурентов. Сегодня ты кого-то пожалеешь, а завтра этот кто-то придет за твоей жизнью.

Уроки и наставления Живоглота не были забыты. Лилиана хорошо усвоила те знания, которые должны были помочь ей выжить.

Полосатые звери взревели и умчались прочь, а Лилиана опасливо прислушиваясь к громким звукам – где-то, в глубине дома, совершенно точно началась драка, побежала прочь, в противоположную от шума, сторону.

Ей удалось выбраться из купеческого дома через окно. Не было нужды соблюдать тишину – в доме негоцианта больше никто не помышлял о сне. Неизвестные налетчики позаботились о том, чтобы весь квартал узнал, что дом почтенного торговца подвергся нападению.

Спрыгнув в глубокий сугроб, девушка проверила сохранность добычи, ощупав мешок – показалось или кто-то действительно хихикнул и произнес: «Отстань, противная, я щекотки боюсь!»

Отгоняя от себя всякие несуразные мысли – полная дичь, да и не ко времени, Лилиана, темными переулками, уходила прочь от проснувшегося особняка, затерявшись среди дворов и двориков, узких переулков и дырок в заборах.

– Недурно кто-то веселится. – оглянувшись, юная воровка заметила, что позади занимается пламя. Что-то определенно горело, слышались громкие крики, по соседней улице, гремя амуницией, бежала городская стража, поспешавшая на место беспорядка.

Но Лилиану это больше не касалось. Щедро рассыпая за собой серый порошок, именуемый в определенных кругах «порченный нюх», юная воровка, покружив по окрестностям, вернулась в сторожку.

Давно перевалило за полночь, мороз крепчал и по пустым улицам гуляла поземка, заметая следы одинокого путника.

В том районе, где проживало семейство де Бри, царило сонное спокойствие – вся городская стража оказалась стянута к дому, пострадавшего от грабителей, уважаемого торговца.

Старик Грюмо не спал. Он терпеливо ждал, сидя в полной темноте и таращась подслеповатыми глазами в темноту.

– Вернулась? – радость, отчетливо прозвучавшая в голосе старика, взбодрила Лилиану.

– Удачно? – старик торопливо захлопнул двери, не давая холодному ветру выстудить и без того, не особо теплую комнату.

– Нет. Не выгорело. Заказ не исполнен. – почему-то соврала Лилиана. – Дело не заладилось с самого начала. На добычу нацелились конкуренты. Кто такие и откуда взялись, не знаю, но действовали они нагло и нахраписто. Их даже хищники не особо испугали, хотя звери, надо сказать, производят впечатление. Налетчики подняли шум, переполошили животных и устроили пожар. Весь квартал вокруг особняка купчины кишит городской стражей. Пришлось уйти не солоно хлебавши.

– Мерзавец! – Грюмо имел в виду Живоглота. – Он едва не подставил тебя, дочка. Страшно представить, что могло случиться, застань тебя городские стражники на месте преступления. Уж, я ему! – и воинственно взмахнул клюкой.

Лилиана пожала плечами – мысль о том, что Живоглот мог заманить ее в ловушку, девушкой рассматривалась, но была отвергнута. Зачем? Ради чего? Благородная воровка приносила главарю бандитов хорошие деньги, а ее поимка не принесла бы ничего, кроме убытков.

– Мне пора. – Лилиана успела переодеться и бодро застучала неказистыми башмаками по деревянным полам. – Не волнуйся, старый друг, все закончилось хорошо.

Девушка распахнула двери – она слегка задержалась. Серая мгла расползлась по округе, предвещая наступление нового дня.

– Служанки в нашем доме встают рано. – вздохнула Лилиана, сноровисто пробираясь среди заснеженных деревьев. – Мачеха даже поспать нормально людям не дает. Эх, жизнь..

Девушка подхватила внушительную охапку хвороста и сноровисто потащила её к черному входу, предназначенному для прислуги. Хворост, по ее просьбе, стащили в кучу местные псы. Лилиана приказала своим помощникам действовать незаметно, опасаясь, что странные телодвижения обычных собак привлекут недоброе внимание. За работу она щедро благодарила своих помощников, унося с кухни объедки и подкармливая псов в холодное время года.

Летом Лилиане, обычно, помогали её друзья-еноты. Они были гораздо сообразительнее шумных собак и действовали более скрытно, прячась среди кустов и деревьев.

