Лилиана и дракон, или Счастье своими руками
Казалось, к псарне сбежался весь двор – верещали фрейлины королевы, кричали две толстых тетки, бонны принцессы Марии, разорялась, надрывая голос, высокая, сухопарая дама, размахивающая веером и больно ущипнувшая Лилиану за плечо.
Да-да, девочка в нарядном платье оказалась принцессой Марией, которая, сбежав от всех своих мамок и нянек, примкнула к неподобающей компании, которая, конечно же, научила ее высочество плохому.
– Ты! – сухопарая тетка тыкала в Лилиану пальцем, норовя оцарапать лицо девочки острым ногтем. – Как ты, мерзкая простолюдинка, быдло подзаборное, осмелилась прикоснуться к нашей принцессе? Да тебя за это, выпороть! Розгами! Сейчас же!
Лилиана, её, за руку крепко держал один из королевских гвардейцев, открыла было рот, намереваясь сообщить вредной горластой даме о том, что никакая она не простолюдинка, а, вовсе даже и виконтесса из хорошего рода, а свое платье принцесса испачкала сама и при этом, в посторонней помощи, не нуждалась, но.. Но, кто бы стал слушать растрепанную особу в мужских портках, чумазую и ничуть не похожую ни внешностью, ни манерами на благородную госпожу?
Исполнительные гвардейцы схватили Лилиану, сноровисто уложили на лавку и приготовили розги, намереваясь стянуть с негодяйки штаны и всыпать горячих по мягкому месту.
Принцесса Мария, со всех сторон стиснутая толстыми няньками, истерично рыдала, а сухопарая статс-дама командовала парадом, не обращая внимания на робкие попытки слуг объяснить госпоже то, кем на самом деле является Лилиана.
Спасение появилось вовремя.
– Что здесь происходит? – громкий, сердитый голос главного королевского егермейстера остановил еще не начавшуюся экзекуцию, заставив статс-даму сморщить длинный нос и поджать губы. – Немедленно прекратите и отпустите девочку.
Однако, мстительная леди не собиралась так просто отказываться от планов наказания дерзкой девчонки, которая, в отместку за болезненный щипок, едва не прокусила обидчице ладонь.
– Не вмешивайтесь, де Бри. – рявкнула эта благородная леди. – Быдло должно знать свое место! Наглая неумытая служанка осмелилась прикоснуться к принцессе. Наверное, хотела стянуть золотую заколку с бриллиантами, как уже успела украсть этот прекрасный бархатный берет. Безродную девку сейчас выпорют, а затем отдадут в работный дом, на перевоспитание.
Граф де Бри очень сильно изумился, а затем и разозлился – его дочь, пусть и одета, как мальчишка, но ничуть не похожа на простолюдинку. Разве у девушек из народа бывают такие нежные черты лица, изящные щиколотки и ухоженные ручки? Как посмела крикливая клуша из придворной камарильи хватать и наказывать его дочь, виконтессу?
– Кого это вы, баронесса Ожен, обозвали быдлом? – лицо графа медленно наливалось кровью. – Разве моя дочь, урожденная Лилиана де Бри, ниже вас по происхождению? Или же предки графов де Бри были недостаточны благородны для того, чтобы служить королям Алиегории верой и правдой? Как осмелились вы прикоснуться к той, кто выше вас по статусу?
Гвардейцы первыми сообразили, что дело запахло жареным. Отскочив от девчонки, они, вообще сделали вид, что оказались на месте происшествия по недоразумению, шли мимо, следуя по своим гвардейским делам и, вообще – никого розгами они наказывать не собирались, а просто так, случайно мимо проходили.
Баронесса Ожен, на свою беду, оказалась не так догадлива.
Брезгливо взирая на Лилиану, которая проворно вскочила и встала рядом с лавкой, она прошипела:
– Не сметь убегать, дрянь! Если потребуется, я собственноручно тебя выпорю!
Но тут берет свалился с головы Лилианы и золотые локоны рассыпались по плечам шелковистой волной, совершенно преобразив девочку, которая больше не походила на простолюдинку.
Баронесса запнулась, вытаращила глаза и стала молча заглатывать огромные порции воздуха, раздуваясь от натуги и краснея от стыда.
– Это.. Эта.. Да… Я не знала.. Не предполагала..
Лилиана, уже понявшая, что угроза наказания миновала ее лилейную задницу, подскочила к зареванной принцессе и отпихнув в сторону дородную бонну, крепко схватила Марию за руку.
– Граф, – чопорно произнесла малолетняя лицедейка. – позвольте вас представить моей хорошей подруге, принцессе Марии Безупречной.
Почему и отчего Лилиане вздумалось назвать темноволосую девочку «Безупречной», она и сама не знала, но это имя прочно прилепилось к принцессе и с того дня упоминалось во всех официальных документах.
– Весьма польщен. – Арисен де Бри отвесил высокородной девочке изящный придворный поклон и строго произнес. – Лилиана, вам пора домой, а у меня.. – граф мстительно взглянул на статс-даму. – ещё много дел.
Лилиана молча повиновалась, но украдкой ухитрилась подмигнуть своей новой, очаровательной подруге.
Когда баронесса Ожен принесла свои извинения королевскому егерю, и вся придворная камарилья разошлась по своим углам, из тени здания выступил, никем ранее не замеченный, король Алиегории, Франциск Первый.
Он, можно сказать, наблюдал за всеми событиями из первого ряда.
– У тебя, де Бри, весьма шустрая и озорная дочурка. – произнес его величество.
Граф виновато развел руками.
– Растет без матери, государь. Совершенный сорванец, который, к тому же, отбился от рук.
– Дерзка, находчива и не спесива. – задумчиво пробормотал Франциск Первый. – Это редкость среди наших великосветских клуш.
Арисен соглашаясь с королем, склонил голову.
– Почему бы тебе, мой друг, не отдать свою дочь в пансион мадам Клюссо? – хитро прищурившись, предложил монарх. – В тот самый пансион, расположенный на границе с Верляндией.
– Вы хотите отослать мою Лилиану к оборотням? – изумился граф де Бри, совершенно не ожидавший такого поворота событий.
– Ваша дочь умна, решительна и сумела понравиться принцессе. Со временем, Мария приблизит её ко двору. Будет лучше, если рядом с принцессой будет пребывать подруга, способная защитить свою госпожу от опасности. Вам, граф, хорошо известно, как мой брат, мятежный принц, относится к мысли о том, что на трон Алиегории усядется женщина, королева.
Де Бри задумчиво кивнул – у Франциска была одна-единственная дочь, а бесплодие королевы не оставляло надежды на рождение наследника. Развод был невозможен по целому ряду веских причин. Высокая политика, в которую де Бри опасался совать свой нос.
Принц Георг, младший брат короля, затеял мятеж, намереваясь захватить власть.
В таких условиях, предложение Франциска Первого, не было лишено резона – рядом с будущей королевой должны быть верные и сильные сторонники. Да и кто заподозрит в нежной девушке, облаченной в шелка и тафту, умелого и надежного телохранителя?
– Я отправлю свою дочь в пансион мадам Клюссо, государь. – согласился де Бри.
Пансион мадам Клюссо, в котором обучались исключительно оборотни, готовил именно таких мастеров своего дела. Граф де Бри рассчитывал на то, что для его дочери, а ведь она являлась чистокровным человеком, будет сделано исключение. Тем более, если за все заплатит корона Алиегории.
– Корона заплатит. – подтвердил догадки графа Франциск Первый, к вящему удовольствию придворного.
Не сказать, чтобы род де Бри бедствовал, хвала Богам-Покровителям, но и не шиковал. Графство не давало больших доходов и, по вполне понятным причинам, графу приходилось экономить.
– А, вам, граф, я повелеваю подыскать себе жену. – строго произнес король. – Не дело моему верному соратнику проживать одному, в опустевшем доме.
Де Бри растерялся – жениться? Ему? Но, что скажет Лилиана?
– Она все поймет правильно. – Франциск Первый, словно мысли читать научился. – И, не обольщайтесь граф – жениться вы должны, как можно скорее! Это мой королевский приказ, моя королевская воля.
Так, по воле короля Алиегории, Лилиана отправилась в таинственный, закрытый пансион, а граф де Бри занялся поисками невесты.
В свои краткие визиты домой, Лилиана несколько раз встречалась с принцессой Марией и девочки очень приятно проводили время.
Впрочем, это было очень давно. Вряд ли принцесса вспомнит дочь главного королевского егермейстера, а, если даже и вспомнит, то кто допустит служанку в грубых башмаках в покои наследницы трона?