– Ты уже проснулась? – Клотильда, по всей видимости, прогулявшись до отхожей ямы, чтобы вынести ночной горшок Марисабель, широко зевая, с недоумением смотрела на разрумянившуюся с мороза Лилиану. – Не спится, госпожа нищая виконтесса?

– У меня полно работы. – неприветливо буркнула Лилиана, прячущая под хворостом сумку с ночной добычей. – В отличие от некоторых, которые прохлаждаются, вместо того, чтобы заниматься своими непосредственными обязанностями.

– Ты что-то скрываешь, Лилиана, – шпионка недобрым взглядом сверлила лицо юной девушки. – занимаешься какими-то тайными делишками. С чего бы это ты, с самого утра, отправилась за хворостом? Разве это не работа нашего истопника? Где, кстати, шляется этот хромой калека? Прохлаждается, когда другие работают?

Лилиана фыркнула – вот уж и до увечного Карга добралась. Какая противная эта Клотильда – везде норовит засунуть свой любопытный нос, в каждую дырку.

– Любопытной Тартале, на базаре нос оторвали. – припомнила Лилиана известную поговорку, чем окончательно вывела из себя камеристку Марисабель.

– Берегись, госпожа нищая виконтесса, – обозлилась Клотильда. – я выведу тебя на чистую воду!

– Ой, боюсь, боюсь! – хмыкнула Лилиана и вдруг, сделав большие глаза, завопила. – Крыса! Какая огромная! Сейчас, как вцепится!

И крыса, конечно же вцепилась в подол платья испуганно заоравшей Клотильды. Несчастная, голося, как резанная, схватив метлу, отбивалась от двух, нет, уже, трех крыс, так и норовящих попробовать на вкус любопытную служанку.

Крыс, конечно же, призвала Лилиана, для того, чтобы отвлечь внимание навязчивой и пронырливой камеристки от собственной персоны.

Лилиана не стала дожидаться окончания эпической битвы Клотильды с крысами, а, свалив хворост в углу чуланчика, примыкавшего к кухне, поспешила в свою каморку – мачеха в любой момент могла призвать к себе нелюбимую падчерицу. Следовало поторопиться и избавиться от своей добычи, раньше, чем зазвучит громкий голос мадам Жанетты.

Закрыв двери и для надежности подперев их табуретом, Лилиана сбросила с себя толстую шаль и вытащила золотую статуэтку из сумки.

Жаба ничуть не изменился – золотая чешуя сверкала, изумрудные глаза мерцали, а когтистые лапы выглядели устрашающе. И, вообще – выглядела статуэтка, по-прежнему, отвратительно, хоть и была изготовлена из благородного металла.

– Ты меня не испугаешь. – Лилиана отважно взглянула на изумруды глаз драгоценного земноводного. – Ты – всего лишь безмозглый кусок золота, украшенный самоцветами.

– Я бы не был в этом так уверен. – хмыкнул знакомый голос, снова зазвучавший в голове Лилианы. – Возможно, ты ошибаешься, воровка.

Девушка оторопела, а проворный Лаки, словно что-то почувствовав, выполз из-под шали и злобно ощерил зубы, уставившись на статуэтку подозрительным взглядом.

– Отомри, лахудра и спрячь меня понадежней! – панический вопль золотой жабы заставил девушку очнуться. – Сюда идут!

Оскорбленная тем, что ее обозвали «лахудрой», Лилиана не придумала ничего лучше, кроме, как засунуть говорящую статуэтку в свой собственный ночной горшок. Засунула и закрыла крышкой, прихлопнув для надежности.

Успела она и убрать табурет от двери.

Появилась хмурая Клотильда и принялась жаловаться.

– Крысы! Мерзкие создания расплодились самым непозволительным образом. Мадам Жанетта, узнав в чем дело, приказала вызвать крысолова. Уж он-то наведет порядок и проредит ряды серой братии. Ты только взгляни, во что они превратили мою новую юбку!

Лилиана взглянула – что ж, крысы потрудились на славу, как им и было велено. Юбка камеристки пестрела дырами в самых разных местах.

– Мадам Жанетта требует тебя к себе. – Клотильда прекратила жаловаться и нагло ухмыльнулась. – Поторопитесь, госпожа нищая виконтесса – не иначе, вас хотят пригласить на утреннее чаепитие.