Лилиана вздохнула и выглянула наружу, отодвинув в сторону тяжелую, деревянную ставню. В ее убогой каморке не было застекленного окна, поэтому в щель задувал студеный зимний ветер и приходилось затыкать эту самую щель одеялом и другими теплыми тряпками.
В доме погасли последние огни. Это означало, что и господа, и слуги отошли ко сну. На улице слегка вьюжило, воздух пах морозом и хвоей.
– Пора, – решила слегка отдохнувшая Лилиана. – время пришло.
Девушка засунула ноги в уродливые деревянные башмаки, утепленные соломой, натянула на голову ненавистный чепец и набросила на плечи шаль.
Проснувшийся Лаки скользнул под эту теплую шаль и затих на плече хозяйки, а сама Лилиана, легкой тенью, скользила по узкой лестнице, предназначенной для прислуги.
В этот поздний час уснула даже Клотильда, всегда радостно шпионящая за Лилианой.
Никем не замеченная, девица де Бри выскользнула из особняка и быстро убежала в сад.
Глава 2
Старик Грюмо, кряхтя и чертыхаясь, спустил вниз ноги и сунул ступни в лохматые, изрядно заношенные, но очень теплые чуни. Но даже сквозь них старый человек ощущал холод, исходящий от ледяных полов.
Шаркающей походкой Грюмо прошел через комнату и, миновав темный, узкий коридор, очутился на кухне.
– Вот же егоза, – по-доброму улыбнулся старик, почувствовав, как тепло согревает озябшее тело. – когда она только все успевает?
Пригладив всклокоченную шевелюру, Грюмо отодвинул деревянный ставень и высунул в окно нос – от дома, в сторону ограды, убегала одинокая цепочка следов, отлично заметная на свежем снегу.
Ежась, старик задвинул ставень обратно, оставив лишь самую малость оконного пространства, забранного мутной слюдой. В печи весело потрескивали поленья, а на столе, аккуратно прикрытый полотном, ожидал завтрак.
Но, кроме завтрака – пара печеных клубней, кусок ноздреватого хлеба и луковиц, Грюмо обнаружил большую корзину, укутанную плотным покрывалом. Запах из-под покрывала шел просто одуряющий – ваниль, корица и еще что-то, вызывающее обильное слюноотделение.
– Егоза, как есть егоза! – старик, придвинув к столу табурет, медленно и степенно начал вкушать пищу. Еда была простой и грубой, но неприхотливому Грюмо нечего было жаловаться на жизнь.
Еще недавно он служил дворецким в богатом и гостеприимном доме, пользовался заслуженным уважением и надеялся достойно встретить старость. Но те времена давно прошли. Все изменилось после смерти строгого, но справедливого хозяина, а его вдова не захотела терпеть в доме никчемного старика и выгнала бедолагу на улицу.
Грюмо не делал каких-то особых накоплений, помогая семье единственной дочери, проживающей в провинции. С приходом зимы бывшего слугу, лишенного теплого местечка, ожидала неминуемая смерть от голода и холода на неприветливых улицах города.
Слишком хорошо знал старик о том, сколько людей гибнет в стужу и остается лежать под стылым слоем снега до весны. Никому не пожелаешь столь горькой участи.
Он почти смирился, как-то сразу осунувшись и растеряв весь свой задор. Грюмо не собирался осложнять жизнь единственной дочери, навязывая той свое присутствие. Разумеется, она бы не выгнала старика на улицу, но отбирать кусок хлеба у собственных внуков, бывший дворецкий не желал.
Однако, о нем позаботились.
Лилиана, дочь его бывшего хозяина, определила преданного слугу своего отца на проживание в сторожке – крохотном домике на самой границе городского имения де Бри.
Сторожка пряталась среди густого подлеска, который вплотную примыкал к полуразвалившейся ограде. Ветхое строение только снаружи выглядело скверно, но, как оказалось, внутри имелась пара крохотных комнатушек, коридорчик и кухня с большой печью.
Добыть дрова оказалось не такой уж большой проблемой, а уж прокормить старого человека, Лилиана сумела. Не все слуги отвернулись от юной госпожи, иные, сожалея о прошлых, славных временах, как могли защищали юную девушку от козней недоброй мачехи и злобных сестриц.
Мартина, очень полная и добродушная женщина, и при новой госпоже смогла сохранить свое прежнее положение в доме и продолжала хозяйничать на кухне. Она всячески заботилась о Лилиане, в память о матери девушки, которую очень любила. Именно Мартина научила юную дочь егермейстера отлично готовить, а самое главное, печь, хотя сама повариха, старалась не особо баловать новую хозяйку кулинарными изысками.
Впрочем, в последнее время, с изысками приходилось повременить – госпожа Жанетта стала выделять меньше денег на содержание дома, да и средства, выдаваемые на кухню, оказались сильно урезанными.
Экономка, всецело преданная новой госпоже де Бри, тщательно следила за расходами, и сама выдавала продукты из кладовой, опасаясь воровства. Но, как ни сторожилась противная дама, которую в доме прозвали Пиявкой, воровство, все же, случалось.
Естественно, Лилиана знала о том, что воровать нехорошо. Девушке было прекрасно известно, как жестоко наказывали воришек, пойманных с поличным. Отрубание руки – это совсем негуманно, зато, действенно. Но, Лилиана не могла поступить иначе. К тому же, если берешь у самой себя – это же, вроде, уже и не воровство получается?
Девушка сумела сберечь от загребущих рук мадам Жанетты дубликаты ключей от всех дверей собственного дома. И от кладовой тоже. Поэтому, она и смогла подготовить небольшие подарочки для своих друзей из городского сиротского приюта.
Кажется, странным, что девушка из богатой и знатной семьи якшается с презренными оборванцами, париями и прочими отбросами общества. Но Лилиана так не считала – она видела прежде всего бедных и обиженных сирот, детишек, которые недоедали, ходили в обносках и почти потеряли веру в светлое будущее.
Разумеется, будучи дочерью егермейстера, Лилиане было проще помогать несчастным сиротам. Как-то она даже организовала благотворительный сбор среди своих знакомых и благодаря пожертвованиям смогла купить самым младшим детям теплые вещи.
Но все прекратилось со смертью господина де Бри. Теперь и самой Лилианне приходилось несладко. Она сама была вынуждена ходить в обносках, позабыв про шелк и атлас.
Но, то она. Она – взрослая, здравомыслящая девушка, а это дети. Дети всегда мечтают о чудесах. О каких чудесах мечтают приютские дети, Лилиана хорошо знала.
Например, шестилетний Пако, сорванец и озорник, мечтал о том, что отыщутся его родители и заберут Пако из приюта в свой большой и веселый дом. Малышка Сель мечтала о пирожных из кондитерской мадам Бриошь. Лилиана часто замечала крохотную девочку с заплаканными глазами, стоящую напротив кондитерской и пожирающую взглядом роскошную вывеску над входом.
Кое-кто из детишек мечтал о том, что отыщется добрый человек и захочет взять сироту на воспитание, поселить в своем доме и дать ребенку возможность овладеть каким-нибудь ремеслом, девочки желали попасть в содержанки к богатому купцу или, уж совсем запредельные грезы, знатному дворянину и вести жизнь праздную и полную удовольствий.
И, конечно же, все они, и мальчишки, и девчонки, мечтали о подарках, о подарках, которые дарят на праздник Новогодия. Да и сам праздник не за горами – на центральной площади, перед королевским дворцом, уже успели установить огромную, мохнатую, праздничную ель, которая, казалось, подпирает своей верхушкой хмурое зимнее небо. Еще немного, и королевский кудесник украсит величественное дерево серебряными сосульками, золотыми орехами, пряниками и конфетами. В ночь Новогодия будет открыт доступ на Королевскую площадь для всех, без исключения горожан, из государевых винных погребов выкатят огромные бочки с элем, на улицах, в больших котлах, станут варить глинтвейн и угощать всех желающих по повелению его величества, доброго короля Франциска Первого.
Приютские детишки получат возможность принять участие в торжествах по случаю Новогодия. Лилиана знала о том, что в самом начале праздника, дети пойдут в храм на обеденное богослужение. Не раз и не два она слышала, как красиво поет приютский хор, какими чистыми и звонкими голосами дети славят долгожданный праздник Новогодия.
После этого и директрисса, и воспитатели, детей отпустят и станут ждать их возвращения ближе к вечеру.
Ближе к вечеру, праздник почтит своим присутствием королевская чета и принцесса-наследница. Будет произведен салют, в толпу полетят мелкие серебряные и медные монеты, на улицах начнутся танцы, а в королевском дворце дадут бал.
Мачеха и сводные сестры были приглашены на главный бал года. Госпожа Жанетта очень сильно надеялась на то, что очень скоро отыщутся богатые и знатные претенденты на руки её драгоценных дочурок. Поэтому, не взирая на ворчание поверенного семьи, господина Пенье, мадам де Бри заказала наряды у самых дорогих портних города и намеревалась блистать на королевском балу, очаровывая всех и вся, начиная с правящего семейства и заканчивая самым скромным провинциальным дворянчиком, случайно затесавшимся на торжественное собрание.
Лилиану, разумеется, никто на бал брать не собирался.
Мадам де Бри получила королевское приглашение на всех членов семейства де Бри, но приглашение Лилианны – огромный, красочный конверт, облагороженный королевской печатью, госпожа Жанетта, покрутив перед носом падчерицы, демонстративно заперла в сундук, закрыв на ключ.
– Нищенкам нечего делать на королевском балу. – насмешливо произнесла вдова егермейстера. – Твой отец мертв, дорогуша, а я не собираюсь тратиться на твои наряды. К тому же, – мадам Жанетта грозно нахмурила брови. – долг твоего расточительного отца все еще не погашен. Я не намерена ограничивать потребности своих дочерей из-за чьего-то легкомыслия и транжирства. Мы и без того едва концы с концами сводим. – Жанетта закончила свою речь и ухватила холёными, унизанными перстнями, пальцами воздушное пирожное из кондитерской госпожи Бриошь.
«Оно и видно. – хмыкнула Лилиана, еле сдержавшись от насмешливой ухмылки. – Не знаю, как концы с концами, а вот застежки на вашем платье, драгоценная мачеха, того гляди лопнут от натуги и пуговки разлетятся по всей столовой – до того вас расперло от пирожных! И вас, и драгоценную мою сестричку Марисабель.»
Помня о том, что молчание – золото, Лилиана прикусила свой острый язычок, изобразила на лице огромное разочарование и обиду, немало порадовав этим своих сводных сестричек и испросила разрешения удалиться.
Мачеха и сестры пребывали в полной уверенности в том, что ненавистная приживалка льет горькие слезы, упав лицом в пыльную подушку и сожалеет об упущенных возможностях.
Вот еще! Не хватало еще рыдать кому-то на радость! Лилиана была куда крепче, чем казалось с виду. К тому же, у нее имелся её тайный дар – умение повелевать животными.
Кроме того, что девушка позаботилась о старом и преданном слуге своей семьи, ей удалось, скопив немного монет, приготовить сладкие подарки для своих подопечных.
Птицы отыскали для нее орехи и ягоды, ключи от кладовки одарили пряностями и джемом, а все остальное ей выдала добрая госпожа Мартина, разумеется, сделав это в тайне от жадной экономки.
Лилиана ночью отправилась в дальнюю сторожку и там, трудясь до самого утра, заполнила большую корзину всевозможными лакомствами – сдобными пряниками, крохотными булочками с корицей, сладкими пончиками с джемом, творожными язычками с ягодами и прочими вкусностями.
Отложив немного для старика-дворецкого, девушка, так же незаметно, как и пришла, покинула сторожку, вернувшись в родной дом, в котором была вынуждена исполнять обязанности прислуги. Для сна оставалось не так много времени, но Лилиана не унывала – она молодая, здоровая и сильная. Еще успеет выспаться. Праздник Новогодия бывает один раз в году и, хотя бы один раз в год, несчастные сироты должны почувствовать себя счастливыми и кому-то нужными.
– Лаки, не ерзай. – сонно пробормотала Лилиана, устраиваясь поудобнее под своим лоскутным одеялом. – Хватит вертеться и сооружать лежбище из моих волос. Уймись или утром я буду похожа на огородное пугало, у которого, вместо прически, на голове воронье гнездо. – широко зевнув, девушка прикрыла глаза, продолжая тихо бормотать. – Фей! Фей! Хорошо же было пастушку из сказки – фей предоставил парнишке придворный наряд, превратил кабачок в карету, серых мышей – в лошадей, а болтливых сорок – в проворных слуг. А в подарок принцессе, тот же самый фей, надергал звезд с неба и соорудил из них прекрасный венец. Эх, а тут все сама, своими руками, без всяких фей. Не знаешь, дружище, где мне раздобыть волшебного помощника? – обратилась девушка к своей ручной ласке.
Лаки ничего не ответил – соорудив из длинных кос Лилианны уютное гнездышко, совсем не волшебная ласка, крепко заснула, не засоряя свою голову всякими человеческими причудами и придумками.
*
Разбудили Лилиану грубо – в двери каморки кто-то настойчиво тарабанил, ничуть не заботясь об ушах ее обитательницы.
– Лилиана, открывай. – голос Клотильды девушка узнала бы из тысячи пронзительных воплей. – Немедленно открывай. Тебя срочно требует госпожа Жанетта.
– День и ночь прошли, сутки сменились и ничего в этом доме не изменилось. – широко зевнула Лилиана, но поторопилась. Мачеха очень часто просыпалась не в духе. Если и сегодня она встала не с той ноги, быть беде. Не стоило злить ни саму Жанетту, ни её вредных дочерей.
Наскоро спрятав волосы под ненавистный чепец, Лилиана, брызнув на лицо холодной водой, гостеприимно распахнула дверь.
– Нечего так вопить, Клотильда, – насмешливо произнесла девушка. – тебя, наверное, слышно, аж на Королевской площади. Надеюсь, у нас не случился пожар, никто не умер и небеса не разверзлись, иначе, с чего бы такая паника?
– Все шутишь? – криво усмехнулась Клотильда, уязвленная насмешкой. – Не забывай, Лилиана – ты больше не хозяйка этого дома. Ты – такая же, как и мы все, служанка.
– Я, всё еще дворянка. – жестко ответила Лилиана, пристально смотря на дерзкую камеристку. – Виконтесса. Это тебе не следует забывать о том, с кем разговариваешь.
– Ох, извините, госпожа нищая дворянка. – камеристка присела в реверансе, но глаза ее оставались полны презрения. Девушка явно что-то знала, что-то такое, что очень сильно могло навредить Лилиане. – Прошу простить ничтожной её дерзость.
«Неужели мачеха прознала про сторожку и старика Грюмо? – Лилиану ужаснула сама мысль о том, что жадная Жанетта могла выгнать преданного слугу на улицу, в метель, на мороз. – Я не позволю ей так поступить со стариком. Если потребуется, то дойду до самого короля».
– Поторопитесь, госпожа благородная, но нищая виконтесса. – прошипела Клотильда и, гордо развернувшись, неторопливо начала спускаться по ступеням.
Платье камеристки было переделано из старого наряда Марисабель и выглядело более нарядным, чем одежда Лилианы. К тому же, Клотильде не приходилось передвигаться в несуразных деревянных башмаках. Нельзя сказать, что Лилиана приноровилась к ходьбе в неудобной обуви, но выбирать ей не приходилось. Она должна была слушаться госпожу Жанетту и стараться, как можно быстрее погасить отцовский долг. После этого можно было подумать и о собственном будущем, не век же ей прислуживать мачехе и противным сестричкам.
В планах Лилианы присутствовало намерение найти свое место под солнцем. Девушка надеялась скопить достаточное количество монет и сбежать из дома, превратившегося в тюрьму, уехать в провинцию и начать жизнь с чистого листа.
Там, вдали от столицы, никто не узнает в скромной путешественнице дочь бывшего королевского ерегмейстера и Лилиана вполне может, открыв маленькую кофейню, обеспечить себе вполне сносное существование.
Но до этого светлого мгновения еще надо было дожить, поэтому девушка послушно поспешала за Клотильдой.
Камеристка старалась не идти, а плыть, явно копируя манеры благородных дам, но получалось у нее не очень – спина служанки постоянно горбилась, юбка волочилась, а осанка совершенно не походила на горделивую стать аристократки.
Лилиана в своих деревянных башмаках выглядела значительно представительнее и аристократичнее, пусть платье девушки и пестрело заплатами, а грубая шаль, заменявшая Лилиане верхнюю одежду, тяжело давила девушке на плечи.
– Тебя только за смертью посылать! – Марисабель разгневанно взглянула на камеристку. – Ну, и где это пропадала наша Лилья?
Ни мачеха, ни её дочери никогда не называли девушку полным именем, пользуясь простонародным вариантом – Лилья, тем самым, в очередной раз, стараясь указать Лилиане на её незначительность и ничтожность.
– Госпожа Марисабель, – Клотильда сделала книксен и почтительно склонила голову. – как и было приказано, я вытащила Лилью из постели.
– Наша прислуга окончательно обнаглела. – в разговор вступила Алисана, которая неторопливо завтракала, восседая на стуле за сервированным всякими вкусностями, столом. – Лентяйки спят в то время, когда им положено работать. Мама, это никуда не годится – прислуга должна знать свое место